41

Несмотря на многочисленные призывы разойтись, репортеры продолжали осаждать участок с упорством оживших мертвецов из фильмов про зомби. Вернулся Митч и со сноровкой опытного дирижера принялся руководить, отправляя сотрудников отрабатывать различные версии и сигналы горожан. Чендлеру такая активность и не снилась. Под главенством Митча даже Лука с Ником работали в полную силу.

Чендлер зашел в кабинет начальника.

– Митч, есть минута?

Тот скривился от фамильярного обращения, но огрызаться не стал.

– Нужно поговорить.

Митч схватил первую попавшуюся стопку бумаг и притворился, будто погружен в чтение.

Чендлера это не остановило.

– У меня есть версия о том, что связывает жертв.

Митч, демонстрируя безразличие, перевернул страницу.

– Все их имена имеют какое-то отношение к Библии. Есть основания подразумевать религиозный мотив. В начале нашего знакомства Гэбриэл жаловался, что лишился и родителей, и веры в религию.

Наконец Митч отреагировал. Он взял папку и помахал ею перед Чендлером:

– К черту ваши версии, сержант. Занимайтесь вот этим.

– Для этого у тебя есть твоя команда.

– И ты, между прочим, в нее входишь.

– Ага, сижу на скамейке запасных, – хмыкнул Чендлер. – Кстати, Тери приехала, если тебе вдруг интересно. «Камри» заглохла, и ей пришлось добираться до меня пешком. Говорит, пыталась дозвониться до своего жениха, но не получилось.

Оставив Митча копаться в отчетах и заявлениях, Чендлер пошел к камере, в которой держали Хита. Нужно было кое-что проверить.

– Мистер Баруэлл?

Ответа не последовало. Такое ощущение, будто Чендлеру объявили бойкот.

– Гэбриэл показался вам религиозным человеком?

Опять тишина.

– Вспомните, как сели к нему в машину. Не сказал ли он чего-нибудь необычного – совсем необычного? Может, молился или крестился? Упоминал ли Бога?

– Ну что вам еще от меня надо? – донесся из камеры усталый голос.

– Только это.

Хит надолго затих, потом откашлялся.

– Да, что-то такое было, – хрипло произнес он. – Точно не помню.

– Попробуйте вспомнить, мистер Баруэлл… Хит. Это важно.

Пленник раздраженно вздохнул.

– Он сказал что-то вроде «такая сушь, как будто Бог совсем запустил эти места». Его это почему-то злило. И потом он отметил, что здесь красиво, как и в самом начале. В начале, мол, все красиво.

– В начале? Так и сказал?

– Ага.

Снова эти слова: «В начале». В начале чего? В начале серии убийств? Его что-то толкнуло на это? Или, наоборот, ему нравилось самое начало процесса: заманивать жертву и общаться с ней? А убийство – так, вынужденная, не приносящая удовольствия рутина.

– Что-нибудь еще про начало он говорил?

Хит снова вздохнул.

– Про детство типа? Учитывая, каким он стал сейчас, готов поспорить, что оно было не лучшим.

Похоже, Чендлер снова уперся в тупик.

– Но он говорил про какое-то место, с которого «все началось»… – вдруг произнес Хит.

– Что за место? – ухватился за эти слова Чендлер.

– Не могу вспомнить.

– И все-таки попробуйте.

– Пытаюсь! – зло буркнул Хит.

Чендлер не стал давить. Повисла тишина. Стало казаться, что это все очередная пустышка.

– Синглтон, – сказал наконец Хит.

– Синглтон?

– Ну… да, – неуверенно подтвердил он. – Пару раз это слово звучало, пока мы ехали. Название фермы, где можно удачно устроиться, подумал я, но как-то оно не к месту прозвучало. А он еще весь завелся – видно, это слово вызывало у него сильные эмоции.

– И он говорил, что оттуда «все началось»?

– Кажется, так.

– Но что такое Синглтон, вы не поняли?

– Не понял, сказал же. Может, город, может, ферма, может, фамилия… И да, что именно там «началось», я тем более не знаю.

Чендлер тоже не знал. Однако с этим уже можно было работать.

Сев за Танин компьютер, Чендлер вбил в поиск «Синглтон». Выпала целая куча ссылок: шаблон проектирования, марка виски, какие-то знаменитости, странички в социальных сетях и профили на сайтах знакомств. Если отбросить известных людей и сетевые ники, оставались города в Англии, США и Новом Южном Уэльсе, а также множество организаций и учреждений на остальной территории Австралии.

Город Синглтон располагался на реке Хантер, к северу от Сиднея, и, несмотря на расстояние, им стоило заняться. Чендлера, однако, гораздо больше заинтересовал пригород Перта, ведь, судя по говору, Гэбриэл был родом из тех мест или прожил там долгое время. На снимках со спутника Синглтон казался копией Уилбрука, таким же захолустьем: покосившиеся бунгало, домики, несколько магазинов – только чуть больше зелени. Единственной местной организацией, представленной в интернете, был сиротский приют. Чендлер перешел по ссылке.

Профессиональный сайт, фотографии сильно обманывали ожидания. Приют был небольшим, довольно уютным, будто со страниц книг о «Гарри Поттере», которыми зачитывалась Сара. Чендлера, правда, все равно не покидало ощущение, что ракурсы и содержание специально подобраны так, чтобы скрыть неприглядные стороны.

Сержант созвонился с компьютерным отделом центрального штаба в Перте. У дежурного оператора он попросил раздобыть список детей, попавших в синглтонский приют за последние тридцать лет.

Спустя десять минут на почту пришел объемистый архив. С первого раза он открываться не пожелал, будто хранил в себе секреты, грозящие смертью тому, кто их прочтет. Со второй попытки получилось. Чендлер ввел в строку поиска «Гэбриэл Джонсон». Результатов не было. Попробовал «Хит Баруэлл». И снова ничего. Поиск по имени «Сет» выдал пару записей, но они не имели отношения к делу. Исчерпав возможные варианты, Чендлер начал перебирать личные дела с фотографиями вручную. Ночь обещала быть долгой.

Первые полчаса ничего не дали. Никого, даже отдаленно напоминавшего Гэбриэла, среди детей на фотографиях не обнаружилось. Через час у Чендлера начали болеть глаза. Он уже не вчитывался и не всматривался, раздумывая, с какого еще угла можно было бы подойти к поиску. Чендлер нутром чуял, что все крутилось вокруг «начала», религии, какого-то поворотного момента в жизни сбежавшего преступника.

Только спустя еще час Чендлер наткнулся на фотографию Гэбриэла. Находка была столь неожиданной, что сержант по инерции прокрутил еще несколько снимков сирот прежде, чем вернуться назад. На экране определенно был Гэбриэл, только моложе, с короткой стрижкой, подчеркивающей исключительную худобу. Он больше напоминал узника концлагеря, а не сироту, однако сходство было несомненным.

С замирающим сердцем Чендлер изучал личное дело Дэвида Гэбриэла Тейлора. Ночное недержание, периодические вспышки гнева, иногда на грани насилия, однако ничего сверхъестественного для неуравновешенного подростка. К сожалению, записей оказалось совсем немного: Гэбриэла отдали в приемную семью спустя каких-то полгода. Тут же давались имена и адрес: Дина и Джеффри Уилсон; Глендон, пригород Перта.

Чендлер набрал номер. Через несколько гудков трубку взяли.

– Могу я поговорить с мистером Джеффри Уилсоном?

– Да, внимательно вас слушаю.

Голос был неожиданно приятным, глубоким и басовитым – не как у разбуженного посреди ночи обывателя.

– Вас беспокоит сержант Чендлер Дженкинс из полицейского участка города Уилбрук. Мне бы хотелось…

– Прошу прощения, откуда? – перебил мистер Уилсон.

– Уилбрук, северная часть плато Пилбара.

– При чем тут Уилбрук? – удивился мистер Уилсон, потом поправился: – Простите, я хотел спросить, что вам от меня нужно, да еще в такой поздний час?

– У меня к вам пара вопросов относительно Дэвида Гэбриэла…

– Я знаю, о ком вы, – резко оборвал Чендлера собеседник.

Голос его сразу стал грубым.

– Хорошо. Я хотел бы узнать…

– Я… мы не желаем ничего о нем слышать, сержант.

Чендлер был в высшей степени заинтригован. В трубке послышался шорох, видимо, ее собирались бросить.

– Мистер Уилсон, прошу вас, подождите! – быстро произнес Чендлер. – Всего пара вопросов, обещаю. Вы разве не хотите узнать, зачем я звоню?

Он искренне надеялся, что любопытство возьмет верх.

– Совсем нет, – отрезал Джеффри. – Мы с женой пытались научить его отделять добро от зла, а в ответ получили лишь черную неблагодарность.

– Добро от зла? В религиозном смысле?

– Да, сержант, в религиозном. – Было слышно, что мистер Уилсон еле себя сдерживает.

– То есть вы религиозны?

– Да, и гордимся этим, – сурово ответил Джеффри, как будто Чендлер его в чем-то обвинял. – Мы хотели сделать из него доброго, праведного человека, особенно после того, что стало с его родными.

– А что с ними…

– Автомобильная авария, сержант. Страшное потрясение для мальчика в столь юном возрасте, в том нет сомнения. Но мы верили, что сумеем вернуть его на путь истинный. Объясняли, что Господь посылает нам испытания, что он добр и направляет нас. Надо только раскаяться в своих грехах и подчиниться слову Его.

От этих фраз у Чендлера по спине пробежали мурашки.

– И в чем состояло ваше обучение?

Отвечать на этот вопрос мистер Уилсон был явно не настроен, так что оставалось лишь гадать: нравоучения, труд – а то и похуже. В какой-то момент сирота решил стать убийцей.

– А когда Дэвид – то есть Гэбриэл – покинул вас?

– В восемнадцать, – теперь Джеффри отвечал односложно. Ему явно не терпелось завершить разговор. – С тех пор не появлялся. И мы не хотим его видеть. Он превратил наш дом в притон и вертеп, сержант. В притон и вертеп, Содом с Гоморрой. Он приводил блудниц, и те расхаживали у нас нагишом, как Ева в Эдемском саду. Каждый раз нам с женой приходилось отдраивать полы и мебель.

Чендлеру показалось, что из трубки стали доноситься сдавленные рыдания. Затем басовитый голос сменился женским. Это была, видимо, Дина.

– Перестаньте докучать моему мужу, сержант. И не смейте больше напоминать про этого мальчишку. Отродье дьявола! – процедила она и бросила трубку.

Откинувшись в кресле, Чендлер стал переваривать услышанное. Только что у него не было ни единой зацепки, теперь же требовалось решить, с какой лучше начать. Было ясно, что в этом доме что-то случилось. Приемные родители, помешанные на религии, стремились привить свои взгляды подростку, пережившему психологическую травму. И в какой-то момент Гэбриэл не выдержал и свихнулся.