Глава 27

В недалеком прошлом

Я посмотрела на свои ноги. Наконец-то в этом году я надела удачную обувь. Бог любит троицу? Два предыдущих года я разгуливала по благотворительной ярмарке народных промыслов Южного Девона в неподобающей одежде и, что еще важнее, в обуви не по случаю.

Все дело в том, что я перепутала это событие с ярмаркой современного искусства графства, которая раз в год занимает громадный палаточный город в Дартмуре, где привлекает посетителей стендами с изысканной керамикой, гобеленами, работами по шелку и всем, что может предложить буйное воображение художника.

Наш местный вариант оказался гораздо более скромным. В основном это была возможность показать себя для художников (включая Хизер), которые не могли уговорить галереи выставить их работы. По финансовым соображениям и речи не было о палаточном городке; вместо этого неразбериха из натянутых полотен и единственного шатра делала мероприятие настолько же подверженным капризам погоды, насколько им была подвержена ярмарка в Тэдбери.

В первый раз, сильно переоценив происходящее, я решила, что должна соответствовать толпам художественных личностей, разгуливающих между стендами, но сильно перестаралась. Розовая, украшенная вышивкой юбка, ярко-фиолетовый жакет и, мое самое большое несчастье, замшевые ботинки на «кошачьих каблуках». Хотя в тот день было сухо, до этого почти всю неделю шел дождь, и я выглядела не только слегка смешно в своем наряде, раскрашенном во все цвета радуги, но и с каждым шагом все больше увязала во влажной почве, нанося непоправимый вред обуви.

На второй год я ударилась в другую крайность – практичный черный джемпер, джинсы и кроссовки заставили меня почувствовать себя триумфатором, пока внезапно не выглянуло солнце и все не вышли на улицу в красивых юбках с цветочным принтом и украшенных бижутерией сандалиях.

А что же в этом году? Я опять уставилась на свои ноги. Веревочные туфли на танкетке с кремовыми лентами, подвязанными под коленками. Практично и в то же время довольно мило.

– Я никак не могу понять, для чего все это, – я заговорила громче, чтобы меня могла услышать Хелен, находившаяся на кухне. Поднявшись на цыпочки, проверила свое отражение в зеркале рядом с дверью в нижний чулан.

– Не волнуйся. Ты прекрасно выглядишь, – ответила Хелен, наливая себе кофе из кофейника, стоявшего на кухонном столе. Я повернулась сначала вправо, потом влево, чтобы проверить длину юбки с цветочным принтом.

Хизер была настолько мила, что позвонила подтвердить номер стенда – шестнадцать, как будто найти ее на выставке было проблемой.

Более того, она резко выделялась на фоне скромного ряда стендов, за которыми улыбались нетерпеливые художники и чуть раньше, чем надо, налетали на потенциальных покупателей, – из-за чего большинство посетителей уже собрались на центральной, покрытой травой площадке, где наслаждались кофе и старательно избегали прямого зрительного контакта с продавцами.

– Как ты понимаешь, нам придется что-то купить, – прошептала я на ухо Хелен, сжимая ее руку и подводя ее к стенду. – Хизер, это моя лучшая подруга из Корнуолла, о которой я тебе говорила, – произнесла я уже во весь голос. – Ну, и как идут дела? Стенд выглядит просто великолепно.

– Ни шатко ни валко. Большинство посетителей – настоящая деревенщина, – Хизер слегка понизила голос. – Пытаются приобрести все по бартеру, словно это простая барахолка.

– Но эти вещи просто прелестны, – Хелен взяла в руки два браслета, висевших на деревянной подставке для кружек. – Это же лак, правильно?

– Да. Я часто мечтаю о море. Так что это навеяно им. И морскими ежами тоже.

– Понятно.

Хелен надела один из браслетов и стала вертеть рукой, наслаждаясь его видом, а Хизер в это время отвлеклась на потенциальную клиентку, желающую посмотреть серьги. Пока она искала под прилавком зеркало для своей новой жертвы, Хелен неожиданно повернулась ко мне с вытаращенными глазами:

– Милая, я влипла…

– В чем дело?

– Браслет. Он не снимается.

– Не может быть. Ведь ты как-то его надела…

Я попыталась ей помочь. Мы тянули. Мы толкали. Мы выкручивали ей кисть, но все тщетно. Какая-то невероятная биологическая загадка.

– Терпеть не могу морских ежей, Софи… Да помоги же мне!

Но чем больше мы пытались пригнуть ее большой палец к ладони, тем больше, казалось, раздувалась рука. И тут появилась Хизер.

– Как тут у вас дела, дамы?

– Мне он очень нравится. Даже снимать не хочется. – Хелен триумфальным жестом подняла руку и сдвинула браслет на запястье.

– Тридцать фунтов. За один, а не за пару.

– Тридцать фунтов?

– Да, он же раскрашен вручную. – Хизер вздернула подбородок и прищурилась.

– Очаровательно… Думаю, что я возьму один. Не люблю, когда браслеты звенят друг о друга. – Хелен достала свой кошелек и стала в нем рыться, а я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и стала рассматривать кулоны.

– Мне нужно что-то яркое, чтобы можно было носить с черным.

Хизер, отсчитав сдачу Хелен из небольшого денежного ящичка, мгновенно выбрала самый крупный кулон из всей коллекции.

– Вот этот сразу бросается в глаза. И к нему есть такие же серьги.

– Хизер, у меня бюджет – максимум двадцать фунтов, – повернувшись, я подмигнула Хелен.

– Ты такая же, как вся эта толпа, скрывшаяся на травке… Ладно, бог с тобой. Двадцатка за набор – и только ради тебя.

Когда она вновь открыла свой денежный ящик, я с болью заметила, как мало в нем было денег. Но в этот момент краем глаза уловила знакомый промельк красного парусинового пальто рядом со входом в шатер.

– Отлично, Эмма уже здесь. Я собиралась звонить ей утром.

– Да, она с Натаном. И Том из деревни тоже здесь. У него птичий стенд в шатре – Королевское общество охраны птиц… Но мне, наверное, надо предупредить тебя, кто еще пришел, – Хизер захлопнула денежный ящик и серьезно посмотрела на меня. – Ты ни за что не догадаешься.

– И кто же?

– Та женщина, инспектор полиции. Или сержант. Или как там еще… Та самая, которая ведет дело Хартли.

– Она здесь? Сегодня? Но зачем?

– Ну, сегодня она не на работе. Говорят, что она здесь со своей подругой-художницей – у той стенд с циновками в шатре. Кстати, отличная работа.

– Ты с ней говорила?

– С художницей?

– Да нет же, тупица! С инспектором.

– А-а-а… Нет, просто кивнула ей. Честно сказать, я немного растеряна. То есть я понимаю, что она не при исполнении, но не знаю, что ей говорить. А вот Эмму я предупредить не смогла.

Мы обе проследили за тем, как Эмма с Натаном вошли в шатер.

– Всё будет хорошо. – Даже я сама не поверила в то, что сказала.

– Конечно.

– Хотя, думаю, пойду и перекинусь с ней парой слов. Для моральной поддержки.

– Отличная мысль.

По дороге я быстренько рассказала Хелен о той несправедливости, с которой к Эмме относились полицейские и деревенские сплетницы. О кирпиче, брошенном ей в окно. И о беспочвенных слухах об интрижке с Энтони. Я объяснила, что только недавно уговорила Эмму не выбрасывать полотенце и остаться в деревне, после того как Тео обидели в детском саду. Но ничего не сказала о Хоббс-лейн и о давлении со стороны Эммы, которая всячески старалась ускорить открытие кулинарии, особенно теперь, после того как она решила остаться. Я знала, что это заставит Хелен беспокоиться обо мне.

В шатре посетителей было гораздо больше, чем снаружи, – вдоль одной из стен стояли впечатляющие стенды, и я поняла, опять испытав боль за Хизер, что именно здесь находится центр мероприятия. В дальнем конце шатра располагалась группа стендов поменьше, которые принадлежали благотворительным организациям, рассчитывавшим получить какие-то дивиденды от происходившего здесь. К своему удивлению, я увидела детектива-инспектора Мелани Сандерс. Она выглядела совершенно расслабленно и не похоже на себя обычную – с распущенными волосами, в любопытном ансамбле из выцветших холщовых брюк и приталенного топа баклажанного цвета – и оживленно болтала с Томом из птичьего общества. Они изучали карту, висевшую на большой доске, Том указывал на различные точки на ней, и оба они время от времени смеялись, откидывая головы.

– В этом есть что-то ненормальное, – прошептала я, обернувшись к Хелен. – Вон та женщина в кремовых брюках. Она офицер полиции, расследует дело той пары, которую я обнаружила. Хартли. А мужчина, с которым она разговаривает, – главный «птичник» Тэдбери.

– Прости?

– Они выглядят как закадычные друзья, правда? – Я была в полном шоке.

Хелен вместо ответа перешла к деревянному вращающемуся стенду и взяла с него вазу для фруктов.

– Что ты делаешь, Хелен?

– Стараюсь не привлекать к себе внимание. А ты на них откровенно таращишься.

– Прости.

– Так кто же этот «птичник»?

– Борец за дикую природу. В принципе, Том – приятный парень. Не так давно он собрал приличную сумму на сохранение огородной овсянки. Именно она на всех фото на стенде.

– Понятно… И что же ты собираешься делать прямо сейчас? Мне отчего-то кажется, что всё это нужно тебе в последнюю очередь.

– Всё хорошо. Я в порядке. Правда. Но хочу убедиться, что с Эммой тоже всё будет хорошо. Я заметила, что Тео тоже здесь, а это плохо. Это значит, что он всё еще не вернулся в детский сад… – Я нахмурилась. – Подожди меня здесь, хорошо? Вернусь через минуту.

Я прошла прямо к Тео, стоявшему вместе с другими детьми в углу палатки и наблюдавшему за плетением корзин.

– Привет, Тео. Тебе здесь нравится?

Он кивнул, но не произнес ни слова. В то время как другой ребенок стал громко и взволнованно комментировать процесс.

Я подождала, пока он закончит, и улыбнулась Тео:

– И что же тебе больше всего нравится на ярмарке?

Он пожал плечами – губы его были плотно сжаты, – а потом посмотрел через весь шатер туда, где его мать изучала прилавок с шелковыми шарфами.

– Спасибо, я ее уже видела и сейчас как раз иду туда. А ты никуда не уходи. Обещаешь?

Мальчик немного странно взглянул на меня, а потом покачал головой и вновь повернулся к женщине, которая как раз повернула корзину, умело вплетая в нее еще одну лозу.

К тому моменту, когда я добралась до Эммы и Натана, они уже заметили Мелани, находившуюся не при исполнении, и Тома.

– Эмма… – Я поцеловала подругу в щеку и ободряюще пожала ей руку, пытаясь понять по выражению лица, что с ней происходит. Успев рассмотреть красное пальто и крупную пряжку, почувствовала приступ вины за свою глупую ошибку в Корнуолле, за то, что позволила этой ошибке выбить меня из колеи. Пальто было производства фирмы «Боден». И их было, должно быть, сотни в Корнуолле…

– Мне жаль, что последние несколько дней я была так занята. Вы же помните про ужин в среду? Тогда и поговорим. Хелен с нетерпением ждет встречи с вами.

– Да. Это очень мило. – Натан уставился на свою обувь, неловко переступая с ноги на ногу. Я поняла: его, по-видимому, интересует, почему я приглашаю их в середине недели, когда Марка не будет дома. И уже хотела было объяснить, что хочу устроить прием, пока Хелен еще не уехала, но передумала. Объясню всё в среду.

– Ты видела, кто здесь? – Голос Эммы звучал настороженно.

– Да. Хизер сказала, что она здесь со своей подругой-художницей. Стенд с циновками или что-то в этом роде… Так что визит неофициальный.

– Ах, вот как… Немного странно, не находишь? Кажется, что они с Томом – приятели. А я и не знала…

В этот момент позади нас раздался звук электрического мотора. Обернувшись, мы увидели механизированную инвалидную коляску, двигавшуюся к центру шатра. Все отошли в сторону, и очень загорелая женщина, сидевшая в коляске, проехала в сопровождении высокого седого мужчины к стенду Королевского общества, где, к моему еще бо́льшему удивлению, поприветствовала детектива-инспектора Сандерс крепкими объятиями. Потом их представили Тому, который скоро уже тряс обеим руки. Он подвел их к карте, на которой указал два или три места, прежде чем передать кучу проспектов со стола.

– Что там происходит? – Эмма выглядела и озадаченной, и в то же время озабоченной.

– Не имею ни малейшего понятия. – Я сжала ее руку и улыбнулась: мне было неприятно видеть ее такой взволнованной и не нравилось, что некоторые из жителей нашей деревни оказались такими недалекими. Темные волосы и ярко-красное пальто – на мгновение мне пришло в голову, как потрясающе она выглядит. Зависть. Да, зависть. Видимо, в этом был корень всех ее проблем с людьми.

– Послушай, я пытаюсь уговорить Эм уйти. Эта женщина и так уже доставила ей кучу неприятностей. А из того, что я слышал, следует, что Том нам не очень помогает… – Голос Натана срывался, а сам он был явно зол.

– Что ты этим хочешь сказать? – Я бросила взгляд на Тома. – Я думала, вы с ним друзья…

– Да. Вернее, были ими. Давай не будем об этом. Пока ты была в Корнуолле, здесь всё здорово запуталось. Пойдем, Эм, – он обнял Эмму за плечи, словно хотел защитить ее, и попытался увести. Но она не сдвинулась с места.

Я подождала несколько мгновений, а потом поддержала его, но более мягким голосом:

– Давай же, Эмма. Натан прав. Вы выходите, а я приведу Тео.

Наконец Эмма нехотя позволила увести себя, а я вернулась к месту плетения корзин и взяла Тео за руку. Он всё еще выглядел скованным и отстраненным и не произнес ни слова, пока мы шли на улицу к его матери.

– Мне правда очень жаль, что на этой неделе я ни разу к тебе не зашла. Но ты меня понимаешь – Хелен…

– Да всё в порядке. Но мне опять надо поговорить с тобой насчет Хоббс-лейн…

– И мне тоже. А как поживает наш милый Тео?

Эмма подождала, пока ее сын отошел, направляясь по траве к крупному догу, которого дразнил хозяин.

– Не очень. Я всё расскажу в среду. – Она перешла на шепот: – Он не разговаривает.

– Почему? Он что, внезапно стал бояться неправильного произношения? На него это не похоже.

– Нет. Он вообще перестал разговаривать, Софи. Натан считает, что я должна обратиться к врачу, но я не хочу поднимать шум.

И в этот момент я ощутила в животе что-то действительно неприятное.

– Ой, так он что, всё еще не в детском саду?

– Нет. Я пока отказалась от этой идеи. Но он вообще ничего не говорит. Просто показывает на предметы пальцем или пытается объясниться жестами.

– Боже, я сначала не поняла… Послушай, я чувствую себя свиньей – мне надо было хотя бы позвонить. Но мы сможем поговорить в среду, правда? – Я еще раз взглянула на Тео, который стоял один, не шевелясь, и внимательно наблюдал за собакой. – Иногда у детей такое бывает, так что не надо беспокоиться. Это скоро пройдет. – Я не стала добавлять, что согласна с Натаном, чтобы не беспокоить Эмму: если Тео, бедняжка, полностью прекратил разговаривать, то, возможно, стоит проконсультироваться со специалистом.

– Наверное.

И только теперь я заметила, что Натан вернулся в шатер.

– А какая кошка пробежала между Натаном и Томом?

– Не знаю. Он мне не говорит. Какая-то дурацкая ссора. Ты же знаешь этих деревенских…

Вдруг из шатра донесся совершенно оглушительный шум – парусиновая стена приняла форму какого-то угловатого предмета, и все строение затряслось, как будто внутри что-то свалилось. Из главного входа выбежали люди, которые задыхались и трясли головами, а потом появился Натан и с грозовым лицом зашагал в нашу сторону.

– Пойдем. Мы уходим, и немедленно.

Он взял Эмму за руку и потащил в сторону знака с надписью «выход», а я наблюдала, как из шатра выскочил Том, держащийся за челюсть, в сопровождении детектива-инспектора Мелани Сандерс. Потом Том придержал ее за плечи – по-видимому, для того чтобы она не бросилась за Натаном.

Я как раз размышляла, стоит ли идти за Натаном, Эммой и Тео, чтобы узнать у них, что случилось, когда из шатра вышла Хелен. Когда она подошла ко мне, ее лицо стало белым, как бумага.

– Что, черт побери, там произошло?

– Натан заехал Тому по челюсти и в процессе уронил его стенд. Но сейчас я не об этом. Тебе надо домой. – Она обняла меня за плечи, словно хотела защитить от окружающих; потом сняла кардиган и, непонятно почему, обвязала его вокруг моей талии.

– Ты что делаешь?

– Пойдем, Софи, – Хелен стала осторожно подталкивать меня к выходу.

И только когда мы подошли к машине, она потребовала у меня ключи, настаивая, что поведет сама, и все мне объяснила. При этом лицо у нее было пепельного цвета.

– Ты вся в крови, Софи.