Все последующие несколько месяцев Изабелла постоянно пребывала в состоянии радостного возбуждения. Ей казалось, что всей ее предыдущей жизни до того момента, как в один февральский день она переступила порог квартиры Лорена, как бы и не было вовсе, что она не жила, влачила какое-то жалкое, скучное и абсолютно бессмысленное существование. А сейчас каждое утро первая мысль ее была о Лорене, и тут же кровь начинала радостно бурлить во всем теле. И все вокруг было прекрасным и необыкновенным. Голубое небо над головой удивляло своей необычно яркой лазурью, а цветы в саду сливались перед ее взором в один роскошный калейдоскоп ароматов и красок.

Каждый день, спускаясь вниз к завтраку и усаживаясь за стол напротив чопорной и вечно всем недовольной свекрови, Изабелла тут же мысленно переключалась на Лорена, и по ее губам начинала скользить легкая таинственная улыбка. Больше ничто ее не задевало, никто не мог обидеть ее. Она чувствовала себя защищенной, как никогда ранее. Неоскверненной и недоступной ни для кого другого, кроме Лорена. Вот что сделала с ней их взаимная любовь.

Если ей не удавалось вырваться к возлюбленному в течение нескольких дней, она тут же погружалась в пучину отчаяния и начинала изводить себя всякими дурными мыслями. Где он? Что с ним? С кем сейчас коротает свое время? Холодный страх при одной только мысли, что она может потерять его, заползал в душу, леденил кровь, заставляя содрогаться от мрачных предчувствий, несмотря на жару, царящую на улице, и на испарину, выступающую на лбу. Ведь Лорен – человек свободный и волен любить, кого захочет. В отличие от нее самой.

– Боже мой, дорогая, – вздыхал Лорен, лежа с ней в обнимку на широкой кровати из красного дерева несколько дней спустя. – С каждым днем мне все труднее, все невыносимее делить тебя с твоим мужем. Сама мысль о том, что он касается твоего тела, уже приводит меня в неистовство. – Он нежно примял пальцами ее обнаженную грудь. – Давай убежим, Изабелла. Давай вернемся в Париж. Не надо будет ни от кого прятаться, бесконечные дни, наполненные хорошим вином, хорошей едой, разговорами, любовью…

Голос его перешел на шепот. Он нащупал губами ее губы.

К счастью, в самом начале их любовного романа именно свекровь, сама о том не подозревая, поспособствовала тому, чтобы любовник Изабеллы находился как можно ближе к ней. Сеньора Луиза выполнила обещание и представила Лорена многим своим приятельницам и знакомым. А те, собственными глазами увидев скульптурное изображение Изабеллы, немедленно изъявили желание запечатлеть в камне кого-то из своих близких. И не только людей. Так, в настоящий момент Лорен работал над заказом по увековечиванию образа чихуа-хуа, любимца одной богатой четы. В сущности, свекровь стала для Лорена своеобразным агентом, и Изабелла отлично понимала всю абсурдность сложившейся ситуации.

– Конечно, собачки – это совсем не та работа, о которой я мечтаю, – обронил он как-то раз в разговоре с нею. – Но, во всяком случае, есть чем занять себя, пока тебя нет рядом.

В один из дней, когда Изабелле не удалось ускользнуть на свидание с Лореном, он занял себя тем, что начал откалывать небольшие кусочки мыльного камня от большой глыбы, которую сеньора Луиза специально раздобыла для него у одного из своих родственников, владеющих карьерами по добыче мыльного камня. Предложение свекрови лично поучаствовать в изготовлении мозаичных покрытий из сотен тысяч кусочков мыльного камня для будущей статуи Христа обеспечило Изабелле идеальное алиби. Теперь она могла смело отлучаться из дома в любой день. И всякий раз, беря в руки крохотный треугольник мыльного камня, который Лорен наколол для нужд всех, кто трудился вместе с ней, она испытывала радость от соприкосновения с предметом, все еще хранящим теплоту его рук.

Единственным человеком в доме, постоянно следящим за всеми отлучками Изабеллы, была ее свекровь. Что же до мужа, то Густаво все больше и больше времени проводил в клубе. Домой возвращался перед самым ужином, и от него вечно разило алкоголем. И уж совсем редко он интересовался у Изабеллы, чем она занималась днем.

Одевая шляпку перед тем, как выйти из дома, Изабелла вдруг подумала, что Густаво вообще перестал замечать ее в последнее время. За минувшие несколько месяцев, с тех самых пор, как начался ее роман с Лореном, сексуальные домогательства мужа, столь интенсивные в первые недели после бракосочетания, можно сказать, сошли на нет. Всякий раз, ложась в постель вместе с Густаво, Изабелла уже заранее испытывала страх и неприязнь, но все как-то обходилось. Да, изредка он предпринимал попытки заняться с ней любовью, но чаще всего усилия Густаво заканчивались ничем. У него просто ничего не получалось. Изабелла объясняла это тем, что в постель муж валился уже пьяным в стельку, едва держась на ногах. Стоило ли удивляться, что пару раз ему и вовсе не удалось войти в нее. Она сбрасывала с себя бездвижное тело Густаво и вслушивалась в его пьяный храп, молча лежа рядом. Ее воротило от перегара, которым постоянно несло от мужа. Казалось, вся их спальня пропиталась этими отвратительными запахами. По утрам она всегда поднималась первой. Одевалась и шла завтракать, а Густаво в это время все еще продолжал дрыхнуть.

Если его родители и замечали усилившееся пристрастие их сына к алкоголю, то вслух они предпочитали никак не комментировать его поведение. Единственный раз сеньора Луиза позволила себе заговорить с невесткой о ее супружеской жизни и напрямую поинтересовалась, не ожидается ли в их семье прибавление. Получив отрицательный ответ, она недовольно фыркнула.

Страсть, которой полнились их отношения с Лореном, заставили Изабеллу начать внимательнее прислушиваться к собственному телу. Почему оно никак не отреагировало на первоначальные попытки Густаво, довольно неумелые и даже отталкивающие, произвести на свет наследника? И почему это же самое тело буквально вибрирует от одного лишь прикосновения Лорена? Собственно, именно он, заметив однажды, как нахмурилось чело возлюбленной, погруженной в какие-то невеселые размышления, и объяснил Изабелле во всех подробностях, как можно избежать зачатия ребенка. Он подробно описал, как функционирует женское тело, чего никогда не объясняла ей мама, как правильно высчитывать дни, наиболее благоприятные для зачатия.

– Конечно, стопроцентной гарантии того, что можно избежать беременности, если воздержаться от секса в эти дни, нет. Наверное, именно этим и объясняется тот факт, почему у нас, у католиков, по-прежнему такие большие семьи. – Лорен слегка улыбнулся. – Но существуют и другие способы предохранения, которые практикуют уже мужчины, когда у их женщин наступают опасные дни.

Изабелла глянула на него в изумлении.

– И откуда ты только все это знаешь?

– На Монпарнасе полно таких же, как я, вольных художников. И все хотят порезвиться, но, по возможности, без последствий. Желающих нарваться на неприятности с женщиной, которая бы подзалетела и стала потом, направо и налево, объявлять всем, что она ждет от тебя ребенка, мало. – Увидев растерянное лицо Изабеллы, Лорен тут же обнял ее и привлек к своей груди. – Понимаю, шерри, для нас с тобой все сейчас очень непросто. Мне бы не хотелось, чтобы ты шла на какие-то компромиссы. Как не хотелось бы и того, чтобы ребенка, которого ты можешь зачать от меня, воспитывал потом этот человек, именуемый твоим мужем. А потому, – добавил в конце, – мы оба должны быть очень осторожны.

Изабелла уселась в машину и, пока Хорхе вез ее к родительскому дому, расположенному совсем недалеко от их виллы, молча разглядывала в окно проносящиеся мимо улицы. Вот уже больше месяца она не навещала родителей, ибо каждую свободную минутку, которую ей удавалось выкроить, чтобы улизнуть из дома, она посвящала Лорену. Но вчера вечером Лоен спросила ее уже напрямую, когда она собирается проведать мать.

– О, скоро, совсем скоро, – откликнулась Изабелла, мгновенно почувствовав себя виноватой из-за собственной беспечности.

– Понимаю, вы теперь… заняты. И все же, мне кажется, вам следует повидаться с ней как можно скорее, – многозначительно сказала служанка, помогая управиться с платьем. – Моя мама очень за нее волнуется.

– Она заболела?

– Не знаю, если честно, – вяло ответила Лоен.

– Тогда я поеду к маме завтра же, чтобы своими глазами убедиться, что с ней все в порядке.

Машина наконец остановилась напротив родительской виллы «Дворец Принцессы». Прежде чем отпустить Хорхе восвояси, Изабелла попросила его забрать ее сегодня в половине седьмого от «Дворца Копакабаны».

Утром она предупредила Луизу, что после того, как проведает мать, поедет на встречу со своей новой приятельницей Элоизой. Она познакомилась с ней в церкви, где обе занимались изготовлением мозаичных покрытий для статуи Христа и сидели рядом. А на сегодня приятельницы якобы договорились посидеть и поболтать немного за чашечкой чая во «Дворце Копакабана». Изабелла знала, что свекровь не станет возражать против этого свидания. Ведь она сама побуждала Изабеллу обзавестись подругами, подобающими ее новому статусу замужней дамы. А Элоиза происходит из одной из наиболее аристократических семей Бразилии. Поскольку сама сеньора Луиза категорически не воспринимала кричащую роскошь отеля и даже называла «Дворец» пошлым и безвкусным, то Изабелла все рассчитала правильно. Свекровь не увяжется за ней следом в попытке составить им с подругой компанию.

Поднимаясь по ступенькам крыльца родительского дома, Изабелла чувствовала угрызения совести. А вдруг ее обман вскроется? От одной этой мысли у нее тут же свело живот. А с другой стороны, какой еще у нее есть выбор? Печально, но приходилось признаться самой себе, что за последние пару месяцев она превратилась, сама того не желая, в весьма искусную лгунью.

Дверь открыла Габриела. При виде Изабеллы ее лицо тут же осветилось радостью.

– Сеньора Изабелла, как же я рада вас видеть. Ваша матушка пока отдыхает, но она велела разбудить ее, как только вы приедете.

– Ей нездоровится? – озабоченно спросила Изабелла у служанки, входя в гостиную. – Лоен сказала мне, что что-то в ее состоянии тебя тревожит.

– Я… – Габриела немного помолчала. – Сама не знаю, больна она или нет. Но она очень сильно устает в последнее время.

– Но ты же не думаешь, – Изабелла даже замерла на месте, с трудом закончив свою мысль, – что ее прежние проблемы снова дают о себе знать. Ведь так?

– Сеньора Изабелла, я ничего не знаю. Вам лучше самой расспросить ее обо всем. А заодно убедите ее показаться врачу. Что вам подать освежиться?

Габриела отправилась за апельсиновым соком, а потом пошла будить Карлу. Оставшись одна, Изабелла стала нетерпеливо прохаживаться по такой до боли знакомой гостиной. Наконец появилась Карла. Изабелла моментально увидела, что у матери не только очень усталый вид, но и нездоровая бледность и худоба. Кожа на ее лице приобрела какой-то желтоватый оттенок. Все эти неутешительные перемены произошли с Карлой всего лишь за тот короткий месяц, что они не виделись.

– Мамочка, прости, что я так долго не появлялась у вас. Как ты? – спросила Изабелла, подходя к матери, чтобы поцеловать ее, и старательно загоняя поглубже собственные страхи и острое чувство вины. Как-никак, а она не переступала порог родительского дома уже больше месяца.

– Со мной все в порядке. А как ты?

– Тоже. Мама…

– Давай присядем. – Карла тяжело опустилась на стул со страдальческим видом человека, которого ноги больше не держат.

– Мамочка, по-моему, ты не вполне здорова. Что-то болит?

– Немного побаливает, но ничего страшного. Я…

– Нет, пожалуйста! Не надо этих отговорок. Что значит, ничего страшного? Разве папа не заметил, что тебе стало хуже?

– У твоего отца сейчас полно других дел, – тяжело вздохнула Карла. – Кофейные плантации перестали приносить ту прибыль, которую они давали раньше. Правда, правительство предлагает создать резервный фонд, в котором можно будет заморозить излишки урожая кофе, но пока все эти меры не сильно помогают.

– Не думаю, что для отца его бизнес важнее здоровья жены, – невольно возмутилась Изабелла.

– Дорогая, твой отец все последнее время на нервах. Не хочу нагружать его еще и своими проблемами.

На глаза Изабеллы навернулись слезы.

– Понимаю. Может, для папы сейчас действительно не самое подходящее время. Но как ты не понимаешь, что для нас с ним нет ничего важнее твоего здоровья? Или ты просто боишься худшего?

– Это мое тело, дочка, и я живу с ним, я понимаю его и чувствую, что с ним происходит, – неожиданно решительно перебила ее Карла. – Я действительно не хочу подвергать себя новой угнетающей процедуре лечения, заранее зная, чем все закончится. И вас с отцом тоже не хочу привлекать к этому.

– Мама! – Изабелла почувствовала, как у нее перехватило горло от переполнявших эмоций. – Прошу тебя о самой малости. Пожалуйста, позволь мне договориться о визите к доктору, у которого ты наблюдалась в последний раз. Насколько я помню, ты относилась к нему с доверием.

– Да. Как мне кажется, он лучший специалист у нас, в Рио. Но говорю же тебе, Изабелла, не в его силах помочь мне.

– Не говори так, мама! Ты нужна мне живой. И папе тоже.

– Возможно, – хмуро улыбнулась Карла. – Но я ведь не кофейное зерно и даже не денежная банкнота. А только эти две вещи заставляют сердце твоего отца биться сильнее. Они – его настоящая любовь и страсть.

– Ты ошибаешься, мамочка! Очень сильно ошибаешься. Возможно, ты не замечаешь того, что со стороны видно твоей дочери. Папа любит тебя. Ты для него все в этой жизни, а с твоим уходом жизнь потеряет для него всякий смысл.

Какое-то время обе женщины сидели молча. Наконец Карла нарушила тишину.

– Если это сделает тебя, Изабелла, хоть капельку счастливее, договаривайся с доктором, и поедем на прием к нему вместе. Уверена, он слово в слово повторит тебе все то, что только что сказала я. Но у меня лишь одна просьба к тебе.

– Какая?

– Пока ничего не говори отцу. Не хочу доставлять ему дополнительных переживаний.

Спустя приблизительно полчаса Изабелла покинула родительский дом. Карла, сославшись на общую слабость, сказала, что ей надо прилечь в постель. Изабелла уехала на машине отца, велев шоферу отвезти ее в район Ипанемы. Настроение было подавленное. Изабелла все еще никак не могла оправиться от пережитого шока. Но что, если мама просто преувеличивает симптомы собственного недомогания, цеплялась она за последнюю надежду.

Изабелла вышла из машины за два квартала до дома Лорена и почти бегом направилась туда. Вот единственный человек на свете, кто сумеет ее успокоить и умственно, и физически.

– Дорогая! Я уже подумал, что ты сегодня не придешь, – воскликнул Лорен, встречая ее у порога, и тут же заключил в свои объятия. – Бог мой! Что случилось? Почему у тебя такой расстроенный вид?

– Мама! – громко всхлипнула в ответ Изабелла. – Она решила, что умирает. – Она уткнулась ему в плечо и зарыдала.

– Что? Это доктор ей так сказал?

– Нет. Но год тому назад она перенесла операцию. Удаляли раковую опухоль. Мама считает, что болезнь вернулась. И для нее это означает конец. Но беспокоить отца она не хочет. У того в последнее время возникло много проблем с бизнесом. Конечно, я ей и раньше говорила, что она должна наблюдаться у врача постоянно. Но за тот месяц… что мы не виделись с ней, она страшно изменилась в худшую сторону. – Изабелла с мольбой глянула в глаза Лорена. – А вдруг интуиция не обманывает маму и все действительно очень плохо? Я так боюсь этого.

– Послушай меня, Изабелла. – Лорен взял ее дрожащие руки в свои, подвел к тахте и усадил рядом с собой. – Само собой, вам надо немедленно показать ее профессиональному врачу и выслушать его вердикт. Человек может нафантазировать что угодно, особенно если уже перенес нечто подобное в прошлом. А потом оказывается, что дела обстоят совсем не так уж и плохо. Твоя мать говорит, что у отца возникли финансовые проблемы? – уточнил Лорен. – Но я слышал, что он богат, как Крез.

– Богат, это правда. Я уверена, что он несколько драматизирует серьезность возникших у него проблем. Ну а как ты, Лорен? Как у тебя дела? – Изабелла изо всех сил старалась взять себя в руки.

– Все хорошо, шерри. Но к чему все эти формальные вопросы? Мне кажется, мы уже благополучно миновали этот этап. Если честно, страшно скучал по тебе все последние дни.

– Я тоже, – призналась Изабелла, прижимаясь головой к его груди, желая хоть как-то приглушить боль от всего того, что обрушилось на нее за минувшие два часа.

Лорен ласково погладил ее по волосам, старательно придумывая новую тему для разговора, чтобы хоть немного отвлечь Изабеллу от ее горя.

– Все утро я проторчал дома, соображал, чем стану заниматься, когда разделаюсь с этой псиной. И представляешь? Раздается звонок в дверь, и на пороге появляется мадам Сильвейра вместе со своей дочерью Алессандрой. Мать просит меня сделать скульптурный портрет ее дочери. Хочет преподнести ей его в дар по случаю ее двадцатиоднолетия.

– Алессандра Сильвейра? Я ее знаю, – несколько натянуто откликнулась Изабелла. – Это семейство состоит в каком-то дальнем родстве с Айрис Кабралами. Она была на моей свадьбе. Мне она тогда показалась очень красивой.

– Вне всякого сомнения, она гораздо привлекательнее этой уже изрядно поднадоевшей мне чихуа-хуа, – миролюбиво улыбнулся в ответ Лорен. – Хоть поговорить есть с кем. Кстати, сегодня она беседовала со мной на весьма приличном французском.

– Насколько я помню, она еще не замужем, – напряженно обронила Изабелла, чувствуя, как в душу закрадывается новый страх.

– Да, не замужем, – подтвердил Лорен, продолжая гладить Изабеллу по голове. – Возможно, ее родители надеются, что моя скульптура станет своеобразной рекламой ее красоты и обаяния и тем самым поможет ей найти себе подходящего мужа.

– А может, их вполне устроит в качестве соискателя ее руки и молодой, талантливый скульптор из Франции, – колко заметила Изабелла, немного отстраняясь от возлюбленного. Она обхватила себя обеими руками, словно отгораживаясь от него.

– Изабелла! Уж не ревнуешь ли ты меня? – пошутил Лорен, бросив на нее внимательный взгляд.

– Конечно, нет. С чего ты взял? – Изабелла больно прикусила нижнюю губу. Сама мысль о том, что сейчас какая-то другая женщина станет изо дня в день просиживать часами перед ее Лореном, как когда-то она сама позировала ему в мастерской профессора Ландовски, вызвала непроизвольную зависть. – Но ты же не станешь отрицать того, что в последнее время тебя постоянно приглашают на всякие светские суаре. Ты прямо нарасхват. Я права?

– Права. Но я и подумать не мог, что меня могут рассматривать в качестве подходящего кандидата на роль мужа для всех этих юных сеньорит. Просто в Рио появился новый человек. Этим я и интересен всем.

– Поверь мне, Лорен. Уже одно то, что ты француз, что ты приехал в Рио из Европы, да плюс еще покровительство, оказываемое тебе как скульптору моей свекровью, все это делает тебя у нас в городе не просто знаменитостью номер один, – бескомпромиссно возразила Изабелла.

Лорен откинул голову назад и весело рассмеялся.

– Что ж, если это так, то я только рад такому удачному раскладу. Ведь у нас во Франции я и мне подобные представители богемы воспринимаются в приличных домах как самые настоящие отбросы общества. Я уже как-то раз говорил тебе, что французские мамаши скорее предпочтут, чтобы их дочери умерли в раннем детстве, чем связали свою жизнь с нищим, голодным и бездомным художником.

– Тогда тебе следует понять, что у нас в Бразилии все по-другому, – с вызовом бросила в ответ Изабелла, понимая, что срывается на грубость.

Лорен склонил голову набок и внимательно обозрел ее.

– Я понимаю, ты сейчас страшно расстроена, дорогая. Все эти ужасные новости о твоей матери… Но разве ты сама не видишь, что ведешь себя сейчас по-детски вздорно? В конце концов, это не я убегаю отсюда вечерами к своему мужу, если нам в кои-то веки удается встретиться. Заметь, это не я делю каждую ночь постель с другим мужчиной. Наконец, это не я категорически отказываюсь даже обсудить возможность того, что всю ситуацию, в которую мы сами себя загнали, можно хоть как-то изменить. Нет! Но зато это на мою долю выпали все эти страдания. Да у меня все внутри переворачивается всякий раз, когда я думаю о том, как твой муж занимается с тобой любовью. Это я вынужден подлаживаться под тебя, бежать к тебе по первому же твоему зову, когда у тебя выпадает случай встретиться со мной. И это мне, а не тебе, надо постоянно придумывать себе занятия, чтобы заполнить долгие часы одиночества и не сойти с ума, постоянно думая о тебе.

Изабелла уткнула голову в колени. Впервые Лорен заговорил об их отношениях так прямолинейно и открыто. Судя по всему, она рассердила его не на шутку. Как было бы здорово, если бы можно было взять и вырвать все его жесткие слова и из сердца, и из памяти. Но этого нельзя сделать, потому что все, что он только что высказал ей в порыве гнева, все это – правда.

Какое-то время они сидели молча. Вдруг Изабелла почувствовала его руку на своем плече.

– Дорогая, я понимаю, сейчас не время обсуждать все наши проблемы. Давай примем все как есть. Я еще пока в Бразилии, изо всех сил стараюсь заполнить чем-то свое праздное существование. И делаю все это с одной-единственной целью. Ради тебя, и только ради тебя.

– Прости меня, Лорен! – пробормотала Изабелла, не отрывая голову от колен. – Ты прав, сегодня я сама не своя от горя. Что же нам делать?

– Повторяю, давай отложим обсуждение наших проблем до следующего раза. Сейчас для тебя главное – твоя мать и ее здоровье. Мне очень жаль, но вынужден напомнить тебе, что уже половина шестого. Немедленно хватай такси и мчись во «Дворец Копакабана». Тебе нужно выйти именно из него, чтобы ваш водитель действительно поверил в то, что ты пила чай с подружкой в тамошнем ресторане.

– Господи! Совсем забыла! – Изабелла подскочила с дивана как ужаленная и ринулась к дверям, но Лорен схватил ее за руку и притянул к себе.

– Изабелла! – Он ласково погладил ее по щеке. – Помни. Я люблю только тебя, и только ты мне нужна. – Он нежно поцеловал ее в губы, а ее глаза моментально наполнились слезами. – А сейчас беги, пока я не передумал и не запер дверь на три замка, чтобы ты осталась здесь навсегда.