Глава 11
На следующий день «БуЗа» гудела. Все обсуждали вчерашний бой. Даже бледные щеки Суве порозовели.
«Или она сегодня, пошарив в косметичке, выудила оттуда румяна?» — подумал Алексей, поздоровавшись с Вандой Бруновной.
— Вы слышали новость? — воодушевленно спросила та. — Мы не закрываемся.
— А разве поговаривали о том, что «БуЗа» легла? — невозмутимо спросил он.
Суве смутилась:
— Мы ведь растеряли половину правления, — смущенно пояснила она. — Тимур Хафизович умер, а Сережа Немилов исчез.
— Зато Гербарий, то есть Гербер, вернулся, — кивнул Алексей на главного сажинского экономиста.
Яков Карлович и в самом деле важно вышагивал из лифта по направлению к своему кабинету. Увидев Леонидова, он, ничуть не смутившись, кивнул яйцеобразной головой:
— Приветствую. Если у вас есть ко мне вопросы, я отвечу на них не раньше, чем во второй половине дня. Много дел накопилось, прошу извинить.
— У меня к вам больше нет вопросов, — пожал плечами он.
Или ему показалось, или Гербер действительно обрадовался? В самом деле, о чем тут еще можно спрашивать? Человек запутался в долгах, у него случился нервный срыв. Но теперь, похоже, отпустило. Сажин вчера выиграл важный бой, это значит, что блатные перестанут давить на его людей. Как все теперь думают. Тукаеву найдут замену, и в «БуЗе» воцарятся желанные мир и покой.
«Если бы все решалось так просто, — сокрушенно подумал он. — Господи, да чему они все радуются?! Это от неведения или от непонимания происходящего»?
Сам он прекрасно понимал, что происходит. Поэтому и сказал вчера Саше:
— Я должен уехать в командировку.
— Куда? — удивилась жена. — И на сколько?
— Не знаю. Может, дня на два, а может, и на неделю. Как пойдет.
— Что пойдет, Леша?
— Дела, любимая.
— Но ты работаешь в компании без году неделя! Какая может быть командировка?
— А сколько лет я знаю Сажина? — жена молчала. — То-то.
— Я уже жалею, что фактически заставила тебя устроиться на эту работу. Лучше бы ты дома сидел. Мне уже никакие деньги не нужны! — отчаянно сказала Саша.
— Поняла наконец? Бойся своих желаний, — усмехнулся он. И пошутил: — Не все деньги одинаково полезны, есть те, которые вредят здоровью. Но поскольку изменить я ничего не могу, с неделю меня не будет дома.
— И в какой же город ты уезжаешь? — горько спросила Саша.
— А это, милая, коммерческая тайна, — подмигнул он. — Усекла?
— Я жалею, что так и не познакомилась с Сажиным. Могла бы ему сейчас позвонить.
— О! Его нельзя беспокоить по пустякам! Он решает только глобальные вопросы. Как вчера, например.
— А что было вчера? — живо спросила Саша.
— Совещание, — невозмутимо соврал он.
С Сажиным после вчерашнего боя они еще не встречались. Дмитрий Александрович даже не знал, что Алексей тоже был вчера в «Три Эс». Или уже узнал?
Они столкнулись в приемной. Сажин отдавал распоряжение личной секретарше:
— Надо срочно собрать совещание, Даша. Вызови ко мне членов правления.
— А я могу поприсутствовать? — громко спросил Леонидов.
Сажин протянул ему руку и, пожав ее, кивнул на дверь своего кабинета:
— Зайди.
Алексей вошел за президентом и плотно прикрыл дверь. Он не хотел, чтобы секретарша подслушала их разговор.
— Дым доложился, что ты видел вчерашний бой, — небрежно сказал Сажин, усевшись в президентское кресло.
— Ждешь комплиментов? — он демонстративно сел на стол. — Ты редкий м…к, Дмитрий Александрович.
— Не понял? — удивленно посмотрел на него Сажин. — Что за шутки?
— Я пришел спросить, есть ли в твоем доме свободная комната?
— Опять-таки не понял.
— Помнишь, ты меня приглашал? Предлагал пожить.
— Я предлагал тебе это, когда жена могла из дома выгнать.
— Вот и выгнала.
— Плохие у тебя сегодня шутки, — нахмурился Сажин. — Слезь со стола, сюда сейчас люди придут.
— А я друг, мне можно. — Он спрыгнул со стола и спросил: — Так как насчет комнаты?
— И «калаш» в придачу? — усмехнулся Сажин.
— Я вижу, до тебя дошло.
— До меня еще вчера дошло, — напряженно сказал Сажин. — Не сдержался. Бывает.
— Не сдержался?! Ты не имел права так поступать! Ты президент общественной организации, а не наемный убийца!
— Леша, остынь.
— Как Кирей?
— В коме.
— Выживет или нет, уже не важно. Ты его публично унизил. А значит, и его бойцов. Они под тобой по-любому не будут ходить. Ты мало сидел и много занимался бизнесом. И сейчас им занимаешься. Нельзя скрестить петуха с селедкой. Она не станет после этого нести яйца, а он не научится дышать жабрами.
— Интересное сравнение. Никогда не слышал, — отрывисто сказал Сажин.
— Запиши, может, где и блеснешь.
— Хватит хамить. Краев не видишь, — поморщился Дмитрий Александрович.
— Да куда мне до тебя! Я хоть в словесных баталиях чрезмерно увлекаюсь, а не как ты, в драке. Дым уже переехал к тебе?
— К вечеру переберется.
— Значит, у меня будет хорошая компания.
— А я, выходит, плохая?
— У тебя нет чувства юмора. Тебе подставили колено под рабочую руку, и ты, вместо того чтобы посмеяться, отправил мужика в кому. Теперь нам всем не до смеха.
— Завязывай острить, — сердито сказал Сажин. — Я не хочу, чтобы ты шел под пули. Ты свое дело сделал. И это не твоя война.
— Фу ты, как пафосно! — поморщился Алексей. — Ты ли это, Сажин? И потом: у тебя хватает бойцов. Я не думаю, что блатные соберут армию. До приезда собровцев мы в любом случае продержимся. Авось и без потерь обойдется. Киреевских гладиаторов упакуют в автозаки, кого потом выпустят, а кто и сядет, и у нас появится численное преимущество. Главное — это продержаться.
— И кто их вызовет, собровцев? Ты? — насмешливо спросил Сажин.
— Сами объявятся, как только пальба начнется. Нынче не девяностые. Ты выбрал не тот способ, чтобы взять власть, Дмитрий Александрович.
— А как, по-твоему, надо? Ле-ги-тим-но? — по слогам выговорил Сажин.
— А по-другому нельзя.
— И так не получится. И что делать?
— Ждать.
— Это я уже слышал.
— Слышал, но не послушал меня.
— Леха, завязывай с этим. Учить меня жить. Хочешь составить компанию Дыму — перебирайся ко мне. Я не возражаю. Наезд, возможно, и будет. Хотя не факт. Недельку поживем на осадном положении, а там, глядишь, рассосется.
— Интересно, а что соврал жене Дым? — с любопытством спросил он. — Я вот уезжаю в командировку.
— Он тоже. В Сочи.
— Я рад, что ошибся: с чувством юмора у тебя порядок.
— Исправляюсь, — пошутил Сажин. — Я вчера и впрямь погорячился. Надо было держать себя в руках.
Они услышали, как открылась дверь. В кабинет вошел улыбающийся до ушей Кочарян:
— С победой, Дмитрий Александрович!
Следом за ним вышагивал как цапля, высоко поднимая острые колени, Гербер.
— Все, Леша, у нас совещание, — намекнул Сажин. — Езжай за манатками. Вечером жду.
— Куда это вы собрались? — не удержался ревнивый царь Тигран.
— Да так, в боулинг поиграть, — невозмутимо сказал Сажин.
«А не перебарщивает ли он с шутками? — подумал Алексей. — Мне, например, не смешно».
Комнату ему показал Гриша. Видимо, на сегодня у Сажина было назначено несколько совещаний и домой он не торопился.
— А ты почему не с ним? — слегка удивился Алексей, когда Гриша подхватил его спортивную сумку с вещами со словами:
— Дмитрий Александрович мне звонил. Предупредил, что вы приедете. Я тут по делам мотался. Дмитрий Александрович и сам хорошо рулит, мне при нем все время находиться не обязательно. Только когда он уставши или выпил.
— А сегодня он трезв как стекло и прекрасно себя чувствует? Несмотря на вчерашнее? — не удержался Алексей.
— Зря вы так, — покачал головой Гриша. И первым вошел в лифт. — Вас велели на втором этаже поселить.
— Почему на втором? Сажин же на третьем живет.
— Так спокойнее.
— Мне — нет. Я хочу быть при нем.
— Это вы с ним сами решите. Мне сказали отнести ваши вещи на второй, — и Гриша опять-таки первым вышел из лифта.
— А ты, похоже, Сажина боготворишь.
— Не догнал чего-то? — обернулся Гриша.
— Ты ведь при нем не только водитель, а скорее адъютант. И личные поручения выполняешь.
— Да какое там, — смущенно отмахнулся парень.
— И тайны хранить умеешь, — вздохнул Алексей. — Да, Сажин умеет подбирать кадры. Ну, показывай мои апартаменты!
— Какие еще апарта… как вы там сказали? — напрягся Гриша. — Этих нет, только комната.
«Да он хоть школу-то закончил? — удивился Алексей. — Или школа была спец? Для умеренных степенью дебильности. Что ж, для того, чтобы Сажину девок возить, диплом о высшем образовании не нужен. Главное — преданность и умение держать язык за зубами», — и он молча пошел за водителем по длинному коридору этого странного дома-казармы.
Комната была большой и неуютной. Обстановка спартанская, зато вид из окна — то, что надо. На ворота и выезд на трассу. Сама трасса из окна второго этажа тоже неплохо просматривалась. Алексей это оценил. Надо только сказать, чтобы ночью включили прожектор, и помощнее. Незамеченными к этому дому подобраться трудно. На машинах тем более.
— Ужинать будете или Дмитрия Александровича подождете? — спросил Гриша.
— А Дым, то есть Леня Дымов, когда приедет?
— Они мне не докладываются.
— Я подожду кого-нибудь из них. Сажина или Дыма.
— Как хотите. Кухня внизу, бутер можно закинуть. Софья Федоровна еще не ушла.
— Это кто? Домработница?
— Типа да. Дмитрий Александрович говорит: домоправительница. И Даша тут.
— Даша?!
— Горничная.
«В его жизни, похоже, одни только Даши, — усмехнулся он. — Ну, Сажин!»
— Григорий, а ты давно при нем?
— Еще с «АNDA».
— Вот как? — удивился Алексей.
— Я курьером был, — охотно пояснил Гриша. — Пацан совсем. Родители погибли в аварии, братьев-сестер нет. А в «АNDA» было классно! Когда Дмитрия Александровича посадили, я ушел.
— Почему? Тебе разница есть, под кем работать?
— Начальники все говнистые. Если курьер, то вроде как пустое место.
— Могу тебя заверить: для большинства из них не только курьер пустое место.
— Я Дмитрия Александровича уважаю. Я как узнал, что он народ собирает — сразу бизнес свой бросил.
— А у тебя был бизнес? — удивился Алексей.
— Ага. Рюкзак и велик. Роллы-суши-пицца на заказ. Ну и прочая жрачка. Мне в общем-то нравилось. Колесишь по Москве, сегодня здесь, завтра там. Людей разглядываешь, девушки есть красивые.
— А Сажин тебя, значит, сманил?
— Я сам пришел. — Гриша вдруг разговорился. — В клуб ходить начал, тренироваться. Раньше стеснялся. А с Дмитрием Александровичем я куда хочешь войду.
Алексей присмотрелся к парню внимательнее. «Да он, похоже, аутист! Или психологическая травма в подростковом возрасте? Сколько лет было Грише, когда погибли его родители? Школу-то он закончил или нет? Но прилепился он к Сажину крепко. Как жвачка к волосам. И оторвать его можно, только выдрав клок волос. Забавно».
— Григорий, а ты и живешь здесь? — с любопытством спросил он.
— Ага. Моя комната на первом этаже, — с гордостью сказал Гриша.
— У тебя что, квартиру отжали? И Сажин этому не помешал?
— Почему отжали? — удивился Гриша. — Есть квартира.
— Жильцов пустил?
— Зачем?
— Пустая, значит, простаивает. А ты при Сажине безотлучно.
— Дмитрия Александровича мало кто понимает. Боятся его.
— А ты понимаешь? — усмехнулся Алексей.
— Он — человек. Я хочу быть таким, как он.
«Взрослый ребенок, — опять подумал Алексей. — Нашел себе кумира. А скорее сотворил. И так бывает».
— Пойду я, — засобирался Гриша. — А вдруг Дмитрий Александрович позвонит? Машину надо помыть.
— А Сажин что, на метро поехал? — съехидничал Алексей. — Раз его водитель с машиной здесь.
— У него машин много, — шуток Гриша, похоже, не понимал. Парень был слегка, а может, и не слегка, заторможенный. Идеальный слуга.
Подумав, Алексей все же спустился вниз после того, как закинул в шкаф свои вещи и переоделся в спортивный костюм. Не столько за бутербродом, сколько осмотреться. На кухне сидели бойцы и ели борщ. Это Алексей понял по аромату, сочащемуся из тарелок. Спиртного на столе не было. Увидев его, бойцы явно напряглись и замолчали. Потом тот, у кого было знакомое лицо, сказал:
— Присаживайтесь. Ужинать будете?
— Спасибо, не откажусь.
Алексей присел к столу. Полная женщина в цветастом фартуке налила ему густой борщ.
— Как обстановка? — спросил Алексей. Ему хотелось установить контакт с людьми, которым, быть может, придется прикрывать его спину в бою. Глупо умирать-то не хочется из-за того, что посчитают не за ценный кадр, который надо беречь.
— Спокойно, — коротко сказал знакомец, с аппетитом доедая борщ.
— А много вас тут? — спросил Алексей.
— Сколько надо.
Алексей понял, что его троллят. Парни с юмором, к тому же скучают.
— А борщ вкусный, — подвел итог он.
— Именно, — дружно кивнули парни.
…Дым и Сажин приехали вместе. Алексей сообразил, что Гриша лукавил. Аутист-то он аутист, но секреты хранить умеет. Сажина привез зять, одновременно взяв на себя функцию личной охраны. Значит, спокойно здесь не было, а парни из охраны тоже скрытничали.
— И давно ты на осадном положении? — с обидой спросил он у Сажина. — Мне ничего не сказал.
— Потому что ты не разделяешь моих убеждений, — невозмутимо ответил хозяин дома. — У тебя на все случаи жизни один совет: беги, прячься. Удивлен, что ты здесь.
— Комнату мне выделили, — сердито сказал Алексей. — А как насчет оружия?
— Не терпится пострелять? — усмехнулся Сажин.
— И еще я хочу спросить: почему ты поселил меня на втором этаже? Дым, ты где обосновался?
— На третьем. У меня в комнатухе койка есть свободная, — взъерошил Леня косую челку, которая успела отрасти. Видимо, стричься ему было некогда. — Хочешь ко мне?
— Хочу!
— Заметано. Батя, ты не против? — посмотрел Леня на тестя.
— Живите, где хотите, — пожал могучими плечами тот и позвал домоправительницу: — Софья Федоровна, накройте нам в гостиной на третьем.
Ужин был похож на заседание штаба. Сажин разложил среди тарелок с едой план участка и стал изучать его слабые места.
— Если атакуют, то не в лоб, — задумчиво сказал он. — Подъезд к воротам со стороны трассы отлично просматривается из дома. И ворота надежные.
— А где слабое место? — подался вперед Алексей.
— Вот здесь, — Сажин ткнул авторучкой в план. — Грунтовка, но морозы ее подсушили. Дорога уходит в лес. Днем там можно отсидеться. Забор высокий, но непреодолимым его не назовешь.
— Тогда надо поставить там пост.
— Сделано.
— Много у тебя бойцов?
— Человек двадцать. Не считая нас троих.
— Мало! Вызови еще бригады две, — посоветовал Алексей.
— На кой?
— А если ОПГ всем миром навалятся?
— Ворота надежные, забор высокий, — пожал плечами Сажин. — Отобьемся.
— А зачем им вообще нужен штурм? — вмешался Дым. — Вроде все порешали.
— А как еще убрать Сажина? — спросил Алексей. — Только под шумок, когда начнется заваруха. Штурм — это отвлекающий маневр. Они, скорее всего, с битами пойдут, кастетами и арматурой. Чтобы шума поменьше было, и статья, в случае чего, не такая серьезная. Драка — это драка, а огнестрел есть огнестрел. Хранение и применение оружия — это серьезно. Как у тебя, Сажин?
— У охраны есть лицензия. Я оформил своих бойцов как ЧОП. Все по закону.
— Ладно, посмотрим, что будет, — вздохнул Алексей. — Как я понимаю, у нас сухой закон?
— Правильно понимаешь, — улыбнулся Дым.
— Итак, операция называется «Ответный удар». Мы опустили их, они, в свою очередь, хотят нагнуть нас. Их задача — убрать президента «БуЗы» и завладеть ее активами. Наша задача: отстоять президента и сохранить «БуЗу». Что будет, если ОПГ после этого от нее отколются, а, Дмитрий Александрович?
— Если мы пересидим критический момент здесь и отобьемся, «БуЗу» уже невозможно будет раздербанить. Я не зря держу при себе Кочаряна. Его юристы работают. Активы, которые контролировал Хан, уйдут в надежные руки. Все по закону.
— В твои руки? — с нажимом спросил Алексей.
— Да. В подконтрольные мне структуры, — уклончиво ответил Сажин. — Это было оговорено в контракте Тукаева. Нынче общак не кубышка с золотыми, а номера банковских счетов и фирмы в офшорах.
— Что ж, будем держаться.
Перед тем как лечь спать, они с Дымом долго стояли на крыльце. Ночь была морозная, зима, задержавшись в пути, теперь неслась вперед огромными прыжками. Небо чернело над головой, как гигантская прорубь, облака в ней застыли коркой льда, звезд видно не было, только луна, будто попавшая в ледяную ловушку рыбина, тревожно блестела золотой чешуей.
— Дым, закурить есть? — спросил он.
— Откуда? Я ж не курю.
— Я тоже. Бросил много лет назад. А сейчас сил нет, как хочется курнуть.
— Могу у бойцов стрельнуть.
— Стрельни.
Когда Дым вернулся с сигаретами и зажигалкой, курить Алексею уже расхотелось, но сигареты он взял. Словно оправдываясь, сказал:
— Забыл уже, как это делается, — и чиркнул зажигалкой. — Непривычные или давно позабытые вещи человеку обычно хочется сделать перед смертью, — сказал он. — Предчувствие, что ли?
— Не каркай. Мне вот ничего такого необычного не хочется, только спать, — и Леня широко зевнул. — Красиво-то как! Небо, луна… И тишина…
— Скажи: еще бы бабу, — хмыкнул он, затягиваясь.
— Не до того. Состояние души и тела: предельная мобилизация.
— Не сможешь? — подначил его Алексей.
— Смогу, — невозмутимо ответил Дым. — Желания нет. Я с женой вчера как положено попрощался.
— Теперь ты не каркай. Попрощался!
— Леха, хватит базарить, идем спать, — и Дым еще раз широко и вкусно зевнул.
«Ну и нервы!» — невольно позавидовал Алексей, и тут у него зазвонил мобильник. Это была Саша.
— Как доехал? — спросила она.
— Доехал? — Он вспомнил, что соврал про командировку. — Нормально.
— Как там у вас погода?
— Хорошая погода. Почти как в Москве, — он увидел, что Дым беззвучно ржет. — Гостиница? Гостиница хорошая, пять звезд, номер двухкоечный. Сосед? — он мстительно посмотрел на Леню. — Нормальный мужик, только храпит как трактор. А еще грязные носки запихал под кровать. Пованивают. Мужик деревенский, лапотник. Не, не бухает. Печень у него.
Дым ткнул его кулаком в бок и прошипел:
— Кончай брехать.
Алексей невольно охнул.
— Что там? — испуганно спросила Саша.
— Об угол ударился. Шкаф тут, понимаешь, в номере, да огромный такой, ну, никак не обойдешь. Ладно, милая, я тебе позвоню. Спокойной ночи, — и он дал отбой.
— Про печень-то зачем? — с обидой сказал Леня.
— С языка сорвалось.
— За языком надо следить, — наставительно сказал Дым и положил тяжеленную руку ему на плечо: — Ну что, спать?
— Пошли, — он щелчком отшвырнул недокуренную сигарету.
Во рту была давно позабытая горечь, горло саднило. «Бросил — не надо начинать», — обругал себя Леонидов и вслед за Дымом пошел в дом.
День прошел спокойно, но Алексея это не обрадовало. Ожидание томительнее всего. В отличие от Лени он и не надеялся, что обойдется.
Спать легли рано. Алексей уже начал привыкать к этому дому, точнее казарме, где на каждом этаже были блокпосты, к тому, что на соседней кровати лежит Леня, сосед по комнате, который и в самом деле похрапывает.
«Нет, не уснуть, — вздохнул он. — Мне не тридцать, как ему, и нервная система убитая. Интересно, Сажин спит?»
Он свесил ноги с кровати, и вдруг надрывно завыла сирена. Алексей давно был к этому готов, но все равно вздрогнул и рефлекторно втянул голову в плечи. Казалось, что на них навалилась свинцовая плита. «Надо встать»», — приказал он себе и увидел, как с соседней койки быстро и четко, по-военному, вскочил Дым.
— В ружье, — коротко бросил тот и стремительно натянул штаны. — Начинается, мать его!
Алексей мгновенно пришел в чувство и больше уже не тормозил. Когда они выскочили в коридор, из своих апартаментов навстречу им размашисто вышел Сажин. Он был в камуфляже, в берцах, внешне спокойный и, похоже, вообще не ложился.
— Бронежилет надень, — недовольно сказал ему Алексей.
— Внизу, — коротко ответил Сажин и направился к лифту.
На первом этаже сосредоточенный Гриша, явно гордый своей новой миссией, выдавал всем бойцам бронежилеты.
— Женщины в доме есть? — спросил Сажин.
— Нет. Даже Даша ушла, как чувствовала, — сказал водитель, помогая Сажину облачиться в защиту. — Вообще-то у нее роман с одним из наших пацанов, она часто ночует здесь. Но сегодня домой ушла.
— А может, предупредили? — сунулся Алексей.
— Ты сам-то оденься, — кивнул Дым на бронежилеты в ногах у Гриши.
Алексей покорно облачился в тяжелый и неудобный бронежилет. Не панацея, но может и сработать, если повезет.
— Откуда они идут? — спросил он, пытаясь перекрыть вой сирены, которая опять включилась.
— С двух сторон, — отрывисто сказал Сажин. — И от главных ворот, и там, где слабое место в обороне. Похоже, и они все это время не сопли жевали. Нащупали слабину.
— Сколько их?
— Хватает, — лаконично ответил Сажин.
На экране системы видеонаблюдения, висящем слева от входной двери, было беспорядочное людское месиво. Бритые головы, широченные плечи, в камуфляже без лычек или черной коже, размахивающие битами огромные руки в синих наколках…
— Гопота, — презрительно сказал Дым. — Одно плохо: безбашенные. Либо пьяные, либо обдолбанные.
Алексей прислушался: выстрелов слышно не было. Только сирена надсадно ревела, словно сработала сигнализация у оставленной без присмотра машины. Он увидел, как Леня решительно отодвинул тестя квадратным плечом и первым вышел на крыльцо.
Луна светила ярко, вырвавшись наконец из ледяного плена и махнув от радости хвостом, разбрызгала повсюду золотые чешуйки звезд. Две из них были особенно яркими, будто глаза дракона, притаившегося в ночи. Было морозно и тревожно. Сирена затихла, и стало слышно, как ревут моторы.
Сажин стоял на крыльце без шапки, и его коротко остриженные темные волосы будто заиндевели. Изо рта вырывался парок дыхания. Он какое-то время осматривался, а остальные молча ждали приказа командира.
Армию криминальные авторитеты не собрали, но ресурс, как оказалось, у них был. Человек тридцать упрямо перли на ворота, не пожалели и джип, который своим «кенгурятником» пытался протаранить железо. Но ворота были надежные, литые, да еще и двойные. Алексей сообразил, что это прет «мясо», те, которых послали имитировать активность. Основной же удар нанесут со стороны леса. Там штурмовики посерьезнее, бойцы, а не просто качки, и кроме бит, у них наверняка имеются как минимум травматы.
«Интересно, когда позвонят в полицию? И кто?» — напряженно подумал он.
Соседей по участку у Сажина не было, но «Рига» и ночью была оживленной трассой. Оттуда, с трассы, видно, что у дома-казармы заварушка. Да и другие участки поблизости есть. От такого шума не проснуться невозможно. Значит, часика через два-три здесь будет СОБР. Именно собровцы разруливают разборки бандитских группировок. А здесь очевидный наезд.
— Разделиться, — отрывисто командовал Сажин. — Основные силы к лесу. Здесь мы сами справимся. Леша, держись за мной и Леней.
— Еще чего! — возмутился он.
— Стрелять нельзя, понял? Это провокация.
— Не учи меня жить, — он повернулся к Грише: — Выдай мне биту.
— А сможете? — хмыкнул тот.
— Я же бывший мент!
— Так вы ж начальником были!
— Начальниками сразу не становятся. Сегодня я боец, понял?
— А то!
Держа наготове биты, они двинулись к воротам, в которые ломились атакующие. «А этот куда прет со своим президентским лицом? — со злостью посмотрел Алексей на Сажина. — Сидел бы дома. Это ведь по его душу пришли!»
Но Сажин понимал, что не имеет права отсиживаться. Он ведь заварил эту кашу. И бойцам нужен командир. Умирать никто не хочет, да и покалечиться тоже. В мирное время живем, а здоровье, оно одно, так же, как и жизнь. Его деньгами не купишь. Тут можно только за идеалы. Ну, еще в горячке, за компанию.
— …тарань! — заорали за воротами.
«Ну и хорошая машина! — хмыкнул Алексей. — Надежная, прочная. И не жалко им».
Джип бился «кенгурятником» в железные ворота, как муха, залипшая в паутине. Отъезжал метра на три, и словно дальше его не пускала эта натянувшаяся густая паутина, без разворота и почти без разгона снова влипал в ворота. Потом, похоже, смекнув, что напор надо бы усилить, подогнали второй. Алексей не видел, что творится со стороны леса, там, где стена пониже и ворота пожиже. Слышал только рев моторов, матерную ругань и удары железа о железо.
Но первой оборону прорвало именно там. Крики перешли в хрипы и стоны, началась отчаянная драка, где бойцы Сажина пытались удержаться. Отмахивались ногами против кулаков с кастетами и крошили мощными ударами челюсти. Но нападавших было слишком много. Главные ворота еще держались, но оставить их без защиты — значило пустить противника в тыл, если железо не выдержит.
— И как они не сообразили взрывчатку под ворота заложить, — сказал Алексей, вытирая струящийся по щекам щипучий липкий пот, и поймал злой взгляд Сажина:
— Погоди, еще не вечер.
Словно в ответ на его слова ворота перестали гудеть. Штурмовавшие их джипы отъехали в сторону.
— Ложись! — заорал Дым и подсечкой свалил Алексея на землю. Он выругался:
— О…л?!
Сажин упал сам, прикрывая голову руками, следом, как снопы, посыпались его бойцы. Взрыв потряс окрестности. Ворота рухнули, раздался победный рев нападавших.
— Отходим, — кашляя от дыма и едкого запаха пороха, скомандовал Сажин. — Все в дом! Ва-банк пошли, суки!
Со стороны леса, там, где прорвался первый отряд, сажинские бойцы тоже отступали к дому. Не бежали, а именно отступали, тактически грамотно, зигзагами, короткими перебежками, прикрывая друг друга. За ними оставались лежащие на земле люди, свои и чужие. Этот отряд прорывался к черному ходу, который был в правом крыле дома.
Отступление заняло с полчаса. Алексей был уверен, что в полицию уже позвонили. ЧП на «Риге»! Разборки бандитских группировок! Скоро здесь будет вся областная полиция и СОБР! Главное — продержаться и самим не наломать дров! Это ведь провокация.
— Задраить люки! — весело заорал Дым и первым навалился на дверь. — Строй баррикаду! Леха, прикрой из окна!
Алексей обернулся: сосредоточенный Гриша протягивал «калашников».
— Что, правила отменяются? — оскалился он. Бойцы их маленького отряда волокли к входной двери комод и стол со стульями из кухни.
— Пали в воздух! — скомандовал Сажин. — Если повезет, докажем в суде, что это была самооборона!
Алексей услышал, как ударом приклада разбили стекло. Один из сажинских бойцов открыл стрельбу по бегущим к дому людям из такого же «калаша».
— Жить надоело, суки! — заорал он, поливая по-зимнему мертвые газоны свинцом.
Нападавшие залегли.
«Эх!» — Алексей выдохнул, рывком открыл окно и, опустив дуло пониже, надавил на курок. Заградительный огонь вокруг парадного крыльца заметно остудил пыл нападавших.
Из правого крыла тоже послышалась стрельба.
— Гриша, сгоняй узнай, что там? — скомандовал Сажин.
— Есть! — обрадовался тот и унесся.
«Взрослый ребенок», — с грустью подумал Алексей, отойдя от окна и привалившись спиной к стене. Руки еще тряслись, ноги налились тяжестью, все тело била лихорадка, уши заложило пробками. Страшно ему не было, это чувство не успевало за остальными. За болью, ненавистью, а главное, за основным мужским инстинктом. Победить в бою, цена значения не имеет. Так же, как у женщины основной инстинкт — оставить потомство, у мужчины срабатывает рефлекс: надо защитить потомство. А значит, победить в бою, чтобы выжили свои, а чужие умерли. Где свои, а где чужие и каковы будут последствия этой победы, разберемся потом, когда стихнут выстрелы.
Вернулся Гриша. Пытаясь отдышаться от быстрого бега, сказал:
— Порядок, Дмит Саныч! Дверь забаррикадирована, подступы простреливаются. Залегли они, гады.
— Потери?
— Есть, — отвел глаза Гриша. — Наших трое. Авось продержатся до приезда «Скорой».
— Кто бы еще ее вызвал, — усмехнулся Сажин.
— Вызовут, — обернулся к нему Алексей.
— Ну как, пострелял? — оскалился Сажин.
— Давненько не брал я в руки шашек, — неловко пошутил и он. — Что ж, не зря в тир ходил.
— И что дальше? — спросил Леня.
— Сейчас отдохнут, осмотрятся и попрут, — нахмурился Сажин. — Возможно, захотят и входную дверь взорвать. Нельзя их подпускать.
— На поражение стрелять? — Дым качнул автоматом. Алексей и не заметил, когда сажинский зять вооружился. Впрочем, в горячке боя он многого не заметил. Подумал: «Потом разберемся».
— Ненормальные они, что ли? — слезливо спросил один из бойцов. — Обдолбанные, под пули переть?
— Возможно, и так, — пожал плечами Сажин.
— Так ведь сядем! Всем срок припаяют!
— А ты боишься? — прищурился Дмитрий Александрович.
— Я на это не подписывался! — сорвался парень.
Дым подошел к нему и молча дал в морду. Парень упал, закрыл руками голову и затих.
— Слабонервные могут сдаться, — хмуро сказал Сажин. — Или уйти наверх и отсидеться, потому что сдаться не получится. Те, кто там, — он кивнул на разбитое окно, — пленных не берут. В лучшем случае покалечат. Дубинками излупят по почкам. Желающие есть?
Бойцы также хмуро молчали, но больше никто не истерил.
— Если желающих нет и вопросов тоже нет, занимаем оборону, — скомандовал Сажин. — Думаю, они очухались. Сейчас попрут.
На улице и впрямь завыла сирена.
— Зачем они ее врубили? — удивленно переглянулись сажинские бойцы.
— На психику давят, — пояснил Алексей и, подойдя к окну, вновь высунул из него автомат.
Очередь вспорола забетонированную дорожку у дома, пули звонко отрикошетили в стоящие вдоль дорожки фонари, карнизы на окнах, припаркованную у дома сажинскую машину…
«Так и завалить кого-нибудь можно», — опомнился Алексей. Слева от крыльца началась возня. Похоже, входную дверь и в самом деле решили снести взрывчаткой. Но к двери им не подобраться. Алексей увидел, как один из нападавших выскочил было на крыльцо, но тут же упал и со стоном пополз по ступенькам вниз. На них остался кровавый след.
«Кто попал, я или из другого окна? — подумал он и снова надавил на курок. — А ведь они могут бросить гранату…»
— Ложись! — заорал вдруг Сажин. — Леша, назад!
Видимо, подумал он правильно. Раздался адский грохот, входная дверь рухнула, все закашлялись. Краем глаза Алексей увидел, как, держась за правый бок, упал Гриша.
— Уходим наверх! — крикнул Сажин и кинулся к своему водителю.
Гришу дружно подхватили и понесли к лестнице на второй этаж.
«Надо было в лифт…» — подумал Алексей, но тут же сообразил, что там можно застрять. Лестницу отдавать нельзя. Пятясь по ступенькам, они медленно отступали наверх. Но и нападавшие не спешили. Что-то там, снаружи, происходило.
«Еще бы часик продержаться», — подумал он. Но час боя — это вечность. Хочется лечь и обреченно закрыть глаза. И подождать, когда все закончится. Но впадать в оцепенение нельзя, и отдавать инициативу нельзя. Они ведь тоже не железные. Свалили дверь и отдыхают. Возможно, ширяются для «бодрости духа». Без допинга под огонь не попрешь.
Сажинский отряд вместе с раненым Гришей отошел на второй этаж. Дым скомандовал:
— Забаррикадировать лестницу! Лифты вырубить! Будем драться за каждый этаж! Передать по рации всем!
Правое крыло тоже отступило. Теперь можно было выиграть время, в доме преимущество у осажденных, даже если их намного меньше. Завалив лестницу мебелью, они сели передохнуть. Алексей привалился к стене и, закрыв глаза, мысленно стал считать до ста и дышать пореже, чтобы успокоить бьющийся, как раненая птица, застрявшая в силках, пульс. Ноги и руки гудели, голова будто была набита ватой. Он дотронулся до лица и почувствовал, как дрожит нижняя челюсть. По подбородку струйкой стекала слюна. Он нарочито громко выругался и рукавом олимпийки вытер мокрое от слюны и пота лицо.
Леня занялся раненым Гришей. Тот бледнел от потери крови, которая все лилась и лилась, и становился похож на мертвеца.
— Дым, аптечка-то есть на третьем, — вспомнил Сажин. — У меня в кухне, правый нижний ящик. Я схожу, — он встал.
— Сиди где сидишь, — Алексей вскочил. — Я схожу.
Сажин молча опустился на пол. Алексей бежал по ступенькам, нащупывая в кармане олимпийки мобильник. Добраться до него мешал бронежилет.
Когда он вернулся с аптечкой, Гриша затих, похоже, потерял сознание.
— Как он? — спросил Алексей, протянув Дыму перекись и разрывая упаковку с перевязочным материалом. — Больше ничего не нашел.
— Хреново. «Скорую» надо.
— Погоди чуток.
— Я-то погожу. Они нет, — Дым кивнул на забаррикадированную лестницу.
Он оказался прав. Скоро одуревшая от водки и наркотиков «пехота» опять полезла на баррикаду. За ними шли насупленные «быки», готовя свинцовые биты и огромные кулаки с кастетами. Затрещали стулья, раздался отборный мат. Сажинские бойцы вскочили и приготовились отбивать новую атаку.
Момент, когда в схватку вмешался СОБР, Алексей пропустил. Увидел только, как один из бритоголовых, хрипя, скатился с лестницы, которую почти уже удалось разобрать от баррикады, и над верхней ступенькой показался первый шарообразный шлем:
— Лицом к стене! Руки!!!
Часть собровцев активно лезла в окна второго этажа с лестниц двух пожарных машин. Разбирать, кто где, не стали, а Сажин и его бойцы и не пытались сопротивляться. Собровцев было не так уж и много, но они были вооружены до зубов и защищены не только бронежилетами, но и щитами со шлемами. Выносливости и хладнокровия им тоже было не занимать. Специальный отряд быстрого реагирования состоял из одних офицеров, и подготовку они проходили серьезную. Сажинские бойцы без разговоров развернулись к стене. Автоматы и биты сложили на пол. Туда же полетели бронежилеты. Коридор был тесным, не развернуться, но собровцы разоружали могучих мужиков быстро, молча и деловито, попутно расшвыривая завалы на лестнице, чтобы освободить проход.
Потом всех задержанных вывели во двор.
— Кто хозяин дома? — хмуро спросил старший по званию офицер.
— Я, — шагнул вперед Сажин.
— Сажин Дмитрий Александрович?
— Именно.
Алексей почему-то был уверен, что это не конец. Цель-то не достигнута. «БуЗа» еще не разгромлена, и ее президент жив. Это главное. Предъявить ему, по сути, нечего, Сажин лишь защищался и сам ни в кого не стрелял. Адвокаты у него хорошие, докажут, что это была не драка с огнестрелом, а самооборона.
После того как Сажина идентифицировали, Алексей невольно напрягся и стал озабоченно смотреть по сторонам. Во дворе огромного сажинского дома было настоящее столпотворение. У ворот сгрудились автозаки и полицейские машины, под окнами ощетинились лестницами «пожарки», поодаль притулилась единственная «Скорая», повсюду стояли и ходили «шарообразные» и просто менты, отчего огромный лысый двор стал похож на военный полигон. Группа «быков» еще сопротивлялась, от лесных ворот слышались одиночные выстрелы.
— Сажин, отойди в укрытие, — напряженно сказал Алексей. — За собровцев, они в броне, а ты нет.
Сажин машинально сделал пару шагов назад, но не успел. Автоматную очередь Алексей скорее почувствовал, чем услышал, еще за секунду до того, как она раздалась. Он знал, что надо делать, и хотел это сделать. Чувство было странное, похожее на раздвоение личности: разумом он четко понимал последовательность своих действий, но тело, а в особенности ноги, отказались слушаться. Инстинкт самосохранения оказался сильнее, и какое-то время Алексею пришлось с ним бороться. Этих секунд хватило тому, кто стрелял. И вперед рванулся Леня.
«А дедушку я люблю больше…» — невольно вспомнил Алексей Димкины слова, когда Дым в отчаянном зверином прыжке закрыл собой Сажина. Тот тоже рванулся, но, как и Алексей, опоздал. Автоматная очередь прошила Леню, и тот упал. Собровцы тут же выбили из рук стрелявшего автомат. Машинально Алексей отметил, что на стрелке шарообразный шлем и очки-маска. Даже лычки на месте. Убийцей оказался офицер из СОБРа. И цель операции была бы достигнута, если бы не Дым.
— Леня! — кинулся к нему Сажин.
Дым умер сразу. Алексею показалось, что сквозь кровавую пену на губах Ленька улыбается. Если есть рай, то Дым, везунчик, сразу попал туда, минуя чистилище. Большой, добрый, честный мечтатель Дым.
«А дедушку я люблю больше…»
Главный мужчина в жизни Алисы был спасен. Хотя Алексей не сомневался в том, что для единственной дочери Сажина все теперь изменится. В том числе и приоритеты.
Сажин стоял на стылой морозной земле на коленях, глядя на мертвого Леню, и потрясенно молчал.
— Пройдемте, Дмитрий Александрович, — потряс его за плечо командир группы захвата.
Сажин не двигался.
— Погоди, мужик, — тихо сказал собровцу Алексей. — Это его зять. Дай попрощаться.
Офицер молча отошел на пару шагов.
— Как же так, а? — Сажин мертвыми глазами посмотрел на Алексея. Теперь они были совсем черными, а челка над сажинским лбом со шрамом абсолютно белая. Как снег, который крупными редкими хлопьями пытался прикрыть грязь и кровь, но у него это плохо получалось. Казалось, на истерзанное тело земли пытаются натянуть насквозь дырявое покрывало.
— Разбор полетов устроим потом, — зло сказал Алексей. — А сейчас скажи: кто позвонит Алисе?
— Я не могу…
— Ты ли это, Сажин? Ты ведь несгибаемый. Позвони дочери, скажи, что ее муж убит. Она поймет, она ведь сильная.
— Замолчи! Лучше бы меня убили!
— Дым так не думал. Когда он сказал, что не боится умереть, я чуть было не обозвал его пацаном. Подумал, что это бравада. Но он не пацан, он мужик. Был, есть и останется, — твердо сказал Алексей. — Я позвоню Алисе.
— Я сам, — глухо сказал Сажин и встал.
— Офицер, задержанный ведь имеет право на звонок? — посмотрел Алексей на собровца.
Тот заколебался:
— Не положено: инструкции.
— Я же тебе говорю: это его зять. Сажин позвонит дочери, понял?
— Хорошо, — кивнул собровец. — Звоните.
Сажина хватило всего на два слова:
— Алиса, Леня не приедет.
— Почему? — тревожно спросила та. — Где он, папа?
Сажин хотел сказать «он погиб», но не смог. Вместо этого протянул трубку Алексею и беззвучно зарыдал. Это было так страшно, что и у Алексея пропал голос. Он никогда не видел, как Сажин плачет.
— Папа, что там у вас? Почему ты молчишь, папа? Где Леня? Что с ним? — недоумевал эфир голосом Алисы.
— Девочка, держись, — Алексей изо всех сил постарался не говорить больше банальности. — Была перестрелка. Твой муж погиб.
— Алексей Алексеевич? Это вы? Вы, должно быть, шутите? Какая перестрелка? Дым в командировке! Дым, Дымчик! Дайте ему трубку, я вам приказываю!
— Я сейчас узнаю, в какой морг его повезут. Ты завтра сможешь его забрать и… похоронить.
— Морг?!
— Алиса, я не могу больше говорить. И отец не может. Ему надо ехать.
— Господи, куда? — Алиса все еще не верила.
— В тюрьму, — сказал он жестко и дал отбой.
Пока телефон звонил, Алексей пытался выяснить адрес морга, куда повезут убитых. Потом он отбил Алисе эсэмэску. Телефон больше не звонил, Алиса все поняла.
…Домой он поехал не сразу. Хотя отпустили его в тот же день. Точнее, ночью. Под утро Алексей на такси добрался до сажинского дома. Водитель машины с «шашечками» с опаской посмотрел на свернутый шлагбаум и будку охранника с разбитыми стеклами, у которой остановил машину:
— Все. Дальше не поеду.
Алексей молча отдал ему деньги и вышел из машины. Метров сто он прошел пешком. Двор уже опустел. В доме Леонидова встретила всхлипывающая Софья Федоровна, домоправительница:
— Что ж теперь будет? — причитала она. — Как же теперь со всем этим, а? Полный ведь разгром в доме… Что скажет Дмитрий Александрович, когда вернется?
— Откуда вы здесь в такую рань? — устало удивился он.
— Знакомые позвонили. Из соседнего поселка, — пояснила Софья Федоровна. — Интересовались, что там у нас происходит? Вот я и приехала… — Она опять всхлипнула.
— Я бы на вашем месте взял расчет, — посоветовал Алексей. — Извините, мне надо помыться.
Он стоял в душе и изо всех сил боролся со сном. Это еще не все. Ему надо сделать очень важный звонок…
…Жена пришла, когда он спал. Сквозь сон Алексей слышал, как она что-то спрашивала, чем-то возмущалась, но проснуться так и не смог. Проспал он часов десять. Встал и пошел на кухню, где включил кофеварку. Сидел, смотрел в темное окно. Он-то понимал, что это еще далеко не конец. Для него, Алексея Леонидова, самое трудное впереди. Как он из этой заварухи выпутается, пока непонятно. Надо хорошенько подумать…
— Леша, ты почему не позвонил, что возвращаешься из командировки? — с обидой спросила Саша, которая, придя с работы, с удивлением увидела, что муж дома.
— Из какой командировки? Ах, да… Мы быстро управились.
— Ты кричал во сне. Я не могла тебя разбудить. Леша, ты матерился! Где ты был, ты мне можешь сказать?!
— В другом городе, милая. Почти на другой планете, — грустно пошутил он.
— Где твои джинсы? В которых ты поехал? И олимпийку я не могу найти, — пожаловалась Саша. — Твоя сумка стала намного легче. Можешь объяснить, куда ты дел свои вещи?
— Они не подлежат реставрации. Их лучше было выбросить, что я и сделал.
— Да где ты был?! Ты опять мне изменил, да?! Или подрался?
— Или. Саша, ты же видишь, я жив, на мне ни царапины.
— Да у тебя колени разодраны и на локтях ссадины! Такое ощущение, что ты ползал по колючей проволоке!!!
— Да, жестковато было.
— Перестань паясничать! Я хочу знать правду! Я твоя жена!
— Правда в том, что я жив. Все могло быть гораздо хуже. Так что давай мы просто помолчим. Даст бог, все и вернется в прежнее русло. Я имею в виду нашу с тобой жизнь. Но для этого мне еще очень много надо сделать. Ты даже не представляешь сколько, Саша. Я бы хотел тебе все рассказать, да рассказывать нечего. Мне, как в шахматной партии, надо вытянуть на победу эндшпиль. А позиция не в мою пользу. Да и фигур у меня гораздо меньше, чем у противника. Плюс ко всему, а точнее минус, то, что я играю черными…
— Ох уж эти твои аллегории, — поморщилась Саша. — Можешь объяснить по-человечески?
— Пока не могу. Вот кофе попью, высплюсь…
— Ты ляжешь спать после того, как выпьешь крепкий кофе?!
— Не просто лягу. Я усну. Мертвецким сном. Потому что за последние сутки я прожил целую жизнь. Поганую жизнь, Сашка. И прожил ее без сна. Так что, милая, не трать понапрасну нервы. Иди и ты спать.
Саша молча повернулась к нему спиной. Но Алексей уже знал, что ссора с женой — это сквознячок. А ему надо выдержать торнадо.
