Глава 72

Карьеру Блейк Франклин построил, опираясь на свое очарование, красноречие и умение убеждать других.

И если кто-то и мог заманить Уиппла в мой кабинет так, чтобы тот не догадался, что его куда-то заманивают, то только он, сенатор от штата Вирджиния.

В конце концов, именно Блейк обучил меня простейшему приему, который не раз служил мне верой и правдой и во время работы в Сенате, и на посту федерального судьи, и даже в магазине «Фуд Лайон». Сводился этот прием к следующему: если хочешь от кого-то чего-то добиться, сыграй на его самолюбии.

Блейку это удавалось лучше других. Кроме того, он мог подойти к Уипплу, не возбуждая подозрений. По закону гравитации влиятельных людей притягивает друг к другу. И я благодарил судьбу за то, что в отличие от остальных зрителей, которые не могли сослаться на соображения национальной безопасности, мобильный у сенатора по-прежнему был с собой.

Он ответил после второго звонка. Судя по голосам на заднем плане, Блейк стоял в переполненном коридоре.

– Слушай, – сказал он, – ты собираешься возвращаться или нет? Я, конечно, не жалуюсь, за входной билет не платил, но нам здесь уже до смерти надоели твои антракты.

– Собираюсь. Но сначала хочу попросить об услуге.

– Да пожалуйста, а что случилось?

– Ты знаешь Энди Уиппла?

– Конечно, мы с ним как раз только что говорили. По-моему, он убежден, что, донимая меня своими разговорами, сможет уничтожить то немногое, что еще осталось от закона Додда – Франка.

– Нужно, чтобы он срочно пришел ко мне в кабинет. Скажи ему, что я его ярый поклонник, что недавно видел его по телевизору и что мне очень хотелось бы пообщаться с ним вживую.

– Хоть что-нибудь из этого соответствует действительности?

– Ни в малейшей степени. Но если это будет исходить от тебя, он поверит. Это связано с моей семьей, с тем самым вопросом жизни и смерти, поэтому, прошу тебя, будь убедителен.

Мгновение подумав, Блейк ответил:

– Хорошо, сделаю все, что смогу.

– Спасибо.

Я нажал кнопку отбоя и положил телефон обратно в карман.

– Джереми, вы не встанете у двери, чтобы встретить Уиппла? – спросил я.

– Будет сделано, – ответил тот и исчез в приемной.

В кабинете остались только Элисон, Марк и я. Свояк сидел, понурив голову. Дыхание все еще давалось ему с трудом. Элисон смотрела на него в упор, будто пытаясь изрешетить взглядом.

– Ты действительно не знаешь, где Эмма? – спросила она.

– Клянусь! И Карен не знает. Этих зловещих негодяев, македонцев, нанял Энди. Насколько я понял, за ними охотится Интерпол и бог знает кто еще. Понятия не имею, где он их откопал. Мне известно лишь, что он платит им за услуги по пять тысяч долларов в день, поэтому они, должно быть, большие специалисты в… в делах такого рода.

Элисон обрушила на него целый поток ругательств и оскорблений, завершив его такими словами:

– Как ты мог? Как ты посмел отдать Эмму в руки этим людям? Она же твоя племянница, она любит тебя, она доверяет тебе. Неужели это для тебя ничего не значит?

Марк тяжело вздохнул.

– Послушай, я понимаю, это не оправдывает того, что мы натворили, но поверь мне, Эмма в полной безопасности. Македонцам дали категоричный приказ не причинять детям вреда. Они получили деньги на еду для близнецов, у них были четкие инструкции: не связывать их, не бить и не…

– Они пытали Эмму на видео! – заорал я, но потом вспомнил, где нахожусь, и заставил себя говорить тише. – Через нее, кажется, пропустили разряд тока. Ты это называешь не причинять детям вреда?

Элисон больше не желала ничего слушать. Ее рука взлетела в воздух, и она обрушила на лицо Марка удар пистолетом, оставив на его щеке еще один кровавый рубец.

Он вскрикнул. Элисон приставила ему ко лбу ствол. Ее рот растянулся в зверином оскале, обнажив зубы. Указательный палец, который она до этого из предосторожности держала на рукоятке, лег на предохранитель.

– Мы этого не хотели, – быстро заговорил Марк, глядя не столько на Элисон, сколько на пистолет, – это была ошибка. И мы строжайшим образом наказали им больше так не делать. Поймите главное – с Эммой все будет в порядке. Они бы никогда не посмели что-нибудь отрезать или… сделать что-нибудь в этом роде. Уговор был такой: увидев, что вердикт опубликован, они тут же отпустят девочку у торгового центра «Патрик Генри», скажут ей обратиться к первому же полицейскому или охраннику. И все закончится хорошо.

Элисон сильнее навалилась на пистолет, еще больше вдавив его Марку в лоб. Он инстинктивно отпрянул в сторону, но это привело лишь к тому, что ствол теперь упирался ему в голову за ухом. Глаза Элисон превратились в две узкие щелочки по обе стороны сморщенного носа и налились ядом. Она сдвинула рычажок предохранителя и положила палец на курок. Еще одно движение, и половина черепа Марка окажется у меня на ковре.

– Какой же ты идиот! – прошипела она. – Думаешь, эти македонцы отпустят Эмму просто так, по доброте душевной? Увидев вердикт, они тут же ее убьют. И тогда я лично позабочусь, чтобы вместе с ней в могилу лег и…

– Не делай этого, Элисон! – воскликнул я.

Я подскочил к ней, схватил за руку и силой опустил ее вниз, чтобы пистолет смотрел в пол.

– Пусти меня! – закричала она, пытаясь вырвать оружие.

– Остановись, Элисон. Это нам не поможет. Если Блейк сделает все как надо, Уиппл с минуты на минуту будет здесь. И мы не можем допустить, чтобы Марк сидел с раскроенным черепом. Его здесь вообще быть не должно. Если Уиппл увидит его до того, как войдет, то наверняка попытается бежать. Но только он знает, где прячут Эмму. Пойми, мы не можем гоняться за ним по залу суда с пистолетом.

Элисон перестала брыкаться, но ее тело все еще было напряжено, как взведенная пружина. Я по-прежнему сжимал ее запястье.

– Соберись, – сказал я, – у нас нет времени. Мне очень нужна твоя помощь. Марка нужно где-то спрятать. Пожалуйста.

Элисон несколько раз глубоко вдохнула. До нее постепенно доходило, что из всех окруживших нас демонов Марк далеко не самый страшный. Наконец я почувствовал, что ее рука немного ослабила напряжение.

– Хорошо, – сказала она.

– Открой дверь туалета. Запрем его там.

Я зашел Марку за спину, взял кресло за спинку и потащил его к туалету. Спрятав его там, я сказал:

– Сиди тихо, понял? Иначе клянусь, что в следующий раз я позволю ей тебя пристрелить.

А потом, перед тем как запереть дверь и оставить его сидеть в полной темноте, не удержался и сказал:

– Ничего не говори.