Спустя два дня Изабелла вышла из центрального входа в больницу в полном одиночестве. Врач настоял на том, чтобы Карла немедленно сдала все анализы. Изабелла должна была забрать мать в шесть часов вечера.

Свекровь и муж были в курсе того, что она сопровождает мать в больницу. В принципе, ничто не мешало заполнить неожиданную «форточку» чем-то приятным, например, коротая время в объятиях Лорена. Но Изабелла не смогла решиться на подобный шаг. Она продолжала остро чувствовать собственную вину. Ведь, по сути, она пренебрегла мамой и ее здоровьем ради Лорена. А потому она просто уселась на скамейку во дворе и стала ждать, тупо наблюдая за потоком людей, устремляющихся в больницу и обратно, на улицу. Сколько трагедий и горя скрывается почти за каждым визитом сюда.

В шесть часов вечера она, как и было велено, подошла к палате, в которую положили ее мать на время проведения анализов.

– Доктор попросил вас зайти к нему, когда вы появитесь, – сказала Изабелле сестра, выходя из палаты. – Пожалуйста, следуйте за мной.

– Как она? – спросила Изабелла у медсестры, поспешая за ней по длиннющему коридору.

– Сидит на стуле и пьет чай, – сухо бросила та на ходу и постучала в кабинет врача.

Изабелла вошла в кабинет, и врач знаком пригласил ее сесть на стул напротив его письменного стола.

Через пятнадцать минут все было кончено. Изабелла вышла из кабинета и шаткой походкой направилась в обратный путь по тому же коридору к той же палате, чтобы забрать мать. Доктор подтвердил худшие опасения Карлы. Раковые клетки уже распространились на печень, наверняка затронуты и другие органы. Предчувствия не обманули Карлу. Надежды на выздоровление больше не было.

Тем не менее домой Карла возвращалась с легкой душой, явно довольная тем, что покидает больницу. Дорогой она даже пыталась шутить, что было особенно невыносимо для Изабеллы. Потом переключилась на дела домашние, выразив надежду, что повариха не забыла о том, что сегодня на ужин Антонио попросил приготовить рыбу. Когда они подъехали к дому, Карла повернулась к дочери и сжала ее руки в своих.

– Не переживай о том, что будет, доченька. Я знаю, ты встречалась с врачом. Знаю, о чем он тебе рассказал. То же самое он сказал и мне перед тем, как встретиться с тобой. Я согласилась поехать в больницу только для того, чтобы убедить тебя в том, что я права в своих худших подозрениях. Как видишь, убедила. Но давай договоримся, больше мы на эту тему разговаривать не будем. Ни с кем. Особенно с твоим отцом.

Изабеллу обжег горячий взгляд матери. Ее глаза были полны отчаяния.

– Но ведь…

– Когда придет время, мы скажем ему, – на полуслове прервала ее Карла.

По выражению лица матери Изабелла поняла, что это ее окончательное решение, и за сим точка.

Вечером Изабелла вернулась домой в крайне подавленном настроении. Ей казалось, что мир вокруг рухнул. Впервые в жизни Изабелла задумалась над тем, что ее мать, оказывается, существо смертное, как и все остальные люди. Между прочим, как и она сама. За ужином, усевшись за стол рядом с Густаво, она украдкой глянула на мужа, потом перевела взгляд на Маурицио, сидевшего напротив, и на Луизу. И муж, и свекровь были прекрасно осведомлены, где она провела всю вторую половину дня. Однако никто из них и не подумал поинтересоваться состоянием здоровья Карлы, расспросить, что и как происходило на приеме у врача. Густаво уже был накачан спиртным и практически не мог поддерживать связную беседу. Ну а свекровь, по-видимому, решила, что разговор на неприятные темы дурно скажется на ее пищеварении. Что было и понятно, хотя бы отчасти. Ибо говядина, которую им подали на ужин, была такой жесткой, что разделаться с отбивной было под силу разве что какому каннибалу.

После ужина и бесконечного числа сыгранных партий в карты, сопровождающихся постоянным прикладыванием Густаво к очередному стакану с бренди, Изабелла повела мужа наверх.

– Укладываемся в постельку, дорогая? – пьяным голосом поинтересовался у нее Густаво, срывая с себя одежду и падая в изнеможении на кровать.

– Да, – ответила Изабелла. – Я сейчас, – добавила она, направляясь в ванную комнату.

Плотно прикрыв за собой дверь, она уселась на краешек ванны и, обхватив голову руками, взмолилась лишь об одном. Чтобы муж поскорее уснул, чтобы к тому моменту, когда она выйдет из ванной комнаты, он уже храпел беспробудным пьяным сном. Так она сидела в полном отчаянии, вспоминая слова матери, которая рассказывала ей накануне свадьбы о своем замужестве, о том, как она в свое время тоже постепенно привыкала к Антонио и училась любить его.

Но сколько бы Изабелла внутренне ни сопротивлялась, отказываясь принимать слова Карлы на веру, вспоминая о ее полнейшей и безропотной покорности мужу, сейчас, оглядываясь в прошлое, она даже недоумевала. Как могла мама столько лет терпеть заносчивость Антонио, его высокомерие, его постоянное навязчивое желание поскорее пробиться наверх и приобщиться к сливкам общества? А ведь терпела же. И до Изабеллы, быть может, впервые в жизни дошло, как же сильно любит ее мать своего мужа.

И это вызвало в душе Изабеллы новый прилив восхищения собственной матерью.

– Ну, как она? – прямо с порога озабоченно поинтересовался у Изабеллы Лорен, когда спустя пару дней ей удалось заскочить к нему.

– Мама умирает. Так что все, что она говорила мне раньше, правда.

– Сочувствую твоему горю, милая. Что собираетесь делать? – задал свой следующий вопрос Лорен, сопровождая ее в гостиную.

– Сама… не знаю. Мама категорически против того, чтобы сообщить об этом отцу. – Изабелла тяжело опустилась на стул.

– Моя дорогая Изабелла, как же тебе сейчас трудно. Ты еще так молода, тебе нет и двадцати, а ты уже взвалила на свои плечи всю тяжесть этого мира. Наверняка все эти печальные новости заставят тебя по-новому взглянуть и на собственную жизнь.

Изабелла не вполне поняла, что именно пытается донести до нее Лорен. Такой своеобразный способ утешения? Но тон слишком уж покровительственный, словно ее не утешают, а опекают.

– Ты прав, – коротко обронила она. – Придется многое пересмотреть.

– Полагаю, ты сейчас мучаешься угрызениями совести из-за того, что случилось с твоей матерью. Терзаешься, не знаешь, на что решиться. Быть верной женой и любящей дочерью и забыть меня или оставить все по-прежнему. Но одновременно страшная новость о смертельной болезни твоей матери лишний раз подтверждает, как скоротечна человеческая жизнь. Так почему бы, спрашиваю я тебя, не прожить ее в согласии с собственным сердцем, сполна воспользоваться отпущенным временем и всеми теми возможностями, которые дарит тебе судьба?

Изабелла уставилась на Лорена в немом изумлении.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю? Однако ты все описал очень точно.

– Знаю, потому что я тоже живой человек и мне не чужды те же переживания. – Лорен слегка пожал плечами. – Силы небесные подбрасывают нам порой такие неразрешимые проблемы с одной-единственной целью. Чтобы мы сами наконец разобрались и в самих себе, и в том, что нам делать в сложившейся ситуации. Ведь в конечном счете решение все равно придется принимать нам.

– Ты прямо мудрец, – сдержанно прокомментировала Изабелла последние слова Лорена.

– Нет, я просто живой человек. К тому же не забывай, я на несколько лет старше тебя. И в прошлом мне тоже не раз приходилось задавать себе аналогичные вопросы и принимать весьма непростые решения. А потому я прекрасно понимаю, в каком положении ты сейчас находишься, и я не стану никоим образом влиять на тебя, склонять к тому или иному решению. Выбор исключительно за тобой. Заверяю тебя лишь в одном. Хочешь, чтобы я остался в Бразилии, был рядом с тобой в эти трудные времена, я весь в твоем распоряжении. Потому что я люблю тебя и готов остаться здесь только ради тебя. Должен признаться, что любовь к тебе преобразила и меня самого. Я стал гораздо лучше, чем был когда-то. Получается, что и меня жизнь кое-чему научила, преподала, так сказать, свой урок. – Лорен невесело улыбнулся, глянув на Изабеллу. – Впрочем, я пока еще очень далек от того, что называют полным самопожертвованием. А потому если я останусь, то прошу тебя вот о чем. Обещай мне, что когда ситуация… с твоей матерью подойдет к своему логическому завершению, мы с тобой наконец примем решение и совместно определимся с нашим будущим. Но это все потом… А пока иди ко мне. Я хочу обнять тебя.

Лорен открыл свои объятия. Изабелла медленно поднялась со стула и направилась к нему.

– Я люблю тебя, моя Изабелла. – Лорен нежно погладил ее по волосам. – Если я тебе нужен, я всегда буду рядом с тобой.

– Спасибо тебе, – тихо прошептала она, прижимаясь к его груди. – Спасибо.

На смену июню пришел июль. Изабелла продолжала исправно трудиться над мозаиками в церкви Игрейя де Носа-Сеньора да Глория до Оутейро. В один из дней, вернувшись домой после обеда, она увидела в холле поджидавшую ее Лоен. Та прямо с порога сообщила, что к ним приехал Антонио и сейчас он поджидает ее в гостиной.

– Как он? – спросила Изабелла у Лоен, торопливо снимая шляпку и передавая ее служанке.

– По-моему, он сильно похудел, – осторожно заметила служанка. – Но сами все увидите.

Сделав глубокий вдох, Изабелла открыла дверь в гостиную и увидела, что отец нервно расхаживает по комнате. Заметив дочь, он повернулся к ней лицом, и Изабелла увидела, что отец действительно сильно сдал. Не только худоба бросалась в глаза. Его красивое лицо заострилось и покрылось сеткой мелких морщин. Черные вьющиеся волосы, некогда посеребренные лишь на висках, сейчас стали почти полностью седыми. С тех пор, как Изабелла видела отца в последний раз, он постарел на добрый десяток лет.

– Принцесса моя! – негромко воскликнул он, заключая дочь в свои объятия. – Мы так давно с тобой не виделись.

– Да, наверное, месяца три, если не больше, – подтвердила Изабелла.

– Конечно, ты теперь замужняя женщина, у тебя своя жизнь. Где тебе взять время еще и на старика-отца? – невесело пошутил он.

– Я много раз бывала дома, навещала маму, – возразила Изабелла. – Только всякий раз ты отсутствовал. Получается, паи, что это у тебя не хватает времени на нас с мамой.

– Ты права, милая, абсолютно права. Я страшно занят все последнее время. Наверняка свекор говорил тебе, что дела сейчас в кофейном бизнесе идут из рук вон плохо.

– Хорошо, хоть сегодня улучил минутку, чтобы проведать меня. Пожалуйста, присаживайся. – Изабелла жестом указала на стул. – А я распоряжусь, чтобы нам подали прохладительные напитки.

– Нет-нет, лично мне ничего не надо, – отказался Антонио, садясь на предложенный стул. – Изабелла, что не так с твоей матерью? В воскресенье она почти весь день пролежала в постели. Сослалась на то, что у нее мигрень. Последние несколько месяцев она постоянно жалуется на эти головные боли.

– Паи, я…

– Как я понимаю, у нее рецидив, да? Сегодня утром я заметил, что кожа на ее лице стала совсем желтой. И она ни к чему не притронулась за завтраком.

Изабелла внимательно взглянула на отца.

– То есть ты хочешь сказать, что раньше ты всего этого не замечал?

– Все последние месяцы я крутился на работе как белка в колесе. Уходил из дому засветло, еще до того, как твоя мать поднималась с постели, а возвращался поздно, когда она уже спала. Но да… Я понимаю… – Антонио сокрушенно покачал головой. – Наверное, мне следовало быть более внимательным, но я предпочитал ничего не замечать. Итак, – начал он с отчаянной решимостью в голосе, – хочу спросить у тебя. Ты ведь знаешь, насколько серьезно положение твоей матери, так?

– Да, паи, я знаю.

– Так это… Так это…

Антонио так и не смог заставить себя произнести вслух все остальные слова. Он лишь подхватился с места и хлопнул ладонью по виску.

– Боже мой! Как же я мог не замечать этого? Что я за человек? И что за муж?

– Паи, мне понятно твое чувство вины перед мамой. Но, с другой стороны, она сама была категорически против того, чтобы втягивать тебя в свои проблемы. Говорила, что у тебя сейчас и своих предостаточно. Так что частично и она тоже несет ответственность за то, что ты оказался не в курсе всего происходящего.

– Ах, разве мои деловые проблемы можно сравнить с этим? Здоровье моей жены – вот что самое главное. Или она считает меня каким-то монстром, коль скоро предпочла скрывать от меня правду? Но почему ты, Изабелла, тоже ничего мне не говорила? Почему?! – крикнул он со злостью, повернувшись лицом к дочери.

– Потому что я обещала маме молчать, – твердо ответила Изабелла. – Она была непреклонна в своем желании. Говорила, что сама скажет тебе все, когда придет время.

– Вот оно и пришло, это время. Но, по крайней мере, сейчас, когда я все знаю… – Антонио сделал слабую попытку взять себя в руки и хоть немного успокоиться. – Мы отыщем лучших докторов, хирургов, всех, кто ей потребуется для поправки здоровья.

– Паи, я уже говорила тебе. Мама встречалась со своим лечащим врачом. Я ее сопровождала на прием, а потом отдельно побеседовала с ним. Надежды нет, вот его слова. Как ни горько, но нам придется принять правду такой, какая она есть.

Антонио уставился на дочь в немом оцепенении. Целая гамма чувств отразилась на его лице: недоверие, гнев, отчаяние, полнейшая опустошенность.

– То есть ты хочешь сказать, что Карла умирает? – прохрипел он полушепотом.

– Да, паи. Как ни страшно повторять это вслух.

Антонио упал на стул и громко зарыдал, обхватив голову руками.

– Нет… нет… Этого не может быть… только не моя Карла. Господи, кто угодно, но только не моя Карла.

Изабелла поднялась со своего места и подошла к отцу, чтобы успокоить его. Она положила руку на его согбенные плечи. Обоих трясло от переизбытка чувств.

– Как мне дальше жить, зная, что она тащила весь этот непосильный груз на себе и даже не захотела довериться мне?

– Паи, клянусь тебе, даже если бы она рассказала тебе все как есть на самом деле, все равно ничего уже нельзя было поделать, – возразила отцу Изабелла. – Пойми, мама так решила сама. Она сознательно отказалась от дальнейшего лечения. Говорит, что сейчас пребывает в мире и полной гармонии с собой и принимает свою участь как должное. И я ей верю. Пожалуйста, – взмолилась она, обращаясь к Антонио. – Отнесись с уважением к ее последней воле… ради нее самой же. Сейчас и ты наконец прозрел и увидел, как она больна. А потому мы оба должны просто любить ее и поддерживать во всем.

Антонио взглянул на дочь. Глаза его были полны невыразимого страдания.

– Что бы вы там обе ни думали обо мне, и ты, и твоя мать, но знай, что Карла для меня – все. Не представляю, как я буду жить без нее.

Изабелла беспомощно смотрела, как отец поднялся со стула, молча развернулся и вышел из комнаты, даже не попрощавшись.