Рейна
Иногда мы думаем, что нам плохо. Что именно сейчас, вот в этот момент, испытываем самую настоящую боль. Мы корчимся, как змеи на сковородке, исторгая крики отчаянья. Но потом наступает день, и понимаем: случившееся – мелочи, семечки по сравнению с происходящим теперь.
Когда Моэраль привез в Вантарру Илиен Ирвинделл, Рейне показалось, что на нее рухнуло небо. Придавленная непреодолимым горем, она бежала от самой страшной в ее юной жизни беды, натыкаясь на все большие и большие несчастья, терпя унижение, подвергаясь опасности. Ей казалось, ничего хуже просто не может, не должно случится с ней. Предательство любимого человека, разорение родного дома, плен.
Но боги неутомимо готовили все большие напасти.
Рейна прекратила метаться по комнате, стиснув руки, села у окна. Взгляду открылась привычная панорама – скаты крыш, гребни городских стен, сверкающие на солнце от припорошившего их снега, уходящие в лазурную небесную даль, черные и бурые стволы деревьев, разбивающие темными пятнами чистое однообразие зимы. По сравнению с этим великолепием Рейна была столь мала и ничтожна.
–Я мышь, – прошептала она и почувствовала, как по щеке прокатилась теплая слезинка.
Она вновь и вновь переживала разговор с его величеством Линелем. Снова перед глазами вставал богато убранный тронный зал. Был вечер, и огромное помещение, наполненное шелестом одежд и шепотом толпящейся у стен знати, озарялось светом сотен свечей. Свет отражался от обруча, возлежащего на смоляных кудрях короля, от изумрудов, украшающих уши и шею королевы.
«Это не он должен сидеть на троне!» – с неожиданной ненавистью подумала Рейна.
Да, она ненавидела Линеля, ведь это он превратил ее жизнь в кошмар. Если б не он, ничего подобного не случилось бы. Моэралю не пришлось бы собирать войска и жениться на леди Ирвинделл, а лорд Каллье держал бы грязные лапы подальше от Артейна. И королева. Рейна чувствовала глубокую, необъяснимую антипатию Селиссы. О, она много бы отдала, чтобы безликий Кэссоп обернулся в сторону королевской четы…
–Леди Рейна.
–Ваше величество.
«Какую мерзость вы еще приготовили для меня?»
–Леди Артейн! – голос Линеля как всегда равнодушен, но Рейна прекрасно помнила по прошлым беседам, что равнодушие в голосе короля не значит ровным счетом ничего. – Я хочу сообщить вам…эээ… радостное известие.
«Как мерзко он тянет это свое «эээ» – подумала Рейна – «Будто слишком туп, чтобы сразу подобрать нужные слова». И все же на миг ее сердце трепыхнулось… И затихло вновь. Она не верила, что ее отпустят из Сильвхолла. Но надеяться никто не запрещал…
–Вам не интересно, какое? – Селисса, голова которой в свете свечей казалась объятой пламенем, вступила в разговор, слегка подавшись вперед, чтобы лучше видеть лицо жертвы. – Вы не спрашиваете…
–Мне очень интересно, ваше величество. Что за известие вы желаете сообщить?
–Вы выйдете замуж, миледи.
Рейна почувствовала, как пол уходит из-под ног. Похоже, испытанные чувства в полной мере отразились на лице, потому что королева Селисса устремилась вперед, чуть не выпав из кресла, трепеща ноздрями. Как хищник от запаха свежей крови.
–Миледи?
–Д-да… Ваше величество.
–Я вижу, радость лишила вас речи, – Рейне послышались в голосе Линеля нотки сарказма. – Что ж, не будем тянуть. Ваш…эээ… будущий муж – Фадрик Молдлейт, средний сын Уолдера Молдлейта. Свадьба состоится через неделю. Готовьтесь, леди Артейн.
Рейна услышала тихие короткие смешки. Кроткая торжественность церемонии была оберткой, происходившее в тронном зале – фарсом. Это была насмешка, жестокая насмешка над ней.
Рейна присела в реверансе, желая убежать и отчаянно боясь, что ее не отпустят. Что издевательство продолжится, и она не справится с дрожащими ногами и рухнет под хохот королевы.
–Ваше величество…
–Вы свободны, леди.
На ослабевших ногах она поднялась в спальню – ту самую комнату, которую делила с Ровеной. Но после скандала в саду Ровена уехала, Рейна не знала, куда, да и не хотела знать. Тетка стала очередным эпизодом в жизни. Но сейчас Рейне безумно хотелось, чтобы хоть кто-то оказался рядом, хоть какое-то живое существо, с которым можно поговорить.
–
О, Моэраль, – прошептала она, прислонясь лбом к холодному стеклу окна, за которым шел снег. – За что нам все это?
Ей и в голову не приходило, что король может отдать ее замуж. А он мог. Она стала единственной наследницей земель лорда-наместника, не имела над собой мужской опеки, а значит, суверен мог в полной мере распоряжаться ее судьбой. Ему не требовалось даже согласия – предполагалось, что опекун лучше знает, что надо опекаемой. И в данном случае Линель решил, что ей нужен муж.
Полно! Хватит обманывать себя! Никому не нужна Рейна, обычная девушка с не самой лучшей репутацией! Тому, кто пожелал на ней жениться, нужен Артейн, и только Артейн. А поскольку мужчина не имеет права на земли и титул жены, если она наследница земель лорда-наместника, то будет нужен еще и ребенок. Мальчик, который унаследует титул. Мать – лишь носительница титула, а значит…
–Племенная корова, – всхлипнула Рейна, чувствуя, как бездна отчаянья поглощает ее. – Я сбежала из Холдстейна, чтобы стать племенной коровой… Лучше бы я осталась там…
Но лучше ли? Она все равно была бы игрушкой в руках мужчин, просто ее судьбой в распоряжался бы тот, кого она любила, а не тот, кого ненавидела. Она была ничем для них. Чем-то мелким, не имеющим собственного мнения… Мышью.
Рейне предстояло выйти замуж за незнакомого человека. Фадрика Молдлейта, которого она никогда не видела. Неизвестность пугала. Рейна решила немного разузнать о человеке, которому предстояло стать ее мужем.
Она завела разговор со служанкой, убиравшей ее комнату, и спросила, кто такой Фадрик Молдлейт.
Когда хихикающая служанка ушла, Рейна в истерике упала на кровать, зарываясь лицом в подушки.
Калека! Горбун! Линель отдал ее калеке.
До сего момента отношение Рейны к жизни можно было описать одним словом: безразличное. Она испытывала отголоски чувств: при нападении на Клык, при известии о гибели дяди. Но эти отголоски не могли порушить вечной мерзлоты в душе.
Известие о грядущем замужестве смогло. Безразличие распадалось на куски.
Калека! Женщину, которую любил король, кладут в постель к жалкому уродцу!
Рейна заперлась в спальне, никуда не выходя. Она хотела увидеть жениха, но безумно боялась. Все чаще и чаще взгляд останавливался на столовых ножах, на тонких лезвиях, достаточно острых, чтобы проткнуть тонкую кожу. Но это слишком просто. И доставило бы много удовольствия рыжеволосой Селиссе.
И корона получила бы Артейн, ее дом.
При этих мыслях узкие ладони Рейны сжимались в кулаки. Нет уж, пусть лучше обитель предков, где под гнетом суровых камней севера спят вечным сном отец и мать, и отец отца, и отец отца отца достанется ее сыну, плоти от ее плоти, крови от крови…
Но горбун, о духи предков, горбун!
Спустя неделю она все же вышла из комнаты. Служанки, которым было известно о ее беде, докладывали: Фадрик Молдлейт в замке. Рейна дивилась, что никогда раньше не видела его – горбун при дворе должен быть весьма заметен, но ей сказали, лорд застенчив. Не любит показываться на людях. Интересно, он знает хотя бы, как выглядит его будущая жена?
С этими мыслями Рейна подкараулила суженого, стоя на верхней площадке лестницы, неподалеку от кабинета самого лорда Молдлейта – отца нареченного. Скрытая портьерой, она не боялась, что будущий муж увидит ее, но страшилась, что не выдержит его весьма безобразного вида ( ведь за иного Линель не отдал бы ее), и упадет в обморок. Но этого не случилось. Она видела, как он поднимается по лестнице, очень осторожно, опираясь на трость, и… ей стало жалко его. Она смотрела на худенького мужчину, совсем молодого и вовсе не безобразного, с мягкими русыми волосами и большими голубыми глазами. Да, он был горбат, его тоненькие руки и ноги походили на лапки комара, было видно, что одна из ног искривлена, и из-за этого трудно ходить. Но он не был отвратительным. Просто человеком, которого боги слепили кое-как.
И Рейна подумала, что этот человек не может быть злым. Она, конечно, знала: уродство физическое часто сопряжено с уродством душевным. Уставшие от чужих насмешек и небрежения люди часто становятся злобными. Но Рейне показалось: Фадрик Молдлейт не такой. И она представить не могла, чтобы этот человек страстно желал жениться на ней. Нет, скорее у него просто не было выхода –наверняка за него тоже решил кто-то другой.
Рейна вернулась в комнату задумчивой и долго сидела у окна в спускающейся на землю темноте. Силы, с которыми она не могла бороться, играли с ней, как мощный речной поток, швыряли на берег, ударяли о подводные камни. Но теперь Рейна верила, что выплывет.
В следующие дни она расспросила служанок о лорде Фадрике, и услышанное заставило ее увериться в своей правоте. Лорд не был жесток, слуги не жаловались на него, многие, в том числе и из знати, отзывались, как об умном человеке. Рейна узнала, что Фадрик часто выполняет важные поручения отца. Единственным скандалом, в котором оказался замешан молодой Молдлейт, был скандал с его рождением, но иначе и быть не могло. Какой мужчина, к тому же облеченный властью, останется равнодушен, что сын родился уродом? Поэтому Рейна даже прониклась уважением к человеку, с которым ее обручили против воли.
Мысли и воспоминания сплелись в один большой клубок. Рейна окинула взглядом стремительно наполняющуюся темнотой комнату – в зимние месяцы темнота здесь, как и на севере, наступала рано.
–Я мышь, просто мышь, – уже спокойней повторила она.
Она не хотела этого замужества. Трепетала при мысли, что чужой человек ляжет с ней в постель и будет требовать того, на что имеет право только Моэраль. Она содрогалась, представляя, как его рука пройдется по телу, как…
Но жесткий голос внутри говорил: «Это будет, и этого не изменишь», и она заставляла себя смириться с ожидающим впереди.
Но ее будущий муж не был таким уж плохим. А Моэраля обнимает другая женщина, возможно, уже готовится подарить ему ребенка.
Она устала страдать. Устала засыпать, и видеть во снах ЕГО. Устала вспоминать дни счастья в Вантарре, его голос, глаза и поцелуи. Ей нужно оставить все это позади.
За долгие месяцы без Моэраля она построила в сердце крепкую стену, разделив его пополам, оставив себе ровно столько, чтоб хватало жить. Но в этой стене были окна, через которые можно заглянуть в прошлое, где они были вместе.
Теперь она готова заделать эти окна.
Пускай за нее все решили. Но, выйдя замуж, она ускользнет из рук Линеля, как ускользнула от Моэраля, и останется с Фадриком Молдлейтом.
И ей казалось, что она сможет сделать что-то, что изменит жизнь в лучшую сторону. Что-то, что может сделать только женщина.
–Я не мышь, – вдруг сказала Рейна, и внутренний голос, не тот слабенький голосок, который обычно ныл, что все плохо, а тот жесткий, что настаивал оставить прошлое позади, ответил:
–Верно, ты не мышь.
–Я не мышь! – повторила она.
«Я не мышь!» – кричало все внутри.– «Я просто вела себя как мышь, но я устала от этого! Я не желаю быть мышью!».
Теперь она ощущала себя чем-то большим. Кем-то, кто мог поменять свою жизнь. Сделать так, как хочется, а не так, как желают другие.
–Я не мышь! – снова повторяла Рейна, и эти слова вселяли уверенность.
Она может с этим справиться. Больше никто не сможет свободно распоряжаться ее жизнью. Рейна будет решать за себя сама.
–Я не мышь.
В этих словах выразилось все, что она хотела сказать себе всю жизнь. Она не слабое беззащитное существо, она МОЖЕТ иметь свою волю.
Эта мысль вносила гармонию в расстроенное сознание, собирало его воедино, делая целостным.
Она справится.
Невозможно противиться замужеству, обстоятельства сильнее – пускай. Но хватит быть несчастной, настало время что-то изменить. Как бы дальше ни сложилась жизнь, Рейна не желала больше страдать.
Фадрик Молдлейт – обычный человек. Быть может, он тоже несчастен и одинок. Рейна сделает все, чтобы их совместная жизнь стала счастливой. И призрак Моэраля Холдстейна не сможет ей помешать!
Ради себя. Назло другим.
Она будет счастливой!
И Рейна спокойно ждала свадьбы. Дни текли медленно, и она проводила их за книгами. В королевском дворце была огромная библиотека, и пленнице позволялось ее посещать. Рейна читала много и с интересом. Пожалуй, она не была такой уверенной и спокойной уже очень давно.
И все же в тот день она проснулась рано. Лишь тоненькая полоска зари виднелась на горизонте, и Рейна долго лежала в кровати, наблюдая, как она разрастается. Снег, лежащий вокруг, и отражающийся в нем свет восходящего солнца делали мир розовым. Где-то там, на севере от Сильвхолла, вели войну две армии, одной из которых командовал любимый мужчина с сияющими синими глазами. А здесь, в обители королей, царили покой и тишина.
Едва солнце полностью появилось из-за горизонта, в комнату вошли служанки.
–Миледи? Вы уже проснулись! Поднимайтесь, сейчас принесут ванну.
Трое слуг внесли в комнату большую бадью, наполненную дымящейся водой. Рейна с трудом дождалась, пока мужчины выйдут и, поспешно пробежав босыми ногами по ледяному полу, сдергивая на ходу ночную рубашку, окунулась в тепло. Ей терли спину, промывали волосы, а она испытывала ни с чем не сравнимое умиротворение.
Когда бадью вынесли, а волосы высушили, солнце поднялось достаточно высоко. Рейна знала, что венчание состоится в полдень в главном храме Сильвхолла, на чем настоял сам Уолдер Молдлейт. Значит, примерно через час за ней придут.
Служанки ушли, пообещав вернуться через минуту, и Рейна с грустью окинула взором свои платья. Богатая наследница, не имеющая доступа к собственным богатствам пойдет замуж в чужих обносках! Что ж, Уолдер Молдлейт хотел этого брака, пусть вместе с ним получит толику унижения. Ее рука протянулась к одежде и вытащила самое простое и скромное – черное платье. Изрядно поношенное, оно протерлось на рукавах, но по крайней мере шло Рейне. В отличие от остального пестрого вороха, подаренного Селиссой. Рейна неторопливо оделась и села у зеркала, принесенного слугами накануне. Прическу ей сделают служанки. Не стоит унижать сына лорда-председателя Совета самодельной косой.
Рейна усмехнулась, представив, как разозлится Уолдер, увидев невесту сына в нищенском наряде и с растрепанными волосами, и в этот миг дверь в комнату распахнулась.
–Миледи? Вы готовы одеваться?
Рейна изумленно смотрела на втаскиваемый девушками сундук. Крышка была откинута, и взору девушки предстал огромный сверток ткани темно-синего цвета.
–Откуда?
–Лорд Молдлейт прислал, лорд-советник.
Рейна медленно снимала черные обноски, глядя, как служанки достают из сундука свадебное платье изысканного темно-синего цвета. За платьем последовал меховой плащ. Несколько волчьих шкур поверху затянул бархат цвета ночного неба. По манящей синеве несся вытканный серебряными нитями волк.
Лорд Уолдер Молдлейт позаботился о приличном наряде для невесты. Рейна усмехнулась. Пускай она лишь пленница, пусть ее имя связано с именем мятежного короля севера, но в этот день породнится два великих рода. Рысь и волк отныне побегут рядом.
Рейна оглядывала себя в зеркале, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие. Синий бархат охватывал ее фигуру, выгодно подчеркивая изгибы тела. Глубокое декольте выставляло напоказ небольшую, но крепкую и красивую грудь. Служанки заплели волосы Рейны в косы и уложили короной на голове.
–Есть еще кое-что, миледи.
Рейна смотрела, как из сундука достают узкую деревянную коробку. Бело-синее обрамление для бледной красоты дочери севера.
Несколько сверкающих бриллиантовых шпилек отправилось в прическу, потом шея ощутила холод и тяжесть сапфирового ожерелья. Мочки ушей оттянули серьги.
Рейна вновь взглянула в зеркало. Она стала настоящей красавицей.
Когда в дверь послышался осторожный стук, она была готова.
–Войдите!
Дверь распахнулась, и на пороге замер Хортен Борсенгьон, лорд Перрье. Тот самый, единственный советник, улыбавшийся ей при встречах.
–Леди Артейн! Я восхищен!
И Рейна улыбнулась, читая восхищение в его глазах.
–Меня уполномочили сопровождать вас в храм.
–Кто? Его величество?
–Да. Он счел, что раз уж вы выходите замуж за сына лорда-председателя, отдавать вас ему должен кто-нибудь из Совета.
–Я рада, милорд.
–Леди, – лорд Перрье внезапно склонился к самому лицу девушки и Рейна вздрогнула, настолько серьезно прозвучал его вопрос. – Вы желаете этого брака?
Рейна взглянула в глаза этому совсем незнакомому человеку и вдруг поняла, что сказать правду очень важно… Словно он был неким звеном, звеном цепи, протянувшейся из гнезда Линеля… куда?
–Вы смеетесь? – ответила она вопросом. – Вы мало слышали обо мне, лорд Перрье?
И он, похоже, тоже прочитал что-то в ее глазах, что сказало лучше всяких слов, подхватил ее руку и повел от комнаты, в которую она никогда не вернется, от прошлой жизни, из плена.
Они шли по опустевшим коридорам – все придворные ждали в храме – спустились во двор, где ждала карета, и Хортен Борсенгьон распахнул для Рейны дверцу. Лошади зацокали копытами, и скоро впереди открылась храмовая площадь.
И тут Рейна поняла, что это все, конец, и сжала бережно державшую ее ладонь руку. И ощутила дружелюбное пожатие в ответ.
А потом вышла из кареты, вновь положив руку в ладонь лорда Перрье и медленно, очень медленно, вошла в храм, наполненный всей знатью, которая только была в Сильвхолле. Но взгляд Рейны притягивал лишь один человек, худенький, горбатый и очень бледный, стоявший у самого жертвенника. Его было сложно заметить среди одетых в ритуальные одежды жриц, он терялся на фоне собственного отца, стоявшего рядом, рядом с королем и рыжеволосой королевой, но Рейна вперила в него свой взгляд и не отводила глаз.
Лорд Перрье подвел ее к алтарю и отступил за спину. Верховная жрица окинула собравшихся мрачным взглядом и начала церемонию.
–Я взываю к пяти богам и молю благословить людей, пришедших просить об их милости. Тармей, Кэссоп, Вудэк, Илерия, Аэлинне! Услышьте меня!
Рейна вслушивалась в слова, звучащие раскатами грома под сенью храма и старалась запомнить. Проникнуться всей важностью происходящего. Когда-то ей казалось, когда боги обратят на нее свой взор, с ней рядом будет стоять другой мужчина.
–Лорд Фадрик, сын лорда Уолдера Молдлейта, ты готов взять себе перед богами эту женщину?
–Да, – голос был тихим, жрице пришлось склониться к жениху, чтобы расслышать ответ.
–Леди Рейна, дочь Мортая Артейна, ты готова взять себе перед богами этого мужчину.
Перед глазами промелькнуло любимое лицо, рот раскрыт в немом крике. Но ты первый предал меня!
–Да.
И жрица, схватив их руки – левую его и правую ее – молниеносно проводит по ним тонким ножом, и Рейна не успевает даже вздрогнуть от боли, а тяжелые капли крови уже падают в подставленную прислужницей чашу.
–Теперь вы супруги перед богами!
Люди вокруг мгновенно начинают орать. Возможно, это поздравления, но Рейна в этом сильно сомневается. Холодная ладонь мужа берет за руку и ведет прочь из храма. Он идет осторожно, припадая на больную ногу, и Рейна медлит, подстраиваясь под его шаг. Она старается не смотреть по сторонам, не видеть раззявленных в вопле ртов, и не замечает, как лорд Перрье печально покачивает головой.
В карете, спешащей во дворец, где приготовлен праздничный пир, они едут одни и молчат. Оба обескуражены, хотя, казалось бы, было достаточно времени подготовиться. Они молчат, оказавшись за огромным, вытянутым через весь зал столом. Но им не надо говорить, гости говорят за них. Льется вино, пожираются изысканные блюда, над которыми повара корпели всю ночь. Играют музыканты, пары начинают танцевать.
Лорд Уолдер Молдлейт сидел рядом с Фадриком, нервно кромсающим кусок свинины. Когда на новобрачных окончательно перестали обращать внимание, Рейна склонилась к нему через руку мужа, заметив, как вздрогнул Фадрик при ее прикосновении.
–Спасибо, милорд.
–За что, леди Рейна? – Уолдер с интересом посмотрел на жену сына, и Рейна поняла, что несмотря на благодарность, она не испытывает к лорду симпатии.
Сухой человек с пронзительными глубоко запавшими в череп глазами не вызывал ни малейшего доверия.
–Вы знаете.
–А, вы об этом, – Уолдер усмехнулся. – Вы леди Артейн. Мне показалось, некоторые об этом забыли.
Прозвучал очередной громкий тост, зал взорвался смехом. Рейна с тоской подумала, что скоро в ход пойдут непристойные шутки, и ей придется удалиться. При мысли о том, что будет позже, ей едва не стало дурно.
Еще хуже стало, когда шутки, наконец, зазвучали.
