Рейна

Уже более месяца прошло с тех пор, как разоритель Клыка – Абрех Горт – доставил Рейну и ее тетю в Сильвхолл. Понемногу забывались тяготы пути, в прошлом остались воспоминания о долгих днях, проведенных на неустойчивом, продуваемом всеми ветрами судне, когда воды Муора да тошнота казались вечными спутниками, с которыми в силах разлучить лишь смерть. Как страшный сон вспоминались замки мелких вассалов и постоялые дворы, запахи клопов и влажных простыней. Смешно сказать – когда на горизонте показались башни столицы, грозившей стать леди Артейн тюрьмой, обе – и тетя, и племянница – едва не расплакались от облегчения.

Высокородных пленниц не сразу отвели к королю. Видимо, даже тюремщики понимали, что грязные непричесанные женщины не усладят взора его величества. Поэтому Рейну с тетей отвели в одну из башен, где и оставили под замком.

С тех пор Рейна больше не видела Абреха Горта. Да и не вспоминала о нем. С каждым днем все чаще она впадала в оцепенение, захватившее ее еще в Клыке. Нападение Горта пробудило в ней живые чувства, вскоре угасшие. Оказавшись в Сильвхолле, отчаявшись и разочаровавшись в будущем, Рейна словно превратилась в чудную заводную куклу. Рейна оказалась в опасной ситуации. И, защищаясь, ушла в себя.

Ровена не замечала творившегося с племянницей. Обеспокоенная собственным положением, без устали тревожащаяся за мужа, она изливала горе каждому, кто хотел слушать. Рейна не желала – ее беда была несравнимо больше. Каждый день, кирпичик за кирпичиком, она строила стену, отделявшую Моэраля в ней от всего остального мира. Служанки дивились странной узнице, день- деньской проводившей у окна, гдядя вдаль. Никто не предполагал, какая работа совершается в ее душе.

В один из дней пленниц представили Линелю. Рейна без интереса смотрела на невысокого черноволосого мужчину, отдаленно напоминающего Моэраля, но значительно уступающего тому в стати и манере держаться. Тот отвечал девушке взаимностью – пристально взглянув на нее вначале, он больше не обращал на Рейну внимания, уделив свое время Ровене. Впрочем, единственным последствием беседы стало полнейшее осознание женщинами безнадежности положения. Пока лорд Артейн не отвернется от узурпатора-северянина, его жена и племянница останутся заложницами в столице.

Дни текли чередой. Убедившись, что пленницы не расположены к сумасбродствам, Линель распорядился выпустить их из-под замка, и обе леди могли свободно гулять по дворцу. Ровена немедленно воспользовалась подвернувшейся возможностью, заведя несколько знакомств. Придворная знать относилась с ней с пониманием – такие уж в стране времена, а леди Артейн просто стали первыми жертвами. Рейна в визитах тети не участвовала, ограничиваясь прогулками в саду – как и везде, в Сильвхолле ей предстояло быть нищей отщепенкой, ни для кого не представляющей интереса. Поэтому внезапный приказ явиться к королеве сильно ее удивил.

Ее величество Селисса ожидала гостью в своих покоях – просторной комнате с золотистыми обоями – и приветливо кивнула на стул подле себя, едва лишь Рейна вошла.

–Садитесь, миледи. Желаете вина, фруктов?

–Спасибо, ваше величество, – ответила Рейна, удивляясь радушию королевы.

Селисса осторожно, без помощи служанки, налила до краев два высоких бокала.

–Мне приятно познакомиться с девушкой, похитившей, по слухам, сердце короля севера – ведь вы знаете, так теперь называют Холдстейна.

–Моэраль Холдстейн женат на леди Ирвинделл, ваше величество, – ответила Рейна, недоумевая, откуда королева знает о ее отношениях с Моэралем. – А слухи – это только слухи.

–Так ли? – королева обратила на гостью взгляд лукавых зеленых глаз. – Благородные лорды не всегда вольны жениться на тех, кому благоволит сердце…

Рейна сделала вид, что не понимает намеков Селиссы и чуть-чуть отпила из бокала. Вино оказалось приторно-сладким.

Королева помолчала, давая гостье насладиться угощением, и продолжила:

–Вы ведь именно поэтому покинули Вантарру… Рейна?

–Мне показалось более неуместным пребывать там, ваше величество.

–Я вижу, вы не расположены к разговору, – вздохнула Селисса. – Жаль… Мне так скучно при дворе, я полагала, мы с вами подружимся…

Рейна осторожно следила за королевой из-под ресниц. Селисса красива, грациозна, словно дикая кошка… но не добра, а именно доброту она пыталась сейчас демонстрировать. Она кого-то неуловимо напоминала девушке, но кого…

–Вы расскажете о ваших приключениях, милая, или это тоже тайна? – королева улыбалась, но глаза оставались холодны.

Пальцы правой руки ее величества раздраженно шевельнулись, словно пытаясь сбросить вес надетых колец.

–Вы имеете в виду, как нас с тетей захватили в плен, ваша милость?

–Именно… Скажите, вы очень испугались?

–О, такого кошмара я не испытывала никогда, – ответила Рейна, невольно вспоминая Иогара Датса и обломанную ветку, торчавшую из его живота. – Мы с тетей так переволновались…

–Надо думать.., – потянула Селисса. – И такие грубые люди… надеюсь, они поступили с вами по-рыцарски?

«Это Кадмэ, она напоминает мне Кадмэ, – внезапно поняла Рейна. – Эта женщина так же не любит меня. Ее интересует грязь, только грязь, которая окружает мое имя, но не я сама. Ей хочется извалять меня в этой грязи, но почему? Лишь из-за того, что я была возлюбленной претендента на престол? Но это же чушь! Как я могу представлять для нее угрозу?».

–Слуги его величества отнеслись к нам со всем возможным почтением, миледи, – ответила девушка, глядя королеве в глаза. – Лучшего обращения и желать было нельзя.

–Приятно это слышать, – разочарование Селиссы было написано на лице. – А как вам нравится столица?

–Здесь очень красиво. Я не была за пределами замка, не видела улиц города, но в замке мне нравится. Он великолепен, такой камень…

–Мой супруг говорит, это серый гранит с жилами серебра! – перебила королева. – Во времена его предков таким камнем мостили даже двор!

–Я еще не видела двора, ваше величество, – промолвила Рейна. – Просто гуляла в саду.

–В саду… Верно… Я вас понимаю, милая, в таком платье я тоже постеснялась бы показаться на люди.

В груди Рейны заклокотал гнев. Захватив замок, грабители не задумались об удобстве пленниц, и Рейна с тетей всю дорогу носили одну и ту же одежду – ту, в которой были захвачены. Эти платья мокли под снегом, их подолы волочились по лужам, на них оседали клочья сажи из очагов, грязь из-под лошадиных копыт, капли рвоты, когда не удавалось вовремя перегнуться через борт во время качки… Их почистили, конечно, едва лишь женщины оказались в столице … но даже после этого одежда не стала меньше походить на тряпье. А портниху по приказу короля прислали только Ровене.

–Не стыдитесь, Рейна, – промурлыкала Селисса, добившись, видимо, чего хотела. – В этом нет вашей вины, это неосмотрительность моего супруга… Но я исправлю эту оплошность, милая. У меня скопилось много платьев, которые я не ношу, я прикажу – и портниха с легкостью перешьет их для вас.

В это самое мгновение Рейна поняла – королева мстит. Ни ей, ни Линелю не добраться до Моэраля, и мелочная женщина не смогла удержаться, чтобы не отыграться на любовнице недруга. Это было так… глупо.

–Я искренне благодарю ваше величество! Вы добры, как мать истинного короля!

Селисса не поняла двусмысленности комплимента. Подаренная Рейне улыбка была удовлетворенной – женщина всерьез решила, что одержала верх над гордячкой Артейн. Ее тщеславие было в достаточной мере взлелеяно, и теперь она хотела казаться великодушной. Махнув рукой Селисса сказала:

–О, дорогая, это такая мелочь! У меня множество платьев, мне не жалко нескольких для вас! Беседа с вами доставила мне такое удовольствие… приходите еще, Рейна.

–Спасибо, ваше величество, – Рейна улыбнулась и грациозно присела. Глаза королевы сверкнули. – Благодарю за оказанное внимание и заботу.

Королева промолчала, сделав вид, что отвлеклась, ожидая, пока гостья покинет покои. Впрочем, уж об этом Рейну дважды просить бы не пришлось. Королева оставила у девушки смешанное впечатление. Она явно была неглупа, следила за своими манерами, словами… но выглядела напыщенно и неестественно. В этой женщине что-то не так, но разбираться в этом Рейне было совершенно неинтересно. Поэтому она сделала вывод, что от ее величества следует держаться подальше, и вернулась к своим мыслям.

Портнихи действительно пришли – под вечер. Молча сняли с Рейны мерки и поспешно удалились. Уже на следующий день они принесли результаты своих работ.

Рейна с грустью взирала на отражение в зеркале. Королева Селисса была высокой броской женщиной, зеленоглазой, рыжеволосой. Яркие платья розового, желтого, салатового цветов только подчеркивали ее природную красоту, в них королева делалась похожей на огонь – темпераментный, неукротимый. Цветами Рейны были синий, серый, голубой. Излюбленные королевой краски весны не шли дочери севера, придавая лицу землистый оттенок, рюши и кружева, так уместные в одежде Селиссы, превращали северянку в бледную тень самой себя.

Единственным, подошедшим ей, было черное платье, не иначе как по ошибке затесавшееся в королевский гардероб. Рейна стала носить его каждый день, невольно одев траур.

Впрочем, учитывая, что творилось в ее сердце, траур был вполне уместен.

Неподходящая одежда стала дополнительным поводом сторониться людей. Основным была широкая огласка при дворе ее отношений с Моэралем. Проходя по коридорам дворца, бродя по саду, Рейна то и дело ловила недвусмысленные взгляды, слышала шепотки за спиной. Теперь стал понятен жадный интерес Селиссы к ее жизни в Вантарре.

Это было мерзко. Казалось, в Сильвхолле ни для кого не было ничего святого, интимного. Живя на севере, в Холдстейне, Рейна не могла подумать, что о ее любви известно кому-то еще, кроме ближайшего окружения, и вот на тебе. Похоже, в этом королевстве ничего нельзя скрыть, и она стала настоящим посмешищем.

Как ни хорошо относилась Рейна к тете, ее ни на миг не оставляли подозрения, что Ровена причастна к распространению слухов, преследующих племянницу. Тем не менее, девушка никогда не спрашивала об этом напрямую.

Впрочем, слухи могли распространиться и без помощи Ровены. Если Линель интересовался жизнью Моэраля, то все равно рано или поздно узнал бы обо всем.

Королевский двор полнился людьми. Бесконечные толпы просителей, чиновников, их друзей и родственников… Стоило одному члену рода угнездиться во дворце, за ним сразу подтягивались остальные. Рейна буквально ощущала, как дрожат в воздухе тонкие нити интриг.

Несколько раз она видела лордов-советников. Не желая встречаться глазами с влиятельнейшими людьми королевства, Рейна прижималась к стене и отворачивалась при их приближении. Трое не обращали на девушку никакого внимания – для них она была лишь одной из многих. Один – средних лет, приятный темноволосый мужчина с узкой бородкой клинышком – неизменно улыбался при встрече. А последний – самый влиятельный, сам лорд-председатель Совета – смущал Рейну пристальным испытующим взглядом.

Как девушка ни пыталась, она не могла понять, как может прийтись по вкусу жизнь при дворе.

Единственное, за что Рейна была благодарна Сильвхоллу – за быстрое распространение вестей с севера. В один из дней весь королевский двор особенно будоражило. Утомленный гонец принес свежую весть – узурпатор Моэраль Холдстейн напал на Каллье и выиграл битву. Крепость, контролирующая весь северный Муор и притоки к нему, разрушена, лорд Ансельм Каллье повешен как предатель.

Рейна и Ровена плакали от счастья. В памяти еще были свежи воспоминания о захвате Артейна, о езде на тряской телеге под нескончаемым мокрым снегом, о мучительной качке.

Рейна тихо радовалась успехам Моэраля. Она знала – он сможет добиться желаемого. Верила – однажды надменная столица примет его, как короля. Он не один. С ним рядом ее дядя и Вардис… И лорд Ирвинделл.

На целый день в серебряном замке установился траур.

А на следующее утро обеих леди Артейн призвал король.

Недоумевающие женщины в волнении вошли в тронный зал, где восседал хмурый правитель. По Линелю было видно – минувшая ночь далась тяжело. Темные тени под покрасневшими глазами выдавали крайнюю усталость его величества. Королева Селисса сидела возле мужа, поджав губы. Даже невооруженным глазом было заметно – ее величество изволит злиться.

–Леди Рейна, леди Ровена.

–Ваше величество…

Зал пустовал, что навело бы на мысль о приватной беседе, не будь он столь велик. Холодно мерцала в свете по-зимнему тусклого дня обильная позолота, исполинами выступали из стен поддерживающие свод колонны. Вышитые красным и синим, висели по стенам древние гобелены с изображением сражений. Четыре ступеньки, знаменующие подчинение: простого люда – лордам, лордов – лордам-наместникам, лордов наместников – королю, поднимали королевский трон над всем этим великолепием. Казалось, выше трона лишь потолок, теряющийся в невообразимой вышине. Звук каждого шага в огромном свободном пространстве гулким эхом отдавался от стен.

–Я позвал вас, дамы, чтобы расстроить, – Линель говорил спокойно, даже несколько огорченно. – Это касается вашей судьбы. Леди Ровена, ведь вам известно, что несколько дней назад Моэраль Холдстейн, которого весьма активно поддерживает ваш муж, захватил Каллье?

–Да, ваше величество! – Ровена гордо вскинула голову.

Она, жена союзника Моэраля, считала эту победу и своей победой тоже.

–Тогда вам, должно быть, известно, леди, что главная башня замка разрушена до основания?

Ровена кивнула. Счастье от полученного известия еще согревало ее, а вот Рейна почувствовала неприятный холодок. Она, нутром ощущавшая неприязнь Сильвберна, не верила, что тот позвал их для простого разговора, как и не верила, что он готов когда-нибудь отпустить пленниц домой.

Тем более, что Линель, как сам он сказал, позвал их, чтобы расстроить.

И он не стал долго тянуть.

–Башня разрушена катапультой, леди. При этом погибло много людей – как с одной, так и с другой стороны. Как ни греют мне душу потери со стороны мятежника, я с горечью сообщаю, что пострадали и вполне …эээ…достойные, уважаемые короной люди.

Ровена пошатнулась. Узкая ладонь прижалась к сердцу. Линель безжалостно продолжал:

–Среди потерь Холдстейна оказался ваш муж, Ровена. И ….ммм…оба ваших сына. Поверьте, мне жаль, но такова, увы, судьба сторонников узурпатора.

Рейна едва успела подхватить падающую тетю. Бледная Ровена без звука лежала в ее руках, сраженная, еще не вполне осознающая глубину постигшего несчастья.

Король сделал знак, и из угла подбежал слуга с кувшином воды. Другой слуга бережно принял теряющую сознание женщину из рук племянницы.

–Леди Рейна?

Рейна выпрямилась и взглянула на короля.

–Мне бы не хотелось откладывать разговор, тем более столь неприятный, если есть возможность покончить с ним сейчас, – Линель по прежнему говорил совершенно спокойно, пристально глядя в лицо девушке. – Поскольку ваш дядя погиб, я не вижу смысла удерживать вашу тетю у нас. Когда леди Ровена придет в себя, скажите, что она свободна.

–А я? – вопрос прозвучал столь резко и неожиданно, что Рейна даже не сразу поняла, что сама задала его.

Линель усмехнулся. Глаза его сузились, в них мелькнула жестокость. Такую же жестокость Рейна подмечала и у Моэраля, когда при нем говорили о Сильвберне.

–Вы? Миледи, вы еще не поняли? Ваш дядя и оба наследника мертвы. Наследников мужского пола не осталось. По законам королевства вы…эээ… становитесь наследницей Артейна. Как вам кажется, не будет ли верхом глупости отпускать вас на волю, зная вашу склонность к нашему врагу?

Как оглушенная, Рейна стояла перед троном, не веря своим ушам. Ей и в голову не приходило, что Артейн когда-нибудь сможет принадлежать ей. Возможно, именно поэтому вместо радости она испытывала только глубокую печаль от гибели трех близких людей.

Селисса кривилась, не скрывая раздражения, делая вид, что следит за слугами, уносившими бессознательную Ровену. Нищебродка, которую она возненавидела с первого взгляда, внезапно стала богатой и уважаемой женщиной. Правда, за это троим пришлось расплатиться жизнью.

–Леди Рейна?

–Ваше величество…

Рейна сделала глубокий реверанс и покинула зал. Ей хотелось плакать. Но слез не будет.

Несмотря на милостивое разрешение Линеля, Ровена не покинула королевского дворца. Она заболела. Иссушающая нервная горячка накрыла ее тем же вечером, когда король сообщил страшную весть.

Рейна неотлучно сидела у тетиной кровати, моля Илерию послать исцеление. Бледная, похудевшая женщина с провалившимися щеками осталась ее единственной родней.

Кризис наступил на третий день болезни. Жрица, только что сделавшая Ровене кровопускание, ушла, и по взгляду, брошенному от самой двери на больную, Рейна догадалась – лекарка не верит, что больная выживет.

–Не умирай, – девушка в сотый раз приложила к горящему лбу тети мокрое полотенце. – У меня никого не осталось, не оставляй хоть ты меня…

Ровена не слышала. Холодная ткань, прислоненная к лицу, в одно мгновение становилась горячей. Невозможно поверить, что при таком жаре еще можно двигаться и дышать.

На столицу опускалась ночь. В обычно шумном замке наступила тишина, прерываемая только хриплым дыханием больной. Рейна сидела на полу, прислонившись головой к ножкам кровати, прислушиваясь.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Мерные звуки убаюкивали. Вдох-выдох. Вдох-выдох. О, боги, как же хочется спать… Вдох-выдох. Вдох… Вдох…

Рейна встрепенулась и вскочила. Ровена, запутавшись в одеяле, извивалась, как рыба, вытащенная на лед, силясь вдохнуть. Скрюченные пальцы тянулись к горлу, широко распахнутые глаза вылезали из орбит.

Рейна несколько мгновений растерянно смотрела на тетю, пока до нее не дошло – в этом она не в силах помочь.

–Люди! – девушка выскочила в коридор и понеслась к лестнице, барабаня в каждую дверь. – Помогите! Лекаря!

Замок начал просыпаться. Медленно, лениво. Слишком медленно и лениво, чтобы у жильцов оставалось время спасти умирающую. А жрица ушла в храм, и пока Рейна добежит до него, все будет кончено.

–Леди Артейн?

Рейна подняла глаза. В своем волнении она не заметила, как достигла лестницы и едва не налетела на неприметного человечка, стоявшего на несколько ступенек выше.

–Леди так кричит…

–Моя тетя умирает, – не думая, что делает, Рейна сделала шаг к человеку и схватила за рукав камзола. – Пожалуйста, помогите…

На лице человека отразилось изумление, но он беспрекословно пошел за девушкой. А Рейна все тянула к двери спальни, откуда доносились сдавленные хрипы Ровены.

Из соседних дверей высунулись несколько встрепанных голов, привлеченных шумом, но завидев спутника Рейны, убрались назад. Девушка ничего не замечала – для нее в этот миг существовала только Ровена.

Тете было хуже. Она не двигалась, скрюченные руки бессильно лежали на подушке, возле лица, медленно приобретавшего синюшный оттенок, увидав который Рейна завыла от отчаянья.

–Леди эпилептик? – странный человечек приблизился к кровати, равнодушно смотря на женщину, лежавшую в ней.

–Н-н-не знаю…

–Эпилептик. Вы знаете, что эпилепсия может проявиться не сразу? В данном случае ее могло вызвать сильнейшее нервное потрясение. Бедная женщина, еще бы, потерять в один день мужа и обеих сыновей…

–Вы поможете ей?

–Милая девушка, я же не лекарь…

–Тогда зачем вы пошли со мной?! – ломая руки Рейна подскочила к кровати.

–Леди, вы упорно тащили меня сюда…

–О, боги!!! Боги!

–Ладно, – видя начинающуюся истерику человек смилостивился. – Тут главное, чтобы она не захлебнулась рвотой и не проглотила собственный язык. Я бы советовал вам…

–Миледи?

Рейна обернулась и зарыдала, но теперь уже от облегчения. На пороге стояла жрица – та самая, ушедшая после кровопускания.

–Ну, я вижу, помощь вам совсем не нужна, – странный человечек вежливо поклонился жрице и направился к выходу из комнаты. – Всего хорошего, леди Артейн…

Рейна смотрела в спину уходящему человеку. Жрица, по-видимому искушенная в подобных делах, уже суетилась возле Ровены, приговаривая:

–Одна леди пожаловалась на боли в животе, я была у нее, когда услышала ваш крик… Боги, миледи, всего лишь эпилептический припадок, я думала, вы подымете весь замок!

Рейна не слушала. На спине уходившего человека вышитый золотом красовался невиданный герб. Жирная бурая крыса, держащая ключ… Рейна учила в детстве геральдику, но ничего подобного раньше не видывала.

После припадка Ровена начала поправляться. На четвертый день она пришла в сознание, значительно обрадовав уставшую от возни жрицу и Рейну. Больная мало говорила и много спала, но, пожалуй, это свидетельствовало не сколько о продолжающейся болезни, сколько о крайнем нервном истощении.

Но постепенно Рейна, к великому удивлению, обнаружила, что Ровена избегает общения только с ней. Со слугами и жрицей женщина была разговорчивой, пожалуй, даже оживленной, но при приближении племянницы замолкала и отворачивалась, демонстрируя усталость и желание отдохнуть. Рейна не понимала такого отношения, но решила выяснить, едва лишь тете станет лучше.

Через неделю Ровена окрепла настолько, что смогла выходить в парк. Под деревьями лежал глубокий снег, но дорожки расчистили, и ослабшая женщина получала удовольствие, бродя по ним, порой поднимая бледное лицо к небу.

Рейна сопровождала тетю, следуя позади. Ей казалось: им обоим есть о чем подумать. Но нарастающая отчужденность Ровены тяготила Рейну, и однажды во время прогулки девушка решилась.

Этот день был особенно хорош. При взгляде на необыкновенно чистое высокое небо возникало желание раскинуть руки и полететь. Черные деревья в немой мольбе тянули ветви к бескрайней вышине. Накануне прошел снег, и каждая веточка темных исполинов сверкала серебром. По кустам у тропинок прыгали пузатые клесты, расцвечивая бело-голубой покров зимы яркими пятнышками. Позади высился замок, радуя глаз чистотой черепицы и прозрачностью стекол. Красавица зима обновила мир, все переделала под себя.

–Ты избегаешь меня, Ровена? – спросила Рейна, следя за выражением лица тети.

–С чего ты взяла? – заметив настороженный взгляд племянницы женщина отвернулась.

–Я вижу, как ты разговариваешь с прислугой, с лекаркой. Со мной ты не говоришь.

–Я устаю.

–Ровена, я знаю, что это не так. Порой я вхожу в комнату во время оживленного разговора, и тут же наступает тишина. Отчего так?

Ровена молчала, остановившись и делая вид, что привлечена гроздьями замерзшей рябины.

–Ровена?

–О, проклятие, Рейна! – женщина резко повернулась, и девушка увидела бешеный, совсем не болезненный, а очень даже здоровый блеск ее глаз. – Тебе обязательно надо быть такой настырной?

Рейна на мгновение опешила. Она опасалась, что разговор может быть не из приятных, но, видят боги, никак не могла предположить, что вызовет агрессию. Осторожно, боясь сильнее разозлить тетю, она пробормотала:

–Ровена, я не понимаю…

–Не понимаешь?! – Ровена с силой сжала кулаки и теперь потрясала ими прямо у носа девушки. – Не понимаешь?! Мой муж, мои дети погибли! Ластар, Райолк, мой младшенький Криспин! Все они отправились за Холдстейном и погибли!

Рейна открыла рот, чтобы сказать, что она-то не имеет к этому никакого отношения, но Ровена не собиралась давать племяннице возможность высказаться:

–Трое! Все втроем, понимаешь?! Они погибли, а с ними погибло все, чем я жила! И ты – ты! – думаешь, что теперь я сильно хочу разговаривать с тобой?! Боги, ты омерзительна мне! Ты ведь радуешься их смерти, верно?! Правильно, как же тебе не радоваться, ведь теперь ты – хозяйка Артейна! Я могу убираться на все четыре стороны! Мои сыновья – вот кто должен править Клыком, не ты. Но их кровь смешалась с землей, а ты стоишь передо мной и смеешь спрашивать, почему я избегаю тебя!

Лицо Ровены исказилось, она рыдала и брызгала слюной. Золотистые, потускневшие за время болезни волосы, выбились из-под накинутого на голову платка, неопрятными прядками свисали вдоль лица, и Рейна видела ее отчаяние, всю боль материнского сердца, потерявшего детей.

–Тетя, ужасно, что ты говоришь… Я не радуюсь смерти дяди и Райолка с Криспином. Поверь, я бы все отдала, чтобы они были живы…

–Не лги! – голос Ровены далеко разносился в пустом саду, и Рейна отстраненно подумала, что к вечеру о скандале будет знать весь двор. – Я вижу правду, она так и прет наружу! Ты думаешь, я никогда не замечала, с каким видом ты ходила по Клыку? Словно ты в нем хозяйка! Ты ненавидела нас, меня, Ластара, мальчиков! Ты знала, знала, что сможешь унаследовать Артейн только после их смерти. Что ж, они мертвы! Ликуй, Рейна! У тебя куча поводов для радости!

Рейна покачала головой и развернулась чтобы уйти. Возможно, она и промолчала бы, осознавая, как плохо приходится тете. Надеясь, что когда зола хоть немного прикроет угли боли, она смягчится, но метко брошенное слово напрочь разрушило все благие намерения.

–Холдстейнова шлюха!

И Рейна почувствовала, как все в груди омертвело. Ровена знала, куда бить, и попала в цель. Больно. Обидно. Особенно горько от осознания чужой низости, низости хорошо знакомого, родного человека.

Рейна резко обернулась, и Ровена вздрогнула от тяжелого взгляда племянницы.

–Я сочувствовала твоему горю, – промолвила Рейна так тихо, что стал слышен шелест снега, падающего с веток. – Я была с тобой во время болезни. Если б не я, ты б захлебнулась в собственной рвоте, и всем было плевать. В память о том, что ты не чужая моей родне, я собиралась разрешить тебе жить в Клыке. Теперь этого не будет. Чтобы ноги твоей не было в моем доме!

–А мне не нужны твои милости! – начала кричать Ровена, но Рейна утратила желание говорить.

Она отвернулась и быстрым шагом пошла прочь, в глубину парка.

–Подавись своим богатством, шлюха! – летело вслед.