– Какие планы на сегодня, любовь моя? – поинтересовался Густаво за завтраком и приветливо улыбнулся жене, подливая себе новую порцию кофе из серебряного кофейника.

– Сегодня у меня заключительная примерка у мадам Дюшан, последняя перед открытием сезона. – Изабелла тоже лучезарно улыбнулась в ответ. – Думаю, к концу недели все наряды будут готовы, и их можно будет забрать.

– Хорошо, хорошо, – одобрительно кивнул головой муж.

– Боюсь, обед мне придется пропустить. Хочу заскочить к отцу. Я звонила ему еще до завтрака, но Габриела сказала мне, что он даже не одевался. Сидит у себя в комнате и не думает ехать ни на какую работу. – Изабелла озабоченно нахмурилась. – Меня очень беспокоит его душевное состояние.

– Конечно, навести, обязательно, – согласился с ней Густаво. – Сам я собираюсь сейчас вместе с отцом в сенат. Президент Вашингтон Луис собирает у себя экстренное совещание. Приглашает на встречу всех кофейных баронов, чтобы вместе обсудить продолжающийся в Америке кризис.

– Но ведь у твоего отца, насколько я слышала, больше нет своих интересов в кофейном бизнесе? – осторожно поинтересовалась у мужа Изабелла.

– Да, кофейных плантаций у него практически не осталось, но он по-прежнему остается одним из наиболее влиятельных членов общества здесь, в Рио. А потому президент пригласил и его поучаствовать в этом совещании.

– Наверняка моего отца тоже пригласили?

– Думаю, да. Ситуация ухудшается с каждым днем. Но в любом случае скажи ему, что я буду рад поделиться с ним той информацией, которую получу в ходе этого совещания. Увидимся за ужином, дорогая. – Густаво нежно поцеловал ее в щеку и поднялся из-за стола.

И вот Густаво вместе с отцом отбыл в сенат. Свекровь торчит на кухне, обсуждает с поварихой меню на следующую неделю. Изабелла поспешила к себе в комнату, чтобы взять записную книжку. Схватила, бегом спустилась вниз. Руки дрожали от волнения. Она подошла к телефону, стоявшему в холле, и сняла трубку. Набрала через коммутатор номер, который ей дал Лорен.

– Только бы он был дома, – взмолилась она шепотом, вслушиваясь в гудки на другом конце линии.

– Лорен Бройли на проводе.

Знакомый голос вызвал немедленные спазмы в желудке. И одновременно накрыла волна радостных предчувствий.

– Говорит Изабелла Айрис Кабрал, – начала она официальным тоном на тот случай, если в холле вдруг неожиданно возникнет свекровь. – Могу я зарезервировать встречу сегодня на два часа дня?

Последовала короткая пауза, после которой Лорен ответил:

– Думаю, да, мадам. Вы придете сюда?

– Да.

– Тогда с нетерпением буду ждать нашей встречи.

Изабелле показалось, что она даже уловила легкую насмешку в голосе Лорена, охотно подыгравшего ей.

– Тогда до встречи.

– До скорого, шерри, – прошептал он на французском, и Изабелла резким движением повесила трубку.

Какое-то время она колебалась, стоя у телефона, а не позвонить ли ей еще и мадам Дюшан, чтобы договориться с ней об очередной примерке в качестве подходящего алиби. Но потом передумала. Она еще пока не готова к встрече с портнихой. Та своим проницательным взглядом сразу же приметит округлившийся живот и тотчас же разболтает об этом всему свету. Изабелла все же позвонила и договорилась о примерке, но только через два дня. После чего схватила шляпку, уже на ходу проинформировала свекровь, что отправляется навестить отца, а затем едет на примерку к мадам Дюшан, вышла во двор, уселась в машину и попросила Хорхе отвезти ее на виллу «Дворец принцессы».

Габриела уже поджидала ее на входе, даже не дожидаясь, когда она позвонит в дверь. Вид у служанки был озабоченный.

– Ну как он? – первым делом спросила Изабелла, входя в дом.

– Еще в кровати. Говорит, нет сил, чтобы подняться с постели. Доложить, что вы приехали, сеньора Изабелла?

– Нет, не надо. Я сама к нему зайду.

Изабелла осторожно постучала в дверь отцовской спальни и, не получив ответа, вошла в комнату. Несмотря на полдень, ставни на окнах были плотно закрыты, не пропуская яркого солнечного света. В спальне царил полумрак, она с трудом различила контуры тела, свернувшегося клубком под одеялом.

– Паи, это я, Изабелла. Ты заболел?

Послышалось недовольное ворчание, и больше никакой реакции.

– Сейчас я распахну ставни, чтобы посмотреть на тебя. – Изабелла поочередно стала подходить к каждому окну и широко распахивать его. Повернулась и увидела, что отец притворился спящим. Она подошла к кровати и села на постель.

– Паи, скажи мне, что с тобой не так?

– Не могу жить без нее, – простонал в ответ Антонио. – Зачем мне жить, если ее больше нет?

– Папочка! Ты же обещал маме на ее смертном одре, что ты со всем справишься. Вот сейчас, в эту самую минуту, она, быть может, смотрит на тебя с небес и кричит, чтобы ты поднимался с постели.

– Не верю я во все эти небеса. И в Бога тоже не верю, – угрюмо огрызнулся Антонио. – Разве Бог, если бы Он был, забрал у меня мою дорогую Карлу? Эту святую женщину, которая за всю свою жизнь никому не причинила зла и не сделала ничего плохого…

– Зато в Бога верила мама. И я тоже верю, – упрямо возразила отцу Изабелла. – Мы ведь с тобой оба понимаем. Не стоит искать разумных причин в том, что касается смерти. Лучше подумай о другом. Вы с мамой прожили вместе двадцать два замечательных года. Разве ты не благодарен за них Всевышнему? Так постарайся же исполнить ее последнее желание, хотя бы в память о ней.

Отец продолжал молчать. Тогда Изабелла попыталась разговорить отца, зайдя с другой стороны.

– Паи, ты ведь знаешь, что сегодня творится в Америке? Вчера за ужином Маурицио сказал, что на Уолл-стрит может в любой момент случиться новый крах. Сейчас в сенате проходит экстренное совещание. Обсуждают, каковы могут быть последствия американского кризиса для Бразилии. Они собрали всех ведущих производителей кофе. Наверняка ты тоже должен был присутствовать, да?

– Нет, Изабелла, сейчас уже слишком поздно, – вздохнул в ответ Антонио. – Я не продал вовремя свои акции, а должен был. Но посчитал, что ничего страшного, люди просто паникуют. Вчера, после того как ты уехала, мне позвонил мой биржевой маклер. Он сказал, что рынок рухнул, и все мои акции больше ничего не стоят. А сегодня, по его словам, ожидается еще худшее. Большая часть наших денег, Изабелла, вложена в бумаги Уолл-стрит. Иными словами, я потерял все.

– Так не может быть, папа. Пускай пропали все твои акции, но ведь остаются же еще кофейные плантации. Они тоже стоят денег, много денег. Да, сейчас спрос на кофе упал ниже некуда, пусть даже и в будущем он не будет продаваться так успешно, как раньше, но плантации – это все же недвижимость, которая всегда в цене. Или я не права?

– Не пытайся, Изабелла, вникнуть во все тонкости бизнеса, – снова вздохнул Антонио. – Ведь для того, чтобы приобрести все эти кофейные плантации, я занимал деньги в банках. И те с готовностью шли мне навстречу и давали деньги, потому что производство кофе было прибыльным занятием и цены на кофе держались высокими. Но когда цены упали, у меня сразу же возникли проблемы с возвратом займов и выплатой процентов по ним. Банкам нужны были твердые гарантии, желательно в виде недвижимости. Тогда я отдал им этот дом в качестве дополнительного обеспечения на случай возможного дефолта. Понимаешь меня, Изабелла? То есть сейчас они заберут у меня все, чем я владею, чтобы погасить мои долги. А если мои американские акции тоже превратились в пыль, то тогда я действительно гол как сокол. Даже крыши над головой у меня больше нет.

Изабелла слушала отца с ужасом. Какая жалость, думала она, что она так плохо разбирается во всех этих хитрых финансовых вопросах. Ведь если бы она понимала хоть самую малость, то, возможно, могла бы насоветовать отцу что-то дельное, что-то такое, что вселило бы в него крупицу надежды.

– Папочка, но тогда у тебя еще больше оснований поучаствовать в этом совещании, которое они сейчас проводят в сенате. Не ты же один оказался в столь отчаянном положении. Ты сам говорил мне, что вся экономика Бразилии базируется главным образом на кофе. Неужели правительство позволит допустить такой коллапс?

– Все просто, родная моя. Все просто, как дважды два. Если у людей нет денег покупать наш кофе, то ни одно правительство в мире не спасет ситуацию. А я заверяю тебя, что сегодня американцы озабочены только тем, как им выжить. А о такой роскоши, как чашечка кофе по утрам, они и думать забыли. – Антонио возбужденно потер лоб рукой. – Конечно, сенат будет стараться, будет делать вид, что они что-то там предпринимают, борются с кризисом. Но все они как один прекрасно понимают: поздно, поезд уже ушел. Так что спасибо, что рассказала мне об этом совещании, но повторяю еще раз: сегодня это уже бесполезная затея.

– Хорошо. Тогда я попрошу Маурицио рассказать тебе, что там было, – решительно заявила отцу Изабелла. – К тому же хочу напомнить. Коль скоро, по твоим словам, у тебя ничего не осталось, не забывай, что у меня есть фазенда. Так что без крова над головой ты, папочка, в любом случае не останешься. К тому же ты дал Густаво такую щедрую сумму в день нашей свадьбы. Наверняка он тоже позаботится о том, чтобы ты не голодал.

– И что я там буду делать один-одинешенек, на этой фазенде? – с горечью вопросил у нее Антонио. – Без дела, которым можно заняться… Без моей дорогой жены…

– Паи, хватит ныть! Ты сам сказал, от этого кризиса пострадают многие, не ты один. А некоторые и правда лишатся всяких средств к существованию. Можешь считать, что тебе еще повезло. Ты точно не станешь нищим. Тебе всего лишь сорок восемь лет. Впереди еще куча времени, чтобы начать все сначала.

– Изабелла, моя деловая репутация загублена безвозвратно и навсегда. Даже если бы я захотел начать все сначала, то ни один банк в Бразилии не ссудил бы мне на это средств. Нет, для меня все кончено.

Антонио снова закрыл глаза. Глядя на отца, Изабелла с некоторым удивлением подумала: неужели это тот самый гордый, уверенный в себе мужчина, который всего лишь несколько месяцев тому назад с таким достоинством вел ее к алтарю? И хотя ей всегда претила та вульгарность, с которой отец кичился своим недавно сколоченным богатством, но сейчас она отдала бы себя всю без остатка, лишь бы вернуть отцу его прежнее состояние. До нее наконец дошла очевидная истина: именно на заработанных деньгах и базировалась вся репутация Антонио и его самоуважение. И вот теперь богатства больше нет. Любимая жена тоже ушла из жизни. Можно понять отца. У него действительно ничего не осталось.

– Не забывай, папа. У тебя есть я, – тихо промолвила Изабелла. – И ты мне нужен. Мне все равно, поверь, богат ты или у тебя ничего нет. Я все равно люблю и уважаю тебя, потому что ты мой отец.

Антонио снова раскрыл глаза, и Изабелла впервые за все время разговора увидела в них едва заметную усмешку.

– Ты права, моя принцесса. И я верю тебе. Ты – мое единственное достижение в этой жизни, и я горжусь тобой всем сердцем и душой.

– Тогда прислушайся к моим словам. А я повторяю тебе снова и снова, как повторяла бы и мама, если бы она была жива, ты не побит. Вставай, папа. Вместе подумаем, как и с чего начинать. Я помогу тебе, чем смогу. У меня есть свои драгоценности, плюс те, что оставила мне мама. Наверняка если мы продадим их, то сможем выручить кругленькую сумму, которую можно будет пустить на твой бизнес. Я права?

– Да, если мы только отыщем такого дурака, который решится хоть что-то покупать за наличные в разгар финансового коллапса, – грубовато заметил Антонио. – А сейчас, Изабелла, вот что. Спасибо за то, что навестила меня. Мне неловко, что ты застала меня в таком неподобающем виде. Обещаю, как только ты уйдешь, я поднимусь с постели. Ступай! Мне надо побыть немного одному и все обдумать.

– Обещаешь, паи? Предупреждаю, вечером я позвоню Габриеле, узнаю, насколько ты держишь свое слово. А завтра снова навещу тебя, посмотрю, как идут дела.

Изабелла наклонилась и поцеловала отца, а тот улыбнулся ей на прощание.

– Спасибо тебе, моя принцесса. До завтра.

Изабелла перебросилась парой слов с Габриелой, сказала, что перезвонит ей позднее, после чего села в машину и продиктовала Хорхе адрес салона мадам Дюшан в Ипанеме. Договорилась с ним, чтобы он, как всегда, забрал ее в шесть вечера. Переждала несколько неловких мгновений, пока машина отъедет, потом сбежала с крыльца и опрометью бросилась к дому Лорена.

– Шерри! – пробормотал Лорен, уже у порога заключая Изабеллу в свои объятия, и стал покрывать страстными поцелуями ее лицо и шею. – Как же я по тебе истосковался!

Изабелла мгновенно растаяла, буквально растворилась в своем возлюбленном. Она не стала протестовать, когда он подхватил ее на руки и понес в спальню. На какое-то время все, что отравляло ей жизнь в последние дни, все эти страшные, пугающие новости, отступили куда-то прочь. Ее снова накрыла с головой волна экстаза. Лорен рядом, и они с ним одно целое.

Потом они лежали в изнеможении среди скомканных простыней, и Изабелла отвечала Лорену на его очень бережные вопросы, рассказывала о последних неделях жизни матери.

– А как жил ты, Лорен, все это время? – Наступил ее черед задавать вопросы. – Было чем заняться?

– К великому сожалению, после Алессандры Сильвейра заказов больше нет. Здесь все пребывают в крайнем волнении из-за падения спроса на бразильский кофе и из-за тех проблем, что возникли на Нью-Йоркской фондовой бирже. Короче, никто больше не желает тратить деньги на такие безделицы, как скульптура. А потому весь прошлый месяц я только и делал, что ел, пил и купался в море. Изабелла! – Лицо Лорена стало серьезным. – Помимо того, что ситуация в Бразилии ухудшается с каждым днем, у меня такое чувство, что я задержался у вас слишком долго. И тянуть с отъездом больше не могу. Я скучаю по Франции, по своей работе. Прости, дорогая, но мне пора возвращаться домой. – Лорен взял ее руку и поцеловал. – Весь вопрос лишь в том, поедешь ли ты со мной.

Изабелла растерялась, не зная, что ответить. Она лежала в его объятиях, закрыв глаза, чувствуя, что все в ее жизни достигло пика своего напряжения. Совершенно невыносимое состояние.

– Сеньор да Силва Коста забронировал мне каюту на пароход, который отплывает в пятницу. – В голосе Лорена послышались нотки нетерпения. – Я должен воспользоваться этой возможностью. Ведь многие пароходные компании принадлежат американцам. Если финансовая ситуация станет еще более угрожающей, то в Рио просто не останется судов, способных выйти в открытое море. И такое положение может затянуться на долгие месяцы.

Слушая Лорена, Изабелла все сильнее осознавала, каким же глубоким оказался этот кризис в Америке.

– Ты говоришь, в пятницу? То есть через три дня? – прошептала она наконец.

– Да, умоляю тебя, любовь моя, поехать вместе со мной. Думаю, сейчас ты сможешь это сделать, – торопил с ответом Лорен. – Как бы сильно я ни любил тебя, но здесь у меня нет будущего. Никакой жизни, ни творческой, ни иной, учитывая все наши с тобой обстоятельства. Чувствую себя виноватым, что заставляю торопиться с решением, когда твоя матушка, можно сказать, еще не остыла в могиле. Но надеюсь, ты понимаешь, мне пора уезжать. – Лорен принялся внимательно разглядывать ее лицо, словно ища на нем ответа.

– Все верно, ты и так ждал меня чересчур долго. – Изабелла приподнялась и села на кровати, прикрыв простыней обнаженную грудь. – Лорен, я должна кое-что сказать тебе…

Густаво с некоторым облегчением покинул кишащий людьми сенат. Атмосфера внутри царила напряженная. Зашкаливала не только температура. Перепуганные кофейные бароны требовали от правительства прямых ответов. Что именно те собираются предпринимать, чтобы спасти их? Некоторые даже начали скандалить. Вроде бы все цивилизованные люди, но вдруг впавшие в неистовство от одной только мысли, что за одну ночь все их состояние может превратиться в пыль.

Густаво терпел сколько мог. Он искренне хотел помочь всем этим людям или, уж по крайней мере, продемонстрировать, что он на их стороне. Но что можно предложить дельного в подобной ситуации? Что посоветовать? Больше всего ему в эту минуту хотелось выпить. Он свернул в сторону клуба, но, сделав несколько шагов, остановился.

Нет! Никакого спиртного. Иначе все вернется на круги своя. А ведь только вчера ночью он клятвенно заверил Изабеллу, что навсегда завязал с выпивкой и стал другим человеком.

Тут он вспомнил, что за завтраком жена сказала ему, что собирается на примерку к своей портнихе в Ипанеме. Салон мадам Дюшан всего лишь в десяти минутах ходьбы отсюда. А что, если нагрянуть туда прямо сейчас? Устроить Изабелле такой приятный сюрприз? А потом они вместе просто прогуляются по приморскому бульвару, посидят в каком-нибудь открытом кафе, понаблюдают за тем, как течет жизнь вокруг. Вполне подходящее занятие для супругов, наслаждающихся обществом друг друга, ведь так?

Он свернул влево и направился в сторону Ипанемы.

Пятнадцатью минутами позже Густаво вышел из салона мадам Дюшан в полном замешательстве. Он готов был поклясться в том, что Изабелла сказала ему, что после того, как навестит отца, она тут же отправится на примерку к мадам Дюшан. Но портниха заверила его, что никакой предварительной договоренности о примерке на сегодня у нее с его женой не было. Густаво побрел в полном недоумении по улице, потом поймал такси и попросил отвезти его домой.

Лорен был шокирован…

– А ты уверена, что ребенок мой?

– Я уже сто раз прокрутила в голове все варианты того, что забеременела от Густаво… Но ты же сам говорил мне, что если нет… надлежащего проникновения внутрь, то ребенка зачать невозможно. – Изабелла невольно покрылась краской стыда. Ей было неловко обсуждать вслух столь интимные подробности своей жизни с мужем. – А за те два месяца, что предшествовали моему отъезду на фазенду вместе с мамой, такого… не случилось ни разу. Впрочем, он едва ли обращал внимание на подобные мелочи, – сбивчиво добавила она.

– То есть ты полагаешь, что срок беременности порядка трех месяцев?

– Или даже чуть больше. Сама не знаю. Прежде чем идти к врачу, я хотела поговорить с тобой.

– Можно взглянуть на твой живот?

– Да, но там еще мало что заметно.

Лорен стянул простыню с ее нагого тела и осторожно положил руку на бугорок, торчащий посреди живота. Но вот он перестал разглядывать живот, снова перевел глаза на лицо Изабеллы и заглянул ей прямо в глаза.

– Так ты уверена на все сто, что ребенок мой?

Изабелла выдержала этот взгляд.

– Я не сомневаюсь в этом, Лорен. Скажу более. Если бы у меня были сомнения подобного рода, то я бы просто не приехала к тебе.

– Хорошо… Тогда, – он вздохнул, – вернемся к тому, с чего начали. С учетом этой новости твой отъезд в Париж вместе со мной почти неминуем. Он просто крайне необходим.

– То есть ты говоришь, что хочешь этого ребенка?

– Я говорю, что хочу тебя, моя дорогая Изабелла. А вот это, – он указал на бугорок, – это часть меня и тебя. Да, немного все неожиданно. Но коль скоро так случилось, то да, я хочу этого ребенка.

Глаза Изабеллы наполнились слезами.

– А я думала, что ты не захочешь. И уже приготовилась к худшему.

– Ну, кое-какие сомнения всегда остаются. Нельзя исключать и такого варианта: дитя появится на свет и будет вылитый хорек, как твой муж. Но, конечно, я тебе верю Изабелла. Да и с чего тебе лгать мне? Разве я могу обеспечить нашему ребенку жизнь, сопоставимую с той, что может дать ему Густаво? – Лорен отвел глаза от Изабеллы и тяжко вздохнул. – Надеюсь, ты понимаешь, что пока я ума не приложу, как мы станем выживать. Мой чердак на Монпарнасе – не самое подходящее место для ребенка. Да и для тебя тоже.

– У меня есть драгоценности, которые я могу продать, – уже второй раз за день предложила Изабелла. – Есть небольшая сумма для начала.

Лорен бросил на возлюбленную изумленный взгляд.

– А! Так ты все-таки размышляла на эту тему.

– Я думала об этом каждую минуту, как только поняла, что беременна, – призналась Изабелла. – Но…

– У тебя всегда находится какое-нибудь «но». – Лорен недовольно округлил глаза. – Что на сей раз?

– Я была сегодня у отца… перед тем, как ехать к тебе. Валяется в кровати, не хочет вставать с постели. Пребывает в полнейшей депрессии. Он признался мне, что потерял все свои сбережения из-за финансового кризиса, случившегося в Америке. Сгорели все его акции. И это сломило его окончательно.

– Итак, ты больше не чувствуешь себя виноватой перед мужем. Сейчас ты уже боишься бросить отца. Я верно понял?

– Боюсь, – согласилась с ним Изабелла, немного раздосадованная тем, что Лорен никак не хочет понять, какой груз ответственности лежит на ней и как трудно будет ей принимать окончательное решение. – Если я уеду вместе с тобой, то папа и правда будет думать, что потерял все на свете.

– А если не поедешь, тогда наш ребенок лишится своего родного отца. А мы, ты и я, потеряем друг друга, – живо возразил ей Лорен. – Дорогая, я не могу заставить тебя решать так, как мне того бы хотелось. Скажу лишь одно. Я проехал полсвета, чтобы оказаться рядом с тобой, и торчал в этой квартире целых девять месяцев, опять же только ради тех редких мгновений, когда мы могли быть вместе. Разумеется, я вполне пойму тебя, если ты решишь остаться. Но у меня складывается такое впечатление, что у тебя всякий раз отыскивается подходящий предлог, ради которого ты жертвуешь нашим счастьем.

– Я очень любила свою маму. И отца я тоже люблю. Пожалуйста, не забывай, не из-за Густаво я вернулась тогда в Рио, оставила Париж. – У Изабеллы защипало в глазах от подступивших слез. – Как я могла разбить сердца своим родителям?

– Давай отложим этот разговор. Подумай, Изабелла. – Лорен бережно взял ее за подбородок, притянул к себе и запечатлел легкий поцелуй на ее губах. – Но помни, как только ты примешь какое-то решение, то или другое, все пути к отступлению будут отрезаны. Обратной дороги нет.

– Признаюсь честно, в настоящий момент я не уверена, какой именно путь мне избрать.

– К сожалению, для принятия столь серьезного решения едва ли такой момент наступит и в обозримом будущем. Такого не случится. Однако, – он снова вздохнул, – договоримся так. Давай встретимся здесь в ближайшие два дня. И ты мне сообщишь свое окончательное решение. Тогда можно будет что-то планировать.

Изабелла уже поднялась с кровати и начала одеваться. Пришпиливая булавками шляпку, она лишь молча кивнула в ответ.

– Чтобы ни случилось, дорогая, я буду ждать тебя здесь в два часа дня в среду.

Вернувшись домой, Изабелла позвонила Габриеле, узнать, как отец. Служанка сообщила, что Антонио поднялся с постели и ушел из дома. Сказал, что направляется к себе в контору. Изабелла обрадованно перевела дыхание. Она решила не подниматься прямо сейчас к себе в комнату, а посидеть немного на террасе, насладиться мягким вечерним солнцем. Сейчас попросит Лоен принести ей свежего сока манго прямо на террасу.

– Больше ничего не надо, сеньора Изабелла? – поинтересовалась у нее Лоен, выставляя перед своей хозяйкой кувшин с соком и стакан.

Изабелле очень хотелось поделиться со своей давней подружкой всеми теми неприятными осложнениями, в которых она оказалась. Но, как ни близки они были с Лоен, она все же не рискнула рассказать ей все начистоту. Не стоит грузить верную Лоен своими проблемами, решила Изабелла.

– Нет, больше ничего не надо. Спасибо. Приготовь мне только ванну. Минут через десять я поднимусь к себе.

Изабелла молча проследила за тем, как служанка обогнула угол дома и исчезла в кухне. Итак, мамы больше рядом нет. Отныне все решения ей придется принимать самостоятельно. Изабелла медленно тянула сок из стакана и пыталась систематизировать все те факты, которыми она располагает. Хотя последние сутки Густаво вел себя не в пример лучше, чем в предыдущие месяцы, зная слабохарактерность мужа, она не верила, что его хватит надолго. Что бы он там ни обещал ей, кишка у него тонка выступить с открытым забралом против собственной матери.

Но самое главное, она по-прежнему не испытывает к мужу никаких чувств. Даже чувства вины или раскаяния. Что ж, если она все же бросит его, сеньора Луиза снова на законных основаниях займет свое главенствующее место в доме. Само собой, брак будет расторгнут, и Густаво получит возможность начать поиски более подходящей жены. И уж не приходится сомневаться в том, что на сей раз процессом поисков будет руководить лично сеньора Луиза. Она и подберет стоящую невесту для своего сына.

А вот ее отец – это уже совсем другое дело. Изабелла отлично понимала: мама никогда не простит ей, если она бросит отца в такой трудный для него период жизни. Она хорошо помнила последний разговор с матерью незадолго до ее кончины. Карла тогда предупредила дочь, что ничем хорошим ее увлечение Лореном закончиться не может. Эта любовь принесет ей одни несчастья.

Сейчас к тому же надо принимать в расчет и еще одну жизнь, жизнь того малыша, который растет в ней. Что лучше для будущего ребенка? Если она останется с Густаво, то ребенок получит законное имя, что обезопасит его на всю оставшуюся жизнь. Можно представить, как обрадуется ее отец, когда она сообщит ему о скором появлении на свет его первого внука. Уже только одно это известие вдохнет в него силы, придаст новый смысл его жизни.

Но разве она хочет, чтобы рожденный ею ребенок воспитывался под крышей холодного и угрюмого дома, принадлежащего семейству Кабрал? А что она сама? Привязанная к мужу рождением наследника, не станет ли она потом жалеть всю оставшуюся жизнь о принятом решении остаться с Густаво? Не будет ли втайне мечтать о той, другой жизни, так опрометчиво отвергнутой ради отца ребенка, который фактически и не является его отцом?

Отчаянное положение. Изабелла тяжело вздохнула. Куда ни поверни, везде проблемы. После мучительных раздумий она так и не пришла к однозначному решению.

– Добрый вечер, Изабелла, – поздоровался с ней Густаво, неожиданно возникнув на террасе. – Что делаешь?

– Вот сижу и наслаждаюсь вечерней прохладой, – коротко бросила она в ответ, чувствуя, что невольно краснеет от тех мыслей, которые вертятся сейчас у нее в голове.

– Да, вечер действительно хороший, – согласился с ней муж, присаживаясь рядом. – А вот в сенате сегодня было жарко. На Уолл-стрит сегодня случилось то, что они уже окрестили «Черным вторником». Индекс Доу – Джонса потерял еще тридцать пунктов, по сравнению с вчерашними торгами. Семейство Рокфеллеров приступило к массовой скупке акций, чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшийся рынок. Маловероятно, что это сработает. Впрочем, весь объем потерь раньше завтрашнего дня мы едва ли узнаем. В любом случае отец, в отличие от многих других, принял за последние месяцы несколько очень разумных решений. А как твой отец?

– Ужасно. Он как раз и входит в число тех, кого ты назвал «многими другими». Поставил все на кон и все потерял.

– Ну, винить себя ему за это не стоит. Не он один такой. Кто же знал, что все так получится? Никто не знал.

Изабелла невольно бросила на мужа уважительный взгляд. Его слова были не просто здравы, они были мудры.

– Что, если тебе встретиться с моим отцом? Поговори с ним, повтори ему все, что только что сказал мне.

– Конечно.

– О, уже скоро семь. Пойду, приму ванну, пока она совсем не остыла. – Изабелла поднялась со скамейки. – Спасибо тебе, Густаво.

– За что?

– За понимание.

Изабелла уже почти скрылась за углом дома, когда Густаво вдруг окликнул ее.

– Кстати, а как прошла твоя примерка у портнихи? – поинтересовался он, наблюдая за тем, как жена замерла на месте, но так и не повернулась к нему лицом.

– О, все превосходно. Спасибо, что поинтересовался. – Она все же повернулась и улыбнулась ему, а потом исчезла из виду.