Линель

Оледеневшая трава с хрустом ломалась под копытами коней. Колеса грохотали по замерзшей грязи, в которой застряли бы неделю назад. Голые облетевшие деревья стояли по краям дороги обелисками проходящей осени.

Высоко в небе летели клином птицы. Что за опоздавшая стая столь неуместно начинала путь в теплые края? Для гусей и журавлей было слишком поздно. Быть может, кучка глупых уток в последний момент передумала зимовать в покрывающихся ледяной коркой прудах?

–Вам нельзя ехать, милорд! – кричал Байярд. – Вспомните Тэрпи! Вы снова окажетесь в замке предателей! Опыт вас ничему не учит.

Опасные слова. Любому, кроме Байярда, они стоили бы головы. Но лорд Зольтуст позволял себе больше любого в королевском замке.

–Я поеду, хочешь ты или нет. Два дня пути туда, два обратно, день там. Этот замок я хочу подарить своей королеве. И я желаю лично видеть подарок!

–Это не обязательно, милорд. Пошлите доверенного человека. К чему вам самому…

–Да потому что я хочу! – не выдержал, наконец, Линель. – Потому что мне скучно! Потому что я устал от бумажных дел! Потому что я не чувствую себя королем своего королевства в конце-концов!

Линель не лгал.

Поражение Каллье выбило почву у него из под ног. Так хорошо продуманный план, по которому Ансельм Каллье, захватывая в плен леди Артейн, ссорит Холдстейна и лорда Ластара, с треском провалился. Пленение жены и племянницы не сделало сурового Артейна более сговорчивым, скорее наоборот, разожгло в нем пламя ярости. А Приречные лорды? А лорд Фисму, который в письмах клятвенно обещал Линелю поддержать Каллье? Союзные войска опоздали! Проклятый Моэраль опередил их на считанные дни, а еще к тому же успел походя подгребсти под себя пол-севера! Нет сомнений, наученные горьким примером лорда Ансельма, сомневающиеся северяне без возражений пойдут под жесткую руку короля севера.

Короля севера! Линелю было омерзительно слушать, как величают этого выскочку его подданные. После того, каким способом казнили Ансельма Каллье, от Моэраля должны отвернуться, объявить монстром. Вместо этого Линель видел восхищение. И лордам, и простолюдинам нравилась крепкая жестокая рука северянина. Несправедливость происходящего разъярила Сильвберна. Король сделался злым и нетерпимым. Даже королева, никогда не боявшаяся ярости мужа, обходила стороной его кабинет! Линель буйствовал, но ничего не мог поделать.

Из-за своей самоуверенности, медлительности и осторожности Приречных лордов, больше пекущихся о собственном благе, чем о благе королевства, он потерял север. Утратил полностью и безвозвратно.

И тем не менее, несмотря на поражение Каллье, несмотря на гибель союзника, на промедление Приречных лордов, не успевших или не пожелавших прийти на помощь злополучному лорду Ансельму, Линель считал, что одержал победу над Холдстейном, пусть даже его советник считал иначе.

Когда сияющий Линель сообщил Байярду весть о решении выдать любовницу Моэраля за Фадрика Молдлейта, то ожидал от советника поддержки. Как же, ведь это такой удар по королю севера! Если Моэраль хоть вполовину дорожит этой девчонкой, вряд ли спокойно отнесется к ее замужеству с калекой! Удар, нанесенный в незащищенное сердце, гораздо болезненей удара, нанесенного по армии.

Но, к удивлению короля, лорд Зольтуст нахмурился.

–При всем уважении к вашему величеству, – произнес он. – Я не вполне уверен, что вам следовало удовлетворять просьбу лорда Молдлейта.

–Отчего нет? Байярд, Молдлейт не единственный, кто захотел получить руку этой северянки, были и другие. Но ни у кого больше не было столь обидной пары для этой Артейн!

–Вы лишь поэтому выбрали Фадрика, милорд? Чтобы оскорбить Холдстейна?

–А что по-твоему я должен сделать?! – вспылил Сильвберн. – Осчастливить потаскушку на всю жизнь? Нет, это именно то, чего они оба достойны, король севера и его шлюха!

–Отдавать Артейн Молдлейту не стоит, ваша милость, – тихо, но настойчиво, промолвил советник. – Ее вообще не стоит отдавать замуж. Рейна Артен – сильное оружие против Холдстейна в ваших руках. Отдав ее Молдлейту, вы это оружие потеряете.

–Я уже дал слово, – резко сказал Линель, прекращая разговор.

Чтобы остаться при своем мнении, больше не стоило обсуждать эту тему с Байярдом.

А королевский советник лишь покачал головой.

Линелю не могло прийти на ум, насколько Зольтуст недоволен поступком его величества. Байярд, ревностно оберегавший интересы короны, действительно имел ряд поводов для недовольства королем. Сначала тот, не послушав друга, уехал в Тэрпи, и вот, на его жизнь было совершено покушение. Потом женился на простолюдинке – Байярд верил, что Линель не раз пожалеет об этом позже. Отказавшись от коронации, молодой король взбесил не только Зольтуста, но и членов Королевского Совета, лучше других понимавших необходимость коронации и ее значение в глазах народа. Сильвберн совершал ошибку за ошибкой, а Байярду оставалось исправлять последствия.

Никто в Сильвхолле достоверно не знал значения герба лорда Зольтуста, а он не спешил делиться. Сам Линель усмехнулся при виде изображения на нем, весьма далекого от геральдический канонов, но вопросов не задал. Хотя – советник был в этом уверен – король ни сколечки не понял в символизме изображения.

На гербе Байярда толстая бурая крыса держала ключ, и в этом Байярд видел всю суть служения королевству. Поднявшийся из самых низов, он отождествлял себя с этой крысой, упорной, живучей, несмотря ни на что. Использовав доверие Линеля, убедив его создать Тайную Службу, Байярд получил в руки ключ от страны, и символично изобразил его на гербе. Ему хотелось получить и девиз, но даровать девиз мог только господин – король, а Линель не торопился. Впрочем, Сильвберну и в голову бы не пришел желаемый Зольтустом девиз «Оберегая, сохраняем», а именно о таком страстно мечтал Байярд, желая лишь способствовать сохранению страны в руках Сильвбернов.

Но Линель о высоких целях советника не знал.

В глубине души Сильвберн верил, что король всегда прав. Про отношения леди Артейн и Моэраля Холдстейна он слышал достаточно, чтобы быть уверенным в своем решении. А Молдлейты достаточно верны короне, в этом-то он точно не сомневался.

Чего он никак не мог понять, так это любви Моэраля к этой девице.

Тогда, впервые прочитав про благородную воспитанницу леди Кадмэ в письме ныне почившего Ансельма Каллье, Линель представлял писаную красавицу, этакую черноволосую Илерию, о красоте которой поют в храмах прислужницы. Увидев Рейну вживую, он понял, как судьба посмеялась над врагом.

Девчонка была обыкновенной серой мышкой. Невысокого роста, худенькая, практически плоская, она совершенно терялась даже на фоне собственной тетки. Что уж говорить о леди, бывавших при дворе, а уж тем более, Селиссе. Линель поверить не мог своим глазам – и это – это? – пленило Моэраля?!

Не выразила особого восторга по поводу пленницы и королева. Селисса некоторое время следила за Рейной глазами голодной кошки, потом разочарованно покачала головой. Линель, весьма ненаблюдательный, как, впрочем, и многие мужчины, не смог разглядеть за маской разочарования иных, более сильных чувств, испытанных женой к пленнице.

Жена… Линель довольно улыбнулся. Только она одна всегда готова поддержать. Ради нее, нее одной он оставался в столице, в то время как первая армия собиралась идти на врага. При мысли о Селиссе словно тонкая ниточка натянулась внутри Линеля. Король поднялся, отодвинул подальше кипу писем, которые так и не успел разобрать, и направился в покои королевы.

Селисса сидела за низеньким столиком и что- то рисовала. По-зимнему холодное солнце пронизывало огромные цветные витражи в комнате, золотыми лучами отражаясь от золотых стен, освещало окружавших королеву придворных леди. При виде короля девушки повскакивали с мест, зашуршали шелка, попадали на пол низенькие скамеечки, чьи-то разноцветные клубки покатились по полу. Властное движение рукой, и фигурки выскочили за дверь. Король и королева остались одни.

Селисса подняла на короля зеленые глаза и встала.

–Пришел пугать моих девочек?

Линель сделал несколько шагов навстречу и уткнулся носом в золотисто-рыжие волосы, пряно пахнущие розами.

–Пришел увидеть свою жену.

Их губы на несколько мгновений встретились, и ощущение счастья заполнило душу Линеля.

–Чем занимаешься?

Королева пожала плечами.

–Придумываю.

–И что же? – рука короля скользнула в столу, пальцы подняли кусочек бумаги. – Что это?

–Браслет. Понимаешь, у меня много украшений. Прямо очень много, но это все…как бы тебе объяснить…чужое. Их делали …просто делали, ни для кого. Просто так. Я хочу носить вещи, над которыми трудились для меня. Хочу, чтобы они были такими, как мне хочется. Как платья, понимаешь?

Линель кивнул. Королева обвила шею мужа руками.

–Ну вот, я тебе рассказала о своих делах. Чем ты занимашься?

–Я отдаю девку Холдстейна замуж.

–Правда? – Селисса немного отстранилась от мужа, чтобы заглянуть в глаза. – За кого?

–За Фадрика Молдлейта.

–Молдлейта? – Линелю показалось, что в голосе жены прозвучали нотки недовольства, но она улыбнулась. – А, Фадрика? – и он решил, что ему показалось.

–Да, Фадрика.

–Он ведь калека, уродец.

–Я бы не стал так уже прямо об этом говорить…

–Но это так. И он захотел взять ее за себя? Эту северную шлюху?

–За него все решил отец. У Артейн теперь, после гибели братьев и дяди, обширные земли на севере и родовой замок. Роди она Молдлейту ребенка, все достанется ему.

Селисса только фыркнула:

–Представляю, как порадуется этому известию Холдстейн… Хотя, вы, мужчины, такие равнодушные… Он, быть может, уже и забыл про девочку…

–Не думаю.

–Тебе видней, – почуяв недовольство мужа, Селисса поспешила подластиться. – В таких делах ты намного умней меня… Скажи, как идет сбор твоих войск.

–Иди сюда.

Взяв жену за руку, он привлек ее к окну.

–Видишь, там, за стеной. Это все они, мои войска. И это лишь первая армия, будет еще. Они разобьют Холдстейна, размажут его союзников, а мне привезут голову предателя. Мы снесем с лица земли их замки, а их наделы раздадим нашим лордам. И будем править спокойно, ты и я, и никто больше не посмеет бросить нам вызов…

–Не посмеет.., – восторженно прошептала Селисса, и ее жаркий шепот ожег Линелю кожу, там, где ее губы прислонились к шее. – Мы будем править всей этой землей, а потом… потом ею будет править твой сын, твой ребенок… Я беременна, милый, я только сегодня уверилась в этом…

И Линель понял, что снова победил, пусть даже враг и не знал о победе.

Прозрачное голубое небо зависло над головой. К вечеру с востока может натянуть туч, и посыплет мелкая белая крупа, но это уже не испортит прекрасного дня уходящей осени. Линель широко раздувал ноздри, наслаждаясь свежестью. И свободой, по которой соскучился.

Родовое гнездо Торренов, раскинувшеся на невысоком холме, было видно издалека. Высокое изящное строение из бледно-серого и розового гранита окружали осиновые рощи. За деревьями уходили к горизонту поля, перепаханные до весны. Мрачные вороны ходили в бороздах, высоко поднимая ноги. Их клювы вертелись то вправо, то влево в поисках позабытых в земле зерен. Хорошая плодородная почва.

Теперь это все: и поля, и рощи, и замок принадлежало короне.

Линель в самом деле желал подарить дом мятежного лорда королеве. Ей должны понравится стрельчатые переходы, невесомые колоннады, полукруглые балконы и светлые залы со сводчатыми потолками. Линель бывал в «Розе» – такое название носил замок – в детстве, и до сих пор помнил его красоту. Он даже помнил отдельные комнаты, в особенности гостевое крыло. Королю, на самом деле, не требовалось лично осматривать замок – он знал его довольно хорошо.

Ему просто хотелось.

Торрены не были многочисленным родом, и с гибелью главы клана на поле боя прямая ветвь потомков мужского пола обрывалась. Оставалась женщина – молодая белокурая девушка с пронзительными серыми глазами, встречавшая короля за воротами замка, переставшего быть ей домом.

–Ваше величество.

–Миледи Ирэна.

Бывшая хозяйка низко поклонилась и, взяв королевского коня под уздцы, ввела под каменные своды.

Во дворе стояли шум и гам. В разные стороны носились слуги, таща тюки и сундуки. У закрытого колодца стояла подвода с поклажей, сбежавший из птичника петух с независимым видом восседал на самом верху. Брехали собаки, то и дело получая пинки. От сворачиваемых в углу двора перин в воздух поднимались клочья пуха, засыпая всех вокруг будто снегом.

Царила такая теснота, что король со своим отрядом едва вошел внутрь.

–Я смотрю, сборы у вас в самом разгаре, – заметил Линель, обводя замок взглядом.

–Я не беру ничего лишнего, ваше величество. Только то, что принадлежит мне.

–Вам, леди, в этом замке больше ничего не принадлежит. Поэтому…эээ… прежде, чем собирать сундуки, могли спросить меня.

Ирэна залилась алой краской. Слезы брызнули из широко распахнутых глаз. Пальчики сжались в кулачки.

–Простите меня, ваше величество. Я не думала, что вещи, приготовленные матерью мне в приданое, гобелены, которые мы пряли вместе долгими ночами, гардины, лен для которых я лично вымачивала…что это теперь тоже собственность короны.

–А вы как думали, миледи? – Линель спешился и встал вровень с девушкой. – Вы …ммм… дочь и сестра предателей, а значит …эээ…сами предательница. Таких как вы лишают всех прав и состояний. А вы все еще считаете, что имеете на что-то право. Вам, Ирэна, не принадлежит тут ничего, даже, – король поймал парившую в воздухе пушинку, – этот пух. А вы грузите мое добро на мои телеги, собираясь куда-то везти! Вы бы, пожалуй, и коней моих впрягли?

–Бусинку и Смирного я сама выкармливала молоком, – прошептала девушка, уголком рукава вытирая струящиеся слезы. – Но, я уже поняла, ваше величество, ничего моего тут больше нет.

–Можете забрать платья, – разрешил Сильвберн. – Ваши…эээ…тряпки мне без надобности.

Ирэна поклонилась, пряча заплаканное лицо, и в этот момент от ворот раздался раскатистый рев рога. Линель вздрогнул, на короткое мгновение ему почудилось: замок подвергся атаке. Но заблуждение не продлилось долго. В ворота въезжал отряд, и предводителя отряда король знал очень хорошо.

–Ваше величество! – всадник спешился и склонился перед королем.

–Лорд Перрье? Что позабыли в Розе?

Хортен выпрямился, оказавшись выше Линеля на пол головы. Раньше король не замечал, что советник высок. Возможно, в заблуждение вводила худощавая фигура. А может быть, до этого в обществе короля Борсенгьон предпочитал сапоги без каблуков.

–Я приехал помочь леди Торрен. Простите, ваше величество, наши семьи были дружны, мне и в голову не пришло просить вашего разрешения. Хотя следовало бы.

–Следовало бы, – согласился король. – А еще следовало бы…эээ…задуматься, как отнесется корона к вашей дружбе с предателями.

Ирэна Торрен вздрогнула как от удара. Огромные молящие глаза обратились к лорду Перрье, но Хортен смотрел только на короля.

–Никакой дружбы нет, ваше величество. Я решительно осуждаю обоих лордов Торренов за их поступок. Я лишь желал – в память о старых отношениях – проводить леди Торрен в безопасное место.

–Леди Торрен предательница, – напомнил Сильвберн.

Ирэна разрыдалась. Слуги, суетившиеся во дворе, затихли, недоуменно смотря на госпожу. Линель следил на Перрье.

В лице молодого лорда не дрогнул ни один мускул. Ирэна жалко протягивала своему спасителю руку, но Хортен не думал отвечать на пожатие.

–Воля ваша, ваше величество. Я не видел в своем поступке ничего дурного, но коли оно есть, что же. Одно ваше слово, и я покину Розу. И оставлю леди Торрен саму заботиться о себе.

Линель утомленно вздохнул и махнул рукой:

–Полноте, милорд. Я же не животное. И вы, и я – мы оба прекрасно понимаем, что без защиты леди не прожить. Я не стану запрещать вам проявлять благородство. Миледи Ирэна! Распаковывайте свой…эээ… скарб, забирайте платья и до заката покиньте этот замок. И выделите мне провожатого – я хочу осмотреть новый дворец королевы.

С башен родового гнезда Торренов открывался прекрасный вид. Линель с удовольствием глядел на ширящуюся полосу заката, бледно-розовые облака (тучи с востока так и не пришли), багрово-алое солнце, уходящее за горизонт. Внизу, во внутреннем дворе замка, леди Торрен готовилась к отъезду.

Сильвберн видел, как девушка прощалась с замком. Подходила к башням, воротам, прижамалась ладонью к шершавому камню. Будто не с домом расставалась, а с живым существом. Пожалуй, Роза и была для нее живым существом. Обходя комнаты, король видел: Ирэна не брала с собой ничего из роскоши. Она не лгала: действительно пыталась увезти лишь милые сердцу вещи. Сняла гобелен с родовым древом, одни занавески, несколько домотканных ковров. «Возможно, следовало позволить эти малости»– подумал Линель, но отступать от собственного слова не хотелось.

Король видел, как леди подошла к серой лошади, приведенной лордом Перрье. Хортен Борсенгьон в два шага оказался рядом, бережно подсаживая девушку. Линель увидел, как заботливым движением лорд поправил ее теплый плащ. У короля не осталось сомнений: советник рассказал далеко не все о своих отношениях с родом Торренов.

Линель возвратился в Сильвхолл через два дня. Всю дорогу он вез с собой розу, позднюю алую красавицу, чудом уцелевшую в розарии нового королевского замка. Король берег цветок как мог, но к концу пути от былой красоты не осталось и следа.

Расстроенный Линель, даже не переодевшись, вошел в покои королевы. Он хотел подарить розу, а потом объявить, что у него есть для нее Роза побольше, но гибель хрупкого растения испортила план. Сильвберн подошел к креслу жены и положил облетевший стебель ей на колени.

–У меня был прекрасный замысел, Селисса. В нем должна была участвовать роза – да, это была роза. Но ее, как видишь, больше нет. Но я все равно подарю тебе Розу. Роза – это замок в наших новых землях.

Королева с визгом вскочила и бросилась мужу на шею. Ободранный стебелек слетел на пол, и до него никому не было дела.

–Все прочь! – прокричала королева служанкам. – Прочь! Мы с его величеством празднуем!

Благодарность жены надолго запомнилась королю, и тот сделал заметку в памяти: как- нибудь подарить ей еще один замок. Возможно, даже за Муором. Почему нет, война ведь однажды закончится?

А спустя несколько дней он смотрел, как королевские армии уходят на север. За городом, у самых стен, возвели высокий дощатый помост для короля, и с него правитель напутствовал подданных.

Отдельными отрядами шли западные лорды. Они, как один, признали над собой главенство Кэшора, но Линель был спокоен – уже пару недель как к ненадежному Дунстану Байярд приставил своих людей. После первого же сражения западникам придется искать нового главнокомандующего.

Большинство южан объединилось под рукой лорда-наместника Молдлейта. Вел их сын самого Уолдера – Даггард. С ним вместе командовал племянник Мальдера – с недавних пор родственник короля – и лорд Шейд, несмотря на возраст самолично отправившийся на войну. Отдельно шли Бриенны, Эринны и Райсены со своими вассалами. Небольшими группами следовали остальные.

На поле, где проходило прощание столицы с армиями, стояли жрецы Вудэка. Сегодня среди них не было ни слабосильных старцев (Линель поморщился, вспомнив жреца со своей коронации), ни девушек. Воинов отправляли в поход воины – рослые мужчины, зычными голосами выводящие славословие своему жестокому богу.

Медленно проходила конница. Горячие боевые скакуны, готовые сорваться в галоп, храпели и косили налитыми кровью глазами на соседей. Рыцари, восседавшие на них, немногим отличались от своих питомцев, каждый готов был блеснуть перед королем доблестью и отвагой.

Показушно гарцевали предводители войск. Особенно отличился Даггард, усиленно строивший глазки фрейлинам королевы. Наконец, одна смягчившаяся девица швырнула юному позеру шарф. Дагги поймал его на лету, на мгновение прижав к губам, а уже через минуту Линель увидел шарф на древке знамени, по соседству с гербом Молдлейтов. Как знать, быть может широкий жест фрейлины был не случаен.

За конницей шли угрюмые пехотинцы, преступая через конские яблоки. Этих приветствовали не так бурно – пехота никогда не отличалась красотой и грацией, столь приятной глазу. Многие фрейлины королевы показушно зевали, демонстрируя скуку. Только жрецы молились так же истово и громко.

Линель стремился улыбнуться и кивнуть каждому. Каждый воин мог стать тем самым камушком, о который споткнется Моэраль. Быть может, именно это копье пронзит вероломное сердце Холдстейна, быть может, эта секира подрубит его ноги, стрела, выпущенная из этого лука, пробьет предателю горло?

Видят боги, он надеялся и мысленно посылал благословение своей армии даже когда за поворотом дороги скрылся последний обоз.