Вардис

Ладонь медленно скользила по отполированной глади стола. Его стола. Стола в ЕГО кабинете. Когда-то, совсем недавно, хозяином здесь был Элисьер. Еще совсем маленьким Вардис часто играл на мохнатой медвежьей шкуре у камина. Потом сидел на стуле в углу, когда отец работал – учился быть лордом. Теперь он стал лордом.

Можно было до скончания века просто так сидеть тут и гладить стол.

Ее шаги он услышал от начал коридора, но все же сделал вид, что удивлен, когда дверь рывком распахнулась, и она предстала перед ним, взъерошенная, раскрасневшаяся.

–Я услышала, ты сказал: завтра казнь?

Вардис просто не мог отказать себе в удовольствии промолчать. Просто молчать и видеть, как в изумрудно-зеленых глазах появляется страх, самый настоящий ужас, как дрожат ресницы и веки, силясь сдержать поток вот-вот готовых хлынуть слез. Он любил ее. Это была самая ненормальная любовь, которую он только знал.

–Почему ты молчишь?! Ну же, скажи! Завтра состоится казнь?! Ты этого хочешь для своей семьи?

Он помолчал еще немного, и все это время она стояла перед ним, на пороге кабинета, за раскрытой настежь дверью и ждала. Наконец, ему надоело.

–Этого не я хочу для моей семьи. Этого моя семья захотела для себя. Его величество приказал разобраться в случившемся. Поэтому я остался в Канторе.

–Его величество? Хочешь сказать, Моэраль приказал казнить моего брата? Сына друга его отца?

Вардис смерил ее взглядом с ног до головы, остановился на лице.

–Закрой дверь.

На несколько мгновений она замешкалась, и стало понятно – она боится его еще больше, больше, чем когда-либо. И все же она закрыла дверь, и даже приблизилась к столу, когда он поманил пальцем. Наслаждаясь беспомощностью, беспомощностью невыносимо желанной женщины, ненавидевшей его и ни во что не ставившей, Вардис нежно произнес:

–Нет, это не Моэраль приказал казнить Эрея. Это мое собственное решение проблемы, сестренка.

Далая побледнела. Ноги ее задрожали. Как вовремя бы оказался поблизости стул… Но стула не было. Вардис видел, как она паникует, как старается не показать паники, как, наконец, берет себя в руки.

–Вардис… Это большая ошибка. Я умоляю тебя… Ты – лорд, пусть. Но не губи брата. Молю.

Он усмехнулся, и все же, все же… все же ему не хотелось, чтобы ей было больно или плохо. И смерть Эрея… не такой уж и необходимой она была.

–Вардис?

–Я слышу тебя, сестрёнка.

Он искоса взглянул на нее и успел заметить искаженное лицо. Далая ненавидела напоминаний о родстве. Почему? Он старался быть самым ласковым и нежным братом. Какая разница, что он хотел сделать с ней? Важны ведь не фантазии, а поступки…

Видимо, нет.

–Я прошу тебя… Пусть он сидит в тюрьме, или, прогони его… только не убивай… Пожалуйста.

–А почему я должен его пощадить? – Вардис встал из-за стола и прошелся по комнате. Каждый раз, когда он приближался к Далае, она вздрагивала, словно холодный воздух касался кожи. – Он объявил себя лордом Кантора, наплевав на мои права. Он не пустил меня проститься с умирающим отцом. Он обзывал меня бастардом на глазах моих вассалов. Он пошел против моего короля, понимаешь, поднял Кантор против сюзерена. И скажи теперь, почему я должен его пощадить?

Далая только молча покачала головой. Одинокая слеза скатилась по щеке, и Вардис поймал себя на мысли, что хочет стереть эту непрошеную капельку влаги … и чтоб эта соленая вода больше никогда не текла из ее глаз. Но вдруг она сказала:

–Ты бесишься, потому что мама любила его вместо тебя, – и это доброе желание исчезло, умерло, пропало, словно и не было.

–Вероятно, – холодно сказал Вардис. – Итак, мы выяснили, что я просто хочу убить Эрея. Я имею возможность это сделать, потому что он – мой пленник и сидит в темнице. Кроме того, поскольку я кошмарный монстр, я это сделаю. Это все, что ты хотела выяснить, Далла?

Она снова молчала. Ее молчание и отчаянье, его собственное отношение к ней уже порядком начало раздражать Вардиса, и он повернулся спиной. Она уйдет. Далая никогда не унижалась до того, чтобы дойти до конца в стремлении заставить его что-то сделать.

–Вардис… Братик…

Дрянная девка! Все же застала врасплох! Братик… все время был ублюдком, и вдруг стал братиком! «Какая же ты потаскуха, Далла», – подумал он, и ее руки ласково обвили его со спины. Вардис почувствовал, как ее грудь прижалась к лопаткам, как прижалась к позвонкам ее щека…

–Что нужно сделать, чтобы ты пожалел его? – тихонько спросила она. – Что?

–Далая, – предостерегающе начал он, но она перебила:

–Я так люблю брата, Вардис! Я на все готова ради него! Что угодно сделаю, лишь бы ты оставил Эрея в живых…

Вардис мягко, стараясь не заставить ее разжать рук, повернулся к сестре лицом. Теперь Далая прижималась к нему всем телом.

–Глупая ты девчонка, что ты такое говоришь? – через силу сказал он, хотя все внутри сопротивлялось протесту, сказал, потому что все-таки хотел быть хорошим братом… и хорошим человеком, хотя, разве, чудовище может быть хорошим?

Далая вскинула огромные, горячечно-блестящие глаза. Жаркое дыхание обожгло его шею при шепоте:

–Я говорю именно то, что хочу сказать… Вардис, пойми, я на что угодно готова ради Эрея… Знаю, ты хочешь меня… как бы ни ненормально это ни было. Знаю почти с самого детства… Я дам тебе все, что хочешь… только отпусти Эрея…

–Я не верю своии ушам! Далла, деточка, ты хоть понимаешь, что говоришь?

–Да! Да, будь ты проклят, да! – девушка сделала шаг назад и решительно рванула шнуровку платья у ворота. – Давай, ты же об этом мечтаешь!

Он хотел – да… Но не так. Вардис не любил и не понимал самопожертвования… но Далла…

–А мама знает? – внезапно спросил он.

Далая опустила руки. Густой румянец залил лицо и шею, и Вардис расхохотался. Вот Иша, вот сучка! Действительно, что такое инцест и невинность дочери, если на кону жизнь любимого сына?

–Она не знает всего, – тихонько промолвила Далая. – Знает, что я собиралась пойти к тебе. И все.

–А больше и не надо, милая, – усмехнулся Вардис, подошел к двери и запер на защелку. В щель меж занавесками в кабинет заползали вечерние тени. – Иша хорошо знает меня, чтобы предполагать самое худшее… Ну что, твоя решительность уже пропала?

Девушка отвернулась, пряча лицо в ладонях. Было слышно, как она борется с рыданиями… почти безуспешно. Вардис приблизился и отнял руки от ее лица. Нет, не безуспешно. Глаза Далаи были сухими, хотя и красноватыми.

–Ты же знала, что так все и закончится?

–Знала. Но не могла не прийти. Это мой брат.

–Для меня бы ты никогда такого не сделала, – полушутливо упрекнул ее Вардис, и Далая попыталась пошутить в ответ:

–Ты и сам уж слишком самостоятельный.

Его ладони властно легли на округлости бедер и двинулись дальше. Далая резко выдохнула, но не попыталась отстраниться.

–Боишься меня, котенок?

–Это ненормально. То, что ты делаешь. Ты понимаешь?

–Ненормальным людям – ненормальные поступки. А ты сама, Далла… как сестра может трахаться с одним братом ради другого, а? Ты сама-то нормальная?

–Это ты…

–Я? Нет, дорогая, ты сама предложила. Пришла вечером ко мне и предложила раздвинуть ножки. Немного твоей крови за полведерка крови братика, а?

–Не разговаривай так со мной! – голос Далаи задрожал, ноги инстинктивно сжались, Вардис даже услышал, как хлопнули одна о другую коленки. – Я не обещала, что позволю издеваться надо мной!

–Я сделаю ра-а-ади брата все, что уго-о-одно! – пропел он, передразнивая, а потом, не слушая возмущенного бормотания, просто подхватил на руки и посадил на стол, раздвинув ей ноги, прижавшись как можно теснее.

–Вардис, – попыталась было что-то сказать девушка, но он закрыл ей рот поцелуем.

Она была его мечтой. Его сумасшедшей фантазией, о которой достоверно никто ничего не знал. Про нее он не рассказывал никому, даже Моэралю, больше того, никогда не думал, что это может стать реальностью. Когда они захватили Зубец… нет, даже тогда.

Это было наваждением и кошмаром. Откуда-то из глубины сознания выплывали стихи, пугающие ненормальностью …

Сестра, любовь, момент желанный,

Мечта в пурпурных кружевах,

Иллюзия, мираж обманный,

Растаявший в твоих руках…

-Я люблю тебя, Далла…

Она вздрогнула, а его руки уже стянули вниз платье, и жесткие ладони, все в мозолях от рукояти меча, бродили по груди.

–Я так люблю тебя, сестрёнка…

Он раздевался сам и раздевал ее, а она только глядела широко раскрытыми глазами, в которых плескалось чувство, непонятное… ну, и духи предков с ним, разбираться не было времени. Все женщины, что были до, оказались вступлением, предисловием, а она была самой интересной частью книги, и все предыдущее читалось ради этого момента… Вардис сходил с ума и млел, когда губы бродили по ее телу, желанному, молодому, любимому. Впервые в жизни хотелось поцеловать каждую клеточку женского тела, обласкать все вплоть до мизинцев на ногах… Ее страх подзадоривал, ведь это – мелочь, совсем скоро она поймет, что не надо бояться, совсем наоборот…

Ладонь скользнула ей между ног, и она снова вздрогнула. Вардис поднял затуманенные глаза. Далла кусала губы.

–Не бойся…

–Я не…

И захлебнулась в словах, потому что именно в этот момент он вошел в нее. Осторожно, очень нежно… совершенно напрасно.

–Вот так, значит, да? – и Далая услышала совершенно трезвый голос старшего брата. – Приходим ко мне, притворяемся милыми невинными овечками… Ну и давно это ты, сестричка?

Далая подняла лицо, искажённое ненавистью. Сумасшедшая улыбка заиграла на губах.

–А ты что думал… братец… что я отдам ублюдку вроде тебя девственность? Да я готова была лечь со скотником, лишь бы она не досталась тебе!

–Молодец, – спокойно ответил Вардис, отстранился и натянул штаны. – Очень приятно знать, что ты такая же шлюха, как твоя мамаша. Никогда еще я не был так рад, что меня родила другая женщина.

–Ублюдок! – выплюнула Далла, поспешно прижимая болтавшееся на талии платье к груди. – Мерзкий бастард!

–Ага, – согласился Вардис. – И теперь я покажу тебе, сестрёнка, как поступают ублюдочные бастарды.

Не гладя, он ухватил Далаю за волосы и, даже не обувшись, пошлепал прочь из кабинета. Слуги, слыша вопли леди и расчетливо-спокойный голос господина, боялись высунуться в коридор. Где-то наверху башни сидела Иша, до нее вопли не долетали.

Вардис неспешно спустился по лестнице и вышел во двор. Холод обжег обнаженные ступни. Конюх, увидевший хозяина и полуголую молодую госпожу на земле, в снегу и грязи, охнул и поспешно ретировался в конюшню. Вардис перешел двор, игнорируя крики сестры, перешедшие в плач, пинком растворил дверь. Дал знак не беспокоиться стражникам, охранявшим вход в темницу. Достал из кармана ключи, отомкнул кованую дверь. Взял в свободную руку прислонённую к стене секиру и начал спускаться в подземелье.

Эрей не спал. Бледное лицо приникло к решетке, было видно – он слушал, что происходит снаружи.

–Привет, Эрей,– сказал Вардис, отомкнул дверь, ведущую к брату, зашел внутрь сам и затащил следом Далаю. – Как дела?

–Далая… Что ты сделал с ней, ублюдок?! – Эрей хотел было кинуться на Вардиса, но взгляд упал на секиру, и юноша передумал.

–О, она тебе расскажет, правда, сестрёнка?

Далая плакала, содрогаясь всем телом.

–Не расскажет, – констатировал Вардис. – Скажи-ка, Эрей, ты не трахал нашу сестру?

Глаза юноши полезли на лоб, он недоуменно переводил взгляд со старшего брата на Далаю и обратно.

–Не трахал, – вздохнул Вардис. – Жаль. Для тебя не жалко. Интересно, кто все-таки это был? Не верю, чтобы какой-нибудь конюх… Ну ладно. Я хочу тебя расстроить, Эрей. Наша сестра пришла ко мне, раздвинула ноги и попросила, чтобы я тебя пощадил. За все пощадил – за то, что ты не дал попрощаться с отцом, за то, что попытался отобрать Кантор, за то, что предпочел Моэралю Линеля… И я не против был, ты же мой брат, но вот незадача, сестричка оказалась порченным товаром… И за ее ошибку придется заплатить тебе…

–Нет! – Далая, отползшая было в угол, метнулась к Вардису и попыталась обхватить его ноги. – Нет, пожалуйста, нет! Я никогда больше не оскорблю тебя, пожалуйста! Накажи меня, только не трогай его! Вардис! Я не знаю, почему я так поступила! Я правда думала отдаться тебе, честно! Это не кто-то из слуг, это был рыцарь, верь мне, пожалуйста! Просто я знала, что ты захочешь за свободу брата и… и… я боялась… я не хотела… я запуталась! Братик! Братик! Не делай этого!

–Да мне плевать, кто это был и почему, – сказал Вардис, и равнодушие в голосе покоробило его самого. – Ложись под кого хочешь, Далая, я устал от издевательств твоей семья. Эрей, я хотел казнить тебя завтра. Как благородного лорда. Но вы мне настолько опротивели, что я сделаю это сейчас и своими руками.

Вардис резко двинул ногой, и Далая отлетела к стене. Эрей кинулся в сторону, но Вардис шагнул наперерез, занося секиру. Эрей закричал и попытался заслониться рукой… Лезвие прошло сквозь плоть и кость как сквозь масло. Второй взмах секиры раскроил юноше живот, и крик боли слился с отчаянным воплем Даллы… И в этот миг в стене, за которой сидело чудовище-Вардис, раскрылись ворота, и жидкая горячая ярость затопила все вокруг. Выплеснулись в мир вся злость, вся боль, обида на семью, столько раз отвергавшую, на женщину, оттолкнувшую после того, как он сказал, что любит… и, разумеется, вся темная муть, бывшая истинной натурой Вардиса.

Эрей был жив, но удар в живот поверг его на землю, где юноша лежал в груде собственных кишок. Вардис встал над полумертвым братом, широко расставив ноги.

–Именем короля Моэраля Первого Холдстейна ты, Эрей Кантор, сын Элисьера Кантора, приговариваешься к смерти за покушение на кресло лорда Зубца и предательство короля!– громко провозгласил он и опустил секиру. Пока лезвие летело вниз, вверх летел крик Эрея. Лезвие упало, крик оборвался.

–Ты довольна, Далая? – тихо спросил Вардис, повернувшись к сестре. Сапоги оскальзывали на крови, когда он попытался подвинуть ногу, под каблук попала петля горячих склизких кишок. – Этого хотели ты и твоя мамаша?

Далаю рвало. Несколько бесконечно долгих мгновений он смотрел, как она извергает остатки непереваренного ужина.

Затем она выпрямилась, вытерла испачканный рот рукой и подняла на Вардиса красные заплаканные глаза.

–Я ненавижу тебя, ублюдок, ненавижу, бастард, как жаль, что ты не сдох в брюхе у твоей шлюхи-мамочки! Ты самый отвратительный мужчина, каких я только встречала! Я рада, что ты так и не сделал со мной, чего хотел, потому что ты отвратителен, ты отвратителен мне с самого детства, с тех самых пор, как ты хотел задрать мне юбку! Мне отвратительно, что ты трогал меня, и да, я рада, рада, что меня трахал тот рыцарь, не ты, потому что ты…

–Великолепно! – прервал ее Вардис. – Я для тебя плох. Что же, шлюха, дочь шлюхи, тебе, наверное, хочется разнообразия? Могу тебе его дать.

Левая рука Вардиса вновь вцепилась в волосы Далаи. Несколько капель крови, которые Вардис не замечал, упали на щеку сестры, заставив Даллу судорожно всхлипнуть. Более громкий крик девушка исторгла, когда полуобнаженные ноги и подол платья проволоклись по луже жидкостей, вытекших из тела Эрея. Вардис поднялся по ступеням, вышел из темницы и последовал к караулке у ворот.

–Что ты делаешь? – застонала Далая. – Тебе мало, что ты уже сделал со всеми нами, чего ты хочешь еще?

Дверь отворилась с полпинка, четверо из игравших за столом в кости стражников из оставленного Моэралем отряда недоуменно обернулись.

–Добрый вечер, ребята, – сказал Вардис и швырнул Далаю в центр комнаты. – Я решил, что в такой замечательный вечер вам не хватает баб. Пользуйтесь, я сегодня добрый.

Дверь захлопнулась. Вардис остался снаружи. Внутри караулки испуганная Далая сжалась в комок под пристальным взглядом четырех пар глаз.

–Хороший в Канторе лорд,– сказал один из стражников и встал, по ходу расстегивая ремень.

–Не знаю, – с сомнением сказал другой, вспоминая полуголого Вардиса, покрытого свежей кровью. – Странный. И баба вроде леди, я ее в приличном платье видел.

–Я б ее не трогал, – сказал третий. – А вы ребята, как хотите.

–Я пас, – немедленно сказал второй. – Не надо мне проблем с этими благородными.

–А я хочу, – поднялся со своего места четвертый. – Лорд сказал: можно, значит, можно.

Он пришел в себя в кабинете. Не помнил, как поднялся наверх, но вот, зверь убрался в комнату внутри, и Вардис обнаружил себя, полуголого, измазанного кровью и грязью, прислонившегося лбом к холодному стеклу. По щекам текли слезы. Вот забавно, а он-то думал, что уже не умеет плакать.

Брат убит. Вот и хорошо, кто знает, может быть, наутро на это не хватило бы решимости. Надо избавиться от Иши, терпеть эту стервь больше не было сил. А Далла…

Вардис поднял лицо к потолку, зажмурился и завыл. Дрянь! Дрянь! Ну зачем, сестрёнка, ну зачем?!

Как можно так сильно любить, так безумно любить… и хотеть причинять такую боль?! Ему хотелось стать для нее опорой, защитой, братом, любовником… а получилось вот так! Перед глазами маячило тело, под ним, на столе… А сейчас…

–Я ненавижу тебя, Далла, о, боги, как я тебя ненавижу!

Вардис распахнул дверь караулки, и на него уставилось две пары глаз.

–Мы знали, что лорд передумает, – сказал один из стражников. – Они снаружи, мы не хотели, чтобы здесь…

Вардис дослушивать не стал. Из-за караулки летели сдавленные стоны и всхлипы. Он завернул за угол. Она лежала в задранном платье на снегу. Вардис мельком отметил, что она тоже перемазана в крови, а еще больше – в грязи. Сверху со спущенными штанами лежал один из мужиков.

–Лорд решил, что хватит, – сказал Вардис и буквально выдернул сестру из-под стражника. Тот взметнулся, ругнулся, поднял кулак для удара. Но увидел лорда, резко выдохнул и принялся застегивать штаны.

–Где второй? – спросил Вардис.

–Я здесь, – из тени вышел второй мужик, в глазах застыл испуг. – Вы разрешили, и мы…

Вардис резко кивнул, развернулся и пошел прочь, неся на плече бесчувственную Даллу. Злости на вояк не было, только на себя.

–Горячую ванну в мою спальню, быстро! – громко приказал он, заметив шмыгнувшую за угол служанку, и вошел в замок.

Ее голова лежала на бортике огромной бадьи – воду принесли на удивление скоро. Вардис, кое-как смывший кровь, сидел рядом и гладил ее по волосам.

–Прости меня.

Она молчала, только едва заметно трепетали веки.

–Я знаю, что ты слышишь, и понимаю, почему не хочешь говорить со мной. Далая, я сожалею. Ты играла и огнем и доигралась. Зачем ты дразнила меня, если знала, что я – чудовище? Ты сама пришла ко мне, так зачем это все? Открой глаза. Это не приказ, а просьба, хотя, сама подумай, я ведь могу и пригрозить. Брата больше нет, но есть Иша.

–Ты не посмеешь! – Далая распахнула глаза и села, часть воды из ванной выплеснулась на пол.

–Нет, конечно, – Вардис нежно провел пальцами по ее скулам, по припухшим губам. – Я больше никогда не сделаю тебе больно… не так, как сегодня. Но я принял решение, Далла.

–Какое? – она говорила с трудом. Голос охрип, тело было в синяках.

–Я вышлю из Зубца твою мать, пусть живет, грязная стерва, подальше от меня. А тебя оставлю себе.

–Не надо, – последняя кровь отхлынула от щек Далаи.

–Надо, – ласково ответил Вардис. – Пришло мое время командовать, сестрёнка.