Моэраль
Светло-желтый, хрусткий лист пергамента трепетал в руке. От дрожащего пламени свечи по бумаге прыгали гибкие тени. Горел камин, жара в комнате вынудила Моэраля расстегнуть рубашку до середины груди. А может быть, воздуха не хватало вовсе не из-за жары.
«Мой великий лорд!
Ваше Превосходительство!
Молю Вас, простите, что это письмо пришло так поздно, Вашему верному слуге нет оправдания. Я горю от стыда, понимая, что эту одновременно благую и дурную весть мог уже доставить к вам кто-то иной…
Милорд! Прежде, чем винить, поймите, столица переполнена подозрением, и я долго не мог найти благовидного предлога, дабы направить гонца на север. Ваши хитрые противники проверяют каждого, покидающего город, я боялся, что послание попадет не в те руки.
Ваше Величество! Да, именно так, Ваше Величество – ибо Вы, Вы! – наш единственный король. Наш добрый и справедливый король. Да будет Вам известно, что наш безвременно почивший господин Таер Первый Сильвберн оставил завещание, по которому нарек вас законным правителем. Ваша Милость! Копию завещания я прилагаю к письму. Противники Вашего Величества обыскали кабинет покойного Таера, но они плохо знали Его усопшую Милость, и копия уцелела. Единственная из всех.
Мой король! Воля вашего дяди была во всеуслышание оглашена немедленно после его смерти, но лорды Совета пожелали скрыть ее. Столица славит Линеля, как нового короля, и сердца Ваших подданных обливаются кровью от такого вероломного предательства. Страна ждет Ваше Величество, она не хочет видеть самозванца на троне, пусть даже и самозванца из рода Сильвбернов. Корона предназначена для Вашей головы, ни для чьей иной, и помните, буде Вы пожелаете взять эту корону, многие лорды поддержат Вас. А дабы у Вас не возникло сомнений, что пишет именно друг, вспомните Ваше Величество, Серую Лилию, и знайте, что Линелем Сильвберном убит благородный лорд Торрен.
Искренне ваш.
Х.»
Порыв ветра за окном хлопнул ставней о стену, и Моэраль вздрогнул от неожиданно резкого звука. Правая рука положила с десяток раз прочитанное письмо на стол, левая потянулась за второй бумагой.
«Я, король Таер Сильвберн, находясь в здравом уме, не уповая более на милость Богов, не посылающих исцеления, чувствуя, что жизнь подходит к концу, и не желая оставлять королевство на волю…».
–Быть не может, – прошептал Моэраль, едва шевеля онемевшими губами. – Этого не может быть…
Он задумался, устремив взгляд к потолку.
Таер никогда не скрывал, что юный Холдстейн подменял ему сына. Разочарованный в собственном отпрыске, король невольно искал в племяннике недостающие Линелю черты. И находил.
Возможно, этому способствовал сам Моэраль. Мальчишкой оказавшись при дворе, он был восхищен его великолепием. Но не только. Он будто поднялся на новый, ранее недоступный уровень. Тут заботы о собственных землях казались незначительными, тут решались проблемы целой страны.
Моэраль восторгался Таером. Вполне сознательно копировал его манеру говорить: короткими вескими фразами, одеваться: просто и строго. В пору, когда при дворе модным стало носить бороды, юный лорд Холдстейн и король вдвоем щеголяли чисто выбритыми подбородками. Однажды дядя заказал придворному живописцу портрет: король сидел в кресле, племянник стоял рядом. Когда картина была готова, Моэралю стало стыдно перед собственным отцом: на портрете он словно отказался от родства, став сыном Таера.
И все же…
Подпись на завещании была дядиной, сомнений не было. Печать тоже подлинная. Зачем бы кому-то их подделывать? И упоминание о Серой Лилии… Насколько Моэралю было известно, о разговоре в Серой Лилии знало только два человека, одним из которых был он сам.
Стоит ли верить письму?
Моэраль сгреб обе бумаги и направился к матери. Был бы жив отец, все стало бы намного проще. Но он умер несколько лет назад, и единственным советчиком Моэраля в эти годы была Кадмэ. Впрочем, их отношения портились, причем, портились стремительно. Возможно, это был последний раз, когда матери было суждено узнать о делах сына.
–Почему не спишь? – удивленно спросила женщина, едва лишь Моэраль приоткрыл дверь в ее спальню. – Время позднее.
–Ты сама не спишь, – усмехнулся он.
–У меня много работы, – Кадмэ приподняла за угол вышиваемый гобелен.
–Что на этот раз?
–Утиная охота.
«У тебя на уме одни гобелены», – с внезапной неприязнью подумал Моэраль.
–Ты ко мне по делу? – казалось, от пронзительного взора Кадмэ не укрыться и в подвале.
На несколько мгновений Моэраль пожалел, что пришел, но было уже поздно.
–Прочти.
Кадмэ недоверчиво взяла пергамент. Моэраль долго ждал, пока мать разберет чужой витиеватый почерк. Особенно долго она рассматривала печать, поднесла к самому носу.
–Это не подделка.
–Я пришел к такому же выводу. Но все равно не верю.
–Почему? – Кадмэ подняла на сына сияющие глаза. – Ты был любимцем Таера!
–Но предпочесть племянника… да кому мы врем! Если я и прихожусь ему племянником, в лучшем случае семиюродным!
–Не семиюродным! Ты гораздо ближе ему – Бран Холдстейн недаром взял в жены Элию Сильвберн, а Элия…
–Их наследник умер, дочерей раздали замуж, – отмахнулся Моэраль. – Таер был мне дядюшкой по традиции и духу. Кровь значения не имела.
Кадмэ задумалась.
–Серая Лилия?
–Это таверна для благородных в Сильвхолле. В ней я однажды имел откровенный разговор с хорошим человеком. Так что ты думаешь о письме?
–Ты точно знаешь, кто его написал?
–Да. И в этом человеке я уверен.
–Почему он написал тебе?
Моэраль задумался.
–Мы дружили, когда я жил при дворе. Но дело не только в этом. Он предан Таеру. Возможно, просто желает исполнить его волю.
Кадмэ промолчала.
–Внизу ждет гонец. Ему нужен ответ, – напомнил Моэраль.
–И какой ответ ты намерен дать? – лицо Кадмэ светилось, как бы она ни пыталась этого скрыть. Подозрительная от природы, она сразу поверила в правдивость жалкой писульки, а вот Моэраль…
–Я буду думать. Пока не проверю, насколько написанное соответствует действительности, не приму решения.
«Ваше Величество!
Сердце мое ликует. Будь благословен день, когда Его усопшее Величество принял это решение.
Знайте, наш род всячески поддержит Вас. Однако, ежели Вы сочтете необходимым отказаться от груза короны, я просил бы Ваше Величество оставить в тайне… »
Так начиналось второе, полученное через два дня после первого, письмо. Писал лорд Сольер – один из десятка лордов-наместников севера. Впрочем, влияние Сольера ничуть не мешало ему беспокоиться о своей судьбе, буде письмо попадет в чужие руки. Или если Моэраль откажется от трона, а Сильвберн узнает о поддержке, оказанной Сольерами сопернику. Сольер уверял, что при необходимости готов предоставить Моэралю в распоряжение обоих сыновей. Но просил не распространяться о предложении, если поддержка Холдстейну не понадобится.
Очень осторожно и умно.
Однако, возможная помощь Сольеров не выглядела большим преимуществом. В последние годы их род испытывал много трудностей. Сольеры теряли деньги и людей, и вряд ли были силой, способной оказать Моэралю настоящее содействие.
–Я, король нищающих северян и верных энтузиастов, – с горькой усмешкой пробормотал Моэраль, едва закончив чтение. – Людей, которые боятся обнаружить лояльность своему правителю.
Решение так и не было принято. Гонец от западного лорда, незамысловато подписавшегося «Х.» четвертый день пьянствовал на кухне, доводя кухарку до отчаянья. Кадмэ жаловалась, но делать было нечего: таверн в Холдстейне не водилось.
Моэраль боялся.
Быть лордом – не так уж сложно, как кажется. Достаточно окружить себя верными людьми, рачительно относиться к хозяйству, да хранить верность сюзерену. Лордом-наместником уже труднее. Каждый наместник, общаясь с правителем напрямую, невольно вовлечен в политику, и в случае ошибки между ним и королем не окажется ничего, что сдержало бы монарший гнев… А быть претендентом на престол – еще сложнее. Один неверный шаг, и твоя голова послужит украшением надвратной башни собственного замка, дети лишатся титулов и наследства, подвалы будут разграблены, а поля опустошены.
И все же, когда корона сама идет в руки, мало кто откажется попытаться ее примерить…
Моэраль никогда всерьез не рассматривал возможность стать королем. Некоторые из лордов, особенно – часто бывавших при дворе – да, он сам – нет. Если бы Таер умирал бездетным, Моэраль надеялся бы стать правителем королевства, но ведь у короля был Линель…
А оказалось, родная кровь стоит так мало!
Моэраль раздраженно отбросил письмо и запустил пальцы в волосы. О, духи предков, что же делать?!
В то, что Линель добровольно уступит трон, Моэраль не верил ни секунды. С самого детства юного принца учили править, мысль, что однажды именно на его голове окажется корона, вошла в него вместе с молоком матери ( хотя, Моэраль очень сомневался, что покойная королева кормила сына грудью). Значит…
–А значит, война.
Слова тяжелыми каплями упали на камни, расплескались мелкими брызгами.
Сожженные посевы, погибшие люди, неумолимая смерть в случае поражения. Это казалось и реальным, и далеким одновременно.
Он на самом деле уже знал, как поступит.
Только не желал признаться в этом даже себе.
Осень – красивое время. Багряно-алые листья, медленно кружась, падают на воду пруда, от места их соприкосновения с зеркальной гладью расходятся круги, расходятся все шире, шире, пока, наконец, не замирают. И тогда на воду опускается еще один лист. И еще. И еще…
Холдстейн – замок, по старой северной традиции получивший название от рода, основавшего его, осенью всегда выглядел особенно прекрасным. Зеленым летом, голой весной и белой зимой он казался слишком суровым. Невысокие приземистые башни из черно-серого камня, толстые стены, донжон всего в три этажа – на первый взгляд никто бы не сказал, что этот замок когда-то служил обителью будущим королям. Но стоило приглядеться, и становилось ясно: это не просто родовое гнездо древнего рода. Это дом воинов.
Холдстейн построили во времена непрекращающихся войн с Вольными Княжествами. Это обстоятельство во многом определило внешний вид замка. Хозяйственные помещения тесно лепились к жилым, образовавая небольшую площадку, служившую и внутренним двором, и ристалищем для тренировок солдат. Внутри двора было целых два колодца, только один из которых имел связь с выходящим на поверхность за территорией замка ключом. Так что в случае осады можно было черпать из второго – в который вода набиралась из водоносного слоя почвы – и не бояться отравы. За первым кольцом стен располагались дома немногих ремесленников, пары купцов и слуг, не разместившихся в замке: кухарки и старшего конюха. Тут же стояли кузница, мастерские сапожника и портного, домишко повитухи, при необходимости выполнявшей обязанности лекарки, несколько амбаров – хозяйственных помещений во внутреннем дворе не хватало для хранения запасов.
Ко второму кольцу стен примыкали казармы. Недалеко от них для женщин был разбит небольшой огород, где выращивались лекарственные травы и немногочисленные овощи для стола лорда. Третья стена отделяла замок от поля с одной стороны и от огромного сада – с другой.
В саду лет двести тому назад вместо старой, в конец развалившейся, выстроили новую часовню. Прислужники и прислужницы в ней периодически менялись – их присылал Храм, руководствуясь собственными соображениями. Чаще службы в Холдстейне проводили жрецы Тармея и Аэлиннэ – большие храмы, посвященные Богу Плодородия и Предвечной Матери, ближе всего располагались к Вантарре. Реже приезжали слуги Вудэка – храм Бога-воителя стоял в неделях пути, на Равнинном Просторе. Жрецы Иллерии появлялись еще реже: раз в пару лет. Храм Покровительницы Юных предпочитал отправлять прислужниц на юг.
Жрецы Кэссопа не появлялись вовсе. Не дело служителям Бога Умерших вмешиваться в другие дела.
На краю сада, возле небольшого пруда, располагался склеп. Родовая усыпальница лордов Вантарры.
Опавшие листья – самые разные: желтые, красные, рыжие, словно лисий хвост – полностью засыпали вход. Их мягкий покров пышным ковром лежал на уходящей под ноги лестнице, упруго прогибаясь при каждом шаге. Со скрипом растворилась рассохшаяся дверь. В подземелье пахло сыростью – влага почвы просачивалась сквозь разошедшиеся стыки камней, каплями стекая по стенам. Казалось, склеп плачет над своими обитателями.
–Здравствуй, папа, – поприветствовал Моэраль отца, проводя ладонью по саркофагу. – Я пришел кое-что рассказать.
На руке остались пыльные отпечатки, и Моэраль отер ее о край плаща. Отца не было в этом мире, но молодой Холдстейн еще не мог к этому привыкнуть и чувствовал себя смущенным, стоя перед каменной плитой, скрывавшей родного человека. Он каждый раз здоровался, говорил… и словно ждал ответа. Моэраль верил – отец все слышит.
Так было и в этот раз. Промозглый ветер влетел в склеп, прошелся по полу, сдув собравшуюся пыль, и в его шуме Моэралю послышался голос отца.
–Сы-ы-ын…
Моэраль опустился на колени перед последним пристанищем родителя. Тут не надо было медлить, ходить обходными дорогами. Как при жизни, так и после смерти с Фрайвиком Холдстейном можно было говорить напрямую.
–Таер умер и назначил меня своим наследником.
Новый порыв ветра вновь прошелестел по каменным плитам:
–Не-е-ет…
–Он это сделал. Но Линель не учел пожеланий отца …
Ветер молчал. Безмолствовал отец. Поэтому Моэраль продолжил:
–Я долго думал и принял решение. Воля дяди должна быть нерушимой. Узнав о завещании отца, Линель обязан был вызвать меня в столицу, но верные люди доложили: он провозгласил себя королем. Это пахнет войной…
–Война-а-а…
Моэраль немного помолчал. Дальнейший разговор постепенно превратился в монолог.
–Я не знаю, согласен ли ты со мной. Надеюсь, будь ты в живых, ты бы меня поддержал. Это мое право. И… знаешь, ведь я могу быть лучше Линеля. Я много наблюдал за ним, когда бывал в столице. Могу с уверенностью сказать – из Линеля не получится хорошего короля. Он горд, самовлюблен. В нем напрочь отсутствуют качества, необходимые настоящему правителю. Королевству будет лучше, если исполнить волю Таера … Ведь он что-то углядел во мне, правда?
Одинокий скрюченный от холода листик с сухим шорохом прокатился от угла в угол.
–Ты думаешь, я преследую только свои цели? Нет, это не так, точнее, не совсем так … Я думаю о своей стране… О, духи предков! Линель просто обязан уступить мне корону! Он негодный король! Будь иначе, разве лишил бы его трона собственный отец?!
Ответом была тишина. Моэраль продолжал:
–Я думаю о стране. О людях, которые в ней живут. Я считаю, так будет лучше для всех…
–Война-а-а ..,– шепнул ветер.
–Да!– рявкнул Моэраль.– Война! Но в ней виновен Линель – не я! И это его должны винить люди за все, что случится!
–Та-а-ак ли..
–Да! Пусть его винят крестьяне, у которых заберут продовольствие для армии, пусть его винят матери, потерявшие сыновей! Это он – он – отказался выполнить волю умершего отца.
–Да-а-а?
–Ты полагаешь, если бы я был хорошим королем, то отказался б от борьбы за корону?
Ветер молчал.
Моэраль еще немного посидел у саркофага, потом вновь провел по нему ладонью, словно погладил, и направился наружу. Наверху его уже ждал сюрприз.
–Здравствуй, твое величество! – раздался насмешливый голос, и от ствола ближайшего дуба отделилась фигура. – Как поживаешь?
Солнце било Моэралю в лицо, но ему не было нужды видеть говорившего – с детства знакомый голос не спутаешь ни с чем.
–Привет, Вардис. Какими судьбами, как отец?
Моэраль с улыбкой смотрел на друга. Они не виделись полгода, но молодой Кантор не изменился. Разве что стал еще больше походить на Элисьера, которого Холдстейн последний раз встретил на похоронах Фрайвика. Оба Кантора – и старый, и молодой, не отличались высоким ростом, но ширине их плеч позавидовал бы любой. Оба ходили немного враскачку, будто только что слезли с лошади или сошли с корабля. Зато когда они стояли неподвижно, мускулистые ноги напоминали стволы деревьев, корнями крепко вошедшие в землю. Основательные – вот, что можно было сказать про их фигуры. И у них были на редкость красивые лица: с прямыми носами. Точеными: так сказали бы про эти носы, принадлежи они женщинам. С четко очерченными губами: не толстыми и не тонкими. С бровями вразлет. С высокими скулами. Только лицо Вардиса, в отличие от лица отца, немного портили глаза с тяжелыми веками. Молодой Кантор смотрел на мир с ленцой, в то время как Элисьер – с интересом.
Пока Моэраль изучал Вардиса, тот – самоуверенный, чисто выбритый, со спускавшимися ниже плеч прямыми русыми волосами – приблизился к другу.
–Отец болеет, я приехал к тебе, ты сам знаешь, почему. Каюсь, я – единственный Кантор, пожелавший встать на твою сторону.
–Похоже о завещании Таера я узнал среди последних, – вздохнул Моэраль. – Что думает Элисьер?
–Элисьер боится за Зубец, – Вардис развернулся и пошел вслед за медленно направившимся к замку другом. – Он отказался поддерживать тебя, впрочем, это еще не означает, что отец поможет Линелю, и вот, я с ним не согласился и уехал к тебе. Сам-то ты что думаешь, а, Морри? Подаришь корону Линелю и сделаешь вид, что ничего не было?
–Подавится Линель, – ответил Моэраль, и Вардис расхохотался.
Глядя на него, рассмеялся и Моэраль. Пусть было страшно, пусть он чувствовал себя неуверенно в новой ипостаси, но к нему приехал друг, сторонник. Вардис не мог дать ни денег, ни армии, так необходимых для войны, но дал своему королю кое-что более важное – поддержку.
Уже позже, запершись в кабинете Моэраля с бутылкой вина, мужчины заговорили серьезно.
–У тебя много сторонников? – игнорируя кресло, Вардис уселся на подоконник, поджав ноги.
–Пока только ты, – усмехнулся новоявленный король. – Правда, пришло письмо из Сольера. Льесс, я думаю, тоже напишет. Но послание весьма осторожное, мол я поддержу тебя, если увижу, что ты итак силен…
–Обычные штуки.
–Да. Я подумывал написать Артейну.
–Ластар за тебя в любом случае.
–Надеюсь. Я рассчитывал на твоего отца.
–Увы, – Вардис развел руками, – без обид, но боюсь, тут принципиальный вопрос. Сам понимаешь, многие спрашивают себя, мог ли Таер распоряжаться престолом. Я не так хорошо разбираюсь в законах, особенно четырехсотлетней давности, но мне лично кажется, почему нет?
–Из Линеля получится поганый король.
–Наверное, ты прав. Я не был в Сильвхолле, не видел его, но помню твои рассказы. Судя по всему, он мрачный зануда. Согласись, хорошему сыну отец не отказал бы в праве наследования, взять хоть меня…
Вардис запнулся, но Моэраль понимающе кивнул. У друзей было мало секретов друг от друга, и Холдстейн прекрасно знал об обстоятельствах появления Вардиса на свет. Об этом обычно не трепались. Множество людей полагало всю эту историю просто бредом, байкой, распускаемой матерью, любящей младшего сына больше старшего, совершенно недоказуемой ерундой. Но Моэралю было известно – в отличие от большинства баек, порочащих благородные семьи, эта была правдой. Вардис был сыном Элисьера Кантора, но не имел никакого отношения к Ише. Та согласилась на обман ради мужа и горько раскаялась в содеянном, забеременнев собственным ребенком спустя несколько лет после появления Вардиса. Тем не менее, несмотря на рождение законного наследника, Элисьер не спешил объявлять старшего сына бастардом. Более того, лорд ни разу не обмолвился об истинном происхождении Вардиса, продолжая придерживаться выдуманной им самим легенды.., что заставляло сплетников задумываться, кто все-такие врет.
И, само-собой, именно Вардис оставался наследным лордом Зубца.
–С тобой другая история, – Моэраль махнул рукой. – А Линеля Таер просто не любил. Он все время повторял, что мальчишка слишком много взял от матери. А мать Линеля Таер тоже не любил, так что… В общем, я не отдам недоноску корону. Если у него не хватит мозгов отказаться от нахапанного по-хорошему, придется отобрать силой. Знаешь, как я узнал о завещании?
Вардис мотнул головой.
–Мне написал один знакомый, мы с ним славно кутили, когда я жил в столице. Он теперь весьма видный человек. Но дело не в этом, главное – он большая шишка на западе и был до мозга костей верен Таеру. Думаю, именно эта верность и заставляет его поддерживать меня, помимо прочего… Так вот, он сообщил, что в случае войны западные лорды будут на моей стороне.
–Ты ему доверяешь?
–Да. Он неплохой парень, и там, на западе, свои заморочки. Он один из немногих, кто любил Таера, и на то есть свои причины. Остальные западники Сильвбернов не… Нет, пожалуй, все-таки не ненавидят, но испытывают неприязнь. Я все это понимаю, все же, не мало прожил при дворе. Этот парень прислал мне экземпляр завещания.
–Да ну! – Вардис подскочил, как укушенный. – Дай посмотреть.
Моэраль с усмешкой протянул Кантору заветный пергамент и принялся ждать, пока Вардис прочтет. Наконец, тот вернул бумагу и покачал головой:
–Ну и ну, почти слово в слово, как нам Шален передал, клянусь сиськой монашки. Говоришь, запад тебя подержит?
–Они обещают, – Моэраль нарочно сделал ударение на «обещают», – но что-то мне подсказывает, их войска не попрутся через полстраны для присоединения к моей армии. Скорее всего, под помощью подразумевается оказание содействия в УЖЕ идущей войне. Отсюда вопрос, где взять людей, чтобы развязать войну и не проиграть в первый месяц?
Вардис задумался, потом медленно проговорил:
–Когда мой отец и Шален обсуждали завещание, они упоминали недовольных лордов, которые встанут на твою сторону, если увидят выгоду. Я так понимаю, к ним уже относятся западные и некоторые из наших. Ластара Артейна вроде бы все устраивает, но он пойдет за тобой из преданности… Морри, а почему именно лорды? Ты не думал обратиться к Вольным Княжествам?
–Думал, – лицо Моэраля передернулось, словно он съел что-то кислое, – и буду обращаться. Но уже предвижу ответ. Им надо много золота, и они будут помогать мне людьми и оружием. А будут поддерживать обе стороны. Старая история. Они всегда так делают, когда собачатся приграничные лорды. Вардис, я думаю о лорде Ирвинделла.
–О Теллине?
–Ты знаешь другого Ирвинделла?
–Н-нет… Думаешь, он поможет?
–Ирвинделлы участвовали в прошлой междоусобной войне. И дрались на своей стороне.
–Против всех?
–Да, как и Сильвберны тогда. Они древних кровей, пожалуй, благородней нас с тобой. Как думаешь, нравится им сидеть в безвестности на севере? Я помню Теллина. Когда был жив отец, мы часто бывали у него в замке – в Иэрале. Он вел себя, как король, устраивал охоты, турниры… что я тебе рассказываю, не ты ль лет восемь назад вышиб из седла Ансельма Каллье на соревновании в Иэрале?!
–Да! – Вардис расхохотался. – Совсем забыл! Помнишь его рожу?!
–«Поверить не могу, меня уделал шестнадцатилетний сопляк»? – чужим голосом передразнил Моэраль.
–Именно! Ох, забодай меня корова, я уже и забыл, давно было… Как ты-то помнишь?
–Я много чего помню, – ответил Моэраль и вмиг посерьезнел. – И вот теперь думаю… Как считаешь, поддержит меня Теллин, если пообещать ему место в королевском совете?
–Не знаю.., – Вардис немного подумал. – Наверное, да, если кресло лорда-председателя…
–Нет, – твердо прервал друга Моэраль, – кресло председателя за тобой. Ты мой первый и единственный настоящий союзник, Вардис. Так что тебе и быть лордом-председателем. И главнокомандующим моих армий – тоже.
Польщенный Вардис открыл было рот, но Моэраль махнул рукой, мол, помолчи, продолжая:
–Но говорить об этом еще рано. У меня пока нет ни короны, ни армий, чтоб эту корону получить. Значит, вот что я решаю: пишу в Вольные Княжества, Артейну, в Ульрьк и Кэхольд, твоему отцу – не спорь – на всякий случай, вашим соседям Орпу. А к Ирвинделлу как к главному союзнику еду сам. Сбором войск в Вантарре, пока меня нет, займутся мать и Арна. Уж бумажки с приказами разберутся, как написать. Семь тысяч воинов они соберут. Ты со мной?
–А у тебя в этом есть сомнения? – вопросом на вопрос ответил Вардис.
Сомнений у Моэраля на самом деле не было.
