18
Нари

Две недели спустя после бурного семейного завтрака Нари снова вернулась в больницу и сейчас как завороженная наблюдала за Разу.

– Как красиво, – восхитилась она, когда азартная тохаристанка провела рукой над драгоценными камешками, не выдав изящным жестом никакого подвоха, и положила перед Нари сверкающую стекляшку – красивую, но не имеющую ничего общего с исчезнувшим рубином. – И что, никакой магии?

– Ни капли, – подтвердила Разу. – Нельзя во всем полагаться на магию. Что, например, делать, когда твои руки скованы железными кандалами, а тебе необходимо спрятать украденный ключ?

– Тебе приходилось бывать в такой ситуации?

Женщина загадочно улыбнулась.

– Конечно же нет. Я ведь… напомни, как ты представишь меня своим законопослушным родственникам?

– Бывшая торговка и хозяйка респектабельной гостиницы из Тохаристана.

Разу рассмеялась.

– Уж чем-чем, а респектабельностью моя таверна точно не славилась. – Она вздохнула. – Послушай, давай я угощу их своей сомой. Стаканчик-другой – и твоя докторша и принц будут как шелковые и согласятся на любое твое предложение.

Нари отрицательно покачала головой. Она подозревала, что один глоток сомы собьет Али с ног, а Субха, скорее всего, и вовсе заподозрит, что ее хотят отравить.

– Для начала испробуем более традиционный метод. Хотя я и не откажусь, если ты научишь меня этому трюку, – добавила Нари, кивая на стекляшку.

– К вашим услугам, бану Нахида, – ответила Разу, вложив камешек в ладонь и особым образом расставив ее пальцы. – Потом изогни руку, вот так, и…

С противоположной стороны сада послышалось неодобрительное цыканье. Элашия, бывшая рабыня родом из Карт-Сахара, раскрашивала деревянную черепашку, которую сама же выстругала из кедра. Краски принесла ей Нари, за что была отблагодарена мокрыми от слез глазами и крепкими объятиями.

Но в данный момент Элашия смотрела на Разу с нескрываемым недовольством.

– А что? – не поняла Разу. – Девочка хочет научиться полезному делу. Как я могу ей отказать? – Когда Элашия со вздохом отвернулась от них, Разу заговорщически улыбнулась Нари. – Когда она уйдет подальше, научу тебя заклинанию, благодаря которому обычный камень станет похож на драгоценный.

Но внимание Нари было обращено на сахрейнку.

– Она вообще не разговаривает? – поинтересовалась она тихо, переходя на родной для Разу архаичный диалект тохаристанского.

Глаза немолодой женщины наполнились печалью.

– Разговаривает, но не часто. Только со мной и только когда мы наедине. Но на это ушли годы. Ее освободили несколько десятилетий назад, но она никогда не вспоминает о времени, проведенном в рабстве. Она скиталась по улицам, где однажды ее и подобрала моя подруга и привела ко мне в таверну, и с тех пор мы не расставались. Рустам говорил, что это его дед освободил ее от ифритов, а провела она в рабстве без малого пятьсот лет. У нее очень ранимая душа, – добавила Разу, когда Элашия подула на черепашку и отпустила фигурку, улыбаясь, когда она ожила у них на глазах и засеменила по бортику фонтана. – Не представляю, как она выжила.

Нари наблюдала за Элашией, но думала в этот момент не о ней, а о Даре. Он провел в заключении втрое больше, чем она. Однако у Дары почти не сохранились воспоминания о рабстве, а те единичные просветления, которые они пережили вместе, были столь чудовищны, что Дара, по собственному признанию, был рад забыть обо всем. Нари тогда с ним не согласилась – казалось несправедливым лишиться такой огромной части своей жизни. Нари не понимала, что это, возможно, было счастливым избавлением для Дары – редким подарком судьбы, которыми он никогда не был избалован.

Со стороны входа донесся грохот.

– Кажется, твои друзья пожаловали, – сказала Разу.

Нари поднялась на ноги.

– Друзья – слишком громкое слово.

В сад вышли Али и Субха. Они были как две диаметральные противоположности: принц джиннов улыбался, его глаза горели в ожидании чего-то, пока он глазел на руины. И наоборот, все в мимике и жестах Субхи кричало о ее недоверии, от поджатых губ до упрямо скрещенных рук.

– Мир вашему дому, – поздоровался Али, заметив женщин, и положил руку на сердце.

Сегодня он был одет в непритязательный гезирский костюм: в белую дишдашу, которая спадала до самых сандалий, и угольно-черный тюрбан. Зульфикар и ханджар он спрятал под светло-зеленый кушак. На одном плече висела сумка, набитая свитками.

– И твоему – мир. – Нари повернулась к Субхе и учтиво поклонилась. – Доктор Сен, рада снова вас видеть. Разу, это доктор Субхашини Сен и принц Ализейд аль-Кахтани.

– Большая честь, – сказала Разу, приложив ладонь к брови. – Меня зовут Разу Каракаши, а ее – Элашия. Вам придется извинить нашего третьего товарища, он отсиживается в своей комнате. Исса не любит гостей.

Али зашагал вперед.

– Ты видела печати на дверях? – спросил он с любопытством.

Нари вспомнила резные пиктограммы, которые она заметила еще в тот раз, когда впервые наткнулась на больницу.

– Да. А что? Что это такое?

– Это древняя племенная символика, – объяснил Али. – Ее использовали еще в те времена, когда у джиннов не существовало единой письменности. Один великий ученый, Грумбат, как-то сказал…

– Мы можем хотя бы сейчас обойтись без урока истории? Очередного урока истории? – уточнила Субха таким тоном, что Нари догадалась: прогулка до больницы в компании болтливого принца оказалась для нее слишком долгой.

Она окинула садик таким взглядом, будто ожидала, что из кустов на нее выскочит какая-нибудь хищная магическая тварь.

– Ну, что тут скажешь… Все выглядит так, как будто больница простояла заброшенной все четырнадцать веков.

– Все поправимо. – Нари нацепила на лицо широкую улыбку. Она поставила перед собой цель: растопить сегодня сердце шафитки. – Не желаете ли выпить перед экскурсией? Чаю, например?

– Спасибо, не нужно, – ответила Субха, состроив кислую мину. – Давайте сразу к делу.

Грубый отказ от ее радушного предложения что-то зацепил в египетском сердце Нари, но она решила и дальше быть вежливой.

– Как угодно.

В разговор вмешался Али:

– Я нашел старые планы больницы и показал их одному Дэву-архитектору, работающему в Королевской библиотеке. Вместе с ним мы изучили чертежи, и он составил для нас заметки с полезными советами.

Нари удивилась.

– Хорошая мысль.

– Да. Кажется невероятным, но как будто уроки истории пригодились, – фыркнул он, взяв из сумки один свиток и разворачивая перед ними пергамент. – Внутренний двор находился здесь всегда. Архитектор сказал, что по планам тут должен был быть разбит сад.

Нари кивнула.

– Хотелось бы так это и оставить. Мои пациенты, например, любят погулять по нашим садам, когда у них есть такая возможность. Это заряжает их хорошим настроением. – Она посмотрела на Субху. – Вы согласны с моим наблюдением?

Врач посмотрела на Нари с прищуром.

– Ты ведь видела, в каких условиях я работаю. Как ты себе представляешь прогулки на свежем воздухе вблизи груд невывезенного мусора?

Нари залилась краской. Ей до жути хотелось найти общий язык с этой женщиной, с коллегой, которая, судя по тому, что успела узнать о ней Нари, обладала тем уровнем профессиональной уверенности, который она сама могла только имитировать перед окружающими. Нари сильно сомневалась, что Субха тряслась как осиновый лист перед каждой процедурой или молилась всем богам, чтобы не убить кого-нибудь на операционном столе.

Али заглянул в свои записи.

– Если верить планам… вот этот крытый куполом корпус вмещал больных с воздушно-гуморальными заболеваниями. Тут написано, что в полу были установлены специальные тросы, чтобы пациенты не травмировались во время парения…

– А что это? – поинтересовалась Нари, указывая на серию осыпавшихся колонн. Что-то подсказывало, что Субха пока не готова обсуждать помещения, спроектированные для летающих джиннов. – Похоже на какой-то коридор.

– Так и есть. Он ведет в хирургическое крыло.

А это уже звучало многообещающе.

– Оттуда и начнем.

Втроем они пошли по извилистой дорожке. Почва под ногами была мягкая, солнце яркими пятнами пробивалось сквозь буйные кроны деревьев. В воздухе пахло старинным камнем и свежим дождем. Было влажно, и Нари стала обмахиваться одним концом льняной чадры.

Тишина давила на них своей тяжестью. Трое неловко молчали. Как Нари ни старалась, она не могла выбросить из головы мысли о том дне, когда Дэвы, Гезири и шафиты столкнулись в этой больнице все вместе – о том дне, когда все они убивали друг друга в этих стенах.

– Я обсуждал бюджет строительства с Казначейством, – сказал Али с подозрительно довольной улыбкой на губах. – И торговый посол Аяанле внезапно выразил желание содействовать финансированию после встречи с моей подругой Акисой.

Субха покачала головой, в ужасе поглядывая по сторонам.

– Не представляю, чтобы за шесть месяцев это место можно было превратить в действующую больницу. Понадобится несколько крупных чудес, чтобы, дай бог, уложиться в шесть лет.

Коричнево-золотая обезьянка выбрала этот момент, чтобы с криком перепрыгнуть через их головы с дерева на сломанную колонну. Животное, жуя переспелый абрикос, уставилось на них.

– Что ж, в первую очередь нужно избавиться от обезьян, – сказала Нари, испытывая неловкость.

Вдруг коридор резко кончился. Хирургическое крыло было окружено толстыми латунными стенами, которые возвышались высоко у них над головами. Стена, в которую они упирались, была испещрена подпалинами, и латунь здесь расплавилась и застыла непроницаемой массой.

Нари коснулась одной такой подпалины.

– Кажется, дальше мы не пройдем.

Али сделал шаг назад, ладонью прикрывая глаза от солнца.

– Похоже, тут часть крыши обвалилась. Я могу залезть наверх и посмотреть, что там и как.

– У тебя не получится…

Но Али не дослушал и подошел к стене, пальцами цепляясь за выступы, которых Нари не могла рассмотреть, как ни пыталась.

Субха смотрела, как он лезет по стене вверх.

– Если он свернет себе шею, я тут ни при чем.

– Тебя здесь не было, – вздохнула Нари, глядя, как Али, подтянувшись, вскарабкался на крышу и скрылся из вида. – Дочку сегодня оставила с мужем? – поинтересовалась она, намереваясь поддержать разговор.

– Придерживаюсь мнения, что маленьким детям не место в разваливающихся постройках.

Нари прикусила язык, чтобы не ответить на это очередной колкостью. Ее запасы дипломатического такта подходили к концу.

– Как ее зовут?

– Чандра, – ответила Субха, чуть смягчившись.

– Красивое имя, – сказала Нари. – Она выглядела здоровой и крепенькой, машаллах. У нее все хорошо?

Субха кивнула.

– Она родилась раньше срока, но все обошлось, и она в полном порядке. – Ее взгляд потускнел. – Я слишком часто становилась свидетельницей обратного.

Нари тоже, и в Каире, и в Дэвабаде.

– У меня был случай на прошлой неделе, – сказала она негромко. – Женщина из северного Дэвастана примчалась ко мне, когда ее укусил василиск. Они с мужем не могли зачать несколько десятков лет, а теперь она была на последнем месяце. Спасти женщину удалось, но ребенок… Укус василиска невероятно ядовит, и у меня не было удобной возможности ввести антидот. Малыш родился уже мертвым. – От воспоминаний к горлу подступил ком. – А родители… Кажется, они так ничего и не поняли.

– Они никогда не понимают. На самом-то деле. Горе застит ум, заставляет говорить ужасные вещи.

Нари задумалась.

– А потом… – Она прочистила горло, внезапно смутившись вопроса. – Потом станет легче?

Наконец Субха посмотрела ей в глаза с пониманием и даже, наверное, теплотой в стального цвета глазах.

– Да… и нет. Ты научишься отстраняться ото всего. Это работа, и твои чувства здесь не имеют значения. Скорее, они только мешают. – Она вздохнула. – Поверь мне… Однажды ты научишься в течение часа переключаться со страшных трагедий на улыбки и игры со своим ребенком и начнешь задаваться вопросом, не к лучшему ли это. – Она обвела взглядом руины больницы. – Наша работа важнее нас. Ты исправляешь то, что можно исправить, и стараешься не развалиться на части, чтобы хватило сил на следующего пациента.

Ее слова нашли отклик в сердце Нари, а в мыслях всплыл другой пациент – единственный, кого она никак не могла исцелить.

– Могу я задать тебе еще один вопрос?

Субха коротко кивнула.

– Что ты можешь порекомендовать для повреждений спинного мозга?

– Ты спрашиваешь для друга? Для сына старшего визиря? – Когда Нари округлила глаза от неожиданности, Субха склонила голову набок. – Я стараюсь узнать как можно больше о тех, с кем собираюсь работать бок о бок.

– Да, это для него, – созналась Нари. – Вы, кстати, встретитесь с ним в скором времени. Я взяла его в ученики. Но пять лет назад ему в спину попало несколько стрел, и я до сих пор не могу его вылечить. Он медленно идет на поправку, когда регулярно занимается и много отдыхает, но… – Она замолчала. – Мне кажется, я не справилась.

Субха задумалась. Кажется, переведя разговор на тему медицины, Нари удалось расшевелить ее.

– Я бы осмотрела его, если он не против. Существуют терапевтические методы, которые могли бы помочь.

Нари не успела ответить, потому что в этот момент к ним присоединился Али, спрыгнув с крыши совершенно бесшумно, так что даже Нари подскочила, а Субха вскрикнула.

Выражение его лица надежд не вселяло.

– Что ж… Хорошие новости: похоже, хирургическое крыло действительно располагалось здесь. Даже какие-то инструменты кое-где валяются.

– Какие инструменты? – оживленно полюбопытствовала Нари.

– Сложно сказать. Почти все залито водой. Похоже, там подвал обвалился, – Али помолчал. – И еще там змеи. Очень много змей.

Субха вздохнула.

– Безумие какое-то. Вам ни за что не восстановить это место.

Нари задумалась, начиная терять уверенность.

– Может, ты и права.

– Чепуха, – заявил Али, приосанившись, когда Субха сердито зыркнула на него. – Только не говорите, что вы уже готовы сдаться. Вы же не думали, что будет легко?

– Я не думала, что это будет невозможно, – парировала Нари. – Посмотри вокруг, Али. Ты хоть представляешь, сколько рабочих рук нам понадобится, чтобы сделать хоть что-нибудь?

– К концу недели – буду представлять, – уверенно заявил он. – И потом, это ведь хорошо, что много работы. Когда много работы – нужно много рабочих, а это значит, сотни рабочих мест, и сотни джиннов и шафитов получат возможность заработать деньги, которые потом пойдут на продукты, образование и кров. Этот проект откроет множество дверей. Уже несколько поколений у нас не было ничего подобного.

Субха скорчила гримасу.

– Говоришь как политик.

Он усмехнулся.

– А ты говоришь как пессимистка. Но это еще не значит, что мы не сработаемся.

– А как же деньги, Али? – напомнила Нари. – Да и сроки…

Он отмахнулся от ее слов, как от пустяка.

– Деньги-то я достану. – Его глаза зажглись азартом. – Можно организовать торговые гильдии вокруг вакуфов и увеличить налоговый сбор на импортированные предметы роскоши… – Заметив, что целительницы потеряли нить разговора, он умолк. – Не обращайте внимания. Просто скажите, что вам нужно, а я позабочусь о том, как это раздобыть. – Он повернулся, даже не дожидаясь ответа. – Пойдемте за мной. Судя по чертежам, вот это здание прямо по курсу – бывшая аптека.

Субха растерянно похлопала глазами, но пошла следом за Али, что-то бормоча себе под нос про молодежь. Нари была удивлена не меньше, но в то же время испытывала чувство благодарности. Если не брать во внимание их личную историю, может, сотрудничество с Али было не самой плохой идеей. Он буквально излучал уверенность.

Они прошли по дорожке, заросшей сорняками, раздвигая перед собой мокрые пальмовые листья и паутину в капельках дождя. На земле лежали разбитые колонны, проглоченные густым плющом, а в руинах небольшой беседки нежилась, свернувшись на солнышке, большая черная змея.

Миновав устрашающую арку, они оказались в мрачном помещении старой аптеки. Нари поморгала, привыкая к слабому свету. Пола под ногами не было видно – все покрылось густым слоем грязи. От лепнины остались лишь беспорядочно разбросанные осколки. Высокий потолок когда-то наверняка слепил красотой: фрагменты сине-золотых изразцов до сих пор держались на изящно вытесанной известковой поверхности. Под витиеватым карнизом свили гнездо ласточки.

Внезапная вспышка света на мгновение ослепила Нари. Она оглянулась и увидела, что Субха держала на ладони пару волшебных огоньков.

Увидев изумленное лицо Нари, она посмотрела на нее с вызовом.

– Ты ведь знаешь, что и у шафитов есть магические способности?

– Да, конечно, – слабым голосом ответила Нари. – Мне рассказывали.

Она повернулась и обвела помещение беглым взглядом. Дальняя стена была сплошь заставлена сотнями шкафчиков. Все они соединялись между собой в хитрой конфигурации из мрамора и металла, теперь уже проржавевшего. Содержимое шкафчиков когда-то хранилось за надежно запертыми латунными дверцами. Десятки из них были и сейчас плотно закрыты, хотя украшенные завитками дверцы давно померкли от зеленой патины и красной ржавчины.

– Хочешь узнать, на что похожи волшебные снадобья после того, как пролежали взаперти четырнадцать веков? – пошутила Нари.

– Не особенно, – отозвалась Субха и хлопнула Али по руке, когда тот потянулся к одной из дверок. – Нет. Удовлетворите свое любопытство как-нибудь без меня.

Нари спрятала улыбку. Шафитка все еще была чем-то недовольна, но это казалось Нари предпочтительнее открытой агрессии.

– Думаю, здесь более чем достаточно места для всех необходимых ингредиентов.

– Согласна, особенно с учетом того, что вся моя аптечка умещается в один-единственный сундук, – ответила Субха. – Как правило, мои пациенты сами покупают все необходимое, а я уже готовлю им снадобья. Мы не можем позволить себе такие расходы.

– Больше тебе не придется платить из собственного кошелька, – легко пообещала Нари. – Если наш королевский спонсор так уверен в собственных силах. – Она мило улыбнулась ему, втайне радуясь его недовольному взгляду.

Что-то металлическое сверкнуло на полу, привлекая ее внимание. Памятуя слова Али о разбросанных хирургических инструментах, Нари наклонилась. Это что-то было наполовину погребено, наполовину спрятано за корневищем, которое проросло сквозь пол, засыпав треснувшие плитки комьями темной земли.

– Что это? – спросила Субха, когда Нари потянулась к предмету.

– Похоже на скальпель, – ответила Нари, смахнув с железки землю. – Только он застрял.

Али наклонился над ней.

– Тяни сильнее.

– А я что делаю.

Нари еще раз с усилием дернула скальпель, и тот внезапно поддался, выскочив из-под корневища с брызгами земли… и скелетом руки, стиснувшей скальпель.

Нари выронила его и с испуганным вскриком упала на землю. Али подхватил ее под руку, поднимая на ноги, а второй рукой автоматически потянулся к зульфикару.

Субха выглянула из-за их спин.

– Это что, рука? – Ее глаза округлились от ужаса.

Али сразу отпустил Нари.

– Больницу разгромили во время войны, – объяснил он сбивчиво, и в его глазах промелькнуло раскаяние. – Вероятно… не все убитые были погребены.

– Это уже очевидно, – бросила Нари желчно.

Не будь здесь Субхи, она бы выразилась и покрепче, но Нари побаивалась спорить о войне на глазах у шафитки, которая до сих пор смотрела на них с недоверием.

Но как раз Субха и не промолчала.

– Это ужасно – совершить нападение на такое место, как больница, – проговорила она мрачно. – Ради какой бы праведной цели ни велась эта война.

Али неотрывно смотрел на кости.

– Возможно, здесь произошло что-то еще.

– И что же, по-твоему, должно было такого произойти, что могло бы оправдать уничтожение больницы и истребление всех целителей? – процедила Нари, взбешенная его комментарием.

– Я не говорил, что это было оправданно, – заметил Али в свою защиту. – Я только сказал, что мы можем не знать всей правды.

– Мне достаточно и того, что я уже знаю, – перебила их Субха с нездоровым видом. – Давайте пойдем дальше и оставим раскопки тем, кто потом как следует позаботится об останках.

Останки. Какое холодное, безликое слово. «Семья», – поправила Нари про себя, понимая, что, с большой долей вероятности, убитый джинн, даже после смерти продолжающий сжимать скальпель, был из Нахид. Нари сняла чадру и бережно прикрыла тканью кости. Вскоре она вернется сюда с Картиром.

Когда она выпрямилась, Субха уже покинула аптеку, но Али остался.

Пока он не ушел, Нари схватила его за запястье.

– Ты что-то знаешь о больнице и не рассказываешь мне?

Он отвел взгляд.

– Тебе лучше не знать.

Нари больнее стиснула его руку.

– Не смей меня опекать. Ты ведь из этих же побуждений не рассказывал мне о Даре? Запрещал читать книги, к которым я была «не готова»? И чем это в итоге обернулось?

Али вырвался из ее хватки.

– Все знали про Дараявахауша, Нари. Не соглашались только в одном: зверь он или герой. А то, что послужило причиной здесь, – он повернул голову, осматривая тусклое помещение, – глубоко похоронено. И если ты хочешь начать с чистого листа, это должно остаться неизменным.