18 сентября 2020 года
Стамбул
Про взрыв в Фамагусте я узнал по телевидению. Тогда я еще и понятия не имел, что эта история коснется меня самого.
Взрыв в Фамагусте странно напоминал взрыв в другой части Кипра 2011 года. Тогда в 2009 году было остановлено судно «Мончегорск» и с него выгружено на берег две тысячи тонн боеприпасов без документов. Их перевезли на базу Эвангелос Флоракис и складировали в ненадлежащих условиях, без каких-либо мер предосторожности. Просто под открытым небом. В 2011 году все это взорвалось, уничтожив не только базу, но и расположенную по соседству электростанцию, дающую более половины электроэнергии страны. А тут, похоже, взорвалось еще сильнее.
При каких обстоятельствах произошел взрыв, я не думал. Мне надо было как-то выживать в Стамбуле при постоянной угрозе провала. Ожидая удара со всех сторон – от бандитов, от служб безопасности, даже от своих.
Я переехал от Марины в пустую квартиру, и ее позвал с собой. Квартира была в подвешенном состоянии, на нее не было заверенного у нотариуса контракта, хозяева были за границей – но у меня были ключи. Хорошо все-таки работать в сфере недвижимости, если хочешь затеряться или просто пожить в другом месте – возможности у тебя широчайшие…
Я как раз смотрел телевизор, когда зашла Марина. В халатике и с моим любимым супом – шорпой. Это она меня так соблазнить пытается, подумала, что раз мы переехали с ней на другую квартиру, то у нас серьезно.
На самом деле, у меня серьезно не может быть ни с кем. И не потому что я импотент какой-то там… просто каждый человек, который рядом со мной, – мишень. А Маринка этого меньше всего заслуживает.
– Спасибо.
Она села рядом, с совершенно естественным видом прижалась. КНУКИ – мастерство не пропьешь.
– Что смотришь?
– В Фамагусте взрыв. Полгорода снесло.
– Какой ужас. Зачем ты это смотришь?
– По всем каналам показывают…
Тем временем подержанный черный «Мерседес» на заниженной подвеске остановился около бара «Карусель» на проспекте Багдади. Бар был, конечно, не стриптиз – здесь это незаконно, за исключением туристических зон, но гоу-гоу в таких местах не слишком-то сильно отличается от стриптиза.
Три человека вышли из машины, четвертый остался сидеть за рулем. Все они отличались черными футболками (жарко), бородами и черными очками. Те, кто видел их, старались убраться с дороги этой троицы, потому что о том, что творили те, кто прошел сирийский конфликт, были наслышаны. Они никого не боялись – даже Аллаха.
Они зашли в зал, не платя. Вышибала сунулся было – да вовремя отскочил. Такие клиенты были ему не по зубам.
Один остался у дверей. Двое других пошли к барной стойке.
– Салам алейкум.
Бармен взглянул на них и тут же утух. Все здесь уже знали, что с приграничными туркоманами – так назывались родственные туркам племена, отрезанные границей по итогам падения Османской империи в Первой мировой, – лучше не связываться. Братский народ, ни больше ни меньше. Им дали оружие, чтобы воевать, а они стали грабить и рэкетировать. На пару с турецкими Серыми волками, у которых тоже не вышло в Сирии, а обратно менять автомат на баранку такси или мангал и туристов уже не хотелось.
– Мы ищем одну христианскую шлюху. Белые волосы, зовут Марина. Тут у тебя танцует…
Пока один говорил, второй стоял и смотрел на ряд бутылок. Спросил:
– Харамом торгуешь?
…
– Харам нельзя. Харам – это грех.
Намек был понятен – не скажешь, сожгут, а то и из автоматов постреляют. Хотя эти… они и харам пьют, и с шармутами это самое…
– Ее нету здесь… не ее день.
– А когда ее?
– Надо посмотреть… послезавтра, кажется. Да, послезавтра.
Бандит покачал головой:
– Это долго. Нам сейчас надо. У нее менеджер есть?
– Н… нет.
– А где она живет?
– Не… знаю…
Барабаны выбивали сумасшедшую дробь. От грохота ударных звенели стаканы.
– Я… правда не знаю…
– Это плохо…
– А вон! – Бармен ткнул пальцем в извивающуюся на тумбе короткостриженую брюнетку. – Она знает. Ее подруга.
– В комнату ее позови…
– Мальчики…
Шалава, сунувшаяся в комнату, осеклась, увидев двоих, – но третий уже подпер дверь.
– Вы… вдвоем хотите… Хорошо… но будет дороже.
Старший из бандитов подошел вплотную. Неверная тварь… дрожит от страха – это хорошо. Все неверные должны бояться. Кяфир – это раб.
– Нам гулящая девка ни к чему. Мы твою подругу ищем. Зовут Марина, волосы белые. Скажешь, где ее найти, отпустим.
Девица – ее звали Вера – считалась подругой Марины, и она сама так считала. Но в таких ситуациях своя шкура всегда дороже.
– Марина… а… Линько… она с нами живет… с нами.
– Поехали.
– Ее… уже несколько дней нет…
– Врешь мне, с… а?
– Не вру! Честно, она к папику своему переехала.
– Куда?
– Не знаю…
Старший схватил ее за горло…
– Клянусь… не знаю… кхе…
– Погоди.
Подошел второй. Первый беспрекословно подчинился, видимо, в группе было не все так просто.
– Мобила ее есть?
– А… это есть… вот, сейчас…
Старший отпустил Веру, она опустилась на колени от бессилия и страха. Протянула негнущимися пальцами мобилу.
– Вот… мальчики… только не убивайте…
– Как она у тебя тут записана?
– МЛ. Две буквы. М и Л.
– С нами поедешь…
Через несколько минут «Мерседес» остановился в самом начале проспекта Багдади – там, где он уходит на север, к стадиону. Там в неположенном месте стоял фургон «Форд» с затемненными стеклами, большой…
Двое бандитов пересели в фургон. Еще двое остались в «Мерседесе».
– Пробили ее мобилу, эфенди… – с уважением в голосе сказал второй бандит. Старший – точнее тот, кто им казался, – просто сидел с выражением тупой преданности и готовности выполнить любой приказ, каким бы он ни был.
– Диктуй.
Бандит продиктовал номер, один из тех, кто сидел в «Форде», вбил его в ноутбук. Почти сразу сказал:
– Засек! Он в районе Ортакёй.
– Хорошо. Едете туда. Берете обоих и везете…
Второй быстро добавил:
– На Шаурму, там места есть.
– На Шаурму. Постарайся не шуметь.
Шаурмой в обиходе называли большой торговый центр, там на первом была огромная вывеска шаурмы. На верхнем этаже находился один из секретных городских центров дознания, он был там временно, через какое-то время арендаторы приберутся и съедут. Такая практика была позаимствована еще у Ирана времен Шаха – там охранка тоже предпочитала не постоянные тюрьмы, о которых все знают и могут напасть, а тайные, снятые на время.
– Слушаюсь, эфенди.
– Только постарайтесь не шуметь. Не хватало еще проблем с полицией…
Одно из правил, которое помогает выживать, если занимаешься такой работой, которой занимаюсь я, – научись обходиться без мобильника.
Люди даже не понимают того факта, что покупая мобильник, они за свой счет покупают для себя что-то типа маяка, по которому их можно отследить в любой точке земного шара, да еще и подслушать. Современные средства перехвата позволяют даже дистанционно включить мобильный телефон и использовать его как подслушивающее устройство. Плюс – камеры, которые сейчас повсюду. Полиция, если хочет кого-то найти, просто запрашивает распечатку с ближайших вышек сотовых операторов, затем берут данные с камер наружного наблюдения, которые теперь повсюду, и сводят. Поднимают еще пару баз данных, например, на получение виз – и готово дело.
А вот если у тебя сотового нет – ты невидимка, потому что здесь четырнадцать миллионов человек проживает, и по всем базам пробить тебя просто не смогут. Особенно если камера плохая и изображение некачественное.
Если мне надо, я сотовый покупаю и звоню. Пользуюсь какое-то время, потом где-то забываю на скамейке, чтобы украли. Это не противозаконно – стать жертвой преступления. Но чем больше ложных следов – тем надежнее.
Так что мой вам совет – попробуйте не брать в руки сотовый день. Потом два, потом три. Научитесь звонить с обычных, вообще связываться друг с другом иным способом. Как-то же раньше люди жили без сотовых, правильно? Жили и еще как жили.
Тем более тут на сотовые специальная регистрация – догадайтесь, зачем?
А вот Марина, увы, без сотового обходиться не умела. Потому что она была просто славной девчонкой из города Киева. И я не уследил. Пока к нам не вломились.
В такой ситуации…
А хрен его знает, что бы я делал в такой ситуации, если бы пистолет я оставил, как обычно, в машине, а не носил бы в карманной кобуре даже дома.
Но я носил.
Грохнули в дверь, со всей силы, а тут двери старые, больше полагаются на железную дверь внизу, на входе, а от соседей стальными, как в России, отгораживаться не хотят. Раздался треск… но первый удар дверь выдержала. А когда от второго удара вылетела дверь, пистолет был уже у меня в руке, снятый с предохранителя…
Квартира, на которой я засел, была старой, с довольно странной планировкой. Прихожей почти нет, длинный коридор через всю квартиру, две комнаты направо и налево, причем та, что направо, вообще без окна. И уже там, где я находился, – большая гостиная с кухонным уголком и столом, за которым может собраться вся семья. Получается трехкомнатная, но в Стамбуле она считается маленькой. Здесь однушек, например, совсем нет, а метраж от восьмидесяти начинается, за исключением бедных районов…
На первом, что вломился, бородатом была черная кожаная куртка, без надписи «Police», но в руках у него было короткое ружье. Это и решило дело – имею право стрелять, а если имею, то и буду. Терять все равно нечего, моя комната – тупик.
Бандиты ломились как лоси, им надо было положить на пол хозяев и вырубить телефон, прежде чем кто-то позвонит в полицию. Бородатый увидел в конце коридора меня, увидел пистолет, попытался затормозить, но не смог – его несло на ствол, и он не успевал развернуть свое ружье в коридоре. Крикнуть он тоже не успел – я открыл огонь.
Первые три попали в бородача и сбили его, он упал на второго, не давая ему вскинуть свое оружие, а через секунду и второй получил пулю. В коридоре с тесным потолком пистолетные выстрелы оглушили и ослепили меня, и я не успел достать третьего – он заскочил в комнату слева. Больше никого не было, я пошел вперед…
Эти двое были мертвы, в них попали все пули, что я выпустил, но вот дальше они меня не пускали, своими тушами перекрыв коридор. Что-то с этим надо было делать, быстро я пройти этот завал не мог, а в коридоре сам представлял уязвимую мишень и еще не знал, чем вооружен третий. Но третий сам решил проблему за меня – он начал выталкивать Маринку в коридор, а потом и сам показался.
– Убью! – крикнул он на турецком.
Это он зря – с расстояния двух шагов первой пулей я раздробил ему запястье, второй – попал в правый глаз. Зря это он…
