Тук-тук, тук-тук… Али и сам не заметил, как задремал под это мерное постукивание.

– Э-эй, гардаш, станция Березань, кому надо – вылезай!

Вадим легонько потрепал друга по плечу – тот открыл глаза, непонимающе огляделся, потом помотал головой, прогоняя остатки сна.

– Б-р-р! Уснул?

– Ага, от твоего храпа все крысы по щелям разбежались.

– Знаешь, давно я себя так не чувствовал. Все какие-то заботы, проблемы. А тут – все за тебя решают, кормят-поят, – Али засмеялся, – словно я ребенок грудной. А вы с Черепом мои папа с мамой.

– Не, папа – я, не забывай. Мама тогда Череп, получается. Надо будет его обрадовать при случае.

– А если серьезно, то я по гроб жизни вам благодарен. Не расплачусь.

– Дурак ты, Алишка! «Не расплачусь»… Торгаш, одно слово. Мы – друзья, и еще мы – бакинцы. Забыл?

– Да не забыл! Не забыл! И при чем тут торгаш? Просто… Просто я вам так благодарен… Ведь вы мне, получается, жизнь спасли.

– А как же иначе, гардаш… Теперь слушай сюда. Времени у нас почти нет, попой чую. Но и передохнуть перед дорогой надо. Поэтому на все про все тебе три часа. А потом опять к армянам, а уже оттуда к нашим горячим друзьям.

– А…

– Почему вернулись? Патамушта, знаешь такое слово? Все, иди, а то девчонки твои заждались уже.

Конечно, Али прав – логичнее было бы оставить его у Артура и потом привезти туда Мехри с девочкой. Логичнее, но кто сказал, что правильнее? Любой человек не без греха, а есть грешок – есть возможность зацепить за него крючочком. И все, человечек этот твой навеки. Вадим прекрасно знал, как это работает, и сам пользовался не раз. И если в своих воришках он был уверен или почти уверен, то про «арменикендских» то же сказать не мог. Кто знает, может, кто-то уже побежал стучать «артемовским», что да как? Конечно, пока все это до нужных ушей доберется… Но береженого бог бережет. Поэтому – три часа, поэтому – не забрал Али с собой на «Нариманова», не оставил в гостях. Так спокойнее.

Увидев отца, Наргиз бросилась к нему на шею.

– Папочка, я соскучилась.

– Наргиз, иди, поиграй немного, мы с папой поговорим. А то я тоже соскучилась.

Мехри говорила ласково, даже чересчур ласково. Али с подозрением поглядел на жену… Да, такой он ее еще никогда не видел.

– Бить будешь?

Он решил перевести все в шутку. Не вышло, Мехри словно и не слышала, что только что сказал муж.

– Али, ты знаешь, я никогда не спрашивала тебя о делах. Но сейчас ты просто обязан объяснить мне все, что происходит.

Если честно, Али с удовольствием бы просто поспал часок-другой.

– Мехри, родная… Давай немного попозже.

– Нет. Я всегда уступала тебе. Но не сейчас. Я хочу все знать.

– Это долгий рассказ.

– А ты покороче постарайся.

Али постарался…

– Вот. Получается, я виноват во всем. И в смерти Кярима, и в том, что нам пришлось все бросить и бежать в никуда. Прости меня.

– Али, ты мой муж, и я пойду с тобой везде. А прощать? Ты как лучше хотел и для нас старался. Когда собираться?

– Вадим зайдет за нами. Можно я посплю? Тут вчера посидели немного.

– Поспи, конечно, поспи. А где нас теперь спрячут?

– Узнаем.

Али не стал раскрывать жене планы друзей. Мало ли что? И у стен есть уши…

Вадим пришел ровно через три часа. Мехри, девочка и Али уже ждали. Вещей было совсем немного, только самое необходимое, чтобы было во что переодеться. Тревога родителей передалась и Наргиз, она жалась к матери, со страхом глядя на незнакомых мужчин. Но вот они вышли на платформу, и ее словно подменили – девочка еще никогда не покидала своей станции, и «Нариманов» поразила ее.

– Мама, смотри! Это дворец, да?

– Да, дочка, да, дворец. Пошли скорее, нам надо торопиться.

К сожалению, сделать так, чтобы Бабаевых никто не увидел, было невозможно. Конечно, на чужаков обратили внимание, но быстро забыли: мало ли какие транзитники тут бывают?

Сначала станция, потом поездка на дрезине, потом еще одно красивое место, незнакомый дядя – страшный, но оказавшийся очень добрым… Столько впечатлений, что Наргиз не выдержала и уснула.

Артур устроил девочек у себя, а они отправились к начальнику станции за разрешением на выход за ее пределы.

Вадим заглянул за дверь, из-за которой раздавалось мерзкое жужжание.

– Барев дзес, Гриша! Не откажешь в приеме?

– Барев! Что, зубы разболелись? Подождите, я сейчас, с пациентом закончу.

Кабинет начальника был тут же, рядом с врачебным, и использовался по двойному назначению.

Али с интересом рассматривал помещение: чистенько, пахнет дезинфекцией, у стены – большой стеллаж с книгами по медицине.

– Не бывал тут?

– Слава Аллаху, миловал.

– Ну да, ты всегда от звука бормашины в обморок валился.

– Да не, Вадя. Прижмет – побежишь. Только мне эти услуги не по карману. Дорого.

– Так это у самого Вартаняна дорого-то, тут надо репутацию блюсти. А у его дочки на порядок дешевле, неопытная, учится.

– И давно он ее пристроил? – Для Вадима информация про дочку тоже оказалась новостью.

– Да с месяц уже трудится. И еще пара учеников на подходе.

– Конкурентов растит?

– Хреновый ты экономист, Папа. Хоть и ходил в университет. Зубы у всех болят, но Гриша не всем по карману. Усек расчет?

– Усек.

– Байку про хорошего стоматолога знаете? Всем здравствуйте, – Гриша снял халат, повесил на крючок, сел за стол. – Так вот. Хороший стоматолог сначала лечит, потом удаляет, потом протезирует. У нас с протезами никак, приходится хорошо лечить, иначе совсем без клиентов останусь. Ну а мы что делать будем? Рвать или лечить?

Али с интересом рассматривал этого почти легендарного человека: седой, с небольшим брюшком. Ничего особенного на первый взгляд.

– Лечить. Или рвать. Без заморозки, – Череп засмеялся, вместе с ним – и все остальные.

– Так что надо-то? Колитесь.

Настроение у Вартаняна было отличное, день удался и можно было отправляться пообедать, а потом и отдыхать. Если, конечно, ничего срочного не навалится. Начальник, он и ночью – начальник.

– Да есть одна небольшая проблемка, твое «добро» нужно. И совет.

– По городу погулять захотели, так мне не жалко, сколько пропусков выписывать?

– И это тоже, только сначала послушай, расскажем кое-чего.

Али с тревогой посмотрел на друзей, Череп перехватил его взгляд.

– Ничего, не переживай, Вартаныч – свой мужик, может, и дельное чего подскажет.

– Заинтриговали… Ну, жду.

Вартанян снял очки, потер виски и приготовился слушать. Говорил Вадим, рассказал лишь самое необходимое, то, что начальнику арменикендцев надо было знать обязательно.

– Как я понял, рассказали мне далеко не все. Но я без претензий, меньше знаешь, сами понимаете… Что сказать? Идея хорошая. С лошадьми проблем не будет, дам пару. Если умеют управляться.

Череп обернулся к Али.

– Как?..

– Я один раз пробовал. Про Мехри не знаю.

– Ладно, предупредим, чтобы без скачек. Кстати, да, люди из Сураханов будут у нас как раз сегодня вечером.

– Вот с ними и отправим. На мне, как я понимаю, пропуска и легенда прикрытия от любопытных глаз? Повезло тебе, Алибаба, – Вартанян повернулся в сторону Али, – с друзьями. У огнепоклонников тебе никакие сорок разбойников не страшны.

Смысл этой фразы Али понял много позже.

– Чтобы мы без тебя, Вартаныч, делали? Скажи, нужно что?

– Вай, Вадя! Зачем спрашиваешь? Сейчас все нужно! Еще немного, и придется всерьез изучать, как зубы лечили где-нибудь в Древнем Египте! Спирт нужен очень. Много. И еще анестезию бы, совсем мало осталось.

– С первым проблем не будет, с остальным… Короче, заказ принят. Мы пошли?

Вадим нервничал. Пожалуй, он единственный среди всех понимал, что на самом деле происходит. Он не знал, что задумали те, с Артема, но не надо быть семи пядей во лбу, чтоб просчитать все их действия, все просто – только поставь себя на их место. Подумай, как бы стал действовать ты в схожей ситуации, перебери все варианты, и получишь ответ. Время работало против них – кто знает, не попытаются ли перехватить Али наверху, по пути в Сураханы?

Конечно, они постарались запутать следы. Надеть на все семейство Бабаевых шапки-невидимки не получится по причине отсутствия оных, но можно придумать хорошую легенду. Вернее, даже не придумать, а использовать.

Так случилось, что именно через «Арменикенд» в Сураханы перебирались те, кому жизнь в метро опостылела, кто не смог устроить себе тут достойное существование: испытание подземельем выдерживали не все. Они искали новой жизни, и она виделась им именно там, у огнепоклонников. Тайна ли влекла их или какие призрачные надежды, кто знает, каждому свое. В Сураханах принимали всех, по крайней мере обратно никто не вернулся. Поэтому в появлении на станции очередного семейства, желающего вырваться из метро, для обычного жителя «Арменикенда» не было ничего удивительного. Так, повод посплетничать. Минут на пять. Вот беда только: два и два сложить недолго. Если знать, как складывать.

Огнепоклонники немного запоздали: несмотря на приближающуюся осень, жара стояла несусветная, и под палящим солнцем находиться было совсем уж невозможно. Не говоря уже о том, что светило после Катастрофы с большой натяжкой можно было назвать ласковым. Дело, конечно, не в нем, с солнцем-то как раз ничего не случилось, но кто будет рассуждать про озоновый слой и прочие хитромудрости?

– Вадя, когда увидимся? – Али обнял Вадима.

– Бог даст…

Вадим не любил долгих проводов: ему казалось, что, задерживаясь, люди отнимают у себя время, отведенное для встреч в будущем. Или, того хуже, вовсе лишают себя такой возможности.

– Все будет хорошо. Учитель Фахретддин в курсе всего, он вас ждет и примет, как родных. Все. Время! Прощайте!

– До свидания!

Из города выехали, когда солнце стало клониться к горизонту. До Сураханов скакать часа два, и успеть надо было до наступления ночи. Ружья, конечно, были у всех, но кто знает, на что по дороге можно наткнуться? Погода была безветренной. С одной стороны, зной от этого казался еще жестче, но с другой… Кто сказал, что пышущий жаром ветер в лицо – это очень приятно?

Ехали медленно, очень медленно: ни Али, ни тем более Мехри с лошадьми обращаться не умели, поэтому из всех видов аллюра путникам был доступен только шаг. Даже при переходе на рысь сразу возникали проблемы. Провожатые нервничали, их нервозность передавалась и остальным. Наргиз ехала с матерью. Поначалу она испугалась невиданного чудовища, но потом успокоилась. Правда, садиться на коня вместе с незнакомым дядей, как планировалось вначале, она отказалась наотрез. Так что Мехри было вдвойне тяжело. Остановок не делали, ни о каком отдыхе речи быть не могло.

Солнце опускалось все ниже и ниже, тени становились длиннее. Пейзаж нельзя было назвать скучным, ведь даже в пустыне есть какая-то своя прелесть. И все-таки он нагонял тоску. Пальмы на окраине города сменились зарослями тростника, потом пошли колючки и мелкий кустарник. Вскоре исчезло и это, остался только песок, отливавший в свете закатного солнца червонным золотом. И везде – остовы ржавой техники, разрушенные дома с развалившимися крышами и пустыми оконными проемами. А под ногами – остатки или, скорее, останки федеральной трассы, которая словно та самая, легендарная, вымощенная желтым кирпичом, должна привести их к цели.

Когда-то Али с женой мечтали встретить закат на море, вдали от города, на каком-нибудь острове среди пальм и желтых песков. Вот теперь и пальмы, и песок, и остров, и море, и закат – все есть. Только в таком адском сочетании, что лучше бы и не было.

Огни Янардага, грозное оружие и надежная охрана от всякого рода чужаков и посягательств извне, показались на горизонте, когда стало уже совсем темно. Каким образом слухи про этот огонь доходили до метро, никто не знал, но их было много. Говорили, что огнепоклонники обладают даром вызывать подземный огонь и могут повелевать пламенем. Что даром этим с ними поделился Всевышний, а за какие заслуги, не знает никто. Еще говорили, что этот огонь никогда не пропустит через себя людей с черными намерениями, и именно поэтому огнепоклонники забирают к себе всех желающих: кому не надо, тот к ним не попадет.

Али, само собой, все эти легенды слышал, верил в них и не верил одновременно, но сейчас, почувствовав у себя на теле жар от гудящего пламени, заволновался: а вдруг?.. Мехри, видать, тоже думала об этом же, по крайней мере, смотрела на мужа с плохо скрываемым беспокойством.

Не доезжая до огня, кони встали. Один из провожатых выехал вперед, поднял руку и прочертил в воздухе какой-то знак. Спустя мгновение пламя исчезло, словно его и не было, и они въехали во владения огнепоклонников. Дорога вела к крепости, ворота которой были закрыты, а на сторожевых вышках горели огни. Атешгях, легендарный город…

Вот и все, путь закончен.

Сзади что-то зашумело, Али оглянулся – позади снова был огонь. Вдалеке виднелись крепостные стены, а на сторожевых вышках, расположенных по периметру, горели факелы. Али сначала подумал, что это тот самый древний храм, изображение которого печатали во всех рекламных буклетах, визитная карточка Азербайджана. Но потом понял, что круто ошибся. Даже в темноте было видно, что крепостные стены не более чем новодел. Интересно, неужели жителям города мало огненной стены и они построили еще одну, со сторожевыми вышками, бойницами и рвом? Прямо классический средневековый замок, правда, совсем не со средневековым вооружением: на одной из вышек мужчина заметил торчащее дуло крупнокалиберного пулемета.

Ворота открылись, как только путники подъехали к ним, и сразу закрылись за ними. Никто ничего не спрашивал, и если бы Али своими глазами не видел людей, то подумал бы, что тут автоматическое управление.

– Лошадок оставим тут, по городу передвигаются пешком.

Али вздрогнул – настолько непривычно было слышать человеческий голос после стольких часов молчания.

Мехри передала спящую девочку одному из мужчин и с трудом слезла с лошади, чуть не упав.

– Мамочки, – женщина умоляюще посмотрела на мужа – тот подхватил ее и усадил на стоящую тут же скамейку.

– Подожди, родная, это пройдет.

– Я, наверное, никогда не смогу ходить.

– Обязательно сможешь, – Али улыбнулся и чмокнул жену в щеку.

Самому ему было немного легче – как-никак, а крошечный опыт имелся. Вспомнив, как он его получил, мужчина сразу помрачнел: если бы не те проклятые деньги, ничего этого сейчас бы не было! И Кярим был бы жив. Но тогда не было бы и Вадима, и Черепа… Воистину, что-то теряется, но что-то и находится.

Вернулся мужчина, отводивший коней, и процессия двинулась в город.

Сразу стало понятно, что ты попал совершенно в другой мир. Узкие улочки, прилепленные друг к другу где двух, а где и трехэтажные постройки. В окошках темно, ночь. Вот пробежала собака, и тут же зашлась лаем вторая. Город живой, но словно из сказки. Сейчас они свернут на улицу и встретят сторожа с колотушкой, который бьет в нее и приговаривает: «В Багдаде все спокойно». Багдад – не Багдад, но Ичеришехер город огнепоклонников напоминал точно.

Они вышли на базарную площадь. Торговые ряды были пусты, лишь легкий ветерок гонял среди палаток мотки верблюжьей колючки. От площади дорога вела к храму: Али догадался об этом, увидев в конце улицы большое пламя. Огонь, казалось, вырывался из самой земли, кружился в танце, заигрывал с ветром. Языки пламени освещали очертания того самого храма. Наверно, тут же была и резиденция загадочного Учителя.

Они еще не дошли до конца улицы, как впереди появились двое, мужчина и женщина, первые огнепоклонники, встреченные ими, исключая провожатых, конечно. Ничего особенного, люди, как люди, и одеты, как обычно одеваются и жители метро. «Ай, Али, а ты кого ожидал увидеть? Средневековых воинов и бабу в парандже? Вот чудак…», – мужчина сам себе усмехнулся, но так, чтоб окружающие ничего не заметили.

Между тем женщина что-то тихо сказала провожающим, и те молча, даже не попрощавшись, ушли. Ее спутник сложил руки в знак приветствия и обратился к Али и Мехри.

– Мир вашему дому.

– Салам алейкум.

– Алина проводит вашу жену и девочку в дом, где они передохнут, пока вы говорите с Учителем – он ждет вас. Меня зовут Самир, пойдемте.

И он повернулся, уверенный, что Али последует за ним.

Учитель Фахретддин… Личность загадочная, но каким еще быть главе огнепоклонников? Про него ходило столько же слухов, сколько и про его паству. Или не паству, а просто поселение? Говорили, что Учителю молились, словно живому богу, но Али этому слабо верил, а вот в том, что этот человек никогда не отказывал в помощи, не сомневался. Иначе бы люди не тянулись сюда, в полную неизвестность.

До храма шли молча. В ночной прохладе легко дышалось и думалось. Али постепенно привыкал к этому необычному месту, понимая, что минимум какое-то время жить ему с семьей здесь. Кое-где в окошках еще горел свет, но большинство домов спало, что и неудивительно: электричества тут, видать, не было, и жизнь в городе утихала с наступлением темноты. Как же Али сейчас завидовал этим людям! У них был дом, они знали, что будет завтра. А он, Али, словно загнанный зверь, нашел очередную нору, где может отдохнуть и зализать раны, и неизвестно, что ждет впереди.

Улица закончилась неожиданно. На площади, прямо посередине, стоял храм. Сколько раз Али читал про него и гордился, что у них есть такое необычное место, а вот побывать до сих пор не удосужился. Говорят, его построили индийцы, но на традиционные индийские храмы он совсем не был похож. Правда, он и индуистским тоже не был. Простой, без изысков и тем не менее торжественно-красивый. Языки пламени, которые заметил Али, действительно вырывались из земли. Атешгях, «Дом огня»…

– Вам сюда, – провожатый поклонился и показал Али на минарет, стоявший в стороне от древней постройки.

Башня охранялась, хотя, по мнению Али, это был уже перебор. Но кто знает, может, это просто ритуал: нельзя же, чтобы первое лицо и без охраны? Часовой, между тем, совсем не обращал внимания на Али. «Истукан какой-то», – мужчина поймал себя на мысли, что хочет ущипнуть постового, чтобы проверить, жив ли тот или это просто разряженная статуя.

Лестница заканчивалась на площадке, где стоял человек. Лицо его было скрыто под капюшоном плаща (потом Али рассмотрел, что это была обычная плащ-палатка), руки сложены на груди. Слабые сполохи огня играли в складках балахона, освещая сильные, мускулистые руки. Не белоручка, видно сразу.

– Салам алейкум, муэллим Фахретддин, – поклонился Али.

– Почему опять опаздываешь на урок, Бабаев? – грозно спросил муэллим.

Голос был до жути знакомым – от неожиданности Али сделал шаг назад, и точно бы лететь ему с лестницы вниз, да Фахретддин успел его подхватить.

– Эх, как тебя напугали-то, дружище Алибаба! А когда чужое добро воровал, небось, не боялся, а?

Муэллим рассмеялся, и опять смех этот был Али до боли знаком. Но он еще отказывался верить в это!

– Эл?? – наконец-то выдавил он из себя.

– Эл, Эл, – проворчал мужчина в ответ. – Ты потише ори, ночь на дворе вообще-то, спят люди.

– Господи, как же я соскучился по твоему ворчанию. Век бы слушал!

Не в силах больше сдерживать себя, Али кинулся навстречу другу и обнял его.

– А ты совсем не изменился, Алибаба.

– Зато ты вон каким стал! Учитель Фахретддин! Ты знаешь, что о тебе там говорят? – Али кивнул в сторону Баку.

– Да знаю, сказочники. Сами сочиняют, сами верят, я тут ни при чем. Мое дело использовать это во благо, а не ради зла.

– Как ты узнал обо мне?

– Пойдем в комнату, там и поговорим.

Комната была совсем маленькой, тут едва умещался письменный стол, стеллаж с книгами и тумбочка. На столе, как и в старые добрые школьные времена, лежали стопки книг, бумажные свитки, связка карандашей и неизменная кружка чая. Эл никогда не расставался с этим напитком во время работы.

Али провел ладонью по столу, словно поглаживая книги, бумагу, карандаши. Эти простые предметы напомнили ему юность и их, совсем молодых и наивных, вот так собиравшихся иногда у Эла и болтавших обо всем на свете.

– Все, как и раньше.

– Нет, Алибаба. Как раньше уже невозможно. Мир другой, и мы другие.

Али обернулся к Элу, хотел что-то ответить, но вдруг заметил фотографию, висевшую на стене. На ней, обняв друг друга за плечи, сидели на траве четверо парней и девушка. Он узнал ее: последний звонок в школе, сразу после линейки, Приморский бульвар. И они: Эл, Вадим, Фара, Али и Лена… Теплый майский день, солнце, море, и впереди вся жизнь.

– Хорошее было время, – Эл, видимо, тоже посмотрел на фотографию.

– Эл… Я так понял, что ты про Вадима давно все знаешь. Может, и про Фару с Леной тоже?..

– Нет. Ничего. Первое время, да, искал вас всех, не нашел. Фара, говорят, забрал Ирадку и уехал. В Москву.

– А как же Вадя?

– Да я про него и сам недавно узнал. У них на станции пара захотела к нам перебраться, так их Череп провожал.

– Артурчик наш?

– Он самый, – улыбнулся Эл. – Через него я на Вадю вышел. А потом весточка пришла, что у тебя стряслась беда.

– Да, беда. Иначе не скажешь.

– Не переживай, тут вас никто не тронет. А дальше, если вдруг горячо станет, придумаем еще что-нибудь.

– Да у вас тут и так не холодно. Кстати, хотел спросить, как вам удается управлять этой стеной?

– Огнем-то? Это магия, – Эл развел руками и засмеялся.

– Я серьезно. Чудеса бывают, но не до такой же степени?

– Давай-ка чаю попьем, вот я тебе и расскажу все.

Эльчин позвонил в колокольчик, и через пару минут девушка принесла чай и все, что к нему полагалось.

– Ты, как уехал тогда, совсем пропал. Наверное, и не знаешь ничего про нас?

– Ничего. Ты прав. И прав был тогда, когда дулся на меня – все получилось, как ты и сказал. Я уехал и пропал. Но не думай, не забывал про вас.

– Не забывал он… Ладно, кто старое помянет… Знаешь, я ведь тогда учебу бросил, женился, семью кормить надо было. С работой плохо было, едва концы с концами сводили, а как дочка родилась, так совсем худо стало. Тогда мы с женой и решили переехать в деревню. Продали квартиру, денег хватило на хороший дом, скотину купили. Молоко, яйца, мясо – все свое, хоть и работали с утра до ночи. Знаешь, я до этого особо с религией не заморачивался, а как жизнь помотала, только в вере утешение и находил. Помолишься, и на душе легче. И вот в тринадцатом году, летом, решил я совершить хадж, отправился в Баку документы править. Там Катастрофа и застала. Первое время я все к себе рвался, домой, не верил, что ни жены, ни дочки больше нет. Да и сейчас не верю, хоть и довелось мне дома побывать. Сам дом стоит, а нет никого, и трупов тоже нет. Так-то, друг Алишка. Не знаю, как тебе, а я в метро жить не мог, задыхался. И не только я, много таких было. Да и творились там разные непотребства. Я тогда клич кинул, собрал группу, и мы ушли из Баку. Не сразу, конечно, а когда жить наверху более-менее безопасно стало. Отправились в Сураханы, тут место обжитое, легче устроиться. Стали город строить вокруг храма, крепость, чтобы защищаться. И как-то так вышло, что люди в священный огонь верить начали, да и я тоже, хотя и старую веру не забыли. Муллы у нас нет, вот я и заправляю всем, как умею.

– Хорошо умеешь, если верить слухам.

– Да не в этом дело. Людям вера нужна, без нее не выжить. Апокалипсис все вокруг поменял, и не только людей – земля стала другой. Огни Янардага теперь были повсюду. Знаешь, это ведь проблемой было – никогда не знаешь, где рванет. Но нашелся умный человек – из метро люди к нам шли постоянно, – придумал, как обуздать огонь и извлечь из его появлений пользу. Так появилась огненная стена. Надеюсь, техническую сторону всего этого тебе рассказывать не надо? А то я и сам не в курсе.

– Не надо. Все равно не пойму ничего.

– Из-за этой стены нас огнепоклонниками и назвали, а мы и не возражаем, знаешь ли.

– Слушай, Эл. Со стеной разобрались. Башни, как вы их зажигаете?

– Чего-чего? Это кто еще придумал? Мы их не зажигаем!

– Да ладно тебе, – Али улыбнулся. – Мне-то можешь сказать. Про огненную стену Янардага тоже все думают, что она по воле Аллаха появляется, а оказалось, что простой кочегар зажигает в момент опасности.

– Дурак ты, Алибаба, – отрезал Эл.

– Нет, ну правда? Неужели все-таки чудо? – Али заметно изменился в лице. – Понимаешь, Эл, я верил в чудеса, и Всевышний услышал меня. Послал моей семье спасение от той беды, что нашла на нас. Помог мне деньги эти найти, не дал погибнуть в пути. А оно вон как вышло! Кярим погиб, мы в бегах… Не принесли счастья эти деньги, хотя я и не прикоснулся к ним! Так припрятанные и лежат. Если не нашел кто.

– За все в жизни приходится платить, Али. Твоя цена за эти кровавые деньги – смерть брата.

Эл подошел к другу, сел рядом.

– Ты выпустил злого джинна, и теперь надо его загнать обратно.

– Как? Как загнать?

– Посмотрим. А Башни, правда, не наших рук дело. Но я про них знаю. Это началось недавно, пару лет назад. Я заметил, что зажигаются они через каждые два-три месяца. И не просто зажигаются, а словно знак подают. Но если люди верят в чудеса, то разубеждать их не надо. Не знаю, что там у вас, а наши придумали, что это Всевышний знак подает. И когда однажды там что-то не сложилось, не загорелись они, то не представляешь, какая паника была. Стали искать, где согрешили. Так что огни эти вроде как мне управлять помогают.

– «Хорошую религию придумали индусы»? – напел Али.

– Вот-вот. В точку.

– Говоришь, каждые два-три месяца. А когда это было последний раз, помнишь? А то я что-то внимания не обратил.

– Как не помнить, – проворчал Эл и достал из внутреннего кармана записную книжку, обтянутую кожей, пролистал по торчащим закладкам и только потом открыл блокнот на нужной странице.

– Склерозник? – Али кивнул на книжицу.

– Что написано пером… Как раз месяц назад загорались.

– Месяц назад… Месяц назад Кярим как раз и отправился на остров. Сказал, что бандитов там точно не будет. Юсфаис братишка… Он был уверен на все сто, что на острове никого не будет!

– Ты хочешь сказать, что огонь в башнях и бандиты как-то связаны? Но кто же тогда включает там свет? Ведь Башни относятся к…

– К Союзу! Эх, Эл! Если бы у нас было еще время и возможность, то мы бы распутали этот клубок. Что-то мне не нравится это все. Тайна, нехорошая какая-то тайна.

Друзья проговорили до самого утра и даже не заметили, как на горизонте заалело проснувшееся солнце. Наступал новый день.

За всеми перипетиями последних суток Али так и не удосужился спросить у Вадима про Зухру. А тот, в свою очередь, так и не решился признаться другу, что его люди опоздали и Зухра теперь у бандитов.