Моэраль
Утро Моэраля Холдстейна испортило непрятное послание. Он только что проснулся и лежал, глядя в потолок. Несмотря на потрескивающие в жаровне угли, в шатре стоял холод. Не было никакого желания вставать с груды мехов, хранивших тепло вопреки подступающей зиме. Но стражник у входа отогнул тяжелое полотнище.
–Ваше величество, гонец прискакал.
Моэраль оделся и вышел наружу. Кругом, куда ни кинь взгляд, тянулось накрытом инеем поле. На горизонте показывалась кромка синеющего леса. По обе стороны дороги темными холмиками разбросались походные шатры. Дул ледяной пронизывающий ветер.
Обябший гонец с поклоном протянул королю свиток. Моэраль сломал сургучную печать и расстроенно вздохнул. Почему, ну почему действующие честно люди обречены на поражение?
Торрен, отвернувшийся от Сильвберна после убийства отца, был мертв. Отец и сын найдут друг друга на бескрайних пустошах. Так говорили на севере. На юге, возможно, скажут: два барана тонут вместе. Фраза, на самом деле, совсем не про смерть. Скорее про то, что глупо действующие люди обречены на одинаковый конец. Торрены действительно поступили опрометчиво. Но в их поступках было и благородство.
Моэраль грустно усмехнулся. Он предпочел бы союзников менее щепетильных в вопросах чести, но более хитрых. Торрен мог подождать, не выступать в открытую. Помешали гордость и обида за отца. Трудно гнуть шею перед убийцей родного человека. Даже временно.
Холдстейн подошел к разгоравшемуся костру и бросил послание в огонь. Бумага немедленно занялась. Король глядел, как корчатся в пламени фразы и размышлял. От сестры лорда толку не будет. Ее замок ей, строго говоря, больше не принадлежит. Напуганные чужим опытом, западные лорды станут еще осмотрительнее.
От соседнего шатра прозвучал крик. Затем Моэраль увидел оруженосца в цветах Ирвинделла. Юноша выбирался из шатра, погоняемый пинками господина-рыцаря.
–Сапоги, болван! Как можно проспать сапоги? Не спалить, не порвать, проспать! У меня их что, по-твоему, десять пар?
Оруженосец только подвывал, не пытаясь оправдываться. Рыцарь поднял ногу для следующего пенделя, но столкнулся взглядом с королем…
–Прочь отсюда, поганец, и не возвращайся, пока не найдешь пропажу, – прозвучал злой рык. Затем, уже совершенно с иными интонациями. – Доброе утро, ваше величество.
–Доброе утро, – Холдстейн узнал командующего войском. Сам королевский тесть не пожелал отправиться в поход.
–Простите за шум. Болван проспал мои сапоги.
–Сапоги? – удивился Моэраль.
–Да, представляете. Повесил сушить, а их сперли. Подозреваю, что-то из канторов.
Король разочарованно покачал головой. Прекрасная армия. Что можно говорить о боевом духе, когда свой тащит у своего, исходя лишь из цвета стяга над шатром? Как могут такие люди воевать плечом к плечу? Моэраль не понимал. Так воевали Холдстейны четыре века назад, так воевали отец и дед Моэраля, но он все равно ощущал в этом что-то неправильное. Что-то такое, о чем следовало подумать.
Армия Ластара Артейна соединилась с войском короля почти у самого Каллье. Не подойди войско Клыка, Моэраль атаковал бы один – при поддержке Ирвинделла, да Льесса с Сольером. Король был очень зол и не мог ждать.
Но сыграло роль и другое. Холдстейн понимал, что наглость Ансельма обусловлена не внезапным впадением в маразм, а ожиданием помощи от Сильвберна, в лагерь которого переметнулся благородный лорд.
Это лишь удвоило желание Моэраля поскорее уничтожить предателя.
По донесениям разведчиков, Каллье готовился к войне. И без того надежные стены укреплялись, в крепость стянулись войска и ополчение, в замке и день и ночь кипели котлы с маслом и смолой. Кто бы ни пришел на помощь Ансельму, у него были все шансы застать того в добром здравии, чего Моэраль допустить не мог. Он голыми руками готов был разобрать каменную твердыню врага, похитившего Рейну.
Воспоминания о любимой болью отдавались в сердце, заставляя Моэраля сожалеть о содеянном. Если б знать, Вардис станет лордом-наместником так скоро… И Моэраль снова и снова обрывал себя – он все равно не справился бы без Ирвинделла.
Дядя Рейны вошел в шатер королевской ставки сразу же, едва достиг лагеря. Моэраль не помнил, когда видел Ластара в последний раз, но готов был биться об заклад, что перенесенное несчастье сделало лорда старше на десяток лет. Память короля хранила воспоминание о крупном темноволосом мужчине средних лет с аккуратной бородкой и пронзительными голубыми глазами. Артейн и остался таким, но теперь глубокие морщины избороздили высокий лоб, под глазами нависали мешки, а висков коснулся иней.
–Ваше величество.
–Лорд Артейн. Садитесь.
Ластар стряхнул с сапог талую грязь и прошел вглубь шатра на указанное Моэралем место. Холдстейн открыл рот с вопросом о численности союзной армии, но вместо этого внезапно сказал:
–Соболезную.
–Да уж, – рот Ластара дернулся в сардонической усмешке. – Повезло так повезло. Я собственными руками готов придушить мерзавца Ансельма, хоть и сомневаюсь, что это вернет мне жену. Мои мальчики так и пышут гневом. За века – века наместничества Артейнов в Клыке такого ни разу не было. Это надругательство!
Моэраль кивнул, соглашаясь, невольно отметив, что Ластар ни пол словом не упомянул о Рейне. Собственная беда поглотила Артейна без остатка, чему король в глубине души был даже рад – он не знал, как смотреть в глаза дяде любимой женщины после всего, что заставил ее пережить. Он решил перевести разговор:
–Сколько человек вы привели с собой?
–Полторы тысячи, из них пять сотен – мои регулярные войска, хорошо обученные люди. Сотня – рыцари.
Моэраль быстро подсчитал. С его семью тысячами, с шестью – Ирвинделла, с тысячей от Льесса и Сольера его войско представляет немалую силу. Разумеется, далеко не все воины умеют держать копье, среди набранных пятнадцати с лишним тысяч едва ли найдется две действительно обученных сражаться, но это ничего. Осада Каллье отсеет самых слабых, те, что останутся, получат незаменимый опыт. Вряд ли войска Сильвберна будут лучше, ведь он, как и Моэраль, собирает их из вчерашних крестьян.
–Я благодарен за помощь, милорд Артейн.
–Спасибо на добром слове, ваше величество. Клянусь, я привел всех, кого нашел, наши земли не столь густо заселены, как хотелось бы. Это не Вантарра и не Кантор.
–Кстати, о Канторе,– Моэраль принялся вводить соратника в курс дела.– Вардис не успеет прийти к началу осады, придется справляться без него. Уже сейчас ясно – нам будет противостоять сильный противник. Мне доложили, Приречные лорды готовятся выступать.
–А столица?
–Сильвхолл пока спокоен. Войска собираются вокруг, и этот сбор, думаю, будет идти не один день. Пока что армия соперника по численности превосходит нашу, но я собираюсь в скором времени это исправить. Я подчинил Кантор и намереваюсь поступать так же и впредь. Более того, я решил, что наши силы будут весомее, если смешать войска. Я не хочу путаницы, Ластар, а она неизбежна наступает, когда лорды командуют своими людьми отдельно от остальных.
Сейчас Моэраль делился сокровенным. Долгими осенними ночами, размышляя о войне, он думал, что способ организации войск, которым пользовались еще его предки, когда каждый лорд командовал своей армией, а главнокомандующий отдавал приказы этому лорду – не его людям – не эффективен. Вместо того, чтобы выполнять приказы, лорды собачатся меж собой, каждый воюет в меру своего разумения, порой вредя общему делу. Для победы – понял Моэраль – армия должна быть едина. К уверенности в правильности решения его, как ни забавно, подтолкнули украденные сапоги. В разобщенности – вот, в чем скрывался корень всех бед больших армий. Одно командование – одна мощная сила. Пользуясь тем, что главный союзник – Теллин Ирвинделл – лично не руководил отрядами, Моэраль повелел тренировать его людей со своими, поступив так же и с войсками других союзников. Из лордов он выбрал командиров по виду войск, и теперь в тревоге и волнении ждал, окажется ли его план жизнеспособным.
Моэралю суждено либо стать новатором в деле ведения войны, либо сгинуть в безвестности как неудачливому претенденту на престол.
Артейн кивал, словно тактика короля была доступна его пониманию. Моэраль продолжал:
–Вероломный Каллье, без сомнений, надеется на помощь. Я намерен атаковать без промедления, не ожидая, пока придется биться на два фронта – этого у нас не получится.
–Я поддержу вашу милость в любом решении. Сами понимаете, у меня к Ансельму особые счеты.
–Как и у меня…
Нехорошая тишина повисла в шатре. Мужчины все же коснулись неприятного разговора, причем, коснулись по инициативе Моэраля. Еще можно было смолчать, замять ненароком сказанное, но этот разговор все равно рано или поздно должен был состояться, и Холдстейн решил говорить с союзником начистоту. Нельзя допустить, чтобы эта некрасивая история разрушила отношения Артейна и Вантарры.
Король пристально взглянул на собеседника и сказал:
–Ластар, я как и вы гадаю, против кого Каллье в действительности направил свой удар.
–Значит, то, что болтают о моей племяннице, правда?
–Да. И, если бы не война, я б женился на ней.
Ластар горько улыбнулся:
–Бедная девочка.
Моэраль понурился. Почему-то эти два слова ранили больше, чем возможная ругань Артейна в его адрес, которую он, видят боги, снес бы безропотно. Рейна действительно была лишь бедной девочкой, замешанной в грубой мужской игре.
Словно разделяя чувства Моэраля, Ластар проговорил:
–Вы ни в чем не виноваты, ваше величество. Дело женщины – самой блюсти свою честь, а раз не смогла – терпеть последствия. Теперь, когда вы женаты, тут не о чем говорить. Если мы вернем Рейну домой, я прошу об одном – подходящем муже для нее. Думаю, с вашей стороны уместно было бы дать ей приданое…
–Нет.
Ластар удивленно умолк. Медленно, чеканя каждое слово, Моэраль произнес:
–Запомните, Ластар, раз и навсегда, повторять я не буду. Пока я жив, у Рейны не будет другого мужчины, кроме меня.
Пути до Каллье осталось на один день. Остановившись на ночевку, Моэраль дал себе зарок – выспаться, впервые за долгое время.
Не вышло.
В теплом шатре, при свете ровного огонька свечи, Моэраль читал письмо. Второе, полученное от союзника после смерти Таера.
« Ваша Милость!
Прошу простить, что известия, передаваемые Вам столь редки. Занимаемый пост не позволяет вести с севером более активную переписку, боюсь, у некоторых высокопоставленных лиц государства я могу вызвать излишние подозрения, что, несомненно, повредит нашему общему делу.
Милорд! Спешу сообщить, что по решению королевского совета в стране собирается войско, гонцы из Сильвхолла направлены на все четыре стороны света, и от ряда лордов получены положительные ответы на призыв к войне. Среди поднявших знамя Сильвберна значатся Шейды, Уэссы, Тормаки, Ульпрели, и, разумеется, все пятеро членов Совета. Однако, прошу Вас быть уверенным – далеко не все владетели, согласившиеся дать Сильвберну денег и людей, действительно стоят на его стороне.
Да будет Вам известно, что силами наших союзников и ваших верных подданных, тайно поддерживающих вашу власть, имена которых я опасаюсь называть, буде письмо попадет не в те руки, на вероломно захватившего принадлежащий Вам по праву трон Линеля Сильвберна в лесах земель Кэшора было совершено покушение. К превеликому моему сожалению, с горестью сообщаю, что успехом оно не увенчалось – мерзавец сумел сбежать. Факт покушения на Сильвберна и его длительного отсутствия в столице тщательно скрывался. Повторно посягнуть на жизнь узурпатора мы опасаемся – рядом с ним постоянно находится весьма хитрый человек, некий Зольтуст, который, боюсь, способен обнаружить людей, стоящий за покушением на жизнь его сюзерена. Но, Ваше Величество, в случае Вашего приказа попытка будет повторена.
Ваш верный …».
Моэраль отодвинул письмо и нахмурился. Жаль, очень жаль, что проблему Линеля не удалось решить одним махом – просто устранив чужими руками. С другой стороны, тогда приход к власти был бы омрачен грязной смертью предшественника. Начались бы ненужные толки, разговоры… еще бы простолюдинов на мятеж против нового короля подняли…
Нет, так не пойдет. Пускай даже гибель конкурента обставят как несчастный случай, правду все равно узнают слишком многие. Лорды не забудут пролитой королевской крови, и не след вассалам распоряжаться жизнью суверена. Содеянное сейчас может больно ударить по самому Моэралю потом: кто ручается, что убив сейчас одного короля, через десяток лет верные подданные не возьмутся за другого?
Пододвинув чистый лист бумаги и чернильницу Моэраль принялся за ответ.
«Мой верный лорд!
Я рад, что вновь получаю известие от верного союзника. Вы правы – не стоит писать слишком часто, потеря вас для меня невосполнима.
Я благодарю преданных людей за попытку устранения Сильвберна и понимаю, что принимавшие в этом участие рисковали головой. Возможно, многие из них теперь находятся под подозрением. Так или иначе, я не попрошу от вас повторения покушения, милорд. Я не желаю грязной победы в этой войне. Мое право на трон должно быть неоспоримо.
Ваш король, Моэраль Холдстейн».
Вот так. Пусть знают о его благородстве.
Как только подсохли чернила, Моэраль кликнул гонца. Велик, ох как велик был соблазн бросить исписанный листок в огонь и написать новый, одним махом перечеркивающий жизнь ненавистного Линеля.
Но нельзя, о, духи предков, нельзя!
И король недрогнувшей рукой передал послание.
Наступила ночь.
Плохая. Мутная, тревожная.
Бывают такие ночи, на грани сна и яви, когда не понять, то ли спишь, то ли бодрствуешь, то проваливаясь в тяжелое, не настоящее, забытье, то выныривая на поверхность реальности, то мечась в бреду, то на время успокаиваясь. Такие ночи не несут отдохновения, совсем наоборот, после них встаешь усталым и раздавленным, словно не спал, а пахал до зари. Неприятный осадок на языке, болезненный туман в голове. Вспоминая обрывочные сны удивляешься – и могло же такое привидеться?
Именно такую изматывающую ночь провел Моэраль. Путаные, пугающие своей непонятностью грезы, в которых он то дрался с кем-то, то за кем-то гнался, сменялись короткими периодами раздражающего пробуждения, и наутро король поднялся измученный и злой. Через час должен был начаться штурм Каллье.
Закрытый наглухо замок щерился на осаждающих узкими глазами бойниц. В морозном воздухе над стенами был ясно виден пар от нагретых масла и смолы. На фоне стремительно светлеющих облаков реял флаг. Моэраль готов был дорого заплатить, чтобы втоптать изображенного на нем зверька в грязь.
Неровные шеренги северного войска строились полумесяцем, отсекая замок от долины. Больше устрашающий маневр, чем необходимость – первый день осады отдан на откуп катапультам. Зачем ломать зубы об ореховую скорлупу, если можно разбить? Щадить дом врага, продавшего Рейну Линелю, Моэраль не собирался.
И тем не менее, он считал себя обязанным сделать широкий жест.
В этот момент Моэраль как никогда остро ощущал нехватку Вардиса. Между Кантором и Каллье не было личных счетов, возможно, эти двое смогли бы договориться. Впрочем, идти на соглашение с Ансельмом Холдстейн все равно не хотел.
На что он рассчитывал, этот самоуверенный северный лорд, когда организовал набег на Артейн? Мечтал выслужиться перед Сильвберном? Надеялся, что союзные войска доберутся до него раньше северных? Какая глупость! Линель, он там, в столице, далеко. А Моэраль, вот он, рядом.
Тщательно рассчитывая расстояние, чтоб не поймать шальную стрелу, Моэраль приблизился к замку. На два шага впереди короля следовал Ольмарт Льесс, распираемый от собственной значимости – молодой парень, совсем еще мальчишка, нет и пятнадцати, он был назначен личным герольдом короля, и еще не привык к занимаемой должности. Но, когда пришла пора говорить, голос его не дрогнул.
–Лорд Ансельм Каллье! С вами желает говорить сам король! Склоните голову пред его величеством и покайтесь в грехах!
Замок молчал. Моэраль подал знак мальчишке повторить сказанное, а сам пристально вгляделся в надвратную башню. Ансельма не было.
Герольд прокричал призыв раз, два. Когда открыл рот в третий раз, Моэраль махнул рукой – заканчивай – и развернул коня. Как ни странно, отсутствие мятежного лорда ничуть не опечалило – побоявшись выйти к Моэралю Ансельм самолично расписался в бессилии.
Навстречу уже спешили назначенные командирами легионов лорды: два брата Сольера (старший, Эмунд – командир конных рыцарей, младший, Эстан – пехотинцев), Орвус Барго – начальник над лучниками, Заррак Шторус – суровый рыцарь, плохой землевладелец, зато хороший знаток баллист и катапульт, Ластар Артейн, чьи воины не успели влиться в общие ряды и шли отдельно.
–Начинайте обстрел, – дал отмашку Моэраль.
Каллье держался целый день. Катапульты королевской армии в хлам разнесли две северные башни, образовав солидный пролом в стене, в который младший Сольер уже готовился посылать пехоту, порядком потрепали надвратную. Многие снаряды перелетали через стену и падали во внутренний двор, что обещало жертвы и разрушения.
Осажденные пытались отстреливаться, но лорд Шторус сумел расположить катапульты так, что до них долетали лишь снаряды с северной части замка, разрушенной в первую очередь. Моэраль стоял на небольшом пригорке невдалеке и с улыбкой наблюдал за уничтожением дома врага. Пожалуй, даже победа над Линелем не доставила бы в тот момент такого удовольствия.
Будь на дворе лето, а не начало зимы, северное войско взяло бы замок к вечеру. Но быстро наступившая темнота дала мятежному лорду отсрочку. Во тьме невозможно стрелять, и замолкли уже принесшие столько вреда катапульты. Загорелись на узкой полоске земли, отделяющей стены Каллье от леса, костры. Пожалуй, защитникам замка сложно увидеть более печальное зрелище – все пространство, недосягаемое для их стрел, усеяли крохотные огоньки, широко опоясывая замок. Потом огоньки стали исчезать – согревшиеся и поевшие люди ложились спать, выставив дозоры. Сам предводитель северян, побродив немного среди воинов, ушел в шатер.
Проснулся Моэраль посреди ночи от криков и лязга стали. Мгновенно вскочив, подхватив меч, король выбежал наружу, едва не столкнувшись с собственными стражниками.
На север от лагеря, там, где были установлены катапульты, к небу поднимался дым, хорошо видный в зареве пожарища. Посреди огромного костра, в свете которого метались мелкие черные фигурки, возвышался остов некогда прекрасного орудия. К счастью, он был всего один.
Проклиная сквозь зубы Каллье и его отважившихся на самоубийственную вылазку людей, Моэраль поспешил к катапультам.
Но все решилось и без королевского вмешательства.
Отряд, посланный лордом Ансельмом специально для уничтожения вражеских катапульт, выбрал для нападения самый темный час. Расчет оказался правильным – расслабившиеся дозорные, весь вечер судачившие о легкой победе, прозевали момент, когда ворота осажденного замка отворились, выпуская наружу три десятка человек. Где на корточках, где ползком, вражеские бойцы миновали расположение пехоты и подошли к орудиям.
Катапульты охранял отряд из шести человек. Двоих нашли в стороне с перерезанным горлом. Еще двое расположились с другого края выставленных цепью вдоль леса орудий, поэтому заметили опасность слишком поздно. А вот пара последних встретила врага как положено.
Оба охранника, разумеется, погибли, однако перед смертью успели поднять шум. Пока из ближайших палаток выскакивали пехотинцы в одном исподнем, пока другие дозорные били тревогу, люди Каллье успели подпалить одну катапульту, а три другие облить жиром. После чего на них навалились значительно превосходящие числом северяне, и исход вылазки был предрешен.
Моэраль с тоской взирал на остов сгоревшей катапульты. За каждую из дальнобойных красавиц он заплатил золотом. Каждую ждал как ребенка, пока над ней трудилась команда мастеров, и теперь одна оказалась разрушена. Хорошо хоть врагов, уже готовившихся подпалить другие три, вовремя устранили. Моэраль взял себе на заметку поощрить особенно отличившихся северян и примерно наказать растяп, прозевавших вражеские ворота. Винить охранников катапульт не было смысла – и без того четверо из шести отдали жизни за порученное дело.
Возле уцелевших орудий валялись тела. Над одним из них на корточках сидел Эстан Сольер. Завидев короля, лорд поднялся и кивнул на убитого.
–Ольвар, племянник Ансельма. Вот уж кого мне по-настоящему жалко. Отчаянный парень, был бы на нашей стороне – остался б жив.
Моэраль вгляделся в знакомые черты – в схватке с убитого сбили шлем, и теперь он лежал, простоволосый, устремив мертвые глаза к небу. Под русой головой стремительно набегало озерцо крови. Молодой король не выдержал и отвернулся – слишком неприятно оказалось видеть в роли убитого врага хорошо знакомого человека.
Под утро Моэраля ожидал новый неприятный сюрприз. Мост через Муор, перекинувшийся над рекой возле восточной башни, он же – единственная переправа на несколько десятков миль вокруг- обрушился. Проклиная свою беспечность, благодаря которой охрана моста обеспечили лишь на южном берегу, откуда Каллье ждал подмоги, Моэраль в бессилии скрежетал зубами. Никому, в том числе и ему самому, не пришло в голову, что враг из чистой вредности уничтожит переправу.
Теперь дозорные северной армии отупело мялись на другом берегу, не зная, оставаться на посту или вязать плот, да плыть к своим. Ансельм Каллье сидел в замке, радуясь подкинутой Холдстейну свинье, а сам молодой король мрачно взирал на останки когда-то казавшимся нерушимым моста. Поверить в вероломность врага, отрезавшего себе единственный путь к отступлению лишь для того, чтоб он не достался северянам, Моэраль не мог.
Ситуация была до нелепости проста. Из ворот Каллье вышел не один отряд, а два. Прекрасно понимая, что единственным шансом уцелеть для Каллье является уничтожение разрушительных катапульт, лорд Ансельм отдал соответствующий приказ первому отряду. Осознавая, что в случае провала отряда поражение неминуемо, и армия союзников так или иначе придет к пепелищу, вредный лорд дал второму отряду указание – в случае неудачи соратников воспрепятствовать переправе войска северян на южный берег.
Люди подошли к задаче ответственно. Деревянный мост, возвышавшийся на каменных опорах, почти до середины засыпали хворостом. Сложно было даже предположить, сколько вязанок ушло на это богопротивное дело, сколько свиного жира было истрачено на их поливку. Так или иначе, к утру мост заполыхал.
Наверное, сверху это было изумительное зрелище, и Ансельм Каллье должен был насладиться им вполне. Медленные, мутные, уже готовые одеться льдом воды Муора пересекла огненная полоса. Безжалостный огонь пожирал доски настила, бревна, крепления моста. Казалось, даже камни не устоят перед ним.
Но камни устояли, и теперь только закопченные опоры сиротливо торчали из воды.
Сказать, что Моэраль был зол – не сказать ничего.
Оскорбленные до глубины души поступком лорда Каллье, северяне готовились к штурму.
Снова били катапульты, нанося замку еще большие разрушения. В этот день Моэраль особенно сильно хотел сравнять родовое гнездо врага с землей. Пехота под предводительством Эстана Сольера уже давно построилась и ждала только приказа к наступлению. С расстояния, отделявшего армию от стен замка, были заметны серые фигурки, мельтешащие у северной стены на месте пролома – воины лорда Каллье прекрасно понимали, куда будет нанесен первый удар и готовились его отражать.
Неподалеку от пехоты построились спешившиеся рыцари. Глаза многих горели предвкушением битвы. Впрочем, на кое-каких, преимущественно молодых, лицах читалось волнение. Для некоторых предстоящий бой должен был стать первым.
Моэраль с удовлетворением оглядел войска. Все-таки он правильно поступил, объединив имеющиеся силы. Еще немного, и не отличишь, кто из вояк с земель Теллина Ирвинделла, кто из Льесса, кто из Сольера. Обособленно стоит только армия Артейна, ну да это временно. Ластар присоединился к королевским войскам на марше, его люди не тренировались рядом с союзниками, не спали в одном шатре, не ели из одного котла. Пройдет время, и северная армия станет единым кулаком, который с размаху ударит по Сильвберну.
А пока Ластар ожидает приказа короля в стороне, то и дело сжимая рукоять покоящегося в ножнах меча. Рядом стоят два сына лорда. На лицах решимость, в глазах ни капли страха, только ненависть, слепящая ненависть. Если у Моэраля похитили любимую, то у парней – мать, и жалкий предатель, запершийся в замке, не избежит своей участи.
Улыбнувшись мыслям, Моэраль, игнорируя помощь герольда, заорал:
–Вперед!!!
И северная армия ринулась в атаку.
Наверное, это очень красиво смотрелось со стороны – сотни отдельных серых фигурок, ведомые одной волей, устремленные к одной цели, выстрелы из катапульт, снег, окрашенный красным… Северная армия с наскока захватила проем в стене, завязался бой. Не успевшие ворваться в замок, застрявшие по свою сторону, под руководством Эстана Сольера многие пехотинцы взялись за крючья. Опрокинулись первые котлы с кипящей смолой, и воздух огласили вопли сгораемых заживо людей.
Со своей наблюдательной позиции Моэраль хорошо видел, как отряды Артейна пошли в обход основных частей северного войска, ударяя в надвратную башню. Лорд, похоже, не желал стоять в очереди на штурм, а предпочел сделать собственный ход. Впрочем, план был весьма неплох – укрытый под широким настилом, к воротам башни уже подползал таран.
А на северной стене тем временем занялся пожар. Выстрелом из катапульты повредило бочки с маслом, и случайной искры оказалось достаточно, чтобы заготовленное для врагов оружие обратилось против защитников. Бойцы Каллье спешно устраняли учиненное непотребство, отвлекаясь от северян, лезущих по стенам и в разлом.
Положение попытались спасти установленные на стенах катапульты. По единому сигналу со стороны надвратной и южной башен взметнулся рой снарядов. Подступавшие к стене замка отряды понесли нежданные потери.
–Катапульты!!! Влево бей! – долетел до Моэраля хриплый вопль лорда Шторуса, и, спустя минуты, необходимые для разворота орудий, катапульты северян ударили в ответ.
Сложно сказать, допустил суровый рыцарь ошибку, или нет, ведь пристреляться времени не было, но вблизи атакуемых башен уже собралось приличное количество северян. И, если заряды, нацеленные на южную башню, прошлись по самому верху, круша вражескую катапульту и давя людей, то в надвратную удар пришелся в самое основание. В последний раз вздохнув, башня выпустила клубы пыли и осела, погребая под собой часть тарана Артейна и с десяток людей. В образовавшийся проем немедленно хлынули воины.
Пускай защитники Каллье блистали отвагой, удара по двум фронтам они выдержать не смогли – просто не хватало людей. Хлынувший с двух сторон поток северян захлестнул защитников, державших оборону во внутреннем дворе, и разделился, частично уйдя на стены, частично – вперед. Спустя десятки минут, необходимые для зачистки замка, над Каллье воспарил гордый орел Холдстейнов.
Лорда Ансельма с домочадцами загнали во внутренний двор. Спешившийся Моэраль скользнул безразличным взглядом по лицам двух дочерей лорда, отметил бледность двух сыновей – мальчишки, нет еще и тринадцати, поморщился, проходя мимо рыдающей взахлеб жены. Остановился напротив лорда.
–Как я мечтал увидеть вас на коленях, Ансельм.
Каллье молчал. Понимал, что молодой король не удовольствуется одной лишь победой над врагом. Моэраль хотел крови.
И намеревался ее получить.
–Милорды!!! – голос молодого короля сочился издевкой. – Лорд Ансельм Каллье – лорд севера, но не по духу! Он оказался предателем, натравив своих людей на замок нашего союзника и верного друга Ластара Артейна! Он продался Линелю Сильвберну, узурпатору трона. За преступления перед короной лорд не заслуживает жизни. Милорды! Пусть это станет уроком каждому предателю: таких, как Ансельм Каллье, я буду казнить лично!
С этими словами Моэраль готов был обнажить меч, но внезапно в голову пришла более привлекательная мысль.
–Предатели достойны смерти собак! – провозгласил король и гораздо тише сказал рыцарю, стоявшему рядом. – Помоги мне.
Повинуясь приказу короля, рыцарь рывком поставил пленного лорда на ноги. Ансельм поднял лицо, рассеченное ударом латной рукавицы и беспокойно заозирался по сторонам. В карих глазах читался неприкрытый страх. Моэраль зловеще усмехнулся, развернулся и пошел во внешний двор. Он услышал, как рыцарь, толкнул лорда Каллье, понуждая следовать за королем.
Во внешнем дворе витали запахи гари и пороха. Проем в стене, куда пришелся первый удар северян завали трупы – как врагов, так и союзников. Моэраль с сожалением подумал: будь он более опытным полководцем, этих людей можно было сохранить. Завоеватели разбирали зловещие завалы и на короля, начавшего подниматься по стене, посмотрели с непониманием.
–Милорд, – обратился Моэраль к замершему неподалеку рыцарю. – Как ваше имя?
–Я Борсэ, ваше величество, вассал лорда-наместника Сольера.
–Прекрасно. Будьте добры, принесите веревку.
К тому врени когда Моэраль поднялся на самую высокую из оставшихся целыми башен – восточную – за ним следили уже все, собравшиеся во дворе. Понявший свою участь Ансельм Каллье вяло сопротивлялся, но охранявший предателя рыцарь на корню пресекал все попытки лорда освободиться. Запыхавшийся от быстрого подъема Борсэ протянул Моэралю принесенную веревку. Молодой король лично завязал петлю.
–Так мы будем казнить предателей! – заявил Холдстейн уставившейся толпе и, одним махом набросив петлю на шею мятежного лорда, а другим – конец веревки на выступ башни, ногой спихнул Ансельма Каллье вниз.
Еще завязывая петлю, Моэраль отметил, что случайно ли, нарочно ли, Борсэ принес слишком тонкую веревку. Рывок тела, остановившего движение в воздухе, помноженный на пинок короля, привел к неожиданному результату. Петля, вместо того, чтобы задушить предателя, распорола горло, остановив движение лишь у позвонков. Страшно корчащееся тело лорда зависло между небом и землей, поливая все вокруг кровью.
Моэраль увидел, как нескольких вояк стошнило. Борсэ, принесший злополучную веревку, теперь свешивался за дальний от висельника зубец, и его спина сотрясалась от резких рвотных позывов. Сам Моэраль, судя по ощущениям, приобрел нежно-салатовый цвет.
Но остальные, по-видимому, восприняли произошедшее как само собой разумеющееся. Одобрительно кивал Эмунд Сольер, Орвус Барго, оставивший лучников для лицезрения казни предателя, что-то одобрительно говорил стоявшему возле рыцарю. С разных сторон даже донеслись разрозненные хлопки.
–Вот так мы казним предателей, – пробормотал Моэраль и спустился во двор.
