Глава 7
— И куда мы пойдем? — спросил Алексей у Дарьи Витальевны, подставляя ей свой локоть.
— Вот ведь проблема: в загородном доме, на огромном участке, негде погулять, — пожаловалась она, цепляясь за его руку. — У меня такое чувство, что вокруг закамуфлированные под кусты солдаты! Это правда, все то, что ты мне сказал по телефону?
— А ты сама не видишь?
— Вижу охрану, казарму, которую мой муж называет домом и которая, судя по всему, на осадном положении, вижу, что Дима сам на себя не похож. Не похож на себя прежнего, — тут же поправилась Дарья Витальевна. — Он больше не говорит — приказывает. Даже со мной еле сдерживается. Я каждый миг ожидаю команды: Молчать! Слушать меня!
— Он собирает ополчение, — неловко пошутил Алексей. — Это армия, замаскированная под общественную организацию. Ему этого не спустят, — осторожно намекнул он, покосившись на Дашу.
— Я пыталась его отговорить, — нахмурилась она. — Но Дима никого не хочет слушать.
— Ты и Сашка — все, чем он дорожит. Так, может, сыграть на этом?
— Ты сказал, у Димы в офисе кого-то убили?
— Тукаева. Он притянул к «БуЗе» ОПГ. Будет бунт.
— Леша, не пугай меня!
— Увези мужа отсюда. За границу, в Италию, а лучше на другой конец света. Там, где вас никто не найдет. Проси, умоляй, если надо — встань на колени.
— Я-то встану, — Даша тяжело вздохнула. — Гордости у меня совсем не осталось. Первое время, после того как… — она чуть не заплакала, и Алексей тихонько сжал ее руку: спокойно. — …после того как Диму посадили, я перестала спать по ночам. Закрывала глаза — и видела перед собой окровавленного Дана… Мне даже пришлось ходить к психотерапевту, чтобы все это забыть… Или хотя бы научиться делать вид, что я забыла. Я не то что на колени встану, лишь бы и Дима об этом забыл, а и всю ночь простою перед ним, как перед иконой. Понимаю: это звучит кощунственно, но мне теперь все равно. Я потеряла и веру, и надежду. И почти потеряла любовь мужа. Да послушает ли он меня? У меня не осталось гордости, у него — жалости. Мне иногда кажется, что мой муж — машина.
— Оставаться здесь опасно.
— Дима опять сядет?
— Это не самое худшее, что с ним может случиться. Я с самого начала говорил, что ему нельзя в тюрьму. Там его влияние только усилится.
— Его могут убить?!
— Ликвидировать. Политика — грязная вещь, прости за банальность.
— Но ведь ты рядом? — вцепилась в него Даша. — Ты ведь этого не допустишь?!
— Я не всесилен.
— Ты ведь друг ему? Скажи?
— Да. Я ему друг.
— Почему в твоем голосе такое напряжение? — заволновалась Даша. — Ты гениальный сыщик, у тебя потрясающая интуиция…
— Даша, ты не умеешь льстить, — мягко намекнул он.
— Но я говорю искренне!
— Ты пытаешься меня завербовать, — усмехнулся он. — Но я и так ваш. Ты бы направила свои усилия в другую сторону.
— Сегодня ночью я пыталась шантажировать мужа. Сначала отдалась ему, уж прости за интимную подробность, без всякого желания, лишь бы его смягчить. Потом попросила у него развод. Мне показалось, Леша, что Дима готов мне его дать. Он свой выбор сделал. Так что мой приезд в Москву ничего не изменит.
— Но я настоятельно прошу тебя здесь задержаться. При тебе и Сашке Сажин не станет рисковать жизнью. По крайней мере, подумает. А там, глядишь, и разрулится. Дай мне хотя бы неделю.
— Я приехала надолго, — твердо сказала Даша. — Если только Дима меня не выгонит.
— Выгонит? Тебя? — Алексей чуть не рассмеялся. — Разлука — это ледяной дождь, который зальет костер любви, даже если он взметнулся до небес. Особенно, когда дождь затяжной, а поленьев в огонь не подбрасывают.
— От моего костра, похоже, остались только угли, — горько сказала Даша.
— Но они еще тлеют. А дождь закончился, раз ты здесь. Твоя улыбка упадет на них, подобно зажженной спичке.
— А ты, оказывается, поэт! — удивленно сказала Даша.
— На что только не пойдешь, чтобы вернуть жену, — пошутил он. — Она ведь преподает литературу в школе. По супружеской верности у меня двойка. Пытаюсь закрыть ее пятерками, изобретая красочные метафоры.
Даша рассмеялась.
— Как твой сын? — подмигнула она.
— Растет, — коротко сказал он. — Лера не собирается возвращаться в Россию. У моего сына канадское гражданство. Я даже не знаю, увижу я его когда-нибудь или нет. Вживую, не по скайпу. Да… До чего же сложная штука жизнь. Это квест, по которому мы бредем и, сами того не подозревая, ежесекундно делаем выбор. А правильный он или нет, узнаем только в самом конце, когда изменить уже ничего нельзя.
— Ты не только поэт, но и философ, — лукаво сказала Даша. — Что наводит меня на мысль: ты стараешься усыпить мою бдительность. Ты мне что-то недоговариваешь?
Алексей давно уже понял, что они дошли до полосы препятствий, куда Сажин увел мальчишек. А близорукая Даша этого еще не заметила. Сажин их тоже увидел и теперь ждал, когда жена с другом составят ему компанию. Димка ловко, как обезьяна, вскарабкался по лестнице, потом перескочил с нее на брусья, Саша сидел внизу и косился на отца, словно спрашивая: а мне надо?
— Все нормально. Мы контролируем ситуацию, — громко и бодро сказал Алексей. — Ты молодец, что приехала.
— В любом случае: спасибо! — Даша порывисто обняла его и неловко ткнулась губами в щеку.
Сажин с усмешкой поднял брови.
— Муж, — тихо сказал Алексей.
— Что? — подняла голову Дарья Витальевна.
— Твой муж на нас смотрит.
— Дима? Где? — завертела головой она, близоруко щурясь.
— Дима здесь, — громко сказал Сажин.
— Куда это мы пришли? — удивленно стала оглядываться Даша.
— Здесь, похоже, все дороги ведут на стадион, — вздохнул Алексей. — Мне, что ли, пробежаться? Или хотя бы подтянуться!
Он снял куртку.
— Леша, перестань! — вцепилась в него Дарья Витальевна. — Ты выпил! У тебя давление поднимется!
Он, не слушая, отстранился и шагнул к турнику. Мальчишки, увидев взрослого дядю, который решил с ними поиграть, обрадованно закричали. Алексей понял, что успел соскучиться по маленьким детям. А до внуков, похоже, далеко.
Дарья Витальевна подошла к мужу.
— Да у вас, похоже, заговор, — насмешливо сказал Сажин. — Надеюсь, это был дружеский поцелуй?
— Леша хотя бы говорит мне правду!
— Ты совсем не разбираешься в людях, милая. Мужчина не может до конца открыть свою душу женщине, иначе он не мужчина. Есть сугубо мужские обязанности, которые женщина разделять не должна. О проблеме она может узнать, только когда проблема уже разрешилась. Я имею в виду серьезную проблему, а не промашку с выбором костюма на светское мероприятие. Леша — мужик правильный. Он говорит тебе ту часть правды, которую положено знать женщине. В этом он мастер: не прибегая ко лжи, убедить человека сделать правильный, с его точки зрения, выбор. Преклоняюсь. Я финтить не умею. Либо молчу, либо вру. Потому что у меня хватает важных дел и помимо дипломатии. Я рад, что у тебя есть он, — Сажин кивнул на Алексея, который с натугой в пятый раз коснулся подбородком холодной и липкой от влаги перекладины турника. И с иронией добавил: — Надеюсь, что со стрелковой подготовкой у него гораздо лучше, чем с физической.
— Сам-то сколько раз сможешь? — отдуваясь, спросил Леонидов, спрыгивая на землю. — Руки замерзли.
— Считай! — азартно сказал Сажин, снимая куртку.
— Перестаньте! — возмутилась Даша. — Что вы как дети!
— Я тоже могу как дедушка! — заорал Димка, повиснув на горизонтальной лестнице метрах в двух над землей и пытаясь подтянуться на одной из перекладин.
— Раз, — начал считать Алексей.
Они не сразу увидели, что на счет «десять» Даша повернулась к ним спиной и пошла обратно к беседке. А Саша, съежившись, сидит на брусьях и со страхом смотрит вниз. Они опомнились только, когда услышали его плач: мальчик все же прыгнул.
Даша обернулась и кинулась к нему, Сажин соскочил с турника и побежал туда же.
— Цел? — первым схватил он Сашку и поднял его с земли.
Тот закивал, заливаясь слезами.
— Где болит? — торопливо принялась ощупывать сына Даша. — Рука? Нога? Где, маленький?
Сашка замотал головой.
— Да все с ним в порядке, — сказал Сажин. — Тут невысоко.
— Деда, смотри! — и Димка лихо спрыгнул на землю с тех же брусьев. — Во я как могу!
— Дети, идемте есть торт! — дрожащим от слез голосом сказала Дарья Витальевна.
— А меня, Штирлица, попросят остаться? — смущенно посмотрел Алексей на Сажина.
— Именно, — кивнул тот. — Или ты хочешь торт?
— Жаль, что я давно уже не ребенок. Я бы предпочел торт, а не нагоняй. Ну да ладно. Остаюсь!
— Ладно, шутки в сторону, — Сажин поднял с пожухшего газона куртку и не спеша оделся. — Ты хотел со мной поговорить.
— Это ты хотел со мной поговорить.
— Если это намек на поцелуй, которым тебя одарила моя жена, не обольщайся. Тебя пытались завербовать, а не соблазнить. В чем, в чем, а уж в поцелуях моей жены я разбираюсь, — насмешливо сказал Сажин. — Не то бы я тебе уже морду набил. Но Дашу я больше не ревную. Рассказывай: как там наше расследование?
— Продвигается… Присядем? — Алексей кивнул на скамейку, стоящую на краю спортплощадки.
Сажин поднял голову: ветер, как нерасторопный портной, все пытался стянуть рваные края туч и выцедить из них новую порцию нудного осеннего дождя. Но солнце всерьез расшалилось и припасло целый коробок спичек. Оно, как озорной мальчишка, чиркало ими, в разных местах поджигая тучи, и они снова рвались, расползались, и земля, вместо того чтобы вновь намокнуть, постепенно подсыхала.
Подсохла и скамейка, так что они с Сажиным смогли на нее сесть.
— Я выяснил, почему Биткоин… Паша Волков уничтожил видеозаписи из лифта. То есть причину я знал еще в день убийства Хана, не хватало деталей.
— Ты говорил, все дело в мотоцикле. Я помню, — кивнул Сажин.
— Биткоин давно уже увлекается мотогонками. Увлекался, — поправился Алексей. — Потому что три года назад случилась трагедия, и Паша стал ездить гораздо медленнее, а гонки и вовсе забросил. Дело было так. Он ехал с девушкой на мотоцикле. Тогда еще у Паши не было столько денег, и мотоцикл он купил подержанный. Видимо, с матчастью были проблемы. Ехали они быстро. Ты ведь знаешь, как гоняет молодежь на этих проклятых мотоциклах.
— В курсе, — поморщился Сажин. — Камикадзе. Сам иной раз думаю: откажи тормоза — размажет по асфальту в блин.
— Они выехали на перекресток, как написано в протоколе, на желтый свет. Машина, которая врезалась сбоку в Пашин мотоцикл, тоже выехала на перекресток на желтый. Но подозреваю, что протоколы и свидетельские показания сильно подкорректированы. В общем, произошло столкновение. Паша, можно сказать, легко отделался: сотрясение мозга, многочисленные ушибы и двойной перелом левой ноги. А девушка погибла. Ее родители потребовали возбуждения уголовного дела против Биткоина. Она была из хорошей семьи, коренная москвичка, так что деньгами замять дело не получалось.
— Но его замяли? — напряженно спросил Сажин.
— Да. Почему я знаю про этот случай? Я тогда расследовал дело о наезде на свидетеля громкого ограбления банка. Эти два ДТП со смертельным исходом оказались в одной сводке происшествий за день. По одному московскому району. Так что Пашин эпизод случайно попался мне на глаза. Две смерти в один день, обе в результате ДТП. Согласись, даже для московского района это многовато. А память у меня почти фотографическая, — не удержавшись, похвастался он. — Один эпизод намертво зацепился за другой, потому что дело об ограблении банка я никогда не забуду. Там забавно получилось…
— Ну а какое отношение все это имеет к убийству Хана? — нетерпеливо перебил его Сажин.
— Тот, кто помог тогда Биткоину, занимает сейчас в «БуЗе» высокую должность. Это либо Кочарян, либо Гербер, либо Суве.
— Ванда Бруновна? — удивился Сажин. — Она-то тут при чем?
— Я пытаюсь это выяснить. Ты сказал, что среди топ-менеджеров нет людей случайных. Все пришли по чьей-то рекомендации. Кто именно привел Суве?
— Постой… — Сажин наморщил лоб. — Пашу мне порекомендовала Алиса. У них общие знакомые. Сказала: классный парень. Умница и не разгильдяй. Дочери я доверяю.
— Она могла не знать о том роковом ДТП. Сам Паша в резюме о трагедии, естественно, не упоминает. Его анкета чистая. Дело ведь так и не возбудили. Считается, что он не виноват.
— А на самом деле?
— Девушка погибла, — пожал плечами Алексей. — Ей едва исполнилось восемнадцать. За рулем транспортного средства был Волков. Который пренебрег правилами дорожного движения. И гнал как сумасшедший на мотоцикле с неисправными тормозами. ДТП, судя по всему, случилось по его вине. Значит, он убийца. Пусть убийство непредумышленное, но сути это не меняет. Он убийца, Сажин. По его вине погибла восемнадцатилетняя девушка. И он живет с этим. А шрам, оставшийся после нескольких операций, постоянно ему об этом напоминает. Внешне все благополучно, но кто знает, что у Биткоина на душе?
— Я вспомнил. Суве привел в «БуЗу» именно Паша.
— А вот это уже интересно, — развеселился Алексей. — Убийца Хана поднимался в тот день на крышу в одном из лифтов. Каким-то боком сюда оказался замешан Биткоин. Который, скорее всего, сам не является убийцей Тукаева. Это сделал кто-то другой. Один из топ-менеджеров или Суве, у которой тоже был допуск на четвертый этаж. Но у Биткоина перед этим человеком есть должок. И Биткоин его вернул.
— Это его имя написано на визитке, которую ты попросил запереть в моем сейфе? Павел Волков?
— Не скажу.
— Мы не в игрушки играем! — разозлился Дмитрий Александрович.
— Расследование еще не закончено.
— У меня требуют ответа на этот вопрос. Кто убил Хана и за что?
— Требуют? У тебя? — усмехнулся Алексей.
— Ты почти всю жизнь проработал в органах и должен знать бандитский кодекс чести. Мне поставили ультиматум: либо я отомщу за смерть Хана, либо ОПГ от «БуЗы» откалываются. И забирают свои деньги из общака. Честно скажу, это грозит мне банкротством.
— Но у тебя ведь есть активы, которые ты можешь продать? — осторожно спросил он.
— Теперь понятно, откуда ветер дует, — насмешливо сказал Сажин. — Вы с моей женой сговорились. Ну, ладно она. Женщина с неуравновешенной психикой, которая всего боится после того случая с Даном Голицыным. Боится, что выплывет вся правда. У нее к тому же маленький ребенок и ответственность за него. А ты, Леша? Ты же мужик!
— У меня тоже маленький ребенок, — неловко пошутил он. — В Канаде.
— Ты выбирай время и место, когда острить, — разозлился Сажин. — Я с тобой о серьезных вещах разговариваю!
— Хорошо. Я тебе серьезно скажу: у тебя почти нет шансов. Твоя армия слишком мала, твое влияние ничтожно. Тебя сомнут, а я не хочу видеть, как ты гибнешь. Потому что я твой друг. Мы, конечно, можем вместе умереть за наше общее дело, но кому от этого станет лучше? Что вообще это изменит?
— Да ты, оказывается, трус… — протянул Сажин.
— Вот, опять! Храбрость, Дима, не в том, чтобы сложить голову на баррикадах. Со славой или без, главное, что без пользы. Твоя «БуЗа» после этого самораспустится, активы уплывут в те же руки, куда уплыла и твоя «АNДА». Даша после этого наверняка окажется в психиатрической лечебнице. У тебя, конечно, есть благоразумная Алиса и Дым. Но выстоит ли она с двумя маленькими детьми на руках?
— Ну а в чем, по-твоему, геройство? — Сажин засунул руки в карманы куртки и внимательно слушал.
— Жить и ждать. Наблюдать за тем, что происходит. Вводить в свою орбиту влиятельных людей, договариваться с ними.
— И сколько лет на это уйдет?
— Годы. Может, даже десятилетия. Это нудная, кропотливая работа, а геройства в этом мало, согласен. Зато есть польза и шансы победить гораздо выше. Но тебе надо все и сразу. Ты привык бить наотмашь, как на ринге. А жизнь не ринг, Сажин. Если бы это было так, то побеждали бы только герои. Так почему выносят вперед ногами именно их?
— Я понимаю, почему вы с моей женой спелись, — напряженно сказал Сажин. — Ты видел моего сына?
— Хороший мальчишка.
— Мальчишка?! Это девчонка в штанах. Как только я пытаюсь взять в свои руки его воспитание, а мальчика должен воспитывать мужчина, Даша хватает сына в охапку и исчезает. Должно быть, делает из него героя, — с иронией сказал Сажин. — Это пустой разговор, Леша. Я хочу знать: ты еще со мной или уже нет? Испугался после того, как убрали Тукаева? Ты ведь понял, куда все идет. Если начнется стрельба, ты со мной?
— Слава богу, ты хоть это понимаешь. Что может начаться стрельба. Конечно, я с тобой, — Алексей тяжело вздохнул. — Куда мне от тебя деваться? Но я хочу, чтобы ты запомнил этот наш разговор. И этот день, когда все еще можно изменить. Пока все мы живы.
— Я запомню… Так когда ты назовешь мне имя убийцы?
— Да хоть сейчас. Визитка по-прежнему лежит в твоем сейфе. Но доказательств у меня по-прежнему нет.
— Хорошо. Я подожду.
— Мое постоянное присутствие в офисе, надеюсь, не требуется?
— Нет, ты свободен. Мне важен результат.
— У меня вопросы по Кочаряну и Герберу. А по Суве серьезные вопросы. Я должен отработать все версии.
— А по Серёне Немилову у тебя вопросов нет?
— Есть. Его в «БуЗу» кто привел? Отец?
— Точно, — кивнул Сажин.
— Он тоже в деле?
— Именно.
— Значит, потерять Немилова для тебя больно?
— Для меня все больно. То есть для «БуЗы».
— Вот я и не хочу пороть горячку. Я знаю, что блатные в атаку сразу не попрут. Ты ведь в авторитете. Да-а… Времена… Теперь кто хочет может объявить себя криминальным авторитетом, особые заслуги для этого не требуются. Я не тебя имел в виду. А тех, с кем придется теперь иметь дело тебе. Надеюсь, что моя консультация пригодится.
Сажин поднял голову, посмотрел на небо и сказал:
— А дождь все равно будет.
— Так ведь осень. Ну что? Пойдем есть торт?
— Я не ем сладкого.
— Ну, тогда водки выпьем. До вечера далеко, успею протрезветь… Тебе невероятно повезло с женой и дочерью, Сажин. И с зятем тоже повезло. Вообще с семьей повезло. Потому ты и лезешь на рожон. Чувствуешь надежный тыл. Дорожи этим.
— Учить меня будешь! — Сажин поднялся и одернул куртку. — Только тебе позволено разговаривать со мной в таком тоне. Поучительном. Никого другого я бы даже слушать не стал.
— И в гости бы не пригласил, — рассмеялся Алексей. — На семейный обед. Я это ценю. Да, жаль, что осень. Но Дым молодец. Нашаманил солнышко хоть на полдня. Большой, сильный и добрый Дым. Ты зря его при Димке бьешь.
— Он меня тоже бьет. И, поверь, бьет, не жалея. Мы на спарринге еще до того, как Дым женился на Алисе. Не лезь в это.
— Как скажешь, командир! — Алексей шутливо отдал честь.
Интуиция ему подсказывала, что этот осенний день действительно станет переломным. Вроде бы ничего не случилось, но в то же время случилось все. Все самое плохое, как ни не хотелось думать Леонидову.
Он возвращался домой, размышляя о том, как приступить к расследованию? С кого начать? Приказ получен, надо его выполнять.
— Ужинать будешь? — спросила Саша.
— Я же из гостей. Был потрясающий шашлык из молодого барашка, — подмигнул Алексей. — Зря ты со мной не поехала.
Саша вдруг села рядом и порывисто к нему прижалась. Сказала тихо:
— Ты какой-то не такой.
«Сказать, не сказать?» — он прижался губами к ее кудрявой макушке. Запах Сашиных волос был таким родным. «Не стоит ее пугать. Надо молчать… Что бы ни случилось, я должен молчать».
— Все в порядке, родная, — тихо сказал он и чуть было не заплакал.
Врать тяжело, особенно жене. Всякое у них было, но он ее любит.
Следующее рабочее утро он решил начать в тире.
— Пострелять решили? — понимающе спросил инструктор. — Какое оружие предпочитаете в это время суток? — с иронией спросил парень. Молодой, борзый.
— Остряк, — покачал головой Алексей. — Выдай мне автомат и не отсвечивай. Я хочу остаться один. Специально приехал пораньше.
Рано утром в тире и в самом деле было пусто. Инструктор, видимо, был в курсе, кто перед ним. Оружие выдал беспрекословно и так же молча ушел. Алексей положил руки на пока еще холодную сталь и привычно заволновался. Он предпочел бы никогда больше этого не делать. От едкого запаха пороха ныла давняя рана, которую он не замечал, пока не начинал стрелять. Он ненавидел войну и выводил убийц на чистую воду в мирное время, потому что преждевременная смерть противоестественна. Люди не должны решать свои проблемы, убивая себе подобных. Но жизнь — это квест, где выбор не всегда делаешь ты. Или он настолько непростой, что любой из вариантов неприемлем. А выбирать все равно приходится.
Он надел наушники, стиснул зубы, прицелился и плавно, как учили, почти что нежно надавил на курок, потому что оружие, как женщина, холодно со своим партнером без взаимности, и его сначала надо приласкать. И сразу перестал ощущать свое тело. Оно превратилось в огромный барабан, по которому беспрерывно молотили беспощадные палочки. Вокруг и внутри грохотало, взгляд остановился в одной точке, во рту появился солоноватый привкус крови. Алексей добил обойму до конца и тут же сменил пустой магазин на полный.
Он не помнил, сколько времени провел в тире, не ощущал, как оно летит. Профессионал не тот, кто отлично делает то, что ему нравится, а тот, кто еще лучше делает то, что ему не нравится. Есть такое слово: «надо». Сегодня Алексею надо вспомнить, как выживают в перестрелке. И что такое огонь на поражение.
— Мишени возьмете? — спросил все тот же борзый парень-инструктор. На этот раз с уважением.
— Оставь себе на память. Я все равно еще приду. И не раз.
Он не сомневался, что эти изорванные в клочья мишени сегодня же лягут на стол Дмитрия Александровича. Нет, за Леонидовым не следили. Но за ним присматривали. Сажин тоже не может абы кому подставить спину. Ему в бою паникеры не нужны. А вот меткие стрелки необходимы.
«Проверка так проверка», — усмехнулся он, надевая куртку. Вот теперь можно ехать по делам.
Кочарян по-прежнему был неуловим, вот уже несколько дней Алексей пытался застать начальника юридического департамента на рабочем месте. Но заставал только его верного адъютанта Вагана.
— Тигран Давидович только что здесь был, — бодро врал тот. Или не врал, и Кочарян и в самом деле только что был в своем рабочем кабинете.
Потому что Алексей только что договорился с ним о встрече.
— И где же он?
— Только что вышел.
— Куда?
— Его вызвали.
— Кто?
— Дмитрий Александрович.
— Я только что от Дмитрия Александровича, но с Тиграном Давидовичем мы почему-то не встретились.
— Вы, видимо, ехали в разных лифтах, — невозмутимо отвечал Ваган.
Алексею хотелось взять лжеца за грудки и вытрясти из него правду. Где на самом деле Кочарян? И что вообще происходит? Но, возможно, Ваган был всего лишь телефонисткой на коммутаторе, которая в глаза не видела абонентов, которых друг с другом соединяет. Алексей бесился, но поделать ничего не мог. Исчезла и блондинка-«фрейлина».
«Эта куда подевалась?» — гадал Алексей, пока не сообразил заглянуть в отдел кадров. Где ему сообщили, что девушка взяла очередной отпуск.
— Сейчас? В ноябре? — удивился он.
— Это в порядке вещей, — невозмутимо ответила кадровичка. — Земной шар большой, все время где-то лето. Наши сотрудники любят отдыхать глубокой осенью. Сейчас в Египте хорошо, — мечтательно вздохнула она.
— Так девушка улетела в Египет?
— Она мне не докладывалась.
— А позвонить ей можно?
Женщина замялась.
— У меня неограниченные полномочия, — надавил Алексей. — Хотите иметь дело с Дмитрием Александровичем?
Угроза подействовала, но Алексей рано обрадовался. Телефон Наташи, так звали пассию Кочаряна, с которой у начальника юридического департамента был служебный роман, не отвечал.
«Абонент находится вне зоны доступа…» — слушал он, раз за разом набирая номер девушки, и бесился.
Они с Кочаряном ездили в разных лифтах вот уже несколько дней. У Тиграна Давидовича нашлась масса неотложных дел в самых разных местах. В офисе и вне его стен. Алексей уже подумывал устроить Кочаряну допрос по телефону, но потом понял, что в самый важный момент обязательно прервется связь.
«Что от меня скрывает царь Тигран?» — мучительно гадал он. И в конце концов решил поговорить сначала не с ним, а с его женой.
Кочаряны жили в коттедже на Рублевском шоссе. «Либо ФЗ обожает пускать пыль в глаза, либо у него полно денег, — подумал Алексей, садясь в машину. — А откуда у Кочаряна бешеные деньги?»
Недвижимость на Рублевке содержать дорого, да и ездить оттуда на работу в Москву не слишком удобно. Но понты дороже.
«Я живу на Рублевке» — звучит круто.
Поселок оказался мало примечательным, хоть и в самом дорогом и престижном округе, но в неудобном месте, на отшибе, многие дома были недостроены. Причем закладывали их с размахом. Алексей с интересом разглядывал кирпичные фасады с вензелями владельцев и даже с гербами. Стены были толстые, площади застройки огромные, многие владельцы начинали с забора, которым огораживали свои золотые сотки. Но над этими глухими заборами чуть ли не в два человеческих роста зияли выколотые глазницы окон. Словно после очередного взлета курса доллара и, соответственно, цен несчастные дома, поняв, что им не суждено согреться жилым теплом, ослепли от ужаса.
Продавался весь этот недострой плохо. Кризис затянулся и превратился в обыденную реальность, выход из которой — только новый кризис, еще глубже.
Дом Кочаряна оказался небольшим и почти достроенным. Во всяком случае, жилым. Из личного дела Алексей узнал, что жену Тиграна Давидовича зовут Зарой, она на десять лет моложе мужа, а младшему ребенку Кочарянов, сыну, два годика.
Еще на подъезде к дому Алексей глазами стал искать мамашу или няню с прогулочной коляской. Самое время для променада с малышом, нагулять перед обедом аппетит. Да и погода для ноября, можно сказать, хорошая. Но на плохо обустроенной неуютной улице с редкими чахлыми деревцами было практически безлюдно.
Глазами Алексей отыскал нужный дом. Хвала Гуглу Всемогущему и его картам! Теперь не надо тыкаться, подобно слепому котенку, в незнакомой местности, а можно перед поездкой совершить виртуальное путешествие и все заранее разузнать. Что Алексей и сделал. «Прогулялся» во владения Кочаряна и выбрал подходящее время, чтобы застать его жену на прогулке. Но не застал.
И теперь ему ничего не оставалось делать, как подойти к калитке и надавить на кнопку электрического звонка. За высоким забором раздалась мелодичная долгая трель, но открывать ворота незваному гостю никто не спешил. Слева над калиткой Алексей увидел камеру видеонаблюдения и, задрав подбородок, помахал рукой.
«Вас снимают — улыбнитесь!»
И он, улыбнувшись как можно шире, сказал:
— Откройте, пожалуйста. Я не грабитель. Я работаю вместе с Тиграном Давидовичем.
Похоже, его долго и внимательно изучали на экране, прежде чем поверить. Алексей терпеливо ждал, ежась от холодного ноябрьского ветра и переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться. Потом позвонил еще раз, долго, настойчиво.
Калитка наконец открылась, и он увидел существо в бесформенном балахоне и в надвинутом до бровей темном платке. Существо было женщиной неопределенного возраста. Она испуганно смотрела на Алексея большими карими глазами и молчала.
— Зара? — не слишком уверенно спросил он.
Трудно было поверить, что эта испуганная дамочка — жена царя Тиграна. Та и в самом деле отрицательно замотала головой.
— Вы здесь работаете? — догадался он.
Женщина по-прежнему молчала.
— А где хозяйка? Мне нужна Зара.
— Никого нет, — с трудом выговорила наконец несчастная. Она жалась к калитке, видимо, получив строгие инструкции в дом никого не пускать, но понимала, что при первом же энергичном натиске этого уверенного в себе мужчины сдастся. — Хозяев нет.
— А вы кто?
— Ануш.
— Ануш, а где хозяйка дома?
— Уехала, — Ануш сжалась в комок.
— Не бойтесь, я вас не укушу, — он даже отступил на шаг назад. — А когда Зара вернется?
— Не знаю.
— Вечером?
Женщина отрицательно замотала головой.
— Она уехала в другой город? — догадался Алексей. — В другую страну? На родину?
Ануш торопливо кивнула.
— Зара уехала к родителям? — продолжил он этот странный допрос.
Говорить приходилось ему, он же отвечал на заданные вопросы. Ануш только кивала согласно либо отрицательно мотала головой.
— Так. Детей она взяла с собой?
Ануш вновь торопливо кивнула.
— А давно она уехала? Дай-ка прикину. Дня три назад?
Еще один утвердительный кивок.
— Значит, Зара Кочарян взяла детей и уехала к родителям в Армению?
Он получил все тот же утвердительный ответ и спросил:
— А хозяин? Тигран Давидович?
Несчастная женщина сжалась еще больше. Не только ее брови, но и глаза исчезли под надвинутым платком. Казалось, она хочется вся заползти под этот платок, как черепаха в панцирь, и хотя физически это было невозможно, Алексей подумал, что от страха Ануш способна и на такой фокус. Алексей понял, что ее запугали. Она, скорее всего, живет в России нелегально, из дома выходит редко. Очень удобная прислуга. Очередная землячка из дальней родни, которую Кочарян пристроил и которая теперь верна ему, как собака.
— Хозяин ночует дома?
Ануш сжалась и молчала.
«Не пытать же ее?» — грустно подумал Алексей и отступил. Ему и так уже было понятно: Тигран Кочарян по каким-то причинам отправил жену с детьми на родину и спрятал любовницу. Сам избегает контакта с полномочным представителем Сажина Алексеем Леонидовым, который расследует убийство Хана. Попросту говоря, прячется и обрубил все возможные контакты.
Ануш ничего не знает. Она сторожит этот опустевший дом и боится хоть слово лишнее сказать.
Как только Алексей отступил, она тут же захлопнула калитку.
«Впустую съездил, — разочарованно подумал он. — Хотя…»
Алексей набрал номер мобильного телефона Кочаряна.
— Приветствую, — бодро ответил тот после долгой паузы.
— Тигран Давидович, это Леонидов, — ласково сказал Алексей.
— У меня есть определитель номера.
— А совесть у вас есть?
— Что вы хотите? — напрягся Кочарян.
— Как всегда: встретиться и поговорить.
— Я немножко занят.
Алексей напряженно прислушался. Что это за звук в телефоне? Какой-то не московский. Да где он, черт его возьми, Кочарян?
— Вы где сейчас, Тигран Давидович?
— На работе, где же еще? — невозмутимо ответил Кочарян.
— Я к вам сейчас подойду.
— Всегда пожалуйста, — с готовностью ответил начальник юридического департамента.
Алексей чуть не рассмеялся. Всегда к его услугам только непробиваемый Ваган. А его босс сейчас опять «сядет в другой лифт».
«Я тебя выведу на чистую воду, плут».
— Хорошо, до встречи.
Он сел в машину и задумался.
Неужто Кочарян знает, что будет стрельба, потому и прячется? В его планы уж точно не входит подставляться под пули. И жену с детьми отправил подальше от Москвы.
Алексей посмотрел на часы. Стоит ли ехать на работу?
Вчера, пользуясь старыми связями, он раздобыл номер мобильного телефона зятя Ванды Суве. Того самого, который учится в Академии МВД. Из семьи потомственных следователей. В академии преподавали и давние знакомые Леонидова. Мир-то тесен. Тот, кто дал Алексею заветный номер, даже спрашивать не стал зачем. Надо так надо. В сыщицком деле приходится отрабатывать каждую зацепку, бывает, что именно случайность приводит к успеху.
«А почему нет?» — подумал он, набирая номер.
— Слушаю вас, — почти сразу ответил вежливый молодой голос.
— Юрий, здравствуйте. Я ваш коллега, теперь уже можно сказать бывший. Телефон мне дал ваш преподаватель, — Алексей назвал фамилию.
— Вы по какому вопросу? — с готовностью отреагировал Юрий.
— Вы могли бы мне уделить полчаса?
— Хорошо.
— Когда вам удобно?
— У меня еще одна пара. Семинар.
— А я пока на Рублевке. Пока доеду да пообедаю, вы как раз освободитесь. Встретимся у главного входа.
— А вы знаете, где находится… Ах да!
— Вот именно. Как вам мое предложение?
— Нормально. Полчаса у меня есть.
— Я вас надолго не задержу, — пообещал он. — До встречи, Юрий, — и он дал отбой.
«Кто его знает, где найдешь, а где потеряешь и что именно?» — прикидывал он, заводя мотор.
В пробке хорошо думать. А подумать есть о чем.
