Моэраль

Голова шла кругом.

Сначала свадьба, и кошмар брачной ночи, когда он понял, что Рейна его бросила. Потом жуткое похмельное пробуждение и осознание чудовищной, страшной ошибки. Понимание, сравнимое по силе с ударом молота по голове.

Она ушла.

Моэралю хотелось забиться в угол и горько оплакивать судьбу… Но в Холдстейн прибывали обещанные союзниками люди, и у молодого короля не было времени горевать.

Подходили дисциплинированные, по-зимнему одетые и хорошо вооруженные отряды из Ирвинделла. Подтягивались армии Льесса и Сольера. Ластар Артейн прислал гонца – лорд собирает армию на северо-востоке.

Прибывали люди из самых отдаленных уголков Вантарры. Замок заполнился своими и чужими вассалами. Сборище надо организовывать.

Моэраль трудился целыми днями.

На мерзлое поле неподалеку от замка каждый день выводились новые отряды. Маневрировали группы всадников, лучники отрабатывали перестроения. Сдернутых с земли бывших крестьян учили владеть копьями – обученых людей не хватило бы для завоевания Сильвхолла, каждый человек был на счету.

Моэраль проводил на плацу целые дни, ревностно следя, чтобы люди были одеты-обуты, не мерзли, не болели, тренировались, сколько хватит сил. Вечера молодой король проводил за картами, разрабатывая план войны.

Разумеется, Моэраль понимал – Линель не позволит беспрепятственно дойти до столицы. И думать об этом не стоило – едва лишь войско нового короля пересечет Муор, ему начнут противостоять вассалы Сильвбернов. Более того, проблемы могут начаться и на северной стороне реки. Что говорить, одно молчание Орпу весьма красноречиво свидетельствовало о нежелании некоторых северян поддержать Холдстейна.

Эти проблемы надо решать. И поэтому Моэраль искренне радовался каждому новому требушету или катапульте. Если потребуется, он без сомнения разрушит оплоты мятежных лордов.

После приезда из Зубца разозленного Вардиса Моэраль определился с кандидатурой первого «мятежного лорда». Не помешало даже глубокое уважение к ныне покойному Элисьеру. Канторы всегда были верными союзниками Холдстейна, и если Моэраль готов простить старого и больного отца Эрея, то самого Эрея – нет. Заблудшую овцу следовало возвратить в стадо. Быстрое и жесткое наказание произведет, как полагал Моэраль, должное впечатление на других, заставит считаться с его волей. Хотят лорды того, или нет – им придется признать нового короля.

Работа днем, тяжелая, изнурительная, отвлекала Моэраля от мыслей о Рейне. Но наступал поздний вечер, и перед глазами, утомленными изучением карт, вставала ОНА. Единственная, любимая, желанная. И Моэраль вновь и вновь задавался вопросом, где она, что с ней, почему гонцы, посланные Вардисом, все не возвращаются. Но каждый раз, не в силах взглянуть правде в лицо, Моэраль повторял : «Завтра».

Илиен он избегал. Это было выше сил: видеть ее, прикасаться, спать в одной кровати. Хотел он того, или нет, Моэраль принадлежал другой женщине и не мог этого изменить.

Его состояние было настолько очевидно для окружающих, что даже Кадмэ не приставала с просьбами и расспросами. Большим облегчением также стал отъезд Теллина Ирвинделла сразу после свадьбы дочери. Уж благородный лорд не постеснялся бы напомнить зятю о долге перед женой.

Моэраль то спал в кабинете, то где-то еще, внутренне содрогаясь, проходя мимо дверей супружеской спальни.

В то утро он встал раньше обычного. Возможно, причиной был холод, а возможно плохое предчувствие, не оставлявшее Моэраля уже больше суток. Так или иначе, молодой король отбросил идею заснуть и пошел проверить лошадей.

Запертые в стойлах кони несколько подняли настроение. Скакуны и боевые были расположены отдельно, и первым делом Моэраль пошел к боевым. Прекрасно выдрессированные породистые красавцы, высовываясь из денников, били копытами, намекая Моэралю, что неплохо бы угостить их чем-нибудь вкусным. Впрочем, на такое количество коней не хватило бы и мешка яблок – и так немалые конюшни Холдстейна были достроены, но все равно не вмещали всех животных. За стенами замка было построено еще несколько просторных сараев, поделенных на тесные стойла. Конница являлась основой армии, так что о конях заботились лучше, чем о людях. Никакой рачительный хозяин без веской причины не оставил бы боевого коня зимой под открытым небом.

В денниках суетились немногочисленные оруженосцы – кто-то еще дрых, бессовестно пользуясь рыцарским попустительством. А у многих рыцарей просто не было такой роскоши, как оруженосец. Под знамена короля севера, как стали называть Моэраля с чьей-то легкой руки, собирались самые разные люди.

Человеческий лагерь за стенами Холдстейна просыпался. Потягивался, умывался, облегчался над вонючими выгребными ямами, оборудованными в ближайшем подлеске, требовал есть. Когда к небу потянулся дымок от костров – признак скорого завтрака, Моэраль повернул к дому.

Семья лорда собиралась для еды в большом зале прямо над кухней. По узкой лестнице слуги поднимали полные дымящиеся блюда и спускали пустые. Длинный стол на двенадцать человек стоял посреди зала, одним концом упираясь в большой резной стул – место хозяина. По правую руку на изящном мягком табурете садилась жена лорда. Слева располагалось место сына и наследника. Часть стола напротив него до сих пор хранила выцарапанную ножом надпись: «Повесить кухарку». Моэраль улыбался, глядя на нее. А кухарка по сей день работала на кухне, и ее пшенная каша за прошедшие двадцать лет не стала лучше.

Его уже ждали. Сидели за столом тихая Илиен, серьезная Арнелла и хмурая Кадмэ, утомленная каждодневными заботами о кишащем народом замке. Моэраль впервые за все время после женитьбы подумал, что его королева не спешит становиться хозяйкой Холдстейна. Всем по-прежнему правит мать, что, конечно же, совсем не правильно. Но Моэраль не намеревался вмешиваться. Ведение домашнего хозяйства – женская забота, пускай женщины и разбираются.

–Вардиса нет. Начинаем без него? – спросила Кадмэ, но, словно услышав ее слова, Кантор явился на пороге.

–Прошу прощения, леди, у меня вчера был весьма длинный день, повлекший позднее утро.

–Садись, – Моэраль устроился в кресле и кинул другу на скамью подле себя.

–Слушаюсь и повинуюсь, – ухмыльнулся Вардис. – Ты не с той ноги встал, величество?

Моэраль усмехнулся и краем глаза заметил, как дернулась Илиен, когда Вардис назвал его «величеством». Лучший друг короля был не по душе королеве, и, хоть убей, Моэраль не понимал, почему. Может быть, если б леди Ирвинделл знала, что именно лорд Кантор настаивал на женитьбе Моэраля, она бы лучше к нему относилась?

Яйца и ветчина были хороши, а свежий хлеб так и просто бесподобен. Поэтому Моэраль ощутил раздражение, когда в столовую вошел стражник.

–Милорд, за дверью люди, желают видеть вас.

Моэраль открыл было рот, чтоб приказать нежданным гостям оставить его в покое хотя бы на пол часа. Но вместо этого, пораженный возможной догадкой, спросил:

–Откуда они?

–Только что из Артейна, – был ответ.

Кадмэ дернулась как от пощечины, но Моэраль, не обращая внимания на недовольство матери, приказал:

–Зови.

В столовую вошли трое. Моэраль прекрасно знал их: Краус Дасон – мелкий лорд-вассал Холдстейна, обладатель крохотного замка на границе с Кантором, человек надежный и хорошо известный как Моэралю, так и Вардису; Эгил Ренс, безземельный рыцарь на службе Дасона; Еки Улис – десятник из замковой стражи Холдстейна.

Рейны с ними не было.

–Где? – спросил Моэраль.

Милорд Дасон молчал, бледнея. Ренс и Улис стояли потупившись, оставляя честь отдуваться за троих самому родовитому.

–Где?! – повторил Моэраль, едва не срываясь на крик, уже сердцем зная, предчувствие не обмануло: случилось страшное, непоправимое.

Он сильно ошибся, не поехав за Рейной в брачную ночь, оставив все на волю других людей и случая.

–Где?!! – от королевского вопля осыпалась пыль с потолка.

–Мы опоздали, милорд. На Артейн совершено нападение, замок разграблен, обе леди в плену.

Моэраль прикрыл глаза, то ли сдерживая рвущуюся наружу ярость, то ли слезы, которые зарекся проливать. Он многое хотел спросить, но боялся, открыв рот, вместо членораздельной человеческой речи издать хрип. Спас Вардис, тихо произнесший всего одно слово:

–Как?

Моэраль слушал рассказ молча. Они опоздали совсем не на много. Поехали самой короткой дорогой по тракту, скакали ночь, но леди не догнали. Наутро стали спрашивать в селениях и у ехавших навстречу людей. Одинокой девушки никто не встречал. Тогда они сменили дорогу, выехав на старый тракт. Но леди не видели и там. Напрасно проискав, вернулись на новый тракт, потеряв три дня.

Поэтому к разграбленному Клыку подъехали, когда все было кончено. Их встретили распахнутые ворота, сожженные дворовые постройки, хмурые израненные стражники и плачущие слуги.

Выяснив, в какую сторону увезли пленниц, Дасон, Ренс и Улис поехали следом, но, поняв, что отряд грабителей ушел слишком далеко, оставили затею. Пол дня заняло возвращение к разоренному Клыку в надежде встретить Ластара, бывшего в отлучке. И четыре – возвращение в Вантарру.

Теперь все трое стояли перед королем, ожидая кары.

Но ее не последовало.

Моэраль молча поднялся и ушел.

-Моэраль! Моэраль, затопчи тебя кабан, отвори немедленно! Чтоб тебя культисты забрали, Моэраль!

За дверью бесновался Вардис, вначале пытавшийся уговаривать по-хорошему, а после сорвавшийся на крик. Моэраль его почти не слышал.

Он понимал, чем обусловлено нападение на Клык. Обычные разбойничьи шайки обходят родовые гнезда лордов стороной, прекрасно осознавая, что кара за содеянное в случае чего будет быстрой и неумолимой. Себе дороже связываться с благородными, за обиду которых отомстит суверен, а то и король. Замки лордов страдают от лордов.

Клык не может быть исключением. И благородных пленниц захватили не просто так.

–Моэраль! Будь ты проклят, всеми богами заклинаю, открой дверь!

Рейна… Рейна в чужих руках. Кому, кому она могла понадобиться? На кого желали повлиять с ее помощью? На Ластара – ее дядю? Или на самого Моэраля?

Сердце разрывалось на куски, исходя кровью. Вот, чем обернулось его предательство! Вот, чем приходится платить за корону!

Всего один день. Один день разницы, и она была бы в его обьятиях.

Злость и ненависть душили короля: злость на неумолимость судьбы, ненависть к Ирвинделлу, с которого все началось, к олухам, не поспевшим к Клыку вовремя, к ублюдку, по чьему велению любимая оказалась в плену. К себе самому.

–Морри… слушай, все поправимо. Ластар уже идет по следу подонков. Я спросил ребят, они уверены, что женщин везут в сторону Каллье. Моэраль, мы выясним, у кого они в руках и отомстим. Я от твоего имени уже отправил отряд по следам. Открой. Открой, умоляю. Ты же король, чтоб тебя!

Отряд… ему самому надо было об этом подумать, а подумал Вардис. Лучший друг, да что врать, единственный друг.

За спиной раздался шорох. Моэраль обернулся. На подоконнике сидел растрепанный сизарь, крохотный сверточек с сургучной печатью крепился к правой ножке.

Холдстейн подошел к окну, и голубь доверчиво пошел на руки к человеку. Крупный красавец, уроженец голубятни Вантарры. Сняв письмо Моэраль погладил птицу по спинке и посадил в пустую клетку в углу. Голубь тут же принялся рыться в подстилке в поисках зернышек.

Печать под пальцами распалась на мелкие кусочки. Король развернул свиток, глаза быстро пробежались по убористым строчкам. Скупая улыбка тронула уголки губ. Улыбаться шире Моэраль не мог, хотя в другое время известие заставило бы его вопить от радости.

–Открывай! Отвори мне! – продолжал вопить Вардис.

Моэраль медленно обвел взглядом аскетичное убранство кабинета, размышляя. Затем убрал свиток в карман и направился к двери.