35

Джарвис всегда действовал интуитивно. Слушал только свое нутро, свои глубинные убеждения. Помимо требований закона, правосудие должно было отвечать настроениям общества, особенно в таких уголках, как Карсон Миллс, и особенно когда вопрос настолько важен, что его решение нельзя доверить только книгам, без разъяснений.

Хотела ли Эзра Монро, чтобы весь город знал, что ее изнасиловал собственный отец? Разумеется, нет, даже годы спустя она отказывалась об этом рассказывать, разве что своей единственной подруге, мисс Пигги. Ее фраза, произнесенная в приступе гнева: «О да, они прочно сидели у нее в печенках!» с горьким привкусом звучала теперь в голове шерифа, который не сумел ни увидеть, ни услышать. Эзра искала решения за пределами собственной семьи, она доверилась Терезе Тернпайк. Теперь ни одной, ни другой уже нет на свете, осталось только внутреннее убеждение шерифа в том, каким должно быть правосудие, а особенно истина. Разве истина существует только тогда, когда ее обнародуют среди бела дня? А разве всеобщая истина не является крупным мошенничеством, зиждущимся на крупицах правды, которые каждый благоразумно сохраняет для себя?

Эзра покинула свой комфортабельный дом из-за отца, а еще потому, что ее мать ничего не понимала. Эзра не могла ей сказать, что на самом деле произошло, разрушить ее мир, и все же она надеялась, что та, кто дала ей жизнь, догадается, разглядит ужасную истину. Но Элейн, не способная на яркие проявления чувств, снискавшая репутацию суровой моралистки, не могла разглядеть то, что уничтожило бы ее. За это Эзра ее ненавидела, ненавидела за ее молчание и за ее любовь, державшую дочь на расстоянии. Джарвис спрашивал себя, имел ли он право пойти против решения самой Эзры? Каким образом лучше почтить ее память?

Он принял решение за долю секунды.

Жокей-клуб находился в южной оконечности города, в большом белом здании с красной крышей, выстроенном в центре луга площадью пять гектаров, где паслись десятка два лошадей. В клубе собирались все знаменитости такого маленького городка как Карсон Миллс: мэр, редактор местной газеты, дюжина жен самых влиятельных, иначе говоря, самых богатых людей в округе, а также горсть тщательно отобранных приглашенных. Своего рода кантри-клуб по меркам Карсон Миллса. Джарвис с силой распахнул двери, и персонал, видя, что это шериф, отступил, освобождая ему дорогу. Он ворвался в центральный зал, где жизнерадостные члены клуба с чашкой или мини-десертом в руках вели игривые беседы, и стал искать Элейн Монро, пока, наконец, не увидел ее: она сидела в обществе своего наставника по гольфу и какой-то приятельницы.

– Мадам Монро, двадцать лет назад вы заставили меня дать обещание. И я здесь, чтобы выполнить его. Вот человек, который изнасиловал вашу дочь.

В помятой рубашке с вырванными пуговицами и кровавой ссадиной на подбородке, Кормак бессильно свисал в державшей его за шиворот руке шерифа, и когда тот оттолкнул его, он пал к ногам супруги, вызвав возмущенные возгласы присутствующих.