В то самое время, когда Гуров беседовал с задержанным Сухоруковым, Крячко наконец добрался до районного центра Крапивино. Остановившись возле заправочной станции, он заправил машину, а заодно спросил, где живут Востоковы. Дежуривший на заправке молодой парень этого не знал, поэтому направил сыщика в ближайший магазин. Здесь Крячко и подсказали, в какой части поселка ему искать дом Востоковых.

Подъехав к нему, он вылез из машины и постучался. На стук вышла женщина, как ему показалось, пенсионного возраста. Лишь позже сыщик понял, что Людмила Востокова не так стара, как кажется. Видимо, ее состарило пережитое горе – гибель дочери.

Крячко представился и объяснил, зачем приехал так далеко от областного центра. Людмила пригласила его в дом. И здесь, сидя за столом, он убедился, что хозяйке еще нет и пятидесяти лет и она вообще-то работает на железнодорожной станции, как и ее муж, но сегодня у нее выходной после суточного дежурства. Тогда Стас рассказал ей, к каким выводам они с Гуровым пришли.

– Понимаете, мы убеждены, что ваша дочь, как и ее подруга Ирина, были убиты. А значит, нужно искать убийц. Мы задержали несколько человек, которые могут быть причастны к этому преступлению, и во время обыска у одного из задержанных изъяли женские украшения. Я вас попрошу внимательно посмотреть на них и сказать, узнаете ли вы какие-то из этих вещей. – И он выложил на стол две пары сережек и пару колец, изъятых у жены и дочери Курицына.

Людмила минуту разглядывала вещи, а потом ее глаза наполнились слезами, и она воскликнула:

– Вот эти… это ее сережки! Это мы с мужем ей на восемнадцать лет подарили. Она в них и уехала. И колечко… Вот это, с топазом… Это ей спустя год сестра моя, Настя, подарила. Когда Алине девятнадцать исполнилось. Про другие сережки и кольцо я ничего не знаю, это не наши. А эти вот – точно наши!

– А ваш муж сможет также опознать эти вещи? – спросил Стас. – И ваша сестра Настя?

– Смогут, почему же не смогут, – ответила Людмила. – Мужчины, конечно, к украшениям не так внимательны, но Петр столько раз их видел…

– Тогда, будьте добры, позвоните вашим родным и попросите их прийти сюда. Мне нужно, чтобы они также участвовали в опознании.

Людмила Востокова принялась звонить, а Крячко сел составлять протокол опознания. Спустя некоторое время пришли муж Людмилы Петр и ее сестра Настя. Они сразу узнали сережки и кольцо, принадлежавшие Алине. И если отец погибшей девушки удержался от слез, то ее тетка разрыдалась пуще матери.

– Так вы его поймали? – все спрашивала она Крячко. – Душегуба этого, гада, нечисть эту, что Алю убил – поймали?

– Да, мы задержали человека, которого подозреваем в убийстве вашей племянницы, – ответил Стас. – Теперь нужно собрать улики, чтобы доказать его вину в суде. Поэтому так важны ваши показания.

– Мы, когда надо будет, все приедем, все эти вещи признаем! – заверила его Настя. – Даже если нам похожие будут показывать, мы все равно свое узнаем. Ведь я сама это колечко выбирала. Как же мне его не узнать?

В Шатровск Крячко возвращался с чувством маленького, но успеха. И это чувство еще больше усилилось, когда он повидался с родителями Ирины Ярцевой. Они тоже уверенно опознали в другой паре серег и другом кольце вещи своей дочери. Правда, это узнавание дорого обошлось матери Ирины – она так разрыдалась от горя, что ей стало плохо с сердцем, пришлось вызывать «Скорую». Но протокол опознания она все же смогла подписать. Таким образом, вернувшись к трем часам в управление, Стас располагал уже двумя протоколами.

Поставив машину рядом с управлением, он позвонил Гурову, сообщил о своих достижениях, а потом поинтересовался:

– А у тебя как дела? Много ли успехов?

– Кое-что есть, – ответил Гуров. – По линии доказательств есть большое продвижение. У нас на руках имеется улика против Курицына весом в тонну. Неопровержимая улика! Эта же улика задевала и Сухорукова, но когда я стал его допрашивать, то ничего не добился. Молчит – и все.

– Ладно, пусть молчит, – заявил Крячко. – Мы его оставим на потом. Говоришь, у тебя есть железная улика против Курицына? Так и у меня она есть! У меня два подписанных протокола опознания украшений. Так что если мы с тобой не сумеем расколоть этого любителя сережек и колец, то грош нам цена!

– Что ж, давай попробуем, – согласился Гуров. – Я сейчас спущусь. Заедем куда-нибудь, пообедаем, а затем отправимся в СИЗО.

Так они и поступили. Зашли в кафе неподалеку от СИЗО, наскоро поели и пешком отправились к зданию изолятора. На этот раз они вошли в комнату для допросов вдвоем и попросили вызвать задержанного Курицына.

Спустя некоторое время ввели Евгения Курицына. С того времени, как сыщики видели его в момент задержания в торговом центре «Сибирь», охранник несколько изменился, держался уже не так уверенно. Гурову еще тогда, при задержании, показалось, что Курицын не самый бойкий парень, теперь же он выглядел вообще потерянным.

– Ну, садись, Курицын, – сказал ему Крячко.

Между оперативниками заранее была достигнута договоренность, что Крячко вступает первым и ведет допрос, а Гуров играет роль более старшего – каким он и был на самом деле.

Сев, Курицын сразу заявил:

– Почему меня задержали? Мне не предъявили никаких обвинений. Требую немедленно меня освободить!

– Это тебя в камере научили так говорить? – усмехнулся Стас. – Плохо учили. Если тебе не предъявили обвинений, логично требовать, чтобы эти обвинения появились. Разве я не прав? Прав. Так вот сейчас мы эти обвинения тебе предъявим.

Он покосился на Гурова, давая понять, что тому пора вступать. И Гуров, выложив на стол две фотографии, произнес:

– Гражданин Курицын, вы обвиняетесь в убийстве гражданки Востоковой, совершенном в декабре прошлого года путем инъекции убийственной дозы галоперидола. – Лев пододвинул к задержанному фотографию мертвой Алины, сделанную после обнаружения тела, вид у трупа, пролежавшего всю зиму под снегом, был ужасный, – после чего продолжил, подвигая вторую фотографию: – А также вы обвиняетесь в убийстве гражданки Ярцевой, совершенном в июне этого года.

Оба обвинения не произвели на охранника никакого впечатления.

– Слышал я про эти дела, – совершенно спокойно проговорил он. – Но ко мне-то они как относятся? Эта Востокова, я слышал, сама себе «дурь» вколола. А эта, вторая, вообще пропала. Может, она за бугор уехала? Кто сказал, что ее убили? Живет себе где-нибудь…

– А ее кровь у тебя на свитере откуда?! – не удержавшись, выкрикнул Крячко и швырнул на стол свитер Курицына, взятый во время обыска. – Вот здесь, на рукавах, полно крови! И эксперты доказали, что это кровь Ярцевой! Живет она где-то, как же! Почему у тебя на одежде ее кровь, отвечай!

Этого задержанный явно не ожидал. Он растерянно молчал, как видно, придумывая, что ответить. Но сыщики не собирались давать ему время что-то придумать. Гуров наклонился к нему и доверительным тоном спросил:

– Скажи, Женя, тебе Ирина Ярцева нравилась? Вижу, что нравилась. Красивая была девушка…

– Да я ее не знал… почти не знал…

– Это ты верно сказал – «почти». Ведь она у вас и в казино выступала, и в группе эскорта была, и ты ее на встречи с разными «шишками» возил – как же ты мог ее не знать? Мы легко докажем, что ты ее часто видел. Наверное, и украшения ее тебе нравились…

– Какие украшения? – изобразил удивление Курицын. – Не видел я никаких…

– Как же ты их не видел, когда сорвал их с убитой?! – воскликнул Стас. – Сорвал с трупа – и принес домой! Жене решил подарить! Мало того – еще и дочери дал! Вот эти вот украшения! – Он швырнул на стол сережки и кольцо Ирины и продолжил: – Но мы не только нашли эти вещи у твоих родных, – но и показали их родным Ирины. И они их опознали! Вот протокол опознания! И родные Ярцевой готовы дать показания в суде. Все, Курицын, ты пропал! Сухоруков с Тарасовым, может, как-то еще выкрутятся, а тебя твоя жадность погубит. Зря ты эти украшения с мертвой снял, ох, зря! У них и цена-то маленькая… Теперь тянуть тебе пожизненный срок, как пить дать!

– Почему же пожизненный? – попытался возразить Курицын. – За одно убийство разве пожизненное дают?

– А кто тебе сказал, что оно одно? – тут же вмешался в разговор Гуров. – Мы же с тобой о двух девушках говорили. И украшения мы нашли в твоей семье – двух девушек. Вот тебе еще одно колечко и еще одни сережки. Кстати, и еще один акт опознания украшений, – выложил он на стол перед Курицыным новую порцию улик.

– Так что Востокову тоже ты убил, – заявил Крячко. – Вот тебе уже два трупа. Тебе все кажется мало? Ну, так мы еще подкинем. Ведь мы пока ничего не говорили о вашей поездке в областную больницу. Помнишь такой эпизод твоей боевой биографии? Там в палате на втором этаже лежали два человека – охранник Павла Саблина Геннадий Луговой и его сосед, бухгалтер Валентин Русаков. И вы с Тарасовым их обоих убили! Ввели им аминазин, такую порцию, что они навеки успокоились! Вот тебе уже четыре трупа! И это, я думаю, еще не весь список!

– Не убивал я этого Генку Лугового! – закричал охранник.

Его волнение достигло предела. Он больше не мог рассуждать, выстраивать линию правильного поведения. Теперь для него было главное – отбиться от все новых обвинений. Его прямо на глазах со всех сторон обвешали трупами, и надо было с этим что-то делать. Любой ценой делать!

– Ты что же, хочешь сказать, что тебя и в больнице в тот день не было? – усмехнулся Стас. – Не ври! Я тебя видел в той машине!

Тут Крячко слегка уклонился от истины – он не видел ни одного человека в той машине с сильно тонированными стеклами. Но ведь обвиняемый не мог этого знать…

– Обознались вы! Точно обознались! – продолжал выкрикивать обвиняемый. – Меня там не было! Я у ворот остался. Ворота им должен был заранее открыть. Я в больницу вообще не входил, чтоб вы знали!

– А кто же тогда в палату заходил? – поинтересовался Гуров. – Тарасов с Сухоруковым? Или был еще кто-то, кого мы не знаем?

– Нет, никого больше не было, – ответил Курицын. – Сухой с Дрюней все и уделали.

– Ну да, судя по тому, что шприцы мы нашли как раз у Сухорукова, он был у вас главным специалистом по инъекциям, – заметил Лев.

– Так оно и было, – кивнул Курицын. – Он когда-то на медбрата учился, колоть умеет. Руслан ему все эти дела доверял.

– Значит, Сухоруков у вас колол, – подытожил Гуров. – А ты за что отвечал? Ведь у каждого должна быть своя специализация…

– Я – водила, – объяснил Курицын. – Любую тачку завести могу, любую могу угнать.

– Ценный навык, в банде очень нужный. Но скажи нам, классный водила: зачем тебе в таком случае понадобился пистолет под мойкой? Зачем ты его там держал? Чтобы себе лишнюю статью на суде добавить?

– Да, именно так и получается, что только для статьи! – воскликнул Курицын. – Правильно, я не хотел этот «ствол» брать! А Руслан привязался: возьми, мол, пусть у тебя полежит… Сказал, ему этот «ствол» один мент дал. Дескать, у нашего шефа, у Лучинина, с этим ментом дела общие. Надо было мне тогда характер проявить, не брать оружие…

– Значит, это тебя Метелкин заставил взять пистолет?

– Ну, я же и говорю – он велел.

– А когда это было, случайно не неделю назад?

– Нет, какую неделю! – Курицын энергично покрутил головой. – «Ствол» у меня уже четыре месяца лежит. Как Ярцеву застрелили, так и лежит…

– Так, ясно… – тихо проговорил Лев.

Возникшая было у него версия о том, что пистолет, найденный под ванной, – то самое оружие, из которого был убит Павел Саблин, не выдержала проверки. И все же следовало расспросить «сломавшегося» участника банды об обстоятельствах убийства сына губернатора.

– Скажи, Женя, а кто из вас стрелял в лесу в Павла Саблина? – спросил он. – Наверное, Тарасов? Ведь если я тебя правильно понял, он у вас главный по стрельбе, так? Сухоруков – «медбрат», ты – водила, значит, Тарасов – стрелок…

– Это так, Андрюха главный по стрельбе, – кивнул Курицын. – Только Саблина он не убивал. Это вообще не наша работа. Это кто-то другой делал.

– И кто же?

– Откуда я знаю? Нам не докладывали.

– Может, люди Кирилла Баранова?

– А, вы про хватовских! Такое может быть, там серьезные бойцы есть. Только мне про это ничего не известно, так что зря говорить не буду.

– Стало быть, у Баранова кличка Хват?

– Да, она к нему сразу прилепилась.

Гурову хотелось еще порасспросить показавшего слабину бандита про Хвата и его группу, но в то же время он чувствовал, что ему не стоит разбрасываться, уходить в сторону от главного направления, что толку от новых расспросов не будет. Нужно было получить от Курицына показания о тех убийствах, в которых он участвовал. Самые подробные показания, содержащие детали совершенного. От таких показаний потом Курицыну будет трудно отказаться. Надо было сосредоточиться именно на этом.

– Что ж, Женя, давай рассказывай, как была убита Алина Востокова. Подробно рассказывай, во всех деталях. А потом, так же подробно, – об убийстве Ирины Ярцевой. Да, кстати, скажи-ка нам, где ее тело?

Курицын глубоко вздохнул. Как видно, ему очень не хотелось раскрывать эту тайну. Но при этом он прекрасно понимал, что оперативники от него не отстанут, пока он не укажет место.

– А в протоколе будет указано, что я добровольно указал это место? – спросил он. – И что я вообще с самого начала оказывал содействие следствию?

– Укажем, не беспокойся, – заверил его Крячко. – Запишем весь сегодняшний разговор как твое добровольное и чистосердечное признание. Так что давай, говори – где тело?

– Мы ее в овраге закопали, – опустив голову, произнес Курицын. – Есть у нас тут километрах в десяти от города такое местечко – Колотов Буерак. Лес там большой, овраги глубокие. И что удобно – подъехать туда можно. Вот там она и лежит.

– Кто это место выбирал?

– Руслан, кто же еще. Он у нас главный, он и выбирал.

«Значит, там удобное место, чтобы оставлять трупы, – подумал Гуров. – И Метелкин про это место давно знал. Надо будет проверить, не лежит ли там кто-то еще…»

– Ну что ж, теперь давай рассказывай. Начиная с Востоковой – и дальше все по порядку… – пристально посмотрел он на Курицына.