103

Пространство между «Красными воротами» и «Домом Петера Липса» в Дюрехавене покрыто свежевыпавшим снегом. Роза Хартунг предпочитает бежать по тропинке, покрытой гравием, а не по асфальтированной дорожке, по такой погоде скользкой, как лед. Она добегает до ее конца, откуда открывается вид на опустелые и напоминающие привидения аттракционы «Баккена», и поворачивает направо, на тропку, вьющуюся под кронами деревьев и по этой причине еще не тронутую снегом. Ноги ее отказываются продолжать бег, но воздух свеж и холоден, и, преодолевая болевые ощущения, она бежит дальше в надежде, что моцион позволит ей выйти из депрессии.

Уже дней десять Роза практически не покидала их дом на Внешнем Эстербро. Все силы, которые она собрала в себе перед возобновлением министерской карьеры, испарились, когда пришло понимание, что надежды вновь увидеть Кристине живой в действительности не имеют под собой оснований. Все вокруг сделалось серым и бессмысленным, как оно уже и было бо́льшую часть прошлой зимы и весны. Фогель, Лю и Энгелльс проявляли о ней заботу, призывали приехать в министерство, но их уговоры не действовали. Роза оставалась дома, и, что бы они там ни говорили, она знала, что дни ее как политика сочтены. Да, и премьер, и министр юстиции публично выступали в ее поддержку, но в кулуарах ни у кого не оставалось сомнений, что роль Розы в жизни партии осталась в прошлом. Утечет в речке еще немножко водицы, и Хартунг покинет передовые партийные ряды – или по причине разногласий с премьером, или из-за ее нестабильного психического состояния. Но все это стало ей совершенно безразлично.

К горю же своему остаться равнодушной Роза, разумеется, не могла. Сегодня утром она посетила психиатра, и тот посоветовал ей возобновить прием антидепрессантов. Поэтому по возвращении домой она и заставила себя надеть спортивный костюм. Вообще-то говоря, у нее вошло в привычку бегать в послеобеденное время, когда она работала дома. Но сегодня Роза вышла на пробежку прежде всего в надежде, что выработанные из-за физической нагрузки эндорфины хотя бы чуть-чуть подымут ей настроение и придадут сил, необходимых для того, чтобы обойтись без таблеток.

Нашелся и еще один повод покинуть дом. Как раз в это время должны были приехать грузчики и увезти вещи Кристине. После консультации у психиатра она сдалась и решила последовать его совету: отдать их, чтобы раз и навсегда расстаться с прошлым. Этот символический поступок, по словам врача, поможет ей жить дальше. Поэтому Роза позвонила на фирму по перевозке вещей и показала домработнице, что именно грузчикам следует забрать из комнаты Кристине: четыре большие коробки с одеждой и обувью, а также письменный стол и кровать, на которой она так любила сидеть. Хартунг дала Элис номер отделения «Голубого креста» на Нордре Фрихаунсгаде и попросила предупредить их о скором приезде грузчиков с вещами, а сама отправилась на машине в Дюрехавен.

По дороге она думала позвонить Стиину и рассказать о своем решении, но так и не набралась мужества. Они больше почти не разговаривали. Начальник убойного отдела все изложил четко и ясно, но Стиин продолжал цепляться за свою надежду, что было уже сверх всяких ее сил. Он отказался подписывать бумаги о признании Кристине умершей, хотя сам же и просил адвоката подготовить и прислать документы. Розу муж в свои поиски не посвящал, но она знала, что Стиин ходит по домам в кварталах, где Кристине могла оказаться в день своего исчезновения. Об этом рассказал ей партнер мужа Бьярке. Взволнованным голосом он поведал Розе, что стол Стиина все так же завален схемами канализационных ходов, коттеджных поселков и дорог. Каждый день в первой его половине он покидает свое рабочее место, не сообщая, куда и с какой целью отправляется. И вот вчера Бьярке поехал за ним и увидел, как Стиин без устали обходит дома в поселке возле спортзала. Правда, он, наверное, пожалел, что позвонил ей, так как Роза выслушала его с полнейшим безразличием. Поиски Стиина были абсолютно бессмысленны, но пусть его. Им, безусловно, нужно сплотиться и вместе думать о Густаве, но прямо сейчас сподобиться на это они не были готовы.

Роза совсем выдохлась, когда наконец добралась до «Красных ворот». По телу течет холодный неприятный пот. Изо рта у нее просто-таки валит пар. Ей даже приходится на минутку опереться о калитку и передохнуть, и только потом она забирается в оставленную на парковке машину. По дороге домой, проезжая памятник Кнуду Расмуссену и спроектированную Арне Якобсеном автозаправку, замечает небольшую прореху в облаках. Снег перестал идти, солнечные лучи ненадолго проникают в эту прореху, и Розе представляется, будто расстилающаяся перед ней местность покрыта гигантским одеялом, сотканным из искрящихся кристалликов, и ей приходится зажмуриться, чтобы ее не ослепило. Повернув к въезду на участок, она чувствует, что дышать ей стало чуточку легче, чем до пробежки. Дыхание успокоилось, и кажется, будто воздух теперь достигает самой диафрагмы, а не застревает, точно вода в засоренной раковине, в области грудной клетки, а то и в горле. Выйдя из машины, она видит широкие следы протекторов грузовика на снегу и ощущает небольшое облегчение. Что ж, дело сделано. По старой привычке идет к задней части дома, ко входу в подсобное помещение, которым всегда пользуется после пробежки, чтобы не оставлять грязных и мокрых следов в прихожей. Силы совсем покидают Розу; она думает лишь о том, как бы поскорее добраться до дивана и рухнуть на него, пока мысли о безвозвратно покинувших дом вещах Кристине не одолеют ее. Свежевыпавший нетронутый снег поскрипывает под ногами.

Повернув за угол и дойдя до тамбура подсобки, Роза внезапно останавливается. На коврике перед дверью лежит какой-то непонятный предмет. Подойдя на шаг ближе, она видит невзрачный веночек или какое-то свое-образное украшение, и сразу же ей вспоминаются Рождество и Рождественский пост – наверное, потому, что вокруг лежит белый снег. И лишь наклонившись, чтобы подобрать украшение, она понимает, что сплетено оно из каштановых человечков. Они держат друг друга за руки и таким образом образуют круг.

Роза вздрагивает и с опаской оглядывается. Вокруг, однако, ни души. Всё в саду, в том числе и старый каштан, покрыто свежевыпавшим девственным снегом, на котором нет никаких других следов, кроме ее собственных. Она снова осматривает веночек, осторожно поднимает его и входит в дом. Ее столько раз расспрашивали о каштановых человечках и их символике, что и не сосчитать. И никогда они не вызывали иных ассоциаций, кроме как с теми фигурками, что Кристине и Матильде каждый год кропотливо составляли за обеденным столом. Однако, когда, забыв снять промокшие кроссовки, Хартунг бегом поднимается по лестнице на второй этаж и зовет домработницу, ее охватывает какое-то другое и гораздо более неприятное чувство, определить которое она затрудняется.

Роза находит девушку в пустой комнате Кристине – она пылесосит ковры в тех местах, где прежде стояли коробки и мебель дочери. Элис испуганно оглядывается, когда Роза выключает пылесос и показывает ей веночек.

– Alice, who brought it? How did it get here?

Домработница смотрит на нее с недоумением. Она не видела никакого веночка и не знает, ни как он очутился перед дверью подсобки, ни кто его принес.

– Alice, it’s important!

Роза повторяет свои вопросы, настаивая, что девушка видела, кто принес подарок, но сбитая с толку домработница никого, кроме приезжавших за вещами грузчиков, с тех пор как хозяйка уехала, не замечала. И только когда на глазах девушки появляются слезы, до Розы доходит, что у нее действительно нет ответа на ее вопросы.

– Alice, I’m sorry. I’m sorry…

– I can call the police. Do you want me to call the police?

Роза рассматривает веночек, который положила на пол, чтобы обнять всхлипывающую девушку. Его составляют пять каштановых человечков, соединенных между собой стальной проволокой. Они похожи на фигурки, которые ей показывали полицейские, но теперь Хартунг замечает, что две из них по размеру больше остальных. Будто бы они родители. Каштановые родители держат за руки маленьких каштановых детишек, и все вместе они составляют кружащуюся в круговом танце каштановую семью.

И тут Розу осеняет. Она узнает веночек и догадывается, почему он оказался именно у ее дома, почему этот подарок предназначается именно ей. Она помнит, когда впервые увидела его, кто преподнес его ей, и главное – почему. Она помнит все ясно и четко, хотя мозг ее все еще отказывается признавать, что догадка ее верна. Не может же быть, чтобы причина была именно в этом. Ведь эта история случилась так давно…

– I’ll call the police now, Rosa.

– No! No police. I’m okay.

Роза высвобождается из объятий Элис. Мгновение спустя она уже бежит к машине и уезжает. Ее никак не оставляет ощущение, будто кто-то следит за ней, причем уже очень долгое время.