8
Он был холоден, как далекий остров,
Его сердце превратилось в осколок льда,
Он стал опасен, как самая темная зимняя ночь.
Баллада лорда Уинтера и леди Саммер
Всю жизнь я стремился обрести не доступное никому знание.
Я рано осиротел. Мой отец, Чарльз Харкорт Симмс, был убит во время восстания в Индии. Я, его единственный сын, унаследовал богатство, которое он нажил, эксплуатируя на своих шахтах и фабриках мужчин и женщин, и ему было плевать, что они в трущобах загибались от холеры. Как распорядиться деньгами такого происхождения? Достигнув совершеннолетия, я все распродал и снес отцовские трущобы, но, как видно, судьба моя была предрешена. И жизнь проклята.
Мою карьеру в Оксфорде, понятное дело, нельзя назвать успешной. Я был прилежным студентом-одиночкой. У меня имелось достаточно денег, чтобы забить свою комнату томами книг для посвященных, я мог позволить себе увлекаться исследованиями, которые повергали в шок моих профессоров. Я не ходил на вечеринки и не занимался греблей. Зато упорно работал и получил степень, но не обзавелся друзьями, и, думаю, в этом старинном городке вряд ли кто-нибудь когда-нибудь вспомнит о том, что я там учился.
После Оксфорда купил большой дом в Лондоне и наконец смог заняться тем, к чему стремился. Меня влекли покрытые мраком тайны. Я вел двойную жизнь. Днем я был членом светского общества, присутствовал на собраниях ученых мужей в образе идущего в гору дилетанта. В сферу моих интересов входило все необъяснимое, например опыты Гальвани или Месмера. Я был благовоспитанным, уравновешенным молодым человеком, таким благоволят женщины. Приобрел репутацию коллекционера фонографов, хронографов и прочих научных инструментов. Если меня и можно было заподозрить в эксцентричности, так только за мою веру в то, что Земля полая.
А вот ночью! Ночью – да.
Ночью моя душа не знала покоя.
Да, моя мать умерла в клинике для душевнобольных. Я ее совсем не знал, но, возможно, унаследовал дурную кровь. Как иначе объяснить то, что у моей личности, как удачно описал это мистер Стивенсон, появилась другая, темная сторона?
Город превратил меня в носителя зла. Что-то в сумеречном освещении Лондона, в свете газовых фонарей Стрэнда изменило меня. С наступлением темноты я надевал длинный плащ и выходил из дома, а возвращался только на рассвете. Бродил по людным улицам самых бедных районов, быстрым шагом проходил по неописуемо мерзким и промозглым переулкам Сохо, исследовал скверны Уоппинга и Уайтчепела.
Меня влекли тайны, магия, оккультизм, я жаждал проникнуть в самые порочные глубины человеческой души, которые отпугивают науку и порицаются религией. Мной овладела жажда власти над мужчинами, женщинами и животными. Причем властью этой должен был обладать только я, и никто другой на Земле.
Сара оторвала взгляд от дневника – где-то в доме открылась дверь. Она замерла. Заскрипели половицы – это мимо кабинета размеренным шагом прошел Уортон. Сара подождала еще немного – тишина. Она придвинулась ближе к треугольнику холодного солнечного цвета и продолжила читать.
Да, именно с этого все и началось.
Не стану описывать подробности, иначе вы точно сочтете меня сумасшедшим. Я посещал морги Лондона, которые были настолько переполнены, что земля вокруг них пропиталась трупным запахом. Исследовал глубокие склепы, ассистировал при вскрытии тел повешенных преступников. Присоединялся к сектам, ходил на шабаши. Я позволял женщинам-вампирам пить мою кровь. При этом постоянно был занят поисками тайного источника силы, но находил лишь мошенников, извращенцев и шарлатанов.
Так было, пока я не встретил человека со шрамом.
Вопрос очевидный, но Джейк должен был его задать.
– Если я смертный, то кто ты?
Парень оторвался от дерева и распрямил плечи. Вопрос будто позабавил его.
– А это не твоего ума дело. Я наблюдаю за вами. Очень любопытно. Видел, как вы прошлой ночью заявились в Убежище. Сначала – девушка, потом ты и здоровяк. Венн не пускает к себе незнакомцев. Отсюда вопрос – кто вы такие?
– Девушка? Прошлым вечером? – переспросил Джейк.
Парень пожал плечами:
– В вашем мире – да. Я видел, как за ней гнался волк. Волк из снега и холода. А ты почему пошел за Венном в Лес? Он тебя наверняка предупреждал.
– А это уже мое дело, – огрызнулся Джейк.
Ему захотелось побыстрее вернуться в дом и обдумать информацию о том, что Сара тоже совсем недавно появилась в аббатстве. Но парень в зеленом фраке встал у него на пути:
– Тебе без меня отсюда не выбраться. – Они смерили друг друга взглядом, и парень представился: – Гидеон.
– Джейк Уайльд.
В зеленых глазах Гидеона мелькнула догадка.
– Так ты – его сын!
Сквозь кроны деревьев проглядывал похожий на тонкий серебряный ноготь месяц. Джейк сжал кулаки:
– Что ты знаешь о моем отце?
– Только то, что подслушал. Мне ни о чем не рассказывают. У нее с Венном свои секреты.
Гидеон элегантно откинул полы фрака и сел на ствол поваленного дерева. Джейк обратил внимание на то, что руки у него были такого же цвета, как коричневая с пятнами лишайника кора.
Джейк набрал в грудь побольше воздуха и спросил:
– Он… Мой отец умер?
Гидеон пожал плечами:
– До тебя не доходит – он не умер, а отправился в путешествие, а они не могут его вернуть.
Вот как это произошло. В ноябре одна тысяча восемьсот сорок шестого года я шел мимо магазинчика в Севен-Дилс и услышал, как кто-то тихо стучит в витрину. Я остановился и повернулся на стук. За стеклом между чучелами голов лисы и барсука какой-то сморщенный от старости азиат кивком зазывал меня в магазин.
Это было странно. Оглядевшись, понял, что, кроме меня, звать ему действительно некого, и вошел.
Внутри было темно, пахло клеем и какими-то неизвестными мне снадобьями. Выставленные на полках чучела пялились на меня стеклянными глазами. Под колпаками замерли птицы с расправленными крыльями.
– Это все не входит в круг моих интересов, – сообщил я и повернулся, чтобы уйти.
Тут рука, похожая на высохшую лапку, ухватила меня за плащ. Я вырвался. Признаюсь, меня даже передернуло от отвращения.
– Жизнь и смерть, – прошептал старик. – Власть над временем. Это может заинтересовать господина?
– Возможно… – согласился я, взглянув на старика. – Но…
– Господин хочет поймать жизнь. Но господину не нужны крылья и кости. Господин может хотеть одно приспособление.
У меня чуть сердце не остановилось.
– Что еще за приспособление?
Старик-азиат пожал плечами, как будто я был неразумным мальчишкой.
– Приспособление, обладающее великой силой. Оно вселяет страх, и понять его не может никто. Только знаток арканы осмелится им воспользоваться. Такой, как вы.
Он хотел меня подловить, в его глазах сверкнула черная искра, и, надо сказать, я клюнул.
– И где это приспособление? – Я оглянулся по сторонам.
– Здесь его нет.
– Сколько?
– Я не продавец, – объяснил старик и вложил мне в ладонь маленький жетон. – Сегодня в восемь вечера. Суд Соломона у склепа. Господин найдет дом с пентаграммой. Там покажет жетон. И тогда господин все увидит.
Старик развернулся и исчез в глубинах своего магазина.
Уже снаружи, стоя на мокром тротуаре, я посмотрел на предмет у себя в руке. Это была половинка золотой монеты: греческий статир с ликом Зевса с отбитым носом и грубо вырезанными глазами.
– О чем ты? Что за путешествие? – не понял Джейк.
У него были еще вопросы, но тут в чаще Леса что-то сверкнуло. Гидеон прыгнул – это произошло так быстро, как будто он исчез и в то же мгновение появился снова. Схватил Джейка за руку и затащил его в заросли крапивы и папоротника.
– Это они! Если увидят тебя – заберут. Сиди тихо, даже не дыши.
Парень явно не шутил. Потрясенный Джейк застыл на карачках в крапиве. От холодной жидкой грязи вымокли колени и закоченели пальцы.
Джейк никого не видел. Он посмотрел на Гидеона, который, хотя они сидели рядом, буквально сливался с окружавшей их зеленью. Парнишка указал в чащу.
Джейк повернулся и заметил какое-то мерцание. Приглядевшись, увидел обрывок блестящего листа и покрытый лишайником ствол дерева.
А потом они появились.
Джейк втянул воздух, а Гидеон предостерегающе ткнул его в плечо.
Они очень походили на людей.
И были частью листвы и тени. Джейк не мог понять, откуда они взялись. Высокие и бледные, мужчины и женщины, казалось, всегда были здесь и стали видимыми только потому, что изменилось освещение. Тонкие красивые лица и светлые серебристые волосы.
Они сидели на ветках и корягах, стояли, прислонившись к деревьям. Их одежда была причудливой коллекцией современных и старинных фасонов из самых разных тканей зеленых и золотистых тонов. Их речь на таком расстоянии напоминала жужжание пчел.
– Кто это? – шепотом спросил Джейк.
Гидеон хранил молчание, а потом прошептал:
– Не дай себя одурачить. Они похожи на ангелов, но на самом деле это демоны. Они – Ши.
Джейк понятия не имел, что это значит, но сразу сообразил – это уже не его мир. Сумерки не реальны, ведь все происходило в полдень, и неподвижная луна над деревьями не могла быть такой молодой. Джейк проморгался и увидел дубовые листья, ягоды рябины и кремовые цветы таволги. Все одновременно, все времена года разом.
И все же это была зима.
А потом из тумана на тропинку быстрым шагом вышла молодая женщина в простом черном платье. Коротко подстриженные темные волосы, алые губы. В ушах – серебряные серьги. Женщина была босая. Даже не женщина, а девушка – на вид ей было лет восемнадцать.
Джейк не мог поверить своим глазам – следом за незнакомой появился Венн.
Она направилась к Ши, легко развернулась на носках и села на поваленное дерево.
Венн подошел к ней и, глядя на нее сверху вниз, недовольным голосом произнес:
– Если это все, что ты для меня сделаешь…
– А почему я должна сделать больше? Мне нет дела до какой-то женщины человеческого племени…
– Она моя жена, – тихо, словно сдерживаясь, чтобы не сорваться, проговорил Венн.
– Была. Была твоей женой. – Девушка холодно улыбнулась. – А ты возомнил, будто можешь обойтись без меня. У тебя теперь есть твоя драгоценная машина…
Венн покачал головой:
– Я был не прав, когда говорил тебе это. Машина…
– Не работает, – перебила его девушка и вытянула босые ноги. – Знаю. Хаотические силы, которые ты никогда не сможешь контролировать. Твои попытки уже стоили тебе друга. А теперь ты решил привлечь к опытам новую игрушку. И как скоро придет черед и ей исчезнуть из твоего мира?
– Девчонка меня не волнует. – Венн внимательно и холодно посмотрел на собеседницу. – Неужели ты до сих пор ревнуешь?
– К мертвой женщине? – Девушка снова рассмеялась, вместе с ней рассмеялись и некоторые из Ши. Звук их смеха напоминал журчание скрытого в лесу ручья, но веселья в нем не было. – С чего мне ревновать? – Она протянула руку и прикоснулась к лицу Венна. – Я всегда могла вернуть тебя к нам. Хочешь? Можешь вернуться домой.
Венн отступил на шаг и тихо сказал:
– Саммер, ты мне не нужна. Оставь девчонку в покое. И парня тоже. Оставь нас всех в покое.
Девушка грациозно поднялась:
– Венн, как я могу оставить тебя? Свет и тень. Солнце и Луна. Король зимы и королева лета. Мы принадлежим друг другу, и так было всегда. Ты знаешь, что не сможешь существовать без меня.
Венн зло сверкнул глазами, и в эту секунду рука Джейка соскользнула в грязь. Хрустнула ветка.
Ши повернулись на звук, как кошки.
Саммер не двигалась, потом шагнула вперед, подняла руку и указала прямо на Джейка:
– Кто осмелился следить за мной?
Ее шепот был наполнен ядом, у Джейка даже волосы на затылке зашевелились. Ее глаза были черными, как у зверя, Джейк не увидел в них ничего человеческого.
– Оставь для меня окно открытым, – пробормотал Гидеон и встал.
Он пошел между Ши, и с него сыпались грязь и налипшие листья.
– Я, Саммер. Всего лишь я.
Саммер не сводила с Гидеона взгляд. Она позволила ему подойти ближе, а потом, не меняя выражения лица, спокойно заявила:
– Гидеон, любой другой дорого бы за это заплатил.
– Знаю. – Гидеон мельком глянул на Венна. – Извини. Просто стало любопытно.
– Я тебя прощаю. Как кошка воробья. Как сова мышь.
У Гидеона перехватило дыхание. Джейк видел, как он осел на землю, будто его со всей силы под дых ударили. Гидеон стоял на четвереньках и судорожно хватал ртом воздух.
– Прекрати! – крикнул Венн.
– Так ты действительно испытываешь к ним своего рода чувства. – Саммер встала над Гидеоном. – Завидую тебе, Венн. А на меня они в большинстве случаев нагоняют тоску.
Гидеон загребал пальцами грязь и корчился от боли. Джейк готов был выскочить из укрытия и закричать: «Это не он, это все я». Но не сделал этого, потому что Гидеон протяжно застонал и замер без движения.
Саммер склонилась над юношей и обняла его за плечи. Она покрывала поцелуями его волосы, лоб, глаза. В ней вдруг проснулось чувство вины.
– Дорогое дитя. Прекрасное дитя. Помогите же ему. Вы все, помогите ему.
Ши слетелись к Гидеону, как мухи. Они вытаскивали застрявшие в волосах юноши листья, теребили тоненькими, как усики, пальцами его одежду.
Венн оттащил от них парня:
– Отгони от него своих насекомых. Оставь его в покое.
Гидеон сделал глубокий судорожный вдох. Он еще плохо соображал после болевого шока, но смог подняться и стоял прямо и напряженно, как будто приготовился к очередной атаке, в чем бы она ни выражалась. Джейк понял, что в мире Гидеона нет такого понятия, как «безопасность».
Настроение Саммер менялось с головокружительной скоростью. Теперь она прикидывалась скромницей.
– Пора идти. – Саммер взяла Гидеона за руку и увлекла за собой по тропинке. – Так пойдем, дитя людей, в царство фей, к лесной воде… До встречи, Венн. – Она послала ему воздушный поцелуй. – Охраняй свою любимую машину. Охраняй своих дорогих детей. Запри все двери и заколдуй пороги. Потому что очень скоро настанет день, когда мы придем.
– Я этого не допущу.
Саммер исчезла. Они все исчезли.
Джейк больше их не видел. Как будто в воздухе была щель и они в нее ускользнули. Даже Гидеон. Превратились в солнечный свет и тени.
Только Венн стоял по колено в крапиве.
Какое-то время выжидал, будто хотел убедиться, что остался один.
Потом повернулся в сторону Джейка и прорычал:
– Вставай. Уходим отсюда.
Сара в нетерпении пролистала несколько страниц, все они были затерты по краям, как будто их читали и перечитывали по многу раз. Почерк был заостренный и неровный, что выдавало волнение автора.
…промозглый и гнетущий. Даже при моем богатом опыте исследователя городских трущоб этот район был гаже всех.
– Сэр, вы уверены? – спросил возница нанятого мной кеба.
– Уверен. Но помни – тридцать минут, не больше. От этого может зависеть моя жизнь.
Возница кивнул и сказал:
– Положитесь на меня, я не дезертир.
Он развернул кеб, и лошади, цокая копытами, укатили его в ночь.
С тростью в руке и плотно прижав платок к лицу, я пробирался по переулку, то и дело соскальзывая в канавы с нечистотами. Платок не помогал, от жуткой вони к горлу подкатывала тошнота. Наконец набрел на проход в грязной стене с единственным мерцающим фонарем, который освещал табличку «Суд Соломона».
От волнения сердце чаще заколотилось в груди. Я нащупал в кармане половинку монеты и заряженный револьвер и боком зашел во двор.
Там было темно, хоть глаз выколи. Дома или склады уходили вверх в туман. Звук моих шагов многократно увеличивался, как будто за мной шли еще люди.
На одной из стен рядом с низкой дверью я обнаружил нацарапанную пентаграмму. К двери спускались несколько ступеней, по ним стекала зловонная жижа. Я осторожно постучал тростью.
Дыхание перехватывало от возбуждения и предчувствия опасности. Ради таких моментов я и жил.
Дверь открылась.
Меня окутал густой аромат; я узнал его в ту же секунду – опиум. Я давно покончил с этим пагубным пристрастием – мне не нравилось, как опиум влияет на умственные способности человека, то есть попросту делает его тупее. Я занырнул внутрь. Дородная женщина в красном платье протянула мне раскрытую ладонь. Она явно ждала, что я дам ей денег, но я дал ей свой жетон. Женщина поднесла его к глазам, а когда разглядела – швырнула жетон обратно, чуть не зашипев от страха.
– Идите за мной, – каркающим голосом сказала она.
В притоне на грудах тряпья возлежали мужчины и женщины. Трубки, через которые они курили опиум, выскальзывали у них из пальцев. Кто-то стонал. Я попытался представить кошмары, в кои забрели их потерянные души. Женщина провела меня в конец зала, отдернула тяжелую занавеску и жестом пригласила пройти дальше. Я прошел по вонючему коридору. В конце была открытая дверь, а за ней – комната.
В камине горел слабый огонь, рядом в кресле сидел мужчина. Когда я вошел, он поднялся мне навстречу.
Внешне это был крайне необычный человек. Первое впечатление – красивый брюнет. Но когда повернулся в профиль, я увидел жуткий шрам, как будто кто-то рассек саблей левую сторону его лица. Черные глаза, как у крысы, длинные волосы и изящные кисти с тонкими пальцами. Он протянул ко мне руку. Я отдал ему половинку монеты. Он лишь мелком взглянул на нее и опустил в карман.
– Мистер Джон Харкорт Симмс. – Голос у мужчины был сиплый, как будто он его сорвал.
Я поклонился:
– Сэр, мы встречались?
Его невозмутимый взгляд действовал мне на нервы.
Он сказал…
– Сара! Ты здесь?
Кто-то колотил кулаком в дверь. Девушка подскочила на месте. Солнце уже зашло, а банкетка у окна стала холодной как лед. Сара спрятала дневник в карман, а шкатулку быстро засунула обратно в ящик стола.
– Сара!!
– Да иду… уже иду… – крикнула в ответ Сара, распахнула дверь и уперлась в Уортона.
Мужчина охнул – девчонка выскочила в коридор без предупреждения. Они столкнулись, на пол упала газета, а сверху – небольшой толстый дневник в кожаном переплете.
– Прости, я… – начал извиняться Уортон.
– Нет, это я, – перебила его Сара.
Они вдвоем наклонились, но учитель оказался быстрее. Он поднял дневник и расправил смятые страницы. В процессе непроизвольно прочитал несколько слов и обрывочных фраз. Он был уверен, что среди прочих там было слово «Хроноптика».
Уортон посмотрел на девушку. Та держала в руке газету. Он заметил, что Сара слегка покраснела.
– Вот, это ваше. – Она протянула ему газету.
– Вообще-то, Пирса. – Уортон взял газету и добавил: – Сара, послушай, я только что прочитал заметку. Там была твоя фотография…
– Прошу вас! – Сара умоляюще посмотрела на него голубыми глазами. – Не рассказывайте никому. То есть никому вне этого дома.
– Венн знает?
Сара кивнула:
– Я сбежала, потому что не сумасшедшая. И не буйная. Мне просто нужно время, чтобы разобраться в себе. И место, где они меня не найдут.
Уортону стало тревожно на душе. О чем думал Венн, когда приютил у себя девушку с расстроенной психикой?
Он пожал плечами:
– Что ж, это не мое дело. Я тут проездом в Шептон-Маллет. – Уортон понял, что все еще держит в руке дневник, а девчонке явно не терпится получить его обратно. – А это твое.
Сара взяла дневник. Пожалуй, слишком быстро.
– Ты не знаешь, где Джейк?
– С утра не видела. Он умудрился разбить зеркало. – Девушка прошла мимо Уортона, но через пару шагов остановилась, как будто вдруг вспомнила о чем-то. – Мистер Уортон, вы думаете, что его отец правда умер?
Уортон задумчиво свернул газету:
– Не знаю. Но если он и мертв, я не думаю, что его убил Венн.
Сара спокойно посмотрела на него:
– Я тоже.
– Значит, нас трое.
Сара с Уортоном оглянулись на голос. Это был Пирс. Он стоял в конце коридора с черной кошкой на руках и наблюдал за ними со своей хитрой улыбочкой.
– Ланч подан.
