Глава 28

В недалеком прошлом

В течение следующих двух недель я просыпалась в одном и том же зыбком тумане. Это походило на какое-то чистилище, в котором я, пусть на короткие мгновения, забывала о тех печальных событиях, которые поджидали меня в течение наступающего дня. Завтрак. Поход с Беном в школу. «Пока, милый». Звонок Эмме, чтобы проверить, как у нее дела. «Как там Тео? Не лучше?» Ланч и ужин в компании Хелен.

«Ты должна постараться и что-то съесть, Софи. Хоть чуть-чуть».

Удивительно, что вы можете практически ничего не знать о каком-то предмете, а уже в следующее мгновение быть по нему настоящим экспертом. У меня было такое впечатление, что я прочитала всё когда-либо написанное о кровотечениях на ранних сроках беременности. Я мучила врачей в больнице до тех пор, пока они не стали смотреть на меня с одним и тем же напряженным выражением лица, повторяя в тысячный раз то, что говорили мне с самого начала. С того самого жуткого визита прямо с ярмарки. Говорили, что мне не остается ничего, кроме как ждать.

Всё дело было в том, что я еще чувствовала себя беременной. Всё еще смотрела на мир вокруг себя, как сквозь какую-то вуаль отрешенности. Всё еще не могла даже думать о кофе. И каждый день пи́сала на полоску теста, которая подтверждала мою беременность. Тем не менее практически каждый день я кровила.

В тот первый, вынужденный, визит в больницу вместе с Хелен мне сказали, что кровотечение на раннем сроке – вещь довольно обычная и вовсе не означает выкидыш. Веселая сестра в родильном отделении, с округлыми бедрами и странно изогнутыми бровями, так спокойно и без запинки выдавала мне статистику, что я вернулась домой полностью успокоившаяся.

Прежде всего мне был необходим постельный режим. Марк примчался домой и был очень мил. Добрый, нежный и в то же время страшно испуганный, он приносил мне бесконечные чашки с ромашковым чаем. А я сидела в кровати с «Айпэдом» и копировала каждую статью, которую могла найти для поддержки своего спокойствия.

Ежедневные кровотечения прекратились. И теперь, когда Марк, под давлением Хелен, вернулся в Лондон, я каждое утро открывала эти статьи и перечитывала их снова и снова.

Приблизительно у одной из каждых четырех женщин, в соответствии с данными исследований, в первые три месяца бывают кровотечения. В тех случаях, когда последующее исследование подтверждает сердцебиение, беременность в девяноста процентах случаев протекает нормально.

Так что нам нужно было лишь подтверждение сердцебиения.

«Отдыхай, Софи. Тебе необходим отдых».

Мы так толком ничего и не узнали во время того вынужденного посещения больницы. Ничто не подтверждало версии о внематочной беременности, чего я боялась с самого начала, но это кошмарное зондирование на предмет сердцебиения прошло не очень удачно. Наверное, потому, что было слишком рано, как пояснил врач. Я совершенно запуталась в сроках.

Когда Марк первый раз приехал из Лондона, я сидела в кровати дома и встретила его новостью о том, что нам не остается ничего другого, кроме как ждать. Через неделю исследование можно будет повторить, и тогда сердцебиение должно быть сильнее и четче.

Реакция Марка резко отличалась от того невнятного бормотания, которое я услышала, когда сообщила ему о беременности. На этот раз он испытал подлинный шок. Вначале вообще не мог говорить об этом, а потом, уже поздно ночью, я обнаружила его сидящим в ванной комнате в полной темноте и плачущим.

Из его малопонятного бормотания я смогла понять, что он считает себя виноватым во всём. Потому что отдалился от меня. Потому что вечно беспокоится о деньгах. Потому что нам всё еще приходится жить порознь и он не может перевести свой бизнес…

Я постепенно успокоила его и уложила в постель, и мы так и лежали в ней, держась за руки, много часов подряд. Нам было очень грустно, и в то же время мы никогда с ним не были так близки.

Всю неделю Марк провел дома, но за это время раздалось такое количество истерических звонков от его сотрудников, что Хелен заставила моего мужа вернуться в Лондон – держать руку на пульсе уже оттуда. Врачи советовали мне только отдых и «обычный» образ жизни, поэтому я подумала, что Хелен втайне решила: кудахтанье Марка идет мне только во вред. Возможно, она была права.

И вот теперь, когда ко мне медленно возвращалась уверенность в завтрашнем дне (целых четыре дня подряд прошли без кровотечений), она решила реанимировать идею о званом ужине. Мы отменили приглашение на обед для Эммы и Натана, но теперь Хелен вынашивала идею о более камерном девичнике, чтобы поднять мне настроение. Кроме того, у меня появилась бы возможность рассказать Эмме о том, что со мной происходит.

«Если, конечно, тебе этого хочется, Софи».

По правде сказать, я не была в этом уверена. У Эммы и своих проблем достаточно.

Итак, наступил четверг, Марк находился в Лондоне, а мы с Хелен поехали к нашему любимому мяснику и купили у него громадный кусок ноги ягненка, из которого собирались приготовить марокканское блюдо, чтобы подать его с кускусом и домашними лепешками.

Хелен заставила меня сесть за барную стойку, а сама стала резать, жарить, мешать и пробовать до тех пор, пока опьяняющий запах из печки не заполнил весь дом. Позже я отдохнула наверху, продолжая наслаждаться изысканным ароматом, так что чувствовала себя абсолютно спокойной и защищенной, когда подруга явилась ко мне с чашкой чая.

– Она тебе понравится, Хелен.

– Прости?

– Я об Эмме. Она необыкновенная. Может быть, поэтому люди так настроены против нее.

– Необыкновенная – это хорошо.

– Я тоже так думаю.

– А что там за история с настоящим отцом ребенка? Или отец Тео вообще никогда не появлялся?

– Именно. Насколько я поняла, это какой-то художник. Отправился в Азию за «вдохновением». Предлагал сделать аборт, так же как и ее мать.

– Как мило.

– Вот и я о том же. Эмма не любит об этом говорить, в основном поскольку не знает, что сказать Тео. А сейчас по деревне циркулирует смехотворный слух о том, что его отцом был Энтони. Полная ерунда, но неудивительно, что Тео не в себе. Его завел какой-то мальчишка в саду. Скорее всего, он подслушал сплетни своей мамаши. Но, в любом случае, бедняжка Эмма решила из-за этого уехать из деревни. И, как я тебе уже говорила, мне понадобилась уйма времени, чтобы успокоить ее и уговорить остаться.

– А ты сегодня скажешь Эмме? Я про ребенка. Ты уже решила?

– Честно говоря, не до конца. Может быть. Часть меня – и бо́льшая часть – не хочет грузить ее новыми проблемами, но… – Я сделала паузу. – Наверное, глупо говорить тебе об этом, но она тоже кое-что скрыла от меня, когда мы встретились впервые.

– Вот как?

– Да. Что ее мать умерла во Франции, когда Эмма была там. Как раз перед тем, как она переехала сюда. Как сказала Эмма, чтобы начать все с чистого листа. Это вполне понятно. Но меня саму удивило то, насколько мне это не понравилось и что я повела себя, как дурочка. Так что, мне кажется, я могу оказаться ханжой, если поступлю с ней так же. То есть чего-то не расскажу ей.

На лице Хелен появилось легкое замешательство, которое я не смогла объяснить. Оно же появилось позже, когда она сидела напротив Эммы во время ужина.

Ужин прошел не так, как я себе его представляла. Мне не приходило в голову, что Хелен с Эммой могут не понравиться друг другу. Сначала это никак не проявилось – просто была видна некоторая скованность, которую я объяснила для себя нервами. Но когда мы уселись за столом, на который Хелен, в ожидании главного блюда, поставила оливки, хлеб и всякие вкусности вместо обычной закуски, расположив всё это на деревянной доске, я заметила, что внимательно слежу за своими гостями, пытаясь понять, что же происходит.

Хелен была воплощением вежливости и хороших манер, пока пила первый джин-тоник, и выразила Эмме свои соболезнования по поводу ее матери, а потом попыталась развеселить всех, переведя разговор на еду и другие прелести Франции. Казалось, ей хотелось узнать всё о той части страны, которую посещала Эмма, говорила ли она по-французски и смог ли Тео научиться хоть немного языку, пока они там были?

«Дети схватывают всё на лету. Следить за ними – одно удовольствие».

Я пожалела, что прямо не предупредила ее о том, что Эмма не любит говорить о Франции. А та, естественно, стала дергаться и явно пыталась переменить тему разговора, в то время как Хелен, казалось, не понимала ее намеков. И вот теперь, когда я разливала воду, она опять принялась за свое.

– Так где же во Франции жила ваша мама, Эмма?

– Сначала на юге, а потом переехала на север.

– Мы с моим покойным супругом обожали север. На мой взгляд, он сильно недооценен, совсем как Лизард в Корнуолле. Мы каждый год ездили в Бретань. Я и сейчас туда езжу. И скоро опять собираюсь. Это ведь так просто. Я имею в виду, на пароме из Плимута. И дешево – ведь сейчас не сезон. Там я навещаю кузена моего покойного мужа, который живет в совершенно очаровательном месте. В Ландерно. А где были вы?

– Вы этого места не знаете. Оно совсем маленькое. А Софи уже рассказала вам о наших планах в отношении кулинарии?

– А какой ближайший город?

– Не поняла?

– Какой город ближе всего к тому месту, где жила ваша мама? Как я уже говорила, кузен моего покойного мужа живет в Ландерно. Конечно, погода там оставляет желать лучшего, но там такой очаровательный мост… И очень милые узкие улочки.

– Я, наверное, принесу главное блюдо, Хелен? – предложила я, вставая.

– На побережье или на острове?

– Это возле Карнака. Место называется Ла-Трините-сюр-Мер. – Эмма с грохотом собирала тарелки.

– Неужели? Я прекрасно знаю эту часть Бретани. Эти фантастические камни… Великолепная марина и местный рынок… Я уже говорила – скоро я опять туда поеду. Может быть, порекомендуете мне какие-нибудь рестораны?

Эмма сильно покраснела – что для нее совсем нехарактерно – и поправила свою салфетку:

– Принимая во внимание мои обстоятельства, я их не посещала.

– Простите, я не подумала… Безусловно, нет. Простите меня.

– Ты не поможешь мне, Хелен?

– Конечно, милая. Я что-то слишком разболталась.

На кухне я извинилась и шепотом сообщила Хелен, что должна была предупредить ее, насколько трепетно Эмма относится к вопросам о Франции. Возможно, это связано с травмой после смерти матери. А еще я сказала Хелен, что сейчас Эмма сама на себя не похожа – и все из-за полиции, которая ее уже достала.

– И когда же вы собираетесь обратно в Корнуолл, Хелен? – Эмма разливала вино по бокалам, когда мы вернулись в комнату. Я посмотрела на вино, к которому не притронусь. Мне надо будет что-то сказать. Но позже…

– Простите?

– Я спросила о том, когда вы собираетесь вернуться в Лизард?

– О, боже! Я об этом еще не думала. А, кстати, Софи рассказывала вам о том, что встретила вашего доппельгангера в Корнуолле? Он ее здорово напугал.

У меня от ужаса отвалилась челюсть.

– А когда это было? Моего двойника?.. Поразительно. Мне нравится сама мысль о том, что у меня есть доппельгангер. Расскажите же… – Эмма стала накладывать салат на тарелку.

– Это просто была женщина в похожем пальто и с похожими волосами. На вершине скалы. Она действительно выглядела, как ты.

Эмма, подавшись вперед, коснулась моей руки.

– Милая… Ты по мне скучала, правда? И поэтому придумала меня?

– Возможно. Мне неловко даже говорить об этом.

Хелен посмотрела сначала на меня, потом на Эмму и, как будто раскаявшись, глубоко вздохнула и начала разговор о браслете Хизер (мы смогли снять его лишь с помощью теплого масла), с которого перешла на керамические работы Эммы. А закончила всё кулинарией.

– Софи очень застенчивая, поэтому настаивает на том, чтобы мы не слишком привлекали к себе внимание, а я считаю, что мы можем открыться в ближайшем будущем. Это было бы просто великолепно – а вы как думаете, Хелен?

– Господи, неужели вы готовы начинать? И что, всё уже на месте? Я не знала, что ты, Софи, приняла окончательное решение… А Марк знает?

Я притворилась, что не слышу, и попыталась заговорить о чем-то другом. О мяснике и рецепте приготовления ноги ягненка и об отличных лепешках. Пошутила насчет того, как Хелен заставляла меня есть стейки из страуса. Мой смех звучал фальшиво, и я никак не могла поверить, что все настолько плохо. А потом мы закончили есть, и я попросила Хелен заняться сыром – ну, пожалуйста, – при этом, тараща глаза, пыталась подать ей сигнал, чтобы она оставила меня наедине с Эммой, пока она наконец не кивнула и не удалилась на кухню.

Я уставилась на свое вино, к которому так и не притронулась. Эмма тоже уставилась на вино и нахмурилась. Так что решение пришло само собой. Я всё ей рассказала.

И только когда Хелен вернулась с сыром, печеньем и кофе, мы смогли спокойно пообщаться. Видимо, предмет разговора был слишком серьезным, чтобы мы могли позволить себе какие-то контры.

– Хорошо то, что я всё еще ощущаю себя беременной. Гормоны играют. Соски набухли. Сегодня утром я сделала еще один тест – на нем явно видна полоса. Но я совсем не кровила, когда носила Бена.

– А когда следующий визит к врачу? – Эмма держала меня за руку.

– Во вторник. Ультразвуковое зондирование – чтобы можно было услышать или увидеть сердцебиение на мониторе. Марк идет вместе со мной.

– Ну, конечно. Послушай, Софи, я прямо не знаю, что и сказать. Но только если в этом мире существует справедливость, то всё будет в порядке. Доверься своим ощущениям, – голос Эммы стал тише, и мне пришлось наклониться, чтобы услышать ее.

– Доктора говорят очень уклончиво. Мне кажется, что они пытаются подготовить меня к любому варианту развития событий. Так что надо просто ждать. А как у тебя? Как Тео?

– Всё в порядке. Давай сейчас не будем об этом.

– Так что, малыш Тео всё еще молчит? – подала вдруг голос Хелен.

– Молчит.

– И сколько это уже продолжается, Эмма? – Она разгладила свою салфетку.

– С момента ссоры в детском саду. Так что довольно долго. – Эмма смотрела на меня, не обращая внимания на Хелен. – Я уверена, что это просто такой период.

– Но уже довольно долгий, – я попыталась подсчитать в уме. – А ты не обращалась к терапевту? Просто чтобы узнать, что он думает по этому поводу?

– Нет. Послушай, я знаю, что вы все желаете мне только добра – Натан вообще считает, что его надо показать специалисту, – но все дело в том, что стоит лишь начать, и это уже не остановишь. А я не хочу, чтобы на него повесили ярлык.

– Уверена, что ничего такого не произойдет. У меня был случай – тогда я приучала Бена к горшку, – когда он вдруг решил, что больше не будет какать. И продержался целую неделю.

– Неделю?

– Ага. Я уже ждала, когда он взорвется, но врач был просто прелесть. Они всё это уже видели, Эмма. Почему бы тебе просто не подумать о консультации? И не поговорить с терапевтом?

– Наверное, ты права. – Эмма наклонилась и поцеловала меня в щеку, а потом, к моему большому удивлению, стала собирать свои вещи. Телефон. Шаль. Сумку. – Посмотрим, чем закончится эта неделя.

– Эмма, ты же не хочешь сказать, что уже уходишь? Хелен купила шоколад, и сейчас слишком рано…

– Спасибо, но мне надо сменить няньку. Да и тебе, Софи, надо отдыхать.

А потом Эмма выпрямилась и со значением взглянула на Хелен:

– Было приятно встретиться с вами. – Она набросила шаль на плечи. – Очень приятно.