Глава 8
«Дай-ка я угадаю», — Алексей внимательно разглядывал выходивших из дверей молодых мужчин. Фамилия у зятя Суве была самая что ни на есть русская: Иванов. Ирина Суве взяла фамилию мужа и стала Ириной Ивановой.
Едва Алексей поставил на коренастого белобрысого парня с носом-картошкой, как его окликнули:
— Приветствую. Это вы мне звонили?
Он резко обернулся и едва не рассмеялся: один-ноль в пользу студента Иванова! И даже два-ноль! Потому что тот оказался кучерявым брюнетом с карими, почти черными глазами и тонкими темными усиками над верхней губой. В общем, ни разу не Иванов.
«Скорее всего, это фамилия его матери», — подумал Алексей и протянул парню руку:
— Здравствуйте. Где бы нам присесть? Знаете по близости подходящее кафе?
Юрий Иванов кивнул. Вскоре они уже сидели в предназначенном как раз для таких деловых разговоров заведении. Где удобно встречаться с клиентами или будущими партнерами, вай-фай стремителен, всего за чашку американо или капучино, а хозяин лоялен к такой клиентуре, потому что все столики в его заведении заняты и создается ощущение процветающего бизнеса. То ли кафе, то ли офис для фрилансеров, которые теперь почковались и множились, как гремлины, на которых брызнули живой водой.
Москва менялась на глазах. На ее улицах становилось все больше такси и курьерских желтых с зелеными рюкзаков, поставщиков готовой еды на любой вкус, начиная от «Макдоналдса» и заканчивая раскрученными дорогими ресторанами. А люди с деньгами, те, кого возили и кормили все эти таксисты с курьерами, теперь работали преимущественно дома, встречи же назначали в таких вот кафешках-офисах, куда забрел ненароком Леонидов с Юрием Ивановым.
Они заказали по чашке кофе, проголодавшийся Алексей, который не рассчитывал на такую пробку из области в Москву днем, еще и сэндвич с ветчиной, и сели в углу, за уютным столиком на двоих.
— Слушаю вас, — Юрий с готовностью отхлебнул капучино.
— Я работаю с вашей тещей, Вандой Бруновной.
Или ему показалось, или Юрий насторожился. Про капучино он тут же забыл и нервно слизнул с черных усиков молочную пенку.
— Я в курсе, что вы не ладите, — продолжил Алексей.
— А вы разве ладите со своей тещей? — усмехнулся Юрий.
— Мою будущую тещу убили много лет назад. Расследуя это убийство, я и познакомился со своей женой.
— Сочувствую, — Юрий смущенно обмакнул усики в капучино.
— Но вас я понимаю. Квартиру снимать дорого, вы пока еще учитесь, а жена беременна, значит, не работает и работать долго еще не будет. Вы кое-как терпите ее родителей в небольшой квартирке, а теща тем временем зарабатывает на первоначальный взнос за вашу ипотеку.
— Мои родители тоже согласны помочь, — с готовностью откликнулся Юрий. — Просто я в семье не один. У меня еще два брата и сестра.
— И все Ивановы? — не удержался Алексей.
— Нет. Только я и сестра. Родители разводились, когда я родился.
— Из материальных соображений разводились, как я понимаю?
— Для улучшения жилищных условий, — ничуть не смутился Юрий.
— И вы еще успели зацепиться за подножку уходящего вагона? — чуть не рассмеялся Алексей. — Хотя… Ваши родители всю жизнь проработали в следственных органах, и бабушка с дедушкой тоже. Вы законы отлично знаете.
— Это плохо?
— Это замечательно, Юрий. И именно об этом я и хотел с вами поговорить. Скажите, вы когда-нибудь слышали от своей тещи фамилию Волков? Павел Волков. А может, кличку Биткоин?
Юрий вновь нырнул усиками в капучино. Его глаза спрятались за густыми черными ресницами.
— Слышали, — утвердительно кивнул Алексей.
— Они работают вместе, — принялся оправдываться Юрий.
— А вы часто сидите с тещей за обеденным столом? А может, обсуждаете ее и ваши дела за чашкой чая?
— Денежные дела обсуждаем, — нехотя ответил Иванов.
— Ага. Денежные. А меня другие и не интересуют. Теща ищет для вас возможность заработать. Так? Не одной же ей тянуть вашу ипотеку. Другая сторона тоже должна впрячься. Вы очень уж рано женились. Почему такая спешка?
— Мы с Ирой любим друг друга еще со школы.
— Это не повод, чтобы жениться аж на первом курсе.
— На втором.
— Все равно. Вы сели на шею родителям. А им это понравилось? Вы из многодетной семьи, Ванда Бруновна — женщина небогатая. Насколько я знаю, ваш свекор — военный пенсионер. Который вышел в отставку, но так и не смог найти работу, — давил Алексей.
Иванов давно уже допил свой кофе, но от чашки так и не отклеился.
— Откуда деньги на свадьбу? А свадебное путешествие?
— Мы ведь не на Мальдивы летали, — промямлил Юрий. — Всего лишь в Грецию.
— А Греция — это дешево? Расскажите об этом жителям Тверской области или Саратовской.
— Везде есть бедные и богатые. Сами-то вы тоже москвич.
— Но я, в отличие от вас, осознаю, что Москва живет намного лучше регионов. И что Греция — это недешево. Это очень дорого, Юрий, если жить на одну лишь зарплату. Так что случилось три года назад?
— Не понимаю, о чем вы, — Юрий ушел в глухую защиту. — Моя теща и года не работает в «БуЗе».
— Куда привел ее именно Волков.
— Я не в курсе. И вообще, кто вы такой? По какому праву вы меня допрашиваете? На такие вопросы отвечают в кабинете у следователя. Не забывайте, где я учусь и кто мои родители.
— Юрий, это не допрос, и я рассчитывал исключительно на вашу сознательность. И на профессиональную солидарность. Но, видимо, напрасно. Я ведь все равно узнаю правду.
— Вам ничего не удастся доказать. А я вам помогать не собираюсь. Мне нет в этом никакого резона.
«Ничего он мне не скажет, — грустно подумал Алексей. — Но не беда. Я на верном пути, и это главное», — он подозвал официанта и достал из кармана портмоне.
— Я сам заплачу за свой кофе, — Юрий тоже полез за пазуху.
— Не трудитесь. Это ведь я вас пригласил. Беседа прошла не без пользы. Я рад, что больше не служу в органах внутренних дел, куда скоро придут такие, как вы.
Он вынул карточку из платежного терминала и встал. Юрий тоже поднялся. Он был бледен, но сдаваться не собирался.
Когда они распрощались, Алексей не сразу сел в машину. Иванов растерялся, поэтому был напуган, и прямо на пороге кафе достал из кармана смартфон.
Алексей был уверен, что Юрий звонит не любимой жене. И не теще, которую терпеть не может. Либо маме, либо папе. А может, и дедушке, который все еще при делах. Во всяком случае, с большими связями. В том, что кто-то из семьи Юрия и помог Биткоину выпутаться из криминальной истории, Алексей почти не сомневался. Да и история эта мало его волновала. Важно было ее продолжение.
В приемной у Сажина его встретил сверкающий от ярости Дашин взгляд. С того рокового дня, как убили Хана, Алексей оказался в немилости у сажинской секретарши. И виной тому был Серёня Немилов.
— Дмитрия Александровича сегодня нет, — сквозь зубы процедила Белоснежка. Хотя Алексей уже был готов разжаловать ее в преследующую гномов ведьму.
— А я не к нему, а к вам.
— Ко мне? — она искренне удивилась.
— Даша, я хочу вас предупредить, — сказал он как можно мягче. — Сергей не тот мужчина, который вам нужен.
— Не лезьте не в свое дело! — Дашины глаза метнули в него молнии.
— Ого! Я вижу, вы всерьез влюбились! В Немилова или в его деньги и связи? Вы ведь не москвичка. Я заглянул в ваше личное дело. Снимаете квартиру пополам с подружкой и мечтаете о принце. Ради своей мечты вы готовы на все. А на что готов ваш принц?
— Кто вы такой, чтобы читать мне мораль?
— Человек, который знает, кто убил Тукаева, — грустно ответил он. — Вы замешаны в этой истории и вполне можете остаться не только без принца с московской пропиской, но и без работы.
— Я… Мне… — Даша словно задохнулась.
Алексей понял, что давить не стоит, и сказал все так же мягко:
— Подумайте об этом. У меня пока нет своего кабинета, но есть дозволение Дмитрия Александровича пользоваться в его отсутствие президентскими апартаментами. Мне нужен быстрый вай-фай и подумать. Кофе просить не смею, знаю, что вы мне откажете. Поэтому я выпил его в другом месте.
И он, игнорируя секретаршу, прошел в кабинет Сажина. Даша, стоя в дверях, кусала губы. Но молчала.
Алексей догадывался, что Сажин сейчас с женой и сыном. И слава богу! А ему надо работать, доверившись Дарье Витальевне и ее женской мудрости.
Итак, Ванда Бруновна Суве. Редкая фамилия. А редкая фамилия — находка для сыщика. Благословен Интернет, который нынче правит миром! Раньше надо было не одну пару ботинок истоптать, добывая ценную информацию, а теперь люди сами выкладывают о себе всю подноготную.
Суве — женщина средних лет. Типичный контингент «Одноклассников». Это поколение выросло и выучилось в СССР, для него дружба священна. Оно ностальгирует по тем благословенным временам, когда с горящими глазами таскало на школьный двор пачки старых газет, сваливало туда же ржавые чугунные батареи, ходило строем под горн и барабан и получало за это почетные грамоты. Когда не было ни олигархов, ни банкиров с их частными «прачечными» и каждый, в принципе, имел шанс подняться на ступеньку выше в социальной лестнице.
Такие, как Суве, давно уже нашли друг друга в социальных сетях и теперь ностальгируют вместе. Поэтому Алексей без колебаний залез на «Одноклассников» и забил в поисковой строке фамилию Суве. Хотя Ванда Бруновна вполне могла обосноваться там и под девичьей.
Оказалось, что фамилия в популярной соцсети у Ванды Бруновны двойная: Паускайте-Суве. И в друзьях почти весь класс. Алексей потратил совсем немного времени, чтобы узнать, почему Паша Волков привел Ванду Бруновну в «БуЗу», на хлебное местечко, и почему она три года назад попросила своего новоиспеченного зятя об услуге: помочь парнишке, который попал в крайне неприятную историю. Почему они вместе, Волков и Суве, или же порознь поднялись на крышу в день убийства Хана, в тайную переговорку, и почему Биткоин испортил записи с видеокамер. Почему Ванда Бруновна никогда не сдаст Пашу. Что до Биткоина, то тот послабее будет, не то поколение. С идеалами у него слабовато. Да и характер у Биткоина не тот, что у Суве, когда она защищает слабого, не кремень. Если дожимать, то его.
Алексей прикрыл глаза и задумался. Этого он, признаться, не ожидал. Идти на доклад к Сажину или не идти?
Он посмотрел на часы, потом на запертый сейф. Там все еще лежала визитка, на которой Алексей нацарапал фамилию убийцы. Это было мальчишество. Любовь к эффектным трюкам Леонидова подвела. Срочно надо было что-то придумать.
По внутреннему телефону он позвонил в епархию Волкова и спросил, на месте ли начальник?
— Павел Васильевич спустился в дата-центр, — официально ответили ему.
Вот они, крутые айтишники! Парню и тридцати еще нет, а он уже Васильевич! Алексей позвонил в дата-центр.
— Это Леонидов. Паша Волков у вас?
— Да, он здесь, — ответили ему после короткой паузы.
«А у меня пропуска в дата-центр по-прежнему нет», — с досадой подумал он и сказал в телефонную трубку:
— Передайте ему, как только появится на проходной, что я его искал.
— Хорошо.
«Похоже, и этот вздумал ездить со мной в разных лифтах», — и, поскольку выбора у него не было, Алексей позвонил в бухгалтерию:
— Ванда Бруновна на месте?
— Да, она здесь.
— Не говорите ей, что я звонил.
— Не поняла?
Он торопливо дал отбой. Это похоже на охоту за пугливыми зайцами, которые дружно прячутся в густой траве. Три этажа, переговорка на крыше, да еще и подвал! Лестница черного хода. Чем отлавливать этих зайцев поодиночке, надо попросить президента собрать правление.
Он захлопнул ноут и вышел в приемную. Даша сидела за своим столом и смотрела на него настороженным взглядом.
Алексей молча прошел мимо.
С Суве он столкнулся в дверях. Видимо, Ванде Бруновне все-таки сказали, что он ее искал, но Суве была медлительна и не рассчитывала, что у него-то реакция стремительная. Когда надо, разумеется.
— Далеко собрались? — он вежливо, но твердо взял даму за локоть.
— Я не обедала сегодня, — промямлила Суве.
— А как же ваши домашние котлетки? Или у вас сегодня борщ?
— Я… Мне хочется кофе.
— Отлично! Мне тоже. — Он не стал напоминать Суве, что к ее услугам зеленый, как трава, электрический чайник. — Где бы нам посидеть?
О чайнике Суве вспомнила сама.
— Мы могли бы выпить кофе у меня в подсобке.
— Я правильно понял: это приглашение?
— Вы ведь все равно не отстанете, — обреченно сказала Суве.
— Не отстану. Потому что я знаю ваш секрет.
Суве порозовела. Сегодня у нее были густо накрашены брови. Алексея уже начало раздражать это постоянно меняющееся лицо и необъятные юбки Ванды Бруновны. Он уже был уверен, что в этих бесчисленных оборках спрятан ворох тайн. Провожаемые любопытными взглядами работников бухгалтерии, они проследовали в подсобку. Суве тут же включила чайник.
— Вообще-то я не кофе хочу, а поговорить, — сказал он.
— Я тоже не пью кофе в это время суток. Не то буду плохо спать.
— А сейчас вы разве хорошо спите? — не удержался он от того, чтобы съязвить.
— Говорите уже. В чем именно вы меня подозреваете?
Чайник вскипел, но Ванда Бруновна это проигнорировала. Алексей тоже.
— Вы с мамой Паши Волкова учились в одном классе. И были близкими подругами. Вы и сейчас подруги. Это вам она позвонила, когда ее сын попал в аварию и погибла девушка. Мария Ивановна Волкова знала, что родня вашего зятя имеет связи в следственных органах. Она ведь была на свадьбе вашей дочери. Не отпирайтесь, я видел фотографии из ЗАГСа. Вы ведь сами выложили их на «Одноклассниках». Сколько она вам заплатила за помощь?
— Да как вы смеете! — Суве встала.
— Сядьте. Хотите сказать, что помогли подруге бескорыстно? А теперь, когда вас прижало, попросили вернуть долг? Денег попросили взаймы без процентов? Разве я вас к этому подталкивал, Ванда Бруновна? Я советовал обратиться к Сажину, а не вымогательством заниматься.
— У них есть деньги, — упавшим голосом сказала Суве. — У Павла космическая зарплата. Я ведь работаю в бухгалтерии и подписываю платежки. А я… А у меня…
— Безвыходная ситуация, понимаю.
— Ведь если бы не я, Паша бы здесь не работал и не получал бы такие деньги. У него была бы судимость, пусть условная, но это закрыло бы ему путь к хорошей, денежной работе. Он убил человека, пусть непреднамеренно, но убийство есть убийство.
— Резонно. Значит, вы признаете, что в период, когда убили Тукаева, поднимались с Волковым на крышу?
— Но мы его не убивали!
— Вы возможно. Но почему вы так уверенно говорите за Павла?
— Но зачем ему это надо?
— Значит, вы не уверены.
— Это вы во всем виноваты!
— Я?!
— Если бы вы не давили на меня, если бы не ваши намеки… Зачем вы только сюда пришли!
— В «БуЗу»? Меня Сажин позвал. Лично. А вот почему вы решили отсюда уйти… Вы ведь попросили у Павла денег, планируя свое увольнение. Вам не нравится эта работа. Вы что-то знаете?
— Я…
Суве резко замолчала, потому что зазвонил его телефон. Алексей не стал бы отвечать, но на дисплее увидел: Сажин.
— На связи, — сказал он в трубку.
— Гербер в больнице. Мне только что позвонили.
— В больнице?!
— Попытка суицида.
— Жив?!
— Да. Но в тяжелом состоянии. Еще один удар по «БуЗе», Леша?
— Погоди, я выйду…
— А ты где?
— В бухгалтерии.
— Перезвони.
Суве смотрела на него испуганными глазами.
— Яков Карлович в больнице?!
— Молчите об этом, — сказал он с досадой. — Вы ведь умеете молчать?
Ванда Бруновна кивнула. Алексей торопливо вышел из подсобки. Сажину он перезвонил с крыши, куда поднялся из президентского кабинета. Спросил:
— Кто поедет в больницу, ты или я?
— А смысл? Гербер в реанимации, к нему все равно не пускают. Да и станет ли он говорить? Он ведь с жизнью решил расстаться. Ему сейчас психиатр нужен, а не исповедник. Это он убил Хана? Гербер?
— Сомневаюсь. Хотя я теперь во всем сомневаюсь.
— Чье имя написано на визитке?
— Забудь об этом. Я сейчас поеду в больницу и все разузнаю.
— Хорошо. Езжай. Я на связи. Звони в любое время суток.
— Понял. Где он лежит?
Сажин назвал адрес в центре Москвы. Алексей дал отбой и стал спускаться с крыши.
«Кто еще знает?» — мучительно думал он, проходя мимо Даши. Та молчала. Грустила ли она по ветреному Серёне или мысленно оплакивала судьбу несчастного Гербария? На топ-менеджеров «БуЗы» с наступлением глубокой осени прямо мор напал. Один убит, другой исчез, третий попытался совершить суицид.
— Вы совсем уходите? — спросила ему в спину Даша, нарушив молчание.
Он обернулся и сказал с усмешкой:
— И не надейтесь.
— Я имела в виду, вернетесь ли вы сегодня, — смутилась Даша.
— А кому это так интересно?
— Почему вы постоянно цепляетесь к словам?!
— Работа такая. Раз зацепка, два зацепка — будет лесенка. Мне ведь надо добраться до истины, — подмигнул он и смилостивился: — Сегодня я ухожу совсем. Но завтра непременно вернусь.
Даша коротко вздохнула.
В больницу его пропустили, а вот в реанимацию — нет. Все, что удалось Алексею, это побеседовать с дежурным врачом. А тот говорил общие фразы: состояние тяжелое, но уже не критическое, стабильное, пациенту нужен покой, делаем все, что возможно. Никаких посещений и тем более разговоров. Пока не разрешил психотерапевт. Пришлось уйти ни с чем.
Гербера привезли под вечер, когда официальный рабочий день уже закончился и основные действующие лица разошлись, остались вездесущие практиканты, медсестры на боевом посту и, разумеется, дежурный врач. Повалили посетители, надеясь успеть до ужина.
Алексей надеялся, что в этот час с нарушителями дисциплины не так строги, но ошибся. Только не в реанимации.
«А суицид ли это?» — напряженно раздумывал он, остановленный на подступах к заветной двери строгой девушкой в белоснежном халате:
— Больной под капельницей, с ним ближайшие родственники. Вам туда нельзя.
В это время один из «ближайших родственников» вышел в коридор. На плечах у «родственника» красовались капитанские погоны. В руках он держал красную папку.
— Мальцев! Саша! — окликнул его Алексей.
Это был участковый, с которым они не раз уже сталкивались по общим полицейским делам.
— Алексей Алексеевич! — расплылся в улыбке тот. — Какими судьбами?
— Да вот, работаю теперь вместе с твоим «клиентом», — он кивнул на дверь. — Проблемы, да?
— Работа, сами понимаете, — Мальцев тяжело вздохнул.
— Это суицид или возможно покушение на убийство?
— Предсмертной записки не обнаружено, так что…
— Понятно. Как это случилось?
— Жена не вовремя вернулась. Занятия по йоге отменили, инструктор заболел. Это она мне так сказала. Клиент… то есть пациент, таблеток наглотался. Еще бы часа два — и крышка. А так откачали. Проблевался. Вовремя она пришла.
— А какие таблетки?
— Транквилизаторы. Гербер на них давно сидит.
— А ты давно его знаешь?
— Да с тех пор, как делал свой первый обход по квартирам, знакомился с жильцами. Дом старый, сталинка. Элитный. В советское время там шишки жили: партийная номенклатура, дипломаты… Да и сейчас контингент непростой. Одно слово: буржуи. Так просто не войдешь. Многие всю жизнь там живут. Как те же Герберы. Но со временем они ко мне привыкли.
— Тебя не удивило, что Яков Карлович решил уйти из жизни? — осторожно спросил Алексей. У Гербера уже была неудачная попытка суицида. Интересно, Мальцев в курсе?
— Всякое поговаривали, — вздохнул тот. — Если честно, то нет. Не удивило. Он с такими типами путался. Что ни рожа — то с плаката «их разыскивает полиция». Шучу, конечно, но некоторых я идентифицировал. Доложил, само собой.
— Например, криминальный авторитет по кличке Хан.
— Точно! А вы откуда знаете?
— Его убили, — уклончиво ответил Алексей.
— Уж не Гербер ли руку приложил? — присвистнул Мальцев. — Погодите-ка… А вы где теперь? Раз с Гербером вместе работаете? — сообразил наконец участковый.
Видать, слух еще не везде дошел. Об отставке А. А. Леонидова. Времени ведь прошло немного.
— На вольных хлебах, — уклончиво ответил он.
— Частным сыском занимаетесь? — прищурился Мальцев.
Детективов участковые не любили. Да и сам Алексей их не любил, когда работал в органах. Ушлые частные сыщики так и норовили сунуть взятку, считая, что так можно уладить любую проблему. А борьба с коррупцией последнее время все больше напоминала охоту на ведьм. Поэтому от частных детективов полицейские старались держаться подальше.
И Алексей примирительно сказал:
— Нет, я не детектив. Работаю в службе безопасности. Веду служебное расследование.
— Поня-ятно, — протянул Мальцев, но все равно отреагировал стандартно. Папочку сунул под мышку, на лицо натянул официальное выражение. Сказал: — Я обязан буду доложить о вашем присутствии в больнице.
— Действуй.
Из реанимационной палаты вышла грузная женщина в бесформенном платье-халате, с растрепанными волосами, темными с проседью. Лет шестидесяти, как дал бы ей на вид Алексей. Он уже понял, что это жена Гербера. Та самая, которая не вовремя вернулась с отмененной йоги. Женщина пошла прямо на них, будто слепая. В глазах у нее стояли слезы.
— Софья Марковна, туалет там, — попытался развернуть ее Мальцев в нужном направлении.
Женщина с недоумением посмотрела на него слепыми от слез глазами.
— Все рушится, все… — пробормотала она. — Я ведь говорила ему: давай уедем… пусть в бедности, зато вместе, на родной земле… Все здесь продадим, расплатимся и вздохнем наконец с облегчением… и олигархи банкротятся…
— Ваш муж не хотел объявлять себя банкротом? — не удержался Алексей.
— Вы кто? — невидяще посмотрела на него Софья Марковна, а слева в руку вцепился Мальцев.
Алексей подумал, что участковый хочет оттащить его от Софьи Гербер в подъехавший лифт. Та близоруко прищурилась. Потом вдруг развернулась и пошла в правильном направлении, к туалету.
— Ваш номер теперь шестнадцатый, понятно? — высказался Мальцев, когда они остались вдвоем. — Это дело полиции.
— А когда тебе надо было, ты по-другому со мной говорил.
— Дружба дружбой, а служба службой. Почем я знаю, кто его до суицида довел? Может, на работе проблемы?
— Ладно, работай. — Алексей уже и так понял, что больше из этой ситуации сегодня не вытянешь.
«…вздохнул устало, повесился — и никого не стало», — садясь в машину, он вдруг вспомнил стишок из фильма «Десять негритят», снятого по роману старушки Кристи.
В самом деле: Хан убит, Кочарян прячется невесть где, Волков скрывается в дата-центре, а теперь еще и Гербер попытался улизнуть, причем безвозвратно, на тот свет. «БуЗа» разваливается прямо на глазах. Интересно, как поступит Сажин? Может, послушает все-таки жену и уедет в какую-нибудь Аргентину?
Он все-таки решил доложить о ситуации и набрал номер Сажина.
— Слушаю, — коротко ответил тот.
— Пока ничего. Гербер в реанимации, я побеседовал с участковым. Полиция на такие дела выезжает в обязательном порядке. Гербера сопроводили до реанимационной палаты. Жена говорит, что он банкрот, но боялся объявить себя таковым. Может, из гордости, а может, по другим причинам. Хан к нему домой заходил, и не только он. Похоже, криминальные элементы взяли Гербера в оборот. Он психовал и прочно сидел на транквилизаторах.
— Понятно, — напряженно сказал Сажин. — Значит, через него они решили контролировать общак, следовательно, и меня.
— Я тебе говорил: не доверяй блатным.
— А кому? Сдаться предлагаешь?
— Как там Дарья Витальевна? — сменил он тему.
— Поехала в центр, прогуляться.
— Вы поссорились?
— Нет.
— Вопросы есть или отпускаешь меня до завтра?
— Вопросов много. Но отвечать на них некому. Сколько Гербер проваляется в больнице?
— У меня нет права его допрашивать. А вот у него право есть оттягивать этот разговор насколько возможно.
— То-то и оно. Завтра я буду в офисе.
— Я хотел предложить тебе собрать правление, только собирать, похоже, больше некого.
— Да, дело встало… Говорят, ты решил пострелять? — небрежно спросил Сажин.
— Да вот, что-то в тир потянуло, — ответил он так же небрежно.
— Дело хорошее, — насмешливо сказал Дмитрий Александрович. — Завтра увидимся.
Сажин дал отбой.
«Даша поехала погулять по Москве. И Дыма на работе нет. Что там, интересно происходит, в семье у Сажиных? Как бы Дмитрий Александрович не напортачил, — заволновался он. — А не то ему опять придется надеть белое».
События ближайших двух дней показали, что Алексей был прав, подозревая неладное. Все его планы рухнули в один миг, и события все-таки вошли в активную фазу, которой Алексей так боялся.
