Глава 4. Женя
Дверь в уборную бесцеремонно распахнулась и вместе с разноголосой какофонией на пороге возникла худая и раздраженная фигура дирижера.
– Долго вы тут кудахтать собираетесь?
– Уже идем! – нервно махнула пухлой рукой Урфина.
– Живее! «Аура» уже заканчивает, через одну композицию наш выход.
– Идем, идем.
– Премии лишу, – пригрозил напоследок режиссер и скрылся.
Урфина воинственно смахнула завитую прядь со лба, повернулась к подруге.
– Ну, легче?
– Да, полегче, – успокаивающе кивнул Ирби, опершись на раковину и разглядывая себя в зеркало. – Должно быть, элбоки несвежие.
– Говорила я тебе, не увлекайся этой дистантской кухней, – наставительно напомнила Урфина. – Тем более, накануне такого мероприятия.
– Да, ты была права, – Ирби выпрямился, поправляя волосы. – Все хорошо, правда.
На него в зеркало смотрело его отражение – тучная женщина в подчеркивающем формы сиреневом платье. Похожие на свежую древесную стружку волосы окаймляли и без того округлое лицо, обычно румяные щеки побледнели, это было заметно даже сквозь виртуальный макияж.
Ирби силой воли затушил растущее жжение в районе живота, натянуто улыбнулся и захлопал вычурно длинными ресницами.
– Я в порядке, и я красотка, верно?
– Красотка-красотка, – фыркнула Урфина. – Когда тебя не тошнит в будуаре.
«Оболочку» звали Эмбра. Ирби нашел ее в процессе подготовки к операции, увлек романтическими отношениями, обработал и теперь полностью занял тело женщины, стерев сознание.
Это показалось ему гуманным.
Эмбра, как и Урфина, как и еще двадцать семь человек были певцами в фолк-арт-ансамбле «Хор Весперской Долины» и им предстояло выступить на концерте в честь дня рождения Императора в стенах концертно-развлекательной космической станции «Семаргл». Несмотря на то, что Эмбра была совсем не примой, на этом выступлении ей отводилась отдельная, яркая и запоминающая роль.
План атаки на правительственную делегацию от полевого командира радиан Тэ Иллирита совсем не нравился Ирби. Говоря по чести, план больше походил на сценарий фантастического боевика и изобиловал такими неустойчивыми переменными как бомба в импланте, подкупленный полицейский, десяток внедренных в техническую обслугу радиан и органическое оружие, распиханное в разобранном виде по всей станции. Но нужно отдать должное, аджаи-повстанцы действительно готовили операцию около двух лет и достигли вызывающих уважение результатов. В особенности при понимании, что речь идет не о какой-то провинциальной станции, а о «Семаргле», второй по величине среди развлекательных станций в Солнечной системе. Да сюда чтобы устроиться работать простым оператором уборочных машин требовались серьезные рекомендации, а сам персонал каждый квартал подвергался скрытым проверкам со стороны службы безопасности.
Радиане использовали весь свой опыт и ресурсы многолетнего тайного противоборства с Империей. Различными путями внедрили своих людей в обслугу станции, в том числе и в службу безопасности. По частям, по деталькам занесли оружие. Разработали и подкупили одного жадного капитана полицейского патрульного катера. Придумали и создали мощную бомбу в виде импланта ноги.
Однако, как часто и случается, ближе к событию все изменилось. Во время подготовки к праздничной церемонии стало известно, что всех сотрудников-аджаев сняли с работ на главных площадках и в самом концертном зале. Из-за военного положения агенты госбезопасности, прибывшие для усиления охраны, оказались экипированы не легким стрелковым оружием, а мобильными комплексами скрытой обороны «Бастион», гражданским вариантом костюмов тактик-операторов с интеллектуальными системами наведения и огня. Радиане могли противопоставить им лишь скорострельные, но легкие пистолеты-пулеметы из бхутского «стального» дерева. Но самым серьезным ударом по плану стала установка систем идентификации сознания во всех зонах прибытия гостей. Это исключало участие Ирби в качестве носителя «заряженного» импланта, его бы заметили еще в шлюзе. Самым обидным было то, что они длительное время обхаживали одного журналиста, в чьей «оболочке» предстояло работать рхейцу, а другой подходящей кандидатуры на тот момент не было.
Руководи операцией Ирби, он бы не стал рисковать. Но радиане были настроены решительно, им очень хотелось напомнить о себе именно в этот день. Куб также настаивал на полной поддержке повстанцев – дела на фронтах шли не совсем так, как хотелось бы, и отвлечение части имперских вооруженных сил на внутреннего противника не помешало бы.
Мысленно выругавшись, Ирби взялся за дело. С оружием и людьми он помочь уже не мог, но вот по поводу живой «бомбы» к нему пришла одна идея.
– Ну-ка, дай-ка, – Урфина протянула холеный палец с длинным ногтем и парой пасов изменила тон виртуального макияжа Ирби. – Вот так лучше, насыщеннее. Не будешь выглядеть из зала бледной поганкой.
– Спасибо, – Ирби поправил прическу, критически осматривая себя в зеркале, пробежался ладонями по фигуре, расправляя платье. – Все, пора бежать, иначе Толмунд от злости все свои синтетические волосы вырвет.
Они с Урфиной рассмеялись и поспешили на выход. Ирби ощутил болезненную резь в правом боку, но стерпел, лишь на миг поморщившись.
Закулисье главной сцены самого крупного зала «Семаргла» казалось оживленной, наполненной разноцветной энергией ярмаркой. Готовились к выступлению танцевальные коллективы, подтаскивали дорогую аппаратуру визуальные демонстраторы, тренировались гимнасты на антигравитационных поясах. Некоторые певцы распевались в многочисленных звукоизолирующих капсулах, но кто-то пробовал силу голоса прямо в общей гримерке. В отдалении делали последнее приготовление робо-укротители, настраивая своих огромных кибернетических монстров, рядом что-то выгружали из очередного прибывшего шаттла. Особняком располагались яркие и кричащие «вагончики» известных исполнителей, у которых все было индивидуальным.
– Смотри, Алан Аланнэс! – Урфина дернула Ирби за руку, бесцеремонно тыкая пальцем куда-то в толпу.
– Кто-нибудь видел мои туфли? – раздалось рядом нервное и капризное.
– Сколько раз я должен говорить – вот эти боксы, с серой полосой, тащи в зону «восемь»! – это уже с другой стороны, грозно и деловито.
– «Кхэма» – на подиум, – раздался сразу над всеми мощный, спокойный голос. – Приготовиться «Весперской Долине».
У группы танцоров в безразмерных полупрозрачных балахонах яркий цвет наручных браслетов сменился с желтого на зеленый и они поспешили к большой серебристой платформе, которая увезла их за второй ряд кулис.
У Ирби, как и у других певцов хора, браслеты поменяли цвет с красного на желтый.
– Всем приготовиться! – дирижер Толмунд даже привстал на цыпочки, чтобы разглядеть своих подопечных. – Где Олдан?
– Я тут! – махнул рукой крупный певец с шикарными завитыми усами.
– Никуда не уходи! – пригрозил ему дирижер. – А то будет как в прошлый раз!
– Не уйду, – прогудел Олдан.
– Ух, как же я волнуюсь! – возбужденно прошептала рядом Урфина, нервно потирая ладони.
«Хор Весперской Долины» раньше никогда не выступал на концертах такого уровня. Обычный региональный ансамбль, детище венерианской планетарной филармонии, в котором пели артисты из трех разных колоний. Некоторые и вовсе жили на орбитальных станциях, прилетая лишь на репетиции и гастроли. И надо было такому случиться, их услышал Дмитрий Попов, один из Квинта, прибывший для представления нового губернатора. В тот день бледный от осознания собственного безрассудства Толмунд прямо со сцены попросил, чтобы его хор выступил перед Императором. Попов со смехом пообещал что-нибудь придумать.
Конечно, никто не воспринял ситуацию всерьез, но когда спустя полгода «Долину» пригласили принять участие в концерте на «Семаргле» об этом раструбили все местные таблоиды.
Так о них узнал и Ирби. Он без труда нашел сведения об артистах, выявил Эмбри, единственную участницу хора со станции «Венера Кристалл». Остальное было делом техники.
– Сейчас наша очередь! – жарко выдохнула в ухо Урфина, показывая на всплывающую из-под пола платформу.
И действительно – бесполый голос невидимого распорядителя призвал «Долину» пройти на исходную, цвет браслетов сменился на зеленый. Нервно возопил дирижер, махая руками и указывая пальцем. Артисты, толкаясь и переговариваясь, пошли к своим местам.
Платформа уже была подготовлена под пожелания хора – ступени для задних рядов, дорожка звукового усилителя для солиста, дирижерское место, россыпь визуальных модуляторов по краю.
Хор занял свое место и в напряженном молчании застыл, поедая глазами вытянувшегося на своем месте Толмунда. Секунду спустя платформу накрыл силовой защитный колпак, и она плавно понесла исполнителей на сцену.
Традиционно концерт продолжался более шести часов, представления проходили одновременно на нескольких площадках и со сменой залов после антрактов. Из-за большого количества исполнителей госбезопасность начала их проверять еще за месяц до мероприятия, на самой станции ограничиваясь стандартной процедурой.
В которую уже не входила проверка на идентификацию личности.
Этим и решил воспользоваться Ирби, заодно увеличив количество взрывчатки.
И вот теперь он находился в пышном теле Эмбри, из которой удалили половину внутренних органов и засунули внутрь синтетическую взрывчатку.
Платформа проскользнула на одну из затемненных сцен, опустилась в центре. В воздухе появились мерцающие цифры обратного отсчета.
Толмунд что-то затараторил, пытаясь донести последние пожелания.
Ирби старался глубоко дышать носом, борясь с подступившей слабостью и тошнотой – медикаменты прекращали свое действие.
Таймер приблизился к нулю и исчез, свет стал интенсивнее. Хор в едином порыве затаил дыхание, выпятив грудь. Бордовый занавес качнулся и разошелся в стороны.
Огромный зал сверкал россыпью разноцветных изумрудов, ослепляя и завораживая. На соседней сцене как раз завершилось выступление танцоров и сцена с хором медленно занимала их место.
Ирби моргнул, увеличивая кратность глаз.
И увидел то, что хотел – в первом ряду, в окружении политиков и чиновников сидел Дмитрий Попов, член Квинта, главная цель агента Рхеи.
По мановению руки дирижера вперед вышел солист – широкоплечий блондин с квадратным подбородком и бочкообразной грудью. Сложив руки на поясе, затянул песню.
В ухе Ирби зашелестели голоса радиан. Ирби досадливо поморщился – слишком рано, безопасники могут перехватить сигнал.
Голос солиста и вступившая музыка спроецировали перед залом объемную картинку времен «дикого космоса» – одинокий вездеход первопроходцев, катящийся по пустынной Венере на фоне едко-зеленого заката.
Сияющий огонек дирижерской палочки сделал полукруг, словно обводя всех артистов, резко дернулся вверх.
Грянул хор, мощно, переливами. Запели все.
Кроме Ирби. Он просто включил записанную ранее партию – умение петь не шло в нагрузку к телу. Из его открытого горла понесся приглушенный звук, синхронизируясь с общим темпом.
Нахмурился Толмунд, уловив неладное. Покосилась стоящая рядом Урфина.
Ирби казалось, что весь многотысячный зал смотрит только на него. Как и каждый охранный бот. Как и зрители первого ряда. Как и Квинт Попов.
Если он взорвется сейчас, его план провалится. Если промедлит, его план провалится. Если взрыв будет недостаточно сильным, его план провалится. Если взрыв будет чересчур мощным…
Когда начался припев, а венерианский вездеход попал в кислотную вьюгу, Ирби сделал шаг вперед. Картинка качнулась от удивления ближайших певцов, расширились от удивления глаза дирижера.
Ирби шел вперед, все еще транслируя свою партию сквозь открытый рот, но цепко отслеживая реакцию первых лиц и, главное, охраны. Пока что никто ничего не понял.
Когда он миновал запнувшегося солиста и подошел к краю сцены, лица некоторых зрителей на первых рядах изменились, у кого-то появилось удивленное выражение, а чиновники из силовых структур, окружающие Попова, напряглись.
Сцену от остального зала ограждал силовой барьер, отсекающий любые несанкционированные попытки как попасть внутрь, так и выйти наружу. Но Ирби и не планировал выходить, взрывчатки в теле певицы должно хватить.
Он нашел взглядом представителя Квинта и с силой прикусил себе язык, практически отхватив кончик. Рот мгновенно наполнился кровью, которая выплеснулась через полные губы, заливая платье.
За спиной ахнула Урфина, сбился и закашлялся солист. К сцене рванулись сотрудники безопасности.
Ирби, оседая на пол, смотрел на Попова. В животе уже бурлило и щелкало, химическая реакция резко подняла температуру тела, ко вкусу крови добавился привкус горелого мяса. Боль, казалось, прорывается даже сквозь нейронные блокираторы.
Ну же!
Рядом кто-то опустился – это был возмущенный и испуганный Толмунд. В поле зрения появились спикировавшие охранные боты, зависшие между сценой и первым рядом. Уже слышался топот безопасников.
Кресло с Поповым развернулось и ушло под пол.
Пора!
К Ирби уже тянулись руки, когда он набрал полный рот крови и сглотнул.
Прежде, чем несчастную Эмбри, а с ней сцену, хор и половину зала поглотил реакционный плазменный взрыв, Ирби прыгнул в резервную «оболочку».
Очнулся в душной пластиковой темноте. Рванулся, разрывая руками податливую упругость, торопливо перевернулся на живот. Его стошнило, потом еще раз. В голове стоял пронзительный писк, виски пульсировали. Вытерев грубой тканью рукава рот, Ирби покачиваясь принялся подниматься.
Он находился в небольшой комнате с узкими противоперегрузочными креслами вдоль стен, на каждом из котором светились дуги силовых наручников. В одном из них лежал бесчувственный человек в форме патрульного полицейского.
Возле незапертой дверной панели Ирби остановился, потряс головой, держась за стену. Писк в ушах сменился монотонным звоном, который, впрочем, медленно затихал. К горлу вновь подкатило, но на сей раз он сдержался. Толкнул дверь в сторону.
В сдвоенном кресле сидел еще один полицейский в летном шлеме с опущенным на лицо визором-забралом. Его пальцы, утопленные в ложементы управления подергивались, бессознательно повторяя мысленные команды.
Рядом с полицейским, возле второго пустующего кресла, стоял худой сгорбленный аджай в потертой армейской куртке без знаков отличая. Его тонкие пальцы играли на рукоятке торчащего из кобуры пистолета.
– Тэ Иллирит, – прохрипел Ирби. – Получилось?
Полевой командир радиан чуть повернул голову, но тут же вновь вернулся к происходящему на экране.
– В процессе, – напряженно ответил он.
Зато полицейский дернулся, забрало сделалось прозрачным и на Ирби воззрились испуганные глаза:
– Черт! Он живой?
Ирби не обратил на него внимание, оперся о спинку кресла, жадно вглядываясь в транслируемое изображение.
Патрульный полицейский катер висел в километре от Семаргла». У белоснежного колеса станции словно вздулся серый флюс в месте расположения концертного зала. Вокруг возбужденно кружились ремонтные «каракатицы», не зная как реагировать.
Тэ Иллирит жестом толкнул в сторону Ирби полупрозрачное окно визора. На нем транслировалось видео с внутренних камер «Семаргла», и с нагрудных передатчиков радиан. Судя по ним, на станции творился настоящий ад – облаченные в легкие скафандры аджаи-повстанцы шагали по секциям, расстреливая всех, кто попадался на глаза. В толпу перепуганных гражданских летели кустарные шрапнельные гранаты, раненых добивали острыми стальными прутами. Кое-где террористы наткнулись на вооруженный отпор, впопыхах организованный выжившими сотрудниками госбезопасности и охраной станции.
Но бой на станции уже не интересовал Ирби, он сделал что от него требовали. Пора заняться собственными интересами.
– Плохо, что Императора не было на борту, – зло кинул в пустоту командир радиан. – Все так удачно прошло.
– По слухам, он заболел, неважно себя чувствует, – на автомате ответил Ирби.
– Лэйте фах эллэйте[15] – процедил радианин.
Ирби деловито уселся на какой-то ящик и переключил экран на трансляцию с внешних камер полицейского катера.
– Где таран? – бросил он через плечо.
– Смотри внимательнее, Воонк, – раздраженно ответил радианин.
Ирби не стал препираться, вывел к себе звуковые потоки с полицейского канала связи и принялся крутить внешней камерой катера.
Искомое обнаружилось практически сразу. Сказать честно, его было сложно не заметить.
К станции на всех порах неслись три грузовые автоматические баржи, оторвавшиеся от длинного каравана, проходящего мимо. Рядом с ними, еле различимый, виднелся тягач-поводырь.
Пространство вокруг «Семаргла» охраняли десяток патрульных полицейских катеров, два военных корвета и одна орудийная платформа, висящая, впрочем, на достаточном удалении. Если с терактом на самой станции они ничего сделать не могли, то вот к атаке извне были готовы. Стоило только баржам пересечь невидимую черту, как в эфире тут же раздались четкие команды идти на перехват.
Полицейский, сидящий за штурвалом выругался и нервно выкрикнул:
– Ну и что теперь?
– Соверши маневр, чтобы оказаться возле гражданских спасательных сот, – спокойно ответил ему Ирби.
– Какого хрена ты тут командуешь? – взвился патрульный. – Ты кто вообще такой?
– Выполняй, – толкнул его в плечо Те Иллирит. – Иначе денег своих не увидишь.
Полицейский выругался, но подчинился.
Попова должны эвакуировать из шлюза для особо важных персон. Возможно, он уже сидит сейчас в своем бронированном катере, готовый отчалить. Но вот рискнут ли телохранители дать команду на старт, зная, что на станцию с их стороны идет внешняя атака? Если рискнут, то все очень сильно осложнится.
Полицейским удалось подбить тягач, но прежде, чем пузатый кораблик попал в магнитные захваты, он взорвался холодным голубым взрывом. А вот баржи остановить не получилось, они прорывали все силовые барьеры и игнорировали залпы ЭМИ-установок. Судя по всему, их оборудовали допотопными химическими двигателями, которые могли выдохнуться лишь исчерпав топливо, да к тому же еще и разогнали до приличной скорости.
В дело вступили военные. Выстрел рельсовой пушки орудийной платформы буквально разорвал одну баржу на куски, заставив обломки разлететься в разные стороны. Торпеды, пущенные с корветов, поразили две другие «сигары». Одна смялась и сменила траекторию полета, брызгая снопами огня из пораженных двигателей. А вот последняя, третья баржа, лишь начала вращаться, будто брошенный бумеранг. По ней дали еще один залп, следом бросились полицейские катера, стараясь захватить баржу магнитными ловушками.
У них почти получилось. Баржа замедлилась, расстрелянные двигатели заглохли, она протащила за собой два патрульных катера. Но напоследок будто бита врезалась своей тупой мордой в станцию, проделав глубокий пробой в обшивке и, главное, расплющив шлюзовую ферму для вылета ВИП-персон.
Ирби мысленно возблагодарил Хурсага, отмахнулся от экрана, вскочил и навис над патрульным пилотом.
– Сканируй гражданские соты, – приказал он. – Они будут использовать общественные спасательные капсулы.
Полицейский поднял лицо, глядя на рхейца снизу вверх.
– Кого ищем-то?
Ирби посмотрел на мрачного Тэ Иллирита.
– Он не знает?
– Чего я не знаю? Эй! – задергался полицейский.
Аджай покачал головой.
Ирби опустил глаза на патрульного:
– Нам нужна капсула с членом Квинта Поповым.
У того расширились зрачки:
– Чего? Я на такое не подписывался.
– Ты уже и так увяз, – резонно заметил Ирби. – Осталось чуть-чуть.
– Захватить члена Квинта? – воскликнул патрульный. – Это не чуть-чуть, мать твою! Я подписывался просто посодействовать, по сути, покатать вас, ребята, возле станции. А потом забыть, что видел и слышал. Так? Что ты молчишь, аджайская рожа? Такой был уговор? Все, достали! Идите в «орбиталку» и ждите, пока я вас вывезу.
Тэ Иллирит будто не слышал патрульного, указал подбородком в экран. Там было видно, как к «Семарглу» причаливают десантные катера, как раскрываются люки спасательных сот.
– Времени мало, – бесцветным голосом сказал радианин. – Мои долго не продержатся.
– Они и так сделали больше, чем мы могли рассчитывать, – ответил Ирби.
Он вытащил из-за пояса короткий трехгранный нож и коротким ударом в затылок убил патрульного.
– Он бы всех сдал, – прокомментировал свои действия, занимая пустующее кресло.
– Червям место в земле, – не стал спорить аджай. – Я и так не собирался ему платить.
Ирби вытащил из нагрудного кармана маленький кубик «жучка», вложил в «желе» управления катера, где кубик медленно растаял, взламывая систему. Рхеец снял с мертвого патрульного шлем, стер с него брызги крови и водрузил на голову.
Перед ним яркой, сочной картинкой раскрылось окружающее пространство, на границе зрения висели иконки интерфейса. Большая часть вооружения была отключена, для ее активации требовалась связь с инбой конкретного офицера, но необходимое для Ирби оборудование вполне функционировало.
Он развернул катер, включил сканирующую сеть и принялся ждать.
Линии эфира вибрировали и светились от сотен докладов, приказов и сообщений. Ирби попытался выйти на военную частоту, но не смог. Впрочем, и так было ясно – упакованные в броню десантники скоро вернут контроль над «Семарглом».
Аварийные «соты» станции раскрылись из них одна за другой стали вылетать спасательные капсулы, рассыпая яркие сигнальные огни.
Ирби всем телом подался вперед – на одной из капсул должен эвакуироваться Квинт. Естественно, патрульным полицейским не сообщат об этом, поэтому нужно найти Попова быстрее, чем капсулу подберет один из военных корветов.
Он перебрасывал сеть сканера с одной капсулы на другую словно заправский паук, ловящий пролетающих мух. Появляющаяся на экране информация моментально оценивалась и отсеивалась, ее место занимала следующая – типовой номер капсулы, общий вес, численность и масса органических существ, наличие запрещенных или подозрительных предметов. Именно последнее больше всего интересовало Ирби, он планировал обнаружить телохранителей Квинта по оружию.
Всплыло приоритетное сообщение от командира патрульного отряда, раздающего приказы о переформировании. Ирби взглядом убрал сообщение, продолжая работать. Сколько еще удастся игнорировать приказы прежде чем на него обратят пристальное и нежелательное внимание?
Почти во всех спасательных капсулах численность пассажиров превышала норму, гости и персонал желали как можно скорее покинуть горящую станцию. Таких Ирби отсеивал сразу – Попова не стали бы запихивать к неизвестным людям. Но вот разве что вся его охрана погибла и Квинт вынужден эвакуируется как обычный гражданин? Ирби не хотел об этом даже думать, в противном случае обнаружить важного чиновника не получится.
– Дис-208, – ворвался в эфир грозный голос, отмеченный позывным командира отряда «Дис-100». – Немедленно переместитесь в указанный сектор!
Ирби досадливо поморщился. Не отвлекаясь от сканера включил маневровые двигатели и медленно поплыл вдоль станции. Естественно, никуда улетать он не собирался, просто решил что-то сделать, чтобы от него хоть на время отстали.
Сканер мигнул и раскрасил очередную капсулу красным – на борту находилось оружие. Ирби тут же остановил катер, вызывая подробную информацию.
Капсула была непривычно полупустой, внутри находилось лишь пятеро биологических объектов, четверо из которых вооружены.
Получилось! Вот он, Попов с охраной!
– Дис-208, на связь! – вновь ожил канал связи.
Ирби развернул катер и устремился в сторону нужной капсулы, активизируя магнитные захваты.
– Дис-208! – грозно рычал «сотый».
Сканер нервно моргнул и окрасил еще одну капсулу.
Тоже полупустая капсула, на борту четверо биологических объектов, трое вооруженны.
– Дис-208, немедленно ответьте!
Время кончалось, ситуация накалялась, капсулы разлетались.
– Пора уходить, – проскрежетал над ухом голос Тэ Иллирита.
– Дис-208!
– «Двести восьмой» – «Сотому», – активировал связь Ирби. – Двигаюсь в указанный сектор.
– «Двести восьмой», почему отключен голосовой идентификатор?
– Неполадки, – пространно ответил Ирби.
Какая из двух капсул? И почему их две?
Он повесил друг напротив друга две таблицы с показателями капсул, торопливо изучая данные.
Тут – пятеро, там – четверо. И тут и там по одному безоружному.
– «Двести восьмой», выполняйте приказ! Немедленно проследуйте в указанный сектор!
Что за оружие на борту? В первой капсуле два скорострельных пистолета-пулемета, один пистолет неустановленного образца и один короткоствольный карабин, похожий на те, которыми вооружались охранники «Семаргла». Во второй капсуле – две десантные штурмовые винтовки и один неустановленный пистолет-пулемет.
Тени Хурсага, и там и там могут находиться как телохранители Попова, так и пытающиеся сбежать охранники станции или выжившие радиане!
– «Двести восьмой», немедленно включить виртуальный доступ на борт!
– «Двести восьмой» – «Сотому», – холодно откликнулся Ирби. – Повторяю, неполадки с системами связи. Обнаружил неустановленных вооруженных субъектов в нескольких спасательных капсулах. Возможно, преступники пытаются скрыться.
Эфир на секунду замолк.
В какой капсуле Попов? Как же мало данных!
– Дис-208! – вновь ожила связь. – Укажите номера капсул и немедленно отходите на позицию наблюдения. Теперь это дело военных, гусары уже на подлете.
Больше тянуть нельзя, необходимо срочно что-то предпринимать. Раз подключили флотские истребители, значит уже известно о том, что в одной из капсул находится член Квинта. А гусары церемониться не станут, при необходимости расстреляют и патрульный катер, если тот станет им мешать.
Стоп! Как отличить радиан от телохранителей Квинта? Как отличить аджаев от людей?
Ирби вновь вывел на экран параметры двух капсул.
Ну конечно! Как он раньше не заметил?
Вес! Среднестатистический аджай со своим легким и эластичным скелетом весил чуть больше пятидесяти килограмм, тогда как вес равного по типажу человека в силу плотности костей колебался в районе семидесяти-восьмидесяти килограмм. Что до телохранителей Попова, так те субтильностью не отличались, к тому же были облачены в «Бастионы».
Суммарный вес пятерых объектов в первой капсуле явно превышал средние показатели, тогда как вес четверки из второй капсулы еле-еле дотягивал до него.
Попов находился в первой капсуле, радиане во второй. Либо же он все неверно оценил и в капсулах какие-то другие вооруженные люди или аджаи.
– Дис-208! – зло рявкнули по связи.
Ирби, поморщившись, закрыл канал, словно отмахнулся от назойливой мухи. Перевернул катер вокруг оси и нырнул вслед за удаляющейся капсулой.
– Во второй капсуле мои люди? – спросил Тэ Иллирит.
Сообразительный.
– Возможно, – не стал юлить рхеец. – Точно не знаю.
– Если это они, их нужно попытаться спасти, – прохрипел командир радиан.
– Не выйдет, – Ирби захватил приближающуюся капсулу в перекрестье прицела и выстрелил магнитный «якорь».
Тонкая, но несмотря на это сильная и грубая рука сдернула с его лица шлем, пальцы вцепились в мягкую гортань. В бровь уперся холодный пластик пистолета.
– Это не просьба, – проскрипел дистант. – Их нужно спасти.
– Мы не станем их спасать, – хладнокровно ответил Ирби. – У нас был план и я ему четко следую. У нас были договоренности, и я свою часть обещаний сдержал. Если сейчас ты решишь все переиграть, то я попробую тебя остановить. Тебе придется убить «оболочку», но я останусь в живых и вернусь. А вместе со мной и весь гнев Куба, узнавшего, что радианам нельзя доверять. Вы больше не получите ни финансов, ни поддержки. Ваша борьба против Империи очень сильно осложнится. Но не для тебя – тебя я убью.
Он почувствовал, как Тэ Иллирит надавил на пистолет, как выругался, нервно и хрипло.
– Если решил стрелять – стреляй, – раздраженно повысил голос Ирби. – Если нет – дай мне уже сделать свою работу.
И, не дожидаясь ответа, отпихнул ствол и нахлобучил шлем.
Магнитный «якорь» дернул капсулу, заглушая ее почти выдохшиеся двигатели, потащил к катеру. Ирби включил стабилизаторы, выдвигая стыковочный «хобот». Поставил системы на удержание позиции, скинул шлем и полез из кресла.
Аджай стоял в стороне, угрюмо наблюдая за космосом в иллюминатор.
– Посмотри за радаром, – бросил ему Ирби. – Предупреди, если в нашу сторону полетят патрульные или гусары.
Все необходимое уже было готово: две электро-парализующие и одна плазменная гранаты, полицейский пистолет и устройство для оперативного перемещения сознания. План был прост – он вскроет капсулу, нейтрализует всех внутри и перепишет себя в тело Попова, подавив его сознание временным блокировочным шунтом. Потом расстреляет бесчувственных телохранителей, застрелит Тэ Иллирита и обставит все таким образом, будто бы он чудом отбился от лидера дистантов, организовавшего террористический акт и пытающегося похитить члена Квинта. История, конечно, дешевая, но ничего лучше придумать он не успел.
Надев плотные перчатки и еще раз проверив боезапас пистолета, Ирби вошел в короткий шлюз, закрыл за собой гермостворку.
Стыковочный портал патрульного катера четко примыкал к внешнему люку спасательной станции. Отправив на ту сторону сигнал: «Полиция Мегаполиса! Отойдите от шлюза и приготовьтесь к эвакуации!», вытащил гранаты и принялся ждать.
Через секунду автоматика сработала, полосатый бело-оранжевый люк дрогнул и начал раскрываться. Как только появилась щель, достаточная для броска гранаты, но маленькая для того, чтобы в нее могли вылезти, Ирби дернул рычаг стоп-крана и закинул внутрь свои шоковые подарки.
Успел раздаться лишь один выстрел, заряд попал в стену шлюза, оставив оплавленный подтек. Потом гулко бахнуло, полыхнуло ярким светом и по кромке люка пробежало несколько мелких ветвистых электрических разрядов.
Как Ирби и планировал, электрические импульсы вырубили всех внутри капсулы. Он деловито переступил через валяющихся вповалку телохранителей в одинаковых черных костюмах, нашел в дальней части Попова. Чиновник Квинта сидел в кресле, уронив голову с густой шевелюрой на грудь, и такое положение было как нельзя удобным.
Ирби присел рядом, вытащил из сумки блок подавителя сознания с тонким «жалом» нейрошунта, примерился к затылку Попова. У него от силы минут десять, прежде чем начнет проходить паралич, но этого вполне достаточно.
Нейрошунт вошел с неожиданным трудом, словно пришлось прокалывать спрятанный под кожей пластик. С таким Ирби сталкивался впервые, но разбираться было некогда.
Когда блок-подавитель занял свое место, издав характерный писк, Ирби устроился на полу прямо возле Попова, глубоко вздохнул и отдал команду на перемещение сознания.
Сквозь мертвую тьму к живому свету. Бурный сияющий поток, заполняющий опустевшие и сухие каналы. Водная гладь, расступающаяся перед выныривающим пловцом.
Как обычно.
У него получилось!
Прежде, чем радость от победы коснулась губ, Ирби понял, что что-то не так. Что-то совсем не так!
Он еле успел в самый последний момент рвануться прочь, вновь во тьму, в пустыню, на глубину.
Ирби завалился на бок и его стошнило кислой липкой желчью. Перед глазами плыли разноцветные круги, затылок нестерпимо ломило. Он с силой провел ладонями по лицу, вытер рот рукавом и, подняв фонарик, посмотрел на Попова.
У чиновника Квинта отсутствовала задняя часть головы, на ее месте зияла влажная и еще дымящаяся дыра. Ирби заметил среди обломков костей и серо-желтой мозговой кашицы кое-что знакомое, протянул руку и вытащил на свет небольшую пластиковую горошину, от которой тянулся сноп тончайших белых нитей.
Ирби смотрел на находку и не верил собственным глазам. Потом громко и с выражением выругался, как не ругался уже очень давно.
Это был нейротранспондер. Такой же, как у любого жителя Рхеи, но только местной, имперской сборки.
Конечно, можно было предвидеть нечто подобное. При строжайшем запрете на технологию перемещения сознания, высшие имперские чиновники могли сделать для себя исключения, имея возможность в случае опасности перепрыгнуть в резервное тело и спасти свою жизнь.
Что, собственно, и случилось. А для нового «жильца» оставили взрывной сюрприз, чтобы и его убило, и «оболочку» испортило.
Как он успел прыгнуть обратно? Как вообще обнаружил подвох? Что-то на уровне интуиции, компиляция многолетнего опыта, помноженного на гипертрофированную подозрительность.
– К нам приближаются военные, – сообщил по рации Тэ Иллирит. – Пора уходить.
Ирби тяжело поднялся, еще раз с сожалением посмотрел на тело Попова. Достал пистолет и сделал по одному выстрелу в каждого из телохранителей. Вылез в шлюз и прежде, чем закрыть люк капсулы, бросил внутрь плазменную гранату.
– Отстыковывайся, – скомандовал он дистанту. – Будем выбираться.
Гори оно все синим пламенем!
* * *
– Женя, ты когда-нибудь видела саблевых шершней?
– Нет, сенатор, не приходилось.
– От саблевых шершней ежегодно погибает больше фиракских поселенцев, чем от нападений диких животных, болезней или несчастных случаев. В спокойном состоянии эти насекомые выглядят довольно забавно, они пушистые и разноцветные. Но стоит потревожить гнездо, как шершни превращаются в неистовых убийц. Они атакуют не только того, кто их обидел, но и вообще все живое в округе. В приступе неистовства они жалят даже камни и деревья, заливая их кислотой. Скажи мне, Женя, так ли было необходимо злить шершней?
– В данной истории я палка, которой тыкали в гнездо, сенатор.
Сенатор Майерс задумчиво посмотрел сквозь грани наполненного коньяком бокала на огонь в камине. Двинув тяжелой челюстью, сказал:
– Что ж, нужно как-то использовать ваш демарш. Попробуем превратить его в очередную пулю против Суратова – теракты в центре Империи плохо соотносятся с положительным общественным мнением.
– Готова к работе, – отчеканил Ирби.
– Э, нет, – Майерс качнул кистью в сторону рхейца, отчего жидкость в бокале тягуче разлилась по стенкам. – Тебе на время нужно из Метрополии исчезнуть. Пока я не узнаю что именно поют пленные радиане, я не хочу иметь в ближнем окружении человека, ответственного за попытку убийства члена Квинта. Этот ваш Гурка-богоборец, этот командир радиан, точно покинул ближние приделы?
– Да, его вывез один из наших кораблей. Даже если безопасники узнают о нем, то не найдут…
– Не «если», а «когда».
– Когда узнают, – поправился Ирби. – Но даже в этом случае ничто не укажет на меня – рядовые исполнители обо мне не осведомлены, а Тэ Иллирит видел лишь пару «оболочек» от которых я уже избавился.
– Мне все равно – ты должен исчезнуть хотя бы до выборов в Сенат. Сейчас назначается комиссия для контроля за расследованием, я, естественно, в ней. Как буду знать наверняка к каким выводам приходят безопасники, тебе сообщат.
Ирби лишь молчал, стоя перед массивным креслом, в котором развалился сенатор. Майерс явно перестраховывался, но это можно списать на напряженность в подготовке к выборам в сенаторы Демида Аладьева, на которые уже потрачено много сил и средств. Предвыборная гонка вышла на финишную прямую и один неверный шаг мог привести к краху – рейтинги Аладьева среди избирателей росли со скрипом, да и политики-лоббисты посматривали на молодого претендента с сомнением. Среди последних отсутствовали наивные романтики, они очень хорошо понимали связь между неожиданной и скоропостижной смертью Савельева, прямого конкурента Майерса, и быстрым взлетом Аладьева, опекаемого тем же Майерсом, и являющимся первым претендентом на пост почившего политика. И если Аладьев выиграет выборы, то это создаст некий прецедент, с помощью которого Майерсу будет проще протаскивать своих людей на разные посты.
Так что предложение сенатора выглядело разумным, если бы не одно «но» – Ирби был крайне ограничен в возможности прыжков по «оболочкам». Добровольцев, желающих предоставить свои тела агенту Рхеи, поблизости не осталось, а использовать сеть транспондеров Ирби опасался – в связи с последними событиями эти маленькие устройства безопасники ищут с особым усердием. И если им улыбнется удача, то Ирби при очередном прыжке однозначно загремит в тюремную «банку с мозгами».
Нет, лучше пока остаться в образе Жени и использовать вынужденную ссылку с пользой.
– Феликс, вы бы не хотели направить меня проверить деятельность научного крыла корпорации «Якамоз»?
Ему удалось удивить сенатора.
– Проверять «Якамоз»? – поднял брови Майерс. – Зачем?
– Я уверена, что после покушения на Попова госбезопасность будет проверять деятельность всех крупных политиков на предмет реакционной деятельности. В особенности членов комитета по надзору за расследованием. И если я просто исчезну, то возникнет вопрос куда именно делся сотрудник вашей администрации. А вот если это будет выглядеть как командировка…
– Но почему именно «Якамоз»?
– Мне интересно понять что именно ищут бхуты. Думаю, вам тоже.
Ирби понимал, что его ответ слишком фальшивый. «Якамоз» для Майерса что-то вроде любимой дочери, к которой он относился крайне ревностно. Проводимые в стенах корпорации исследования были слишком важны для сенатора, к тому же в сделку о сотрудничестве с Рхеей не входили. Даже передавая Ирби информацию о работе группы Тодосийчука Майерс делал большое одолжение, а тут от него просят куда как больше. И если сенатор ответит отказом, это не будет вполне ожидаемо.
– Хорошо, я отдам соответствующее распоряжение, – Майерс сделал небольшой глоток из бокала. – Ты получишь полный допуск ко всем исследованиям.
У Ирби от удивления дернулась бровь.
– Я крайне признателен, Феликс, – искренне сказал он.
– И вот еще, – сенатор в своей привычной манере глубокой задумчивости склонил голову на бок. – Я тут решил как именно использовать ситуацию вокруг «Семаргла». Думаю, самое время спустить с цепей наших ангажированных борцов с режимом.
– Но ведь выборы на носу.
– В том-то и дело. Гражданские волнения станут хорошим бэкграундом для выдвижения «молодой крови», способной на рискованные шаги и еще не погрязшей в коррупции, – твердо произнес Майерс, словно читал с высокой трибуны. – Демид выступит с какими-нибудь радикальными предложениями по смягчению налоговых отчислений, статусам удаленных колоний или проблеме соблюдения прав трансаугов. Эти же требования вбросим на улицы, пусть наши люди всколыхнут ажиотаж вокруг проблем.
– Аладьева не обвинят в организации митингов?
– Мало обвинить, пусть докажут. Это тот риск на который мы должны пойти, уж больно мало козырей в предвыборном портфолио нашего молодого друга.
Ирби нечего было возразить. Майерс как никто другой умел извлекать выгоду из любой ситуации, тонко чувствуя момент.
– Хорошо, я все организую, – согласно кивнул Ирби. – Мне проинструктировать Демида?
– Я сам, – отмахнулся сенатор. – Слишком много тонких политических нюансов.
– Тогда, с вашего позволения, я удалюсь работать.
Майерс жестом дал понять, что не против.
* * *
Необходимость скорого отъезда внесла существенные коррективы в планы Ирби. В частности он собирался более плотно заняться Элли Берг, девушкой-загадкой, за которой виднелась какая-то большая тайна. В последнее время задача осложнялась еще и агентами госбезопасности, постоянно крутящимися вокруг Элли. Что лишний раз доказывало правоту Ирби – простушка с захудалой провинциальной планетки оказалась совсем не такой простой. К тому же и сама Элли стала вести себя крайне странно, могла неделями не выходить из своей резиденции, а потом каким-то образом объявиться в другой части Империи. При этом никто не наблюдал ни старта катера от ее дома, ни того, чтобы Элли воспользовалась услугами местного космопорта. У нее словно была своя Арка, через которую девушка перемещалась куда хотела.
Поскольку сам лезть к дому Элли Ирби не хотел, опасаясь ненужного внимание безопасников, то во всю использовал договоренность с Демидом. Однако девушка и тут словно стену поставила – на все сообщения Аладьева отвечала редко и односложно, в виртуальность выходить отказывалась. Закралось подозрение, что вместо Элли сообщения посылал кто-то другой.
Поэтому перед своим отъездом Ирби решил еще раз испытать судьбу. Вызвал Демида и предложил ему вместе заехать в гости к Бергам.
– Женя, ты вырвала меня с важной встречи, – недовольно заворчал Демид, пока Ирби устраивался в пассажирское кресло напротив него. – Не позволяй себе подобного впредь.
Ирби исподлобья взглянул на своего подопечного.
– Журавин – ненадежный союзник, – наставительно сказал он. – Ты же с ним встречался?
– Откуда ты…
– Он недавно также доверительно ужинал с Доланго, – продолжил Ирби. – А неделю назад его видели выходящим из штаба По Туенги. Обещал полную поддержку в сегменте, если ты откроешь ему дверь в клуб сенаторов? Не верь, этот пройдоха всем обещает жениться.
– Ты проверяешь мой блокнот встреч?
– Это часть моей работы, Демид. Как и то, о чем я тебя изредка прошу, – Ирби чуть подался вперед и вернул Аладьеву его же фразу. – Не позволяй себе сомневаться во мне. Тогда я не позволю Майерсу усомниться в тебе. Мы поняли друг друга?
Аладьев натянуто улыбнулся и откинулся на спинку кресла, раздраженно подергивая ногой – еще один новый штрих растущего политика.
– Что для тебя интересного в этой Элли? – задал он в сторону скорее риторический вопрос. – Да, приятная, но ничего необычного.
И повернувшись в пол оборота к Ирби:
– Дело ведь не в ее транспортной компании, верно?
Ирби не ответил, разглядывая улицу за окном.
Когда машина вылетела из города и зашелестела над серебристым полотном шоссе, Аладьев демонстративно отгородился от своего попутчика мутным полотном визора. Ирби лишь внутренне усмехнулся, откинулся на сиденье и позволил себе ни о чем не думать.
Ехали недолго. Дорога к Бергам тянулась сквозь висячие сады фешенебельного загородного квартала, многие дома скрывали настоящие пушистые деревья с разноцветными листьями. Вокруг было пустынно и Ирби уж понадеялся, что удастся проскользнуть мимо агентов госбезопасности.
На холме, с которого открывался вид на резиденцию Элли, машину остановили. Поперек дороги висел полосатый силовой шлагбаум, у обочины покачивался сияющий огнями полицейский катер. Перед шлагбаумом стоял служебный синтетик в выпуклой штурмовой броне, на его плоском безглазом лице переливались отблески света. Когда машина Аладьева остановилась, из катера вылез полицейский без шлема, вальяжно подошел и требовательно указал убрать стекло.
– Что случилось, офицер? – спросил Ирби, склонив голову.
– Добрый день, госпожа, – офицер козырнул, коснувшись пальцами шлема. – Проезд временно закрыт, вам придется ехать в объезд.
– Но нам нужно проехать дальше.
– Госпожа, еще раз повторю – проводится операция по задержанию опасного преступника и в целях вашей безопасности вам следует проехать объездной дорогой. Здесь проезд временно закрыт.
– Женя, смотри! – в голосе Демида прозвучало что-то такое, что Ирби тут же забыл про полицейского и переместился по салону к противоположному окну.
А потом и вовсе толкнул дверь, торопливо вылезая наружу.
– Госпожа, вернитесь на место! – возмутился полицейский, но Демид уже отправил на его инбу свой идентификатор.
Ирби завороженно подошел к краю дороги и пошел бы дальше, если бы не уперся в тянущийся вдоль обочины «отбойник».
Резиденцию Бергов окружало ярко-желтое светящееся кольцо, отмечающее район проведения полицейской операции. Над домом завис мерцающий диск «глушилки», возле ворот громоздились тяжелые броневики. В стороне вдоль дороги стояло три одинаковых автомобиля с силовыми бамперами и «пуговицами» генераторов защитного поля – типичный транспорт оперативников госбезопасности. Рядом расположился похожий на жука передвижной штаб, через открытую дверь был виден оператор, управляющий группой механических штурмовиков. Его подопечные, похожие на огромных длинноногих пауков, как раз перепрыгивали невысокий забор дома Бергов.
– Говорят, террористов берут, – доверительно прокомментировал полицейский. – Вроде бы тех самых, которые станцию…
Штурмовые боты бегом пересекли сад, выбежали во двор, выстреливая перед собой дымовые шашки. Не сбавляя скорости влетели в большие обзорные окна дома, откуда уже валили синие густые синие клубы.
– Готов спорить, это радиане, аджаи проклятые, – продолжал полицейский, явно нашедший в лице Ирби и Аладьева благодарных слушателей. – Мне эти слизняки глазастые никогда не нравились…
– Заткнись, – процедил сквозь зубы Ирби, выкручивая кратность глаз на полную и запуская запись.
Из дома раздалась стрельба, сначала одиночная, потом очередями. Люди возле машин засуетились, один быстрым шагом заскочил к оператору.
– У вас общий канал связи? – быстро спросил Ирби полицейского.
– Нет, госпожа, тут…
Часть крыши резиденции, а с ней и диск «глушилки» исчезли, вместо них прямо из воздуха прыснул красный мелкий песок, водопадом обрушившийся вниз. Из маленькой пристройки в дальней части дома выросли серые острые скалы, стремительно покрывающиеся лишайником. Воздух закрутился смерчем, затягивая мелкий мусор и слизывая стены дома будто мягкий крем. Часть двора провалилась, из кривых разломов вверх ударили струи зеленоватой воды, укутанные облаками пара. В молочной пелене завозилось что-то живое, поднялись горбатые тени, на чистый воздух выпрыгнуло несколько больших тварей, неприятно бледных, слепых, с огромными зубастыми пастями и перепончатыми ушами. Они поводили тупорылыми мордами, словно голодные акулы, выискивающие добычу, бросились в сторону людей.
Но не добежали. Все внезапно разом деформировалось, будто само пространство перелистнуло страницу, остатки дома, двора и сада превратились в огромный сгусток космической пустоты с редкими звездами, в падающий ярус недостроенного небоскреба, в жидкую пелену бордовой лавы.
И, наконец, в выжженное солнцем каменистое плато, в центре которого стояла одетая в короткое голубое платье Элли Берг.
– Это что вообще такое! – пораженно прошептал Демид.
Броневики открыли по девушке огонь из башенных пулеметов. Она просто повела рукой, стирая тяжелые машины из реальности. Следом разлетелись мелким серым пеплом некоторые агенты госбезопасности. Оставшиеся в живых бросились бежать прочь.
Элли сделала два шага, ступая босыми ногами по жестким камням, подняла голову и посмотрела прямо туда, где вдалеке стояли Ирби с Аладьевым. Потом закрыла лицо руками, стремительно трансформируясь во что-то раздувающееся, черное, клубящееся, и исчезла без следа.
Ирби стоял пораженный, не мигая глядя на то место, где секунду назад находилась девушка. Ему на мгновение показалось, что он видел нечто знакомое, давно забытое и пугающее…
Он будто на короткий миг покинул чужую оболочку и окунулся в живую бездну, вибрирующую и пульсирующую. Окунулся и с ужасом бежал, дрожащим и скулящим существом спрятавшись в холодной груди «оболочки».
То был мир Хурсага и именно в него ушла Элли Берг.
– Женя! – до него наконец донесся встревоженный голос Демида. – Женя!
– Нам пора уезжать, – Ирби с трудом взял себя в руки, развернулся и торопливо полез в машину.
– Но что это было?
– Едем. Быстро!
Ирби теперь знал что станет его жизненным приоритетом после убийства Императора.
* * *
Перед отлетом Ирби заехал домой к своей «оболочке», все еще раз проверил и подчистил. Он был уверен, патрульный полицейский сообщит о том, кто стал свидетелем событий у резиденции Бергов, и госбезопасность попытается негласно проверить апартаменты помощницы сенатора, хоть это и выходило за рамки закона. Но кто обращает внимание на подобные условности в военное время? Тем более, что всегда можно прикрыться расследованием покушения на члена Квинта.
Ну до чего же обидно Попов сорвался с крючка!
Естественно, официально это происшествие не афишировалось. Новостные ленты до сих пор муссировали взрывы на «Семаргле», но про нападение на Попова не промелькнуло ни слова. Однако Ирби знал, госбезопасность копает изо всех сил, желая вытащить на свет агентов Рхеи. И не сомневался, что ищут они конкретно его, это показал инцидент на Марсе, где он потерял «оболочку» Белякова.
Из головы никак не выходил случай с Элли. Чему он стал свидетелем? Хитроумной мистификации? Или нечто, способное изменить мир? Не зря же девчонкой так заинтересовались подвластные Императору государственные органы. Нет, за девушкой явно скрывалась большая тайна, достойная отдельной работы. И как же не к месту этот отъезд!
Впрочем, на некоторые свои вопросы Ирби рассчитывал получить ответы во время инспекции «Якамоз». Если его информатор не ошибся, не сошел с ума и не шутил, и Элли Берг действительно являлась пропавшей четыре сотни лет назад Полиной Ильиной, то свет могла пролить информация об экспедиции «Эмпирей». А уж кто мог знать об этом больше, как не изучающая феномен Суратова научная корпорация? Ее фактический владелец Майерс мечтал стать новым Императором, а значит «Якамоз» должны были вдоль и поперек изучить весь путь и все обстоятельства гибели группы Суратова.
Любопытно, как отнесется к этому Майерс? Он ведь не просто так дал добро на инспекцию «Якамоз», он решил выяснить, чем именно интересуются его рхейские друзья. Поэтому вполне естественно, что обо всех шагах и запросах Ирби сенатору будет доложено в тот же час.
Что ж, пускай. Ничего экстраординарного Ирби искать не собирался.
По дороге в космопорт он заехал в социальную столовую, где в этот вечерний час множество маргинальных личностей оккупировало бесплатные кухонные синтезаторы. Не обращая внимание на кривые взгляды, прошел в грязную санитарную кабинку, где достал из сумочки прозрачный диск одноразового вифона. Отключил визуализацию беседы и вызвал Эданора Лайне.
Сигнал шел долго, наконец, в полумраке вонючего туалета засветилась звездочка соединения.
– Это кто? – раздался тихий настороженный голос Эданора.
– Это куратор, – модулятор сменил женский голос Ирби на хриплый мужской. – Зефон, начинаем операцию «Рассвет». Подробные инструкции в «облаке», действуйте строго по ним.
– Наконец-то, – возбужденно прошептал Эданор. – Сейчас же подниму флаги во всех чат-городах! Там столько наших ожидают сигнала!
– Главное, чтобы флаги поднялись на реальных улицах, – холодно подчеркнул Ирби. – Действуй так, как мы с тобой договаривались, аккуратно и планомерно. И пусть Сирена будет на передовой, раз уж она давно этого ждала.
– Хорошо, – озадаченно протянул Эданор. – Я ей передам.
Ирби хмыкнул, представляя себе, как орущую и брызжущую слюной Геру сшибают с баррикады шоковые пули полицейских.
– Ты присоединишься к нам? – с надеждой спросил Эданор.
– Позже, – уклончиво ответил Ирби. – Мне нужно временно уехать.
– Надолго?
– Нет. Но я буду следить за событиями, а мои друзья помогут вам на определенных этапах, – и напомнил. – Все указано в инструкции, не пренебрегай ею.
– Не буду, – в голосе Эданора послышались явственные нотки разочарования.
И тут он торопливо воскликнул, словно опасаясь, что Ирби отключится раньше времени:
– Оу, постой! Есть потрясающая новость!
– Что за новость?
– Виртуальная приемная Императора! Там практически ежедневная активность.
– Вам удалось закрепиться там?
– Закрепиться – нет. Но мы, так сказать, плывем параллельно, имея возможность создавать короткие «мосты».
– Активность как-то связана с Императором?
– Пока не знаю, он лично не появлялся, – ответил Эданор, потом добавил. – Но там планомерно проверяют протоколы безопасности, обновляют пакеты. Возможно профилактика, а, может к чему-то готовятся.
Ирби нахмурился. В кулуарах поговаривали, что после происшествия в «Бэлла Тэрра» Император, и до этого редко появляющийся на публике, вовсе превратился в затворника. Даже в собственный день рождения он не высунул нос из своей крепости, отправив на торжественные мероприятия поверенных. Так не могло продолжаться вечно, Суратову придется либо вылезать из своей раковины, либо создавать виртуального двойника. Именно на второе надеялся Ирби. Надеялся и ждал этого так, как, казалось, ни ждал ничего в жизни.
– Создай для меня несколько виртуальных образов, – наконец сказал он. – И помни что я тебе говорил про приоритеты.
– Да, конечно!
– Вопросы какие-то будут?
– Вопросов много, – оживился было Лайне, но спохватился. – Хотя нет, ничего важного… Все может подождать.
– Хорошо. Мне пора. Связь как обычно.
– До свидания, – в конце голос Эданора по-детски дрогнул.
– Не прощаюсь.
Да, Лайне сильно отличался от циничной Геры или прожженного Булаева. Мягкий и отчасти наивный, он тянулся к Ирби, в котором видел могущественного покровителя, способного и защитить, и направить. И сейчас, когда наступали времена сложных решений, Эданору очень не хотелось оставаться без «старшего товарища».
На инбу пришло сообщение об изменении административного статуса – теперь Женя Матиус, помощница сенатора Майерса, официально находилась в командировке. Это позволило Ирби путешествовать налегке, сполна рассчитывая на корпоративные ресурсы.
Первым делом Ирби планировал посетить головной офис корпорации в созвездии Стрельца, откуда, поговаривали, открывался прекрасный вид на «черную дыру» Стрелец-А. Здесь он проведет пару дней, общаясь с «ширмой» – толпой унылых административных клерков, которые будут грузить его показателями, графиками и отчетами. Однако, без этого не обходится ни одна инспекция, поэтому придется потерпеть.
Далее предстояло потратить неделю на дорогу до следующей Арки, которая закинет его в Омегу-Центавра. Здесь располагались испытательные полигоны «Якамоз», а также Центр практических исследований, в котором Ирби хотел восполнить свои сведения про экспедицию Суратова.
Последними пунктами своего турне, но не последними по важности, Ирби обозначил посещение пары удаленных исследовательских станций. Одна из них занималась изучением проблем Горизонта, на второй научную работу курировал Ромио Тодосийчук.
Даже если в его отсутствие в Метрополии что-то пойдет не так, он был уверен – все с лихвой окупиться этой командировкой. Он чувствовал, что напал на след чего-то такого, перед чем меркнут перевороты, выборы и война вместе взятые.
* * *
Созвездие Стрельца считалось одним самых красивых мест в Империи. С одной стороны небо застилало вспученное космическим ветром разноцветное полотно тройной туманности, с другой серебристые пылевые рукава закручивались громадной спиралью, стремясь к центру – невидимой, но могущественной «черной дыре».
Ирби видел в этой картине игру незримых течений, скрытых от глаз сил, чьи действия меняют ничего не подозревающий мир. Так Хурсаг создает мысли-образы, которые живые принимают за реальность. Так кукловоды играют куклами, играя прежде всего самих себя.
Так он, обычный агент Куба, пытается подтолкнуть колесо истории в другую сторону.
Меланхолия не была свойственна Ирби. Но в последнее время он все чаще ловил себя на мыслях отстраненных и пространных, все чаще переводил размышления в метафизическую область. Списывал это на старость сознания, тем более проклятый часовой в голове уже по случаю и без звонил в свой колокольчик, превращая и без того напряженную жизнь в парад паранойи.
Однако, стоило признать, Ирби нравились такие вот остановки и плавный ход мыслеобразов, формирующих какие-то новые сильные ощущения и чувства.
Как вот сейчас, перед распахнутым ликом Вселенной, частью которой он, Ирби Юст Кааб, являлся.
– Госпожа Матиус!
Привыкший повелевать, но сейчас предательски надтреснутый голос отвлек его от размышлений.
– Да, господин Быстров, – не оборачиваясь откликнулся Ирби. – Вы уже все исправили?
– Да, госпожа Матиус. Бухгалтерия работала всю ночь…
– Не нужно выставлять позор как подвиг, господин Быстров. Если бы вы контролировали своих подчиненных, не пустили бы все на самотек, не прикрывались бы фиктивными отчетами, то всего этого можно было бы избежать. А теперь я даже и не знаю как сообщать об этом сенатору Майерсу.
– Госпожа Матиус! – в голосе послышались страдальческие нотки.
Двух дней на проверку головного офиса «Якамоз» оказалось мало. Специалисты сенатора, отвечающие за делопроизводство корпорации, были настоящими богами своего дела и максимально усложнили процесс доступа к любой отчетности. Каждому проверяющему предстояло продраться сквозь канцелярский ад допусков, путанных отчетов, монструозных и абсолютно не информативных графиков. Даже Ирби, собаку съевший на выискивании нужной информации в документах, в какой-то момент понял, что совсем запутался в бухгалтерских справках. Он был уверен, для Майерса функционеры «Якамоз» готовят максимально простые и понятные отчеты, поэтому из мелкого мстительного чувства потребовал, чтобы бухгалтерия за ночь выдала ему раскладку по финансам в той форме, которую он сам им указал.
– Госпожа Матиус, – жалобно повторил заместитель управляющего. – Но ведь мы же никогда…
– Переправьте отчет на мою инбу, – сухо приказал Ирби, поднимаясь из широкого кресла и поправляя пиджак брючного костюма. – Станислав, заместитель по научной работе нашелся?
– Да, госпожа Матиус, – Быстров кивнул и платком вытер пот с мясистого затылка. – Нго Фанг как раз прилетел и готов доложить.
– Пусть зайдет. Да побыстрее, я и так потратила непростительно много времени!
Быстров опять кивнул, попятился и исчез за разъехавшимися дверьми.
Ирби подошел к столику в углу конференц-зала, который ему выделили под рабочий кабинет, налил себе фруктовый сок в высокий прозрачный стакан. Сделал глоток, разглядывая космос сквозь изогнутую полусферу обзорного окна.
Заместитель по научной работе Нго Фанг – низенький сухой мужчина с круглым лицом и тонкими черными усами, вошел после короткого стука и замер на пороге, разглядывая Ирби маленькими черными глазами.
– Господин Нго Фанг? – для приличия уточнил Ирби. – Прошу, проходите.
Заместитель управляющего сделал несколько шагов, сел в предложенный стул. Привычным жестом сбросил с запястья огонек виртуального секретаря, который завис рядом.
– Станислав Олегович сказал, что вы интересовались проектной линейкой «Горизонт», – Нго Фанг положил руки на стол. – Что именно вас интересует?
Он не боялся Ирби, это чувствовалось по позе, по голосу, по взгляду. Знал истинный статус проверяющего или был настолько уверен в своей непотопляемости?
– Да, я хотела бы посмотреть на результаты в области исследования Горизонта, – Ирби сел напротив, скрестив пальцы с длинными лакированными ногтями под подбородком. – Судя по бухгалтерским отчетам, именно туда уходит большая часть финансирования. Хотелось бы увидеть рациональность вложений.
Нго Фанг молчал целую секунду, потом все также вежливо и спокойно поинтересовался:
– Позвольте спросить, вы запрашиваете эти сведения в рамках проверки или из личного интереса?
– Это имеет значение? – нахмурился Ирби.
– Конечно, – моргнул чиновник. – Каждый проект имеет свой уровень секретности и свой протокол допуска. Для ознакомления с некоторыми отчетами достаточно и моего разрешения, для других потребуется решение курирующих органов.
– Даже если речь идет о сенаторской проверке? – недобро прищурился Ирби.
– Могу заверить, госпожа, сенатор Майерс получает отчеты в срок и в полном объеме.
Маленький человечек не зря занимал свой пост, он прекрасно все понимал. Сенатор Майерс всегда лично изучал отчеты по исследованиям, ему не было нужды направлять для этого проверяющего. А раз проверяющий пытался получить эти сведения, то, пользуясь случаем, попросту лез не в свое дело.
– Отрадно, что хоть кем-то соблюдаются меры безопасности, – кивнул Ирби, холодно улыбаясь.
Вместе с тем многолетний опыт научил Нго Фанга не заводить себе врагов без лишней на то нужды. Поэтому он виновато улыбнулся, разведя руками, потом максимально доверительным тоном сказал:
– Но если я смогу быть полезен в рамках вашего частного интереса Горизонтом, то готов оказать всестороннюю поддержку.
– Мой интерес чисто академический, – произнес Ирби мягче, показывая, что не обиделся. – Я в этом больше любитель, чем профессионал.
– Поверьте, – оживился Нго Фанг. – Касательно Горизонта все мы любители. Это настолько сложный объект исследований, что специалистов по нему просто не существует.
– Вот как? – Ирби изобразил удивление. – Но как же ученые, чей вклад в изучение Горизонта считается весомым?
Повинуясь мысленному приказу, инба выудила из Сети ряд имен.
– Родовский? Эссекс? – перечислил Ирби, касаясь пальцев. – Пусть довольно спорный, но все же Си Оликс. Да зачем далеко ходить – у вас многие работают, тот же Тодосийчук.
Это был маркер. Сведения о работах Тодосийчука никогда не появлялись в публичном доступе. Ирби сделал это просто так, проверить реакцию собеседника.
Нго Фанг на секунду запнулся, но и только.
– Конечно, госпожа Матиус, я несколько утрирую, – он согласно опустил глаза. – Но как ученый, всю жизнь посвятивший изучению космоса, заявляю со всей ответственностью – в понимании процессов, называемых Горизонтом, мы продвинулись не дальше, чем древние люди, впервые увидевшие звезды. А сейчас работа и вовсе усложнится, если не сказать больше.
– Да, война на всем оставляет свой отпечаток.
– И война тоже.
– А вы имели в виду что-то другое? – удивился Ирби.
– Ну да, – Нго Фанг поднял брови. – Я говорил про пространственную эрозию, из-за которой нам пришлось останавливать некоторые проекты.
И видя недоумевающее лицо Ирби, добавил:
– Про Язву слышали?
И тут Ирби вспомнил. В последнее время он практически не следил за новостями, но даже до него донеслись обрывки репортажей про некую Язву, появившуюся в глубоком космосе. Тогда он решил, что речь про какую-то очередную экзотическую болезнь, которые появлялись и исчезали с завидной регулярностью.
– Если честно, я практически ничего не слышал про Язву, – не кривя душой сказал Ирби.
Ученый придвинулся ближе к столу.
– Возможно, это и к лучшему, Сеть полнится спекуляциями на тему.
Нго Фанг бросил взгляд на огонек секретаря и тот развернулся в объемное изображение, напоминающее ветвистый и шевелящийся коралловый куст.
– Вот очень схематическое изображение небольшого участка Язвы, расположенного в одном из секторов Полости Глизе. Для понимания масштаба…
За Язвой протянулась широкая белая полоса с редкими черными вкраплениями. Между «ветвями» высыпали маленькие серебристые горошины.
– Как вы знаете, окраины Вселенной довольно пустынны, до них мало что добралось со времен Большого Взрыва. – Нго Фанг указал в центр модели. – Здесь в основном мелкий космический мусор и газовые пузыри. Вот тут и тут две маленькие планеты-сироты. Между ними несколько световых минут, примерно тридцать миллионов километров.
Ирби удивленно хмыкнул – две горошины казались совсем рядом друг с другом и располагались всего лишь под одной «веткой».
– А это…, – догадался он, указывая на белую полосу.
– Все верно, госпожа, – кивнул ученый. – Это Горизонт.
Ирби медленно отклонился на спинку стула, только сейчас понимая настоящие размеры Язвы. Она была поистине огромной!
– Эта модель спроектирована месяц назад, – громко произнес Нго Фанг, явно довольный произведенным эффектом. – А вот эта – на прошлой неделе.
Он моргнул и картинка сменилась.
«Коралл» превратился в сплошную темную пелену, заполнившую все пространство над столом. Исчезли полоса Горизонта, планеты и все остальное.
– Что это такое? – Ирби перевел взгляд на ученого.
– Абсолютная энтропия, – Нго Фанг задумчиво пожевал губы, разглядывая Язву. – Полная неизвестность.
– Но как такое возможно?
Ученый бесхитростно пожал плечами.
Ирби еще раз обвел взглядом раскинувшуюся Язву, словно запоминая, спросил:
– Вы сказали, что это – лишь небольшой участок?
Ученый поколдовал с секретарем, в воздухе появилась полупрозрачная сфера, в которой Ирби узнал верхний «купол» Вселенной, принятый в Империи. Мелкими росчерками задрожали обозначения звездных систем и туманностей, сбоку повис список видимых секторов.
Сначала Ирби не увидел ничего необычного, но стоило взгляду зацепиться за одну уродливую «кляксу», как он увидел их все, раскиданные по всей сфере тут и там, словно грибковые пятна на листьях деревьев. Потом потрясенно осознал, что тень на краю изображения, это и не тень вовсе, а еще одна Язва, обширная и нависающая.
– Думаю, не стоит говорить, что перед нами угроза Вселенского масштаба? – скорее констатировал, чем спросил Нго Фанг.
Ирби не сразу нашелся что сказать. С одной стороны, он до конца не верил в столь невозможное событие, как появление неизвестного и столь стремительного «пожирателя космоса». С другой – если Язва реальна, то ее уж никак не сбросишь со счетов.
– Как скоро это достигнет обитаемых миров? – спросил он.
– Госпожа, это сложно прогнозировать. Как вы видите, очаги аномалии возникли в самых разных местах. Где-то эрозия тут же прекращается, где-то столь стремительна, что приближается к световой. Но нужно понимать, что мы не обладаем всей информацией, цифры зачастую теоретические.
– Теоретические, – задумчиво повторил Ирби, словно это слово обесценивало все услышанное ранее. – И сколько, в теории, понадобиться Язве, чтобы достигнуть обитаемых миров, с учетом интенсивности роста, которую вы мне продемонстрировали на схеме?
Он качнул длинным пальцем в сторону застывшего изображения.
Ученый, склонил голову на бок и наморщил лоб, что-то прикидывая в голове. Неуверенно ответил:
– Очень много переменных, госпожа. Но если пофантазировать… Ближе всех к ней колониальные системы бхутов. При сохранении скорости Язва достигнет их границ примерно через сто лет. Но не обманывайтесь этой цифрой госпожа…
– Я знаю как это мало, – мрачно перебил ученого Ирби. – Уж поверьте.
Повисла неловкая пауза, которую постарался сгладить Нго Фанг.
Он движением убрал изображение, постарался улыбнуться.
– Госпожа Матиус, прошу простить меня за такое сгущение красок. Язва – действительно интересный объект для исследований и, я уверен, мы вскоре найдем способ борьбы с ней. Однако, я невольно увел беседу в другое русло, тогда как мы начали разговор о Горизонте. Так что именно вас интересует о Горизонте?
– По сути – все, – сказал Ирби. – А в частности как эпизод того самого путешествия Императора.
– Вы имеете в виду экспедицию «Эмпирей»?
– Да.
– Это удивительная и трагичная история, – Нго Фанг устроился в кресле поудобнее. – Вы знали, что Суратов не бросил своих погибших дочь и жену, привез их обратно на Землю?
– Знаю.
– Из-за сломанного климат-генератора ему пришлось транспортировать тела на внешней обшивке. Не представляю как Суратов не сошел с ума, годами слушая, как они бьются о корпус.
Ирби поморщился, ему не было дела до таких подробностей. Нго Фанг заметил это, поправился:
– Впрочем, некоторые подробности имеют ценность лишь для беллетристов. Нас, ученых, больше интересуют факты.
– Вот именно о фактах я и хотела бы поговорить, – Ирби положила локти на стол и оперся грудью о жесткий пластик. – Дело в том, что личность Суратова изучена со всех сторон, но вот о его спутниках известно не так много. Не могли бы вы рассказать о них?
– Отчего же, могу, – с готовностью откликнулся ученый. – С кого начать?
– На ваше усмотрение.
– В эту авантюру, инициированную Мировой научной организацией, ввязалось довольно много молодых ученых, готовых отдать жизни ради спасения человечества. Жесткий отбор прошли четверо – автор программы Виктор Суратов, его ближайший соратник Кирилл Ильин, братья Быковы и космолог Алексей Рюмин. Вместе с ними в полет отправились их семьи.
Нго Фанг сделал жест пальцами и над столом появилось голографическое изображение мужчины, женщины и девочки лет одиннадцати. Они были облачены в одинаковые форменные костюмы с нашивками на груди и плечах. В мужчине Ирби без труда узнал Императора.
– Виктор Суратов собственной персоной. Рядом – супруга, врач экспедиции Любовь Суратова. А это дочь Маргарита.
– Насколько я знаю, они погибли от неизвестной болезни, – уточнил Ирби.
– Я бы не стал называть это болезнью, – уклончиво ответил ученый. – Скорее, какая-то генетическая аномалия. Я не видел отчетов посмертного вскрытия, но в научной среде популярна версия о несовместимых с жизнью физических изменениях. Их тела подверглись стремительной реконструкции, которую столь же внезапно остановили.
– Поясните пожалуйста.
– Хм… Вы когда-нибудь лепили фигурки из форм-пластика? Представьте, сделали вы фигурку собаки, задали ей двигательные функции и прочие параметры. А потом решили переделать собаку в лебедя. Принялись ломать прежние формы, переделывая лапы и хвост в длинную шею или крылья. Потом по какой-то причине бросили это дело на полпути. И вышел у вас полуфабрикат лебедя с программными функциями собаки. В случае с игровым пластиком это может быть забавным, а вот Любовь и Маргарита подобной «лепки» не перенесли.
– Как такое могло с ними произойти?
– Влияние неизвестных факторов непреодолимой силы, – пожал плечами Нго Фанг. – Госпожа Матиус, вы же понимаете, что большой пласт информации об экспедиции до сих пор строго засекречен? Мы можем лишь предполагать.
– У вас имеется на этот счет собственное мнение?
– Боюсь разочаровать, госпожа, но мне нечего вам ответить. Я – математик, не силен в биологии и генетике. А фантазировать о неведомых излучениях, токсинах-мутантах или другой псевдонаучной магии – нет уж, увольте.
– Хорошо, я поняла, – поднял ладонь Ирби. – Дальше.
Ученый сменил картинку. Теперь перед ними предстало двое мужчин – молодой и постарше. Оба неуловимо похожие, улыбчивые, с горделивой осанкой.
– Братья Быковы, Матвей и Валентин, – прокомментировал Нго Фанг. – Погибли тривиально, разбились во время посадки на Лучистую. Отказали системы торможения.
Картинка вновь сменилась, теперь на Ирби смотрели мужчина и девушка в белых лабораторных комбинезонах.
– Семья Рюминых, Алексей и Ада. Алексей, инженер-ремонтник, погиб во время пожара на борту корабля «Эмпирей-3». Ада пережила мужа почти на полгода, погибла во время разведки горной гряды на Полтаве.
Нго Фанг качнул пальцем, словно перелистывая страницу. Рюминых сменили последние участники экспедиции – Ильины.
– Друг и соратник Суратова Кирилл Ильин, – жестом представил фигуры ученый. – Его жена, врач-психолог Софья. И дочь, Полина.
Ирби непроизвольно откинулся на стуле – на него, обнимая отца и мать, смотрела Элли Берг.
– Поподробнее про них.
В голосе прорезалась предательская хрипотца, но ученый либо не заметил это, либо не подал виду.
– Как уже говорил, Кирилл Ильин был близким другом и соратником Виктора Суратова. Именно им принадлежит идея экспедиции, и именно Кирилл разрабатывал первоначальный маршрут. По рассказам современников, между друзьями всегда присутствовал здоровый соревновательный дух, но именно в совместной работе они были максимально плодотворны. Жена Кирилла, Софья, титулованный космопсихолог, специалист по проблемам изолированных групп. В экспедиции выступала на ролях второго врача и конфликтолога…
– А дочь? – не утерпел Ирби.
– Дочь? – поднял брови Нго Фанг. – Полина? Про девушку информации мало – закончила университет по специальности планетология, работала в лаборатории отца. На момент старта экспедиции ничем выдающимся прославиться не успела.
– Как они погибли?
– Фактически, они не погибли, а пропали без вести, – мягко поправил ученый. – Вы наверняка должны помнить о событиях, после которых экспедиция приобрела статус мифической. Я говорю о так называемом Черном шторме в системе Сигма-Капеллы, в котором сгинули два оставшихся звездолета миссии «Эмпирей» – корабль Суратова и корабль Ильина. Но, если верить открытой информации, Суратов позже объявился в секторе Первая Тодор – он каким-то образом преодолел миллионы световых лет меньше чем за сутки. А вот звездолет Ильина так и не был обнаружен, отчего в некоторых источниках числится погибшим. Однако…
– Он не мог каким-то образом также оказаться в системе Первая Тодор? – пытливо спросил Ирби.
– Нет, – уверенно качнул головой Нго Фанг. – Система пусть и удаленная, но, поверьте, вполне изученная. До недавнего времени у нас там была научно-испытательная станция, на планете Тодор-Эхо. Правда, ее недавно эвакуировали, что-то там с агрессивной фауной…
– Постойте, – вдруг нахмурился Ирби. – Вы сказали «однако». Что вы имели в виду?
– Когда? – не понял ученый.
– Когда рассказывали о пропавшей семье Ильиных. Вы сказали, что они считаются пропавшими без вести, но «однако».
– Ах, – улыбнулся Нго Фанг. – Да-да, как же. Однако есть кое-какая информация, которая особенно никем не подтверждалась, но слишком многие говорят об ее достоверности. В другой ситуации я бы даже рассуждать об этом не стал, но вы проявляете такой живой интерес, что я себе не прощу, если не упомяну об еще одном моменте в этой истории.
Ирби нетерпеливо кашлянул.
– Около двенадцати лет назад у нас пропало исследовательское судно в Полости Глизе, – негромко сказал Нго Фанг, словно рассказывал некую байку у костра. – Там довольно опасный район и гибель сотрудников, увы, не редкость. В сектор, само собой, были отправлены спасательные группы, но никаких следов корабля обнаружено не было. Зато был пойман блуждающий информационный пакет, в котором сообщалось, что судном обнаружена дрейфующая спасательная капсула с мужчиной на борту. Номер капсулы и опознавательные знаки совпадали с идентификаторами звездолета «Эмпирей-2», которым управлял Ильин. Собственно, это было последнее сообщение наших коллег. Как говорится, ни проверить, ни опровергнуть.
Нго Фанг легкомысленно хихикнул и развел руками. Но его улыбка медленно сползла с лица, когда Ирби с нажимом спросил:
– Как именно назывался пропавший корабль?
– Я не сказал? Прошу простить, госпожа. Это было исследовательское судно «Каукет».
* * *
После созвездия Стрельца Ирби, как и планировал, отправился в Омегу-Центавра для инспекции двух испытательных полигонов. Время в полете заняло несколько дней и он позволил себе немного расслабиться, размышляя в спокойной обстановке рекреационного «пузыря» трансферного звездолета.
Разговор с Нго Фангом оказался полезнее, чем даже сам ученый мог себе представить. С одной стороны он не сказал по большому счету ничего эксклюзивного, с другой – дал направление, в сторону которого Ирби раньше даже не смотрел. Изучая Суратова, он, прежде всего, изучал личность, характер, мотивацию. Конечно, как без этого, если хочешь уничтожить самого могущественного во Вселенной человека? Но это все не возымело никакого эффекта, разбиваясь о саму таинственную природу явления, коим было бессмертное существо, силой мысли создающее межпространственные «дыры».
Но что, если ответ кроется не в самом Суратове, а в событиях, предшествующих появлению в нем этой силы?
Конечно, глупо считать, что никто раньше об этом не думал. Тот же Майерс, сотрудники «Якамоз», другие ученые и авантюристы должно быть в лепешку разбились, пытаясь повторить полет миссии «Эмпирей». Надо думать, что и некоторые дистанты, которых не устраивала монополия человечества на создание Арок, занимались этим вопросом. В свое время даже Куб поручал Ирби покопаться в закрытых архивах Квинта на предмет поиска сокрытой информации.
Ирби покопался. И не нашел ровным счетом ничего интересного. Да, там хранились записи из «черного ящика» звездолета Суратова, параметрические показания приборов, выписки из бортового журнала, а также аналитика и научные предположения. Но «черный ящик» частично рассыпался, все данные перемешались с цифровым шумом, показания приборов выглядели противоречивыми, а записи в бортовом журнале с определенного момента просто не велись. Зато научных теорий с лихвой хватило бы сразу на десяток новых экспедиций, каждая предлагала свою версию случившегося и никто не мог сказать ничего конкретного. Единственное, что заслуживало внимания, была аналитика, в которой неизвестные Ирби группы специалистов попытались воссоздать хронологию событий и даже математически вычислить примерный маршрут «прыжков» Императора сквозь пространство. Только вот все эти сведения устарели настолько, что давно уже стали достоянием общественности и по «местам боевой славы» Суратова вовсю возили туристические группы.
После разговора с Нго Фангом Ирби обновил память, задав инбе виртуальное путешествие по следам миссии «Эмпирей». Все начиналось в Солнечной системе, потом сквозь холодное пространство к звезде Бернарда, оттуда в систему Росса. Здесь место гибели братьев Быковых – медового цвета планета Лучистая, красивая, но непригодная для жизни. Далее прыжок к звезде Лилит, во время которого погиб Алексей Рюмин. Вновь долгий полет и вот уже расцветает сиреневой туманностью система Новое Солнце, в которой сразу две приметных планеты – Терра, первая из заселенных землянами, и Полтава, на которой разбилась Ада Рюмина. Отсюда поредевшая команда Суратова отправилась в мрачную и пустую Сигму Капеллы, где их и настиг загадочный Черный шторм.
И вот из этой локации туристам предлагали совершить ряд прыжков, которые, по мнению аналитиков, повторяли мистический полет Суратова. В это турне входили и находящаяся на другом конце Млечного пути Первая Тодор, и система Золушка, и совсем далекая Полость Глизе. Помимо прочего, были все основания полагать, что Суратов каким-то образом проник за Горизонт, но туда, само собой, туристов не отправляли.
При самых грубых подсчетах ни одно живое существо, даже практически бессмертные монолиты, не смогли бы преодолеть такой путь в пределах одной жизни. Суратову понадобилось на это семьдесят три года. При помощи Арок туристы преодолевали это расстояние за девять месяцев.
Ирби отмотал имитацию назад и отдельно остановился на Сигме Капеллы. Ничем ни примечательная система с бледной голубой звездой, двумя мертвыми каменистыми планетами и широким пылевым диском на внешней орбите. И никакого Черного шторма, разметавшего экспедицию «Эмпирей».
Про Черный шторм информации также было крайне мало, если не считать за таковую множество развлекательных фильмов с похожим названием. Отсеяв лишний мусор, Ирби наткнулся на несколько научных работ по интересующей теме, на поверку оказавшихся скорее пространными эссе, чем серьезными исследованиями. В них Черный шторм представлялся некоей «бурлящей пространственно-временной аномалией», соединяющей разные части Вселенной.
В какой-то момент Ирби понял, что устал от звучных и пространных эпитетов вроде «аномальный», «непостижимый» и «трансцендентный», сбросил все результаты поиска и долгое время просто смотрел на свое отражение в иллюминаторе, размышляя.
Бесспорно, все факты в этой истории давным-давно изучены, разобраны и проанализированы. И второго Императора до сих пор не появилось, что означало, что загадка до сих пор не разгадана.
Только вот Ирби собственными глазами видел, на что способна обычная девчонка Элли Берг. Она же пропавшая без вести Полина Ильина, дочь Кирилла Ильина, чей звездолет также попал под воздействие Черного шторма!
Что если сложить их истории, быть может тогда удастся узнать где тот источник волшебных сил?
Ирби даже поперхнулся от раскинувшейся перспективы. Но заставил себя успокоиться, уняв не к месту разыгравшуюся фантазию. Пока что догадки оставались догадками, Элли пропала, а до возвращения в Метрополию еще предстояло потрудиться.
На испытательном полигоне в системе Омега-Центавра Ирби долго не задержался. Сотрудники научной станции, расположенной во чреве крупного астероида, занималась проблемами синтеза и к прибытию проверки приготовили несколько показательных экспериментов, а также целый стенд с опытными образцами. Предупредительная аджайка провела Ирби по скупым на интерьер помещениям, предложила комнату для работы. Гравитация на станции была ниже той, к которой привык Ирби, поэтому пребывание на этом холодном куске камня доставляло дискомфорт. Однако, он подошел к заданию ответственно и проверил все, что требовалось – от наличия всего указанного оборудования до соблюдения требований безопасности в испытательных штольнях.
На отходящий трансфер до Рукава Персея его разве что на руках не несли, желая поскорее избавиться от дотошной и надменной чиновницы.
Во время двухнедельного полета, часть которого пришлось провести в амортизирующих капсулах, спасаясь от чудовищного ускорения, звездолет поймал информационный пакет. Во время суточного перерыва между прыжками Ирби успел ознакомиться с новостями и прослушать несколько сухих сообщений от Майерса.
Война между Содружеством Рхеи и Империей наращивала размах, хотя каких-либо значимых побед ни той, ни другой стороне одержать пока не удалось. Несмотря на то, что количество театров военных действий увеличилось, бои перешли в позиционное противостояние. Армии уперлись друг в друга и с переменным успехом изгибали линию фронта, не чураясь сверхтяжелым вооружением.
Участились нападения радиан на военные конвои, в паре эпизодов упоминались атака радикалов на промышленные колонии и станции. Но информация об этом выглядела куцей и пунктирной, словно малозначимая. Ирби считал, что государственные медийщики просто пытаются представить хорошую мину при плохой игре.
Внутри самой Империи кипели политические страсти, запущенные не без помощи самого Ирби. Выборы в сенат проходили на фоне гражданских волнений, местами переходящими в стычки между протестующими и силами правопорядка. В пределах Метрополии Эданору не удалось вывести на улицы большое количество недовольных, большинство не пожелали вылезать из виртуальности, но вот на окраинах усилия команды Ирби принесли свои плоды. Некоторые периферийные колонии открыто выступили за собственную независимость, блокируя работу имперских администраций. Подогреваемые медийными агентами Булаева, они требовали возврат налоговых сборов, лицензионные права на добытые ресурсы, на представителя в Квинте, на дополнительную Арку, на участки в любом секторе Солнечной системы, да вообще на все, до чего могли додуматься. А в первую очередь возврат домой всех рекрутов – колонистам незачем гибнуть за «разжиревшую пиявку» Метрополии, ведь именно она цель армии Содружества.
Власть отреагировала незамедлительно. Обозвав протестное движение на планетах Метрополии «бунтом сытых детей», развернула настоящую информационную травлю, показывая, что тоже неплохо умеет кусаться. На некоторые колонии умчались специалисты по противодействию сепаратизму из числа агентов госбезопасности, вслед за ними потянулись корабли с полицейским десантом.
В иное время на подобные волнения никто не стал бы обращать внимания, митинги, недовольство и радикальные настроения являлись привычными спутниками большого государства. Но сейчас все было иначе, сейчас высшие органы власти пребывали в состоянии тревожной неопределенности – пропал Император. Об этом нигде прямо не говорилось, но Ирби умел читать между строк. Он видел эту растерянность в размытых выступлениях членов Квинта, в заявлениях политиков, в действиях военных и полицейских чинов. Лишенные многолетнего гаранта, оставленные без четких указаний, все они выжидали, боясь сделать очередной шаг. Они вдруг поняли – надвигаются какие-то перемены и любая ошибка может стоить всего. Не привыкшие действовать без оглядки, они с надеждой и страхом смотрели в сторону императорского Олимпа.
Который был пуст и молчалив. Ирби специально проверил – с момента происшествия с Элли, Виктор Суратов ни разу не появлялся в эфире, не подписал нового указа и не создал новой Арки. Что лишний раз доказало их с девчонкой связь. Но все же стоило выяснить куда именно Император запропастился.
Конечно нашлись и те, кто использовал ситуацию в свою пользу. В том числе и сенатор Майерс, курирующий продвижение Демида Аладьева. В ход пошел весь собранный на конкурентов компромат, все «грязное белье». Демид, как и планировалось, умеренно поддерживал протестные требования, разбивал оппонентов в пух и прах на дебатах, выглядел свежо и привлекательно – поддерживающая его пиар-команда Майерса не зря ела свой хлеб. До выборов оставалось меньше недели и все выглядело так, что исход уже предрешен.
Единственное, что не понравилось Ирби, так это присутствующая во всех эпизодах с Аладьевым «светская» журналистка Миррис. Он не доверял этой генетически созданной особе, подсознательно ощущал в ней угрозу. Да и слухи о Миррис ходили всякие, в том числе об ее интимных похождениях. Если эта «кукла» начнет «пудрить» Аладьеву мозг в такой ответственный момент, то это может стать проблемой.
Ирби закрыл новостную ленту и откинулся на спинку кресла. Что ж, пока что все укладывалось в рамки разработанного им и Кубом плана. Если так пойдет и дальше, то из своей «командировки» он вернется уже в более благоприятную для него среду. А там можно будет приступить и к финальному шагу – свержению и убийству Императора.
* * *
Под конец своей длительной инспекции Ирби успел порядком вымотаться. За спиной было три базы и четыре станции корпорации, десяток трансферных звездолетов и миллионы световых лет, нанизанные на сеть Арок и гиперпространственных прыжков. Отчетами был забит целый кластер памяти в инбе, цифровой помощник до сих пор работал над справками и рапортами. Но не от работы устал Ирби, работа его не пугала, он умел делать интересным даже изучение сухих финансовых записей. Нет, хуже любой работы были периоды перелетов, когда приходилось ждать, прожигая время впустую. Ирби не привык сидеть без дела, и эти вынужденные коматозные перерывы буквально сводили его с ума. Проблему не решали даже случайные попутчики, с которыми он время от времени сталкивался в кают-компаниях. Холодный и надменный вид его «оболочки» отпугивал любителей непринужденной болтовни, а самоуверенных и липких командировочных сексоголиков Ирби отшивал сам, жестко и конкретно. Одному даже пришлось двинуть по роже, когда тот решил, что отказ – это форма кокетства и призыв к действию.
А еще, помимо прочего, Ирби тяготило отсутствие свежих новостей. Он забрался так далеко, что здесь отсутствовала Сеть, а единственными местами пополнения медийных архивов инбы были трансферные станции. На которых, порой, данные могли не обновляться месяцами. Дело спасали лишь информационные пакеты, которые звездолеты ловили возле разбросанных по маршруту антенн сверхдальней связи, но это происходило болезненно редко для Ирби.
Поэтому он часами сидел в приват-кабине, уставившись на кажущиеся неподвижными звезды, перебирал в голове собранную информацию, размышлял, планировал и словно праздника ждал прилета на свой последний пункт инспекции – на станцию «Гончая Уриила», вотчину Ромио Тодосийчука.
Сектор, куда забрался известный и эксцентричный профессор, именовался Плеяда Октагон и располагался на ближней окраине Полости Глизе. Он был не рекомендован для посещения и имел «алый» статус угрозы, хотя голографические виды Плеяды пользовались в Сети неизменной популярностью.
Впрочем, никакие виртуальные средства не могли передать настоящую красоту и пугающую мощь сверхмассивной «черной дыры», схватившей за длинные молочные плазменные хвосты сразу пять ближайших звезд.
Трансфер пристыковался к маленькой и угрюмой транспортной платформе, где Ирби встретил выцветший и заикающийся синтетик. Здесь пришлось облачиться в громоздкий старомодный скафандр и погрузиться в потертый автоматический шаттл. Синт проскрежетал, что звездолет отправляется в обратный путь через сутки, задраил шлюз и оставил Ирби одного в пустой и узкой пассажирской кабине. Поскольку ни иллюминаторов, ни внешних виртуальных экранов здесь не было, пришлось всю дорогу наблюдать за полетом пылинок в мерцающем свете дежурного освещения.
Полет продолжался больше часа, Ирби даже успел задремать. Но как только он откинулся на мягкий подголовник шлема, шаттл тряхнуло, раздался гулкий удар и что-то неприятно проскрежетало по обшивке. Внешний люк с шипением откинулся и в проеме возник худой и всклокоченный мужчина в рваной футболке с логотипом «Якамоз» на груди. Увидел Ирби, откашлялся, приглаживая грязные волосы, сиплым голосом произнес:
– Приветствую на этой… Как ее… На «Гончей». Давайте, вылазьте…
Он вновь закашлялся, махнул рукой на приветствие и полез через кресла к Ирби. Расстегнул замок ремней безопасности, участливо выдохнул в стекло шлема:
– Вам помочь, мадам?
Ирби нахмурился, с напускной неторопливостью поднялся, отодвигая сотрудника станции бедром.
– Где профессор Тодосийчук? – спросил он с брезгливым раздражением в голосе.
– Там, – ученый бесхитростно ткнул в сторону люка. – Эксперимент у нас.
– Ведите, – приказал Ирби, снимая шлем.
Воздух оказался неожиданно сухим и теплым, отчего в горле тут же пересохло. Явственно пахло горелым пластиком и монтажной кислотой.
– У вас все в порядке? – Ирби покосился на мнущегося с ноги на ногу «аборигена».
– Конечно нет! – ответил тот и нервно рассмеялся.
Внутри станция выглядела так же, как и пахла – пузыри изоляционной пены на стенах, свисающие с потолка пучки проводов, местами и вовсе следы копоти на стенах. В одном месте Ирби заметил трещину в переборке, легкомысленно заклеенную армированным скотчем.
Он словно оказался не в гостях у известного ученого, а на терпящем бедствие корабле.
По пути попался зияющий внутренностями предохранительный щиток и Ирби машинально хотел закрыть болтающуюся на одном болте крышку. Но его сопровождающий издал предостерегающий вопль, прыжком оказался рядом и убрал руку Ирби прочь.
– Трогать не надо, – предостерегающе пояснил он. – Коротнёт.
– Бардак, – произнес сквозь зубы рхеец. – Почему так жарко?
– Экстремальные условия эксплуатации оборудования, – заученно отчеканил ученый, потом добавил в привычном стиле. – Летит все к чертям. Неделю как терморегулятор накрылся, потому и жара… И принтер поломался, на котором запчасти печатали. И скотч кончается…
– Вас тут восемнадцать высококвалифицированных ученых, неужели никто не может починить дурацкий датчик в кондиционере?
– Дык, тут все в основном физики, – пожал плечами ученый. – Математики, астролингвисты… Звезду расщепить на атомы можем, а с датчиками как-то у нас не очень.
Мимо пробежал хромающий аджай в одних шортах, в его руках поблескивал какой-то замысловатый инструмент.
– Сливаются? – возбужденно крикнул ему вдогонку худой ученый.
Дистант ответил что-то неразборчивое, скрываясь за поворотом.
Ученый сокрушенно вздохнул, умоляюще посмотрел на Ирби:
– Быстрее, мадам… Прошу!
И не дожидаясь реакции заспешил вперед.
За чередой полукруглых коридоров и темных поворотов им вдруг открылся большой, ярко освещенный зал с развернутым на всю стену обзорным экраном. Здесь было полно людей, разношерстно и чаще всего неопрятно одетых, но действующих четко и слаженно. Одни сидели за виртуальными рабочими станциями, работая с визуально отображенными массивами данных, другие ходили между рядами, что-то подсказывая и советуя. Те и другие то и дело бросали назад куски информации, которые складывались в графики, таблицы и столбцы параметров вокруг одного человека, расположившегося в кресле на небольшом помосте. Этот человек, похожий на опытного кукловода, как раз и был «тем самым» Ромио Тодосийчуком.
У профессора были рыжие волосы и хищный остроносый профиль, его движения походили на движения цапли, ловящей рыбу в мутной воде. Он то и дело что-то резко выкрикивал и на его зов со всего зала тут же слетался новый информационный «рой». Который тут же разбирался, сортировался и препарировался известным ученым.
Ромио будто почувствовал взгляд Ирби, повернул голову, показавшись из своей виртуальной лаборатории:
– Чего там встала? – без каких-либо приветствий крикнул он. – Иди сюда!
Ирби даже оглянулся, думая, что профессор обращается к одной из своих сотрудниц.
– Да не крути ты башней! – повысил голос Тодосийчук. – Я тебе, тебе говорю. Шагай быстрее, а то все пропустишь, потом плакать будешь!
Ирби взлетевшей бровью выказал свое отношение к происходящему, недовольно сжал губы. Вместе с тем он прекрасно читал обстановку – профессор работал на свою публику, привычно подчеркивая собственный вес и независимость от всевозможных чиновников. Но, вместе с тем, в его словах не было агрессии или попытки унизить, лишь стандартные схемы доминирования, значит лично к Ирби этот рыжий хам претензий не имел. Что ж, можно и принять правила игры, раз на кону возможность добыть столь важные сведения. А там будет видно. Если совсем достанет, то можно будет и убить эту «светоч имперской науки».
Ради поддержания имиджа своего «образа» Ирби с демонстративной неторопливостью снял перчатки, бросил их под ноги и медленно пошагал по направлению к помосту. Когда до него оставалась пара метров, Тодосийчук наклонился к Ирби и заглянул в глаза:
– Как звать?
От него пахло крепким табаком, он пытливо заглядывал в глаза.
– Женя Матиус. А тебя?
– Хм, смешно. Наслаждайся, – профессор протянул руку и бросил через весь зал виртуальную «искру». – Такого в своей Говнополии ты не увидишь.
Экран на противоположной стене моргнул, служебную информацию сменило увеличенное изображение «Пятихвостки» – самого известного участка Плеяды Октагон. Здесь огромная жадная «черная дыра», кажущаяся из-за газового ореола мерцающей полупрозрачной медузой, тянула к себе за «хвосты» пять одиноких звезд. Три из них выглядели как серебристые запятые, две другие, расположенные к «дыре» ближе, превратились в багровые штрихи, стремящиеся к единой точке пространства.
«Черная дыра» тысячелетиями пожирала своих пленниц, не оставляя тем и шанса на спасение. Этот образ ненасытного, неотвратимого чудовища сильно впечатлил Ирби, вызвав давно забытые, тревожные воспоминания о «погружении» в мир Хурсага. Он даже на мгновение задержал дыхание, стараясь взглядом охватить всю картину развернувшейся трагедии.
– Не туда смотришь, – бесцеремонно толкнул его в плечо Ромио. – Вон, снизу, в центре.
Повинуясь его воле указанный сектор экрана прыгнул на зрителей, приближая изображение. Но даже сейчас Ирби не сразу понял о чем именно идет речь. А когда понял, то не поверил своим глазам.
Возле самой гравитационной аномалии, прямо у «границы событий», что-то двигалось. Какая-то черная нить, которая, на самом деле должна быть просто чудовищных размеров. Присмотревшись, Ирби понял, что эта «нить» – лишь малая часть другой структуры, размашистой и пугающей. Эта структура напоминала обрывок ветвистой и запутанной паутины чернее самого космоса, ее «ветви» и «хвосты» простирались в разные стороны, будто изучая и прокладывая себе новый путь.
Нить космической «гидры» дрогнула и медленно начала проваливаться сквозь условную линию невозврата, в ту область «черной дыры», откуда не вырывается даже свет.
В зале воцарила тишина. Казалось, даже рабочие станции снизили уровень шума.
Нить проваливалась все глубже, подвергаясь чудовищной гравитации. Она уже должна стремительно уходить в сингулярность, увлекая за собой остальную «паутину». Что ж, судя по всему, «черная дыра» завладела еще одним трофеем.
Прошло несколько секунд, прежде чем нить также неторопливо вынырнула обратно и продолжила свой путь, словно на ее пути не встретилось самое разрушительное явление во Вселенной.
Зал взорвался восхищенными воплями, ученые повскакивали со своих мест.
– И так уже третий раз за месяц, – с ленцой, словно это именно он был создателем чуда, сказал Ромио, потягиваясь. – Если веришь в бога, то считай, что только что его видела.
– Что это? – спросил Ирби, уже зная ответ.
– Язва, – просто ответил профессор. – Пойдем ко мне, поболтаем. А то здесь шумно будет еще довольно долго.
Кабинет Тодосийчука представлял собой станцию в миниатюре – всюду царил творческий беспорядок, вместо двери плотная занавеска, на стенах развешены обычные листы из блокнота с какими-то записями, рисунками и схемами.
Ромио убрал со стола тубусы сверхзащищенных блоков памяти от виртуальной станции, аккуратно переложил на кровать разобранный шлем от скафандра. Плюхнулся на откидной стул у стенки, а Ирби предложил сесть на стоящий на боку инструментальный ящик.
– Чем богаты, – развел руками профессор. – Голодная?
Ирби был голоден, но предпочел потерпеть.
– По глазам вижу, что голодная, – усмехнулся Ромио, поправляя очки. – Не боись, не отравим. У нас тут есть Котя, лучший повар на ближайших мирах.
Он, не дожидаясь пока шутку оценят, довольно хохотнул, отодвинул рукой занавеску и заорал:
– Котя! Котя, мать твою!
В конце коридора завозилось, что-то хлопнуло. Молодой мужской голос откликнулся:
– Чего, босс?
– У нас тут проверка из головного…
– Да ну!
– Ну да. Тащи чего накулинарил. И еще тащи чего было.
– Так не осталось ничего!
– Котя! Диссертации лишу.
– Понял, босс.
Ромио заговорщицки подмигнул сидящему с каменным лицом Ирби, откинулся на стенку.
– Так и живем, Женя, опровергая законы мироздания, – профессор с удовольствием поскреб шею. – Чего приперлась-то в такую даль?
– Господин Тодосийчук, в беседе хотелось бы оставаться в рамках субординации.
– Какой субординации? – искренне удивился Тодосийчук. – Морально-деловой этики из мира офисных галстуков и сигарных автоматов? Ты вокруг посмотри, Женя, вернись в реальность. Сейчас как очередной кислородный генератор вышибет, так вся твоя субординация разом испарится, как и воздух из легких. Поди, еще и за место в спасательной капсуле драку устроишь, вон какие глазища злые. Тебя что, мой тон напрягает?
– Не напрягает, – Ирби решил дать заднюю. – Просто не привыкла.
– Ну, так и не привыкай. Сейчас спросишь, что хотела, и улетишь.
Занавеска отъехала в сторону и вошел улыбающийся полноватый парень с редкой бородой. Он поставил на стол поднос с вкусно пахнущими рыбными дольками, салатом в маленьких пиалах и треугольниками еще теплого пористого хлеба. Выложил приборы, салфетки. Отдельно, словно десерт, выставил нечто прозрачное в пузатой лабораторной склянке. Поставил два низких пустых стакана, довольно разглядывая Ирби.
– Котя, – мягко произнес Ромио, глядя на парня снизу вверх. – Ты сейчас формы нашей гостьи запомни и вали уже оптику настраивать. Из-за тебя Вальтер скоро косоглазие заработает.
– Уже иду, – Котя моргнул пушистыми ресницами, словно действительно фотографировал Ирби. – Приятного аппетита.
– Спасибо, – ответил Ирби.
– Давай, вали уже, – махнул на подчиненного профессор, придвигаясь ближе к столу.
– Не подавитесь, босс, – иронично ответил парень, пятясь. – И закусывайте чаще.
– Без сопливых.
Ромио поставил стаканы рядом, взял склянку и осторожно плеснул в них содержимое. По комнате ощутимо разлетелся запах крепкого спиртного.
– Ты не обижайся, если я как-то грубо иногда, – обратился Тодосийчук к Ирби. – У нас тут как на пиратском шлюпе, управляемая анархия. Пусть мои олухи выглядят как сборище растаманов, но за дело жизнь отдать готовы. Видела имена в шлюзовом? Девять фамилий, девять замечательных ученых. За каждым – открытие, сенсация. И каждый бился до конца… Бери.
Он взял стакан двумя пальцами, указал подбородком на второй.
Ирби осторожно принял угощение, принюхался. В носу прострелило, на глаза навернулись слезы.
– Поэтому к черту субординацию, Женя. Живем как удобно, отдыхаем как можем, работаем как воюем. Будем! Не чокаясь.
Он залпом выпил, не поморщившись, проглотил.
А вот Ирби закашлялся, когда обжигающая жидкость перехватила дыхание и лавовыми ручьями покатилась по пищеводу. Но уже через секунду, торопливо жуя рыбу, он ощутил умиротворяющее тепло в животе и груди, ясность и легкость в голове.
– А, как? – вопросительно дернул бровями ученый. – Котя у нас тут самый лучший самогонщик. Одно слово – врач.
– А почему тогда оптику настраивает?
– Потому что умеет. Ладно, давай за едой и пообщаемся, – профессор взялся за приборы. – Так чего прилетела-то в такую даль?
– Плановая проверка…
– Ой, я тебя умоляю! Какая проверка? Мы тут настолько секретные, что нас для одних вообще не существует, а для других у меня прямой набор на вифоне. И раз ты, милаха, сидишь здесь, то ты либо шпион, либо та, которой позволено здесь быть. Так кто ты, Женя, м?
Ирби напрягся, прикидывая, как удобнее и быстрее ликвидировать профессора.
Но Ромио не выглядел напряженным или озабоченным, он просто разъяснял положение дел. Он с хрустом жевал салат, разливая спиртное по чашкам.
– Не отвечай, мне плевать, – Тодосийчук поморщился. – Пусть за секретность голова болит у компетентных структур, а я наукой занимаюсь. Давай, за интеллектуальную свободу.
Подняли стаканы, выпили.
– Ух, Котя, – нос у Ромио покраснел. – Сказочник…
Крякнул, закусив рыбой, исподлобья посмотрел на Ирби.
– Тут не до глупой секретности, Женя, тут краеугольные научные законы опровергаются. Моя станция вот-вот развалится, мои люди сходят с ума от попыток осознать бесконечность, я сам словно Суворов ползу через Альпы всем наперекор, – Ромио пальцами изобразил идущего вверх человечка. – Я зачастую негуманен и неэтичен, как в общении, так и в экспериментах, но иначе не получается. Зато плодами моих трудов кормится несколько институтов, хотя никто не хочет знать каким образом они получены. И как думаешь, есть ли мне дело до того, что именно они там пытаются засекретить?
Ирби не сдержал ухмылку. Знал бы профессор, что практически в точности описал его самого.
– Что, слишком пафосно? – Ромио понял его ухмылку по своему. – А я на меньшее не согласен, имею право.
– Тогда тут тебе с твоим эго самое место, – ответил улыбкой Ирби. – Как раз между «черной дырой» и Язвой.
– Язвой, – передразнил профессор. – Назвали же.
– Она действительно настолько опасная, как о ней говорят?
– Кто говорит?
– Хотя бы Нго Фанг.
При упоминании имени чиновника Тодосийчук искривился, словно Ирби рассказал дурную шутку.
– И что он тебе сказал про Язву? – едко уточнил ученый.
– Что она растет, что быстро распространяется. Что несет угрозу обитаемым мирам.
– Остолопы, – неприязненно выпятил губу профессор. – Из-за таких, как он, мы триста лет лечили рак пиявками.
– Что же, Язва не опасна? – нахмурился Ирби.
– Крайне опасна, как герпес на звездолете. И также быстро распространяется.
– Так в чем тогда не прав Нго Фанг?
– Как всегда – в понимании сути вещей. Видишь ли, Женя, это не Язва растет, это наш мир распадается.
Он взял салфетку, выудил из салатница небольшой кусок огурца и провел им несколько раз по бархатной бумаге.
– Вот так видят Язву эти бестолочи, – Ромио кивнул на образовавшиеся капли и полосы. – Они впустую тратят деньги и средства на борьбу с этой грязью. Но все впустую, потому что…
Он взял салфетку и проделал в ней дырку вилкой.
– Потому что вот так Язва выглядит на самом деле, – закончил он, глядя на Ирби сквозь образовавшееся отверстие.
– Почему же тогда Нго Фанг и другие утверждают обратное?
– Для проверяющего ты слабо разбираешься в реалиях ученого сообщества, – беззлобно пожурил профессор. – Там же чисто серпентарий, каждый готов за лишний процент финансирования соседу голову откусить. А финансирование дают под конкретную работу, либо под ее видимость, кипучую и бурную. А здесь какая работа?
Ромио потряс дырявой салфеткой.
– Никто пока что восстанавливать временно-пространственную материю не научился, – пояснил он. – И под столь непонятную задачу денег никто не даст. Финансы, Женя, любят конкретику. А то, что через пару сотен лет нас всех одной доской накроет, так то пусть следующие поколения суетятся.
Профессор смял салфетку в комок и бросил ее в наполненную алкоголем чашку. Биоактивная бумага съежилась, начала распадаться и вскоре исчезла без следа. Профессор взял чашку и выпил, не мигая глядя на Ирби.
– Я долгое время изучал Горизонт, – выдохнул он горький аромат. – Поэтому могу позволить утверждение, что он есть тонкая многомерная кожица нашего мира, отделяющая нас от неизведанного. Наша Вселенная – распухающий со времен Большого взрыва пузырик в бокале шампанского. Таких пузыриков много, они парят, толкаются. Иногда лопаются.
Ромио щелкнул пальцами.
– Прямо как мы сейчас.
– Что ты имеешь в виду?
– То и имею, Женя. По каким-то причинам материя нашего мира разрывается. Может из-за достижения максимального объема, может из-за столкновения с другим пузырьком. В любом случае, целостность нарушена и нас теперь заливает.
– Чем заливает? – Ирби немного запутался в сравнительных образах Ромио.
Профессор меланхолично пожал плечами:
– Я не знаю. Судя по всему, пресловутыми DEP-частицами.
– Речь о «нулевых» частицах?
– Ты действительно хочешь в это углубляться?
– Поясни. Кратко.
– Кратко? – хохотнул Тодосийчук. – Давай попробую «кратко». Вся история о «нулевых» частицах выросла из философской загадки «Что меньше всего на свете?». Когда-то думали, что молекулы, потом – что атомы. Потом были кварки, нейтрино и бозоны. Несколько лет назад нашли сублон. Но что может быть еще меньше? Какой самый первый «кирпичик»? Тогда и выдумали эту «нулевую» частицу, базовый строительный материал. Даже не частицу как некий единый объект, а совокупность сил и правил, эдаких бесплотных гениев бытия. Настолько малых, что их конгломерация составляет эдакий плотный бульон, в котором плавают наши пузыри-вселенные. И вот теперь, когда наша реальность трещит по швам, этот «бог из глубины» просачивается к нам сюда, растворяя в себе такие объекты, как, к примеру, время и пространство. Так достаточно «кратко»?
Ирби молча смотрел на профессора, размышляя в какой момент его история могла бы превратиться в глупую шутку. Все эти пузырики, бульоны, гении…
– Высокая наука похожа на магию, – Ромио словно прочитал его мысли. – Чем сложнее исследование, тем больше в нем необъяснимых факторов. Это тебе любой ученый скажет.
– Я все поняла.
Ирби похлопал ладонью по столу, давая понять, что закрыл тему. Смысл обсуждать то, на что он никак не может повлиять, что никак не может изменить? Язва, бесспорно, заслуживает внимания, но не сейчас, не сию минуту. Существовали и более актуальные вопросы.
– Но я летела сюда по другому делу, – Ирби отставил тарелку, выпрямился. – Раз уж у нас тут такая милая атмосфера откровенности, то не буду ходить вокруг да около. Меня интересует история полета Императора через Черный шторм и Горизонт…
– Ой, да брось, – разочарованно протянул Тодосийчук, закатывая глаза.
– А также судьба его соратников, в частности Кирилла Ильина, – договорил Ирби невозмутимо.
– Столько лет одно и то же, – профессор цокнул зубом, снял очки и принялся массировать пальцами глаза. – Когда ж вы уже отстанете с этой хренью?
– Я думала, ты специалист в этой области.
– Я много в чем специалист, а также астрофизик и пират.
Ромио посмотрел на Ирби одним покрасневшим глазом, водрузил очки на нос и раздраженно сказал:
– Давай ка уже закругляться, у меня разворот станции через час.
– Так что там по Императору и компании? – Ирби добавил в голос холодок, показывая, что никуда не уйдет пока не получит желаемое.
– Женя, ты стерва, – Ромио долил остатки спиртного, не предлагая компании выпил свою порцию. – Я в фольклоре не силен.
– А вот у меня иная информация, – Ирби вспомнил изученные отчеты корпорации.
– Информация у нее, – профессор на секунду задумался. – Клещ канцелярский… Что ж, ладно. Несколько лет назад корпорация настоятельно предложила поучаствовать в одной экспедиции, как раз посвященной данной тематике. Сказали, что нужен специалист по субреликтовым излучениям. Я, мягко говоря, желанием проверять очередную теорию очередного сумасшедшего математика не горел, как раз работал возле Цирцеи над эффектом обратной гравитации.
Он кивком указал на Ирби, усмехнулся.
– Однако, клерки из «Якамоз» убеждать умеют, а потому через неделю я уже лежал в криокапсуле корпоративного звездолета, давясь снотворным. Еще размышлял кто такое тупое название для экспедиции выдумал – «Нить Ариадны». Типа, нас в конце должно съесть чудовище?
Ирби отметил, что именно это наименование засекреченного проекта значилось в корпоративных документах.
– И как? Видели чудовище? – спросил он.
– Чудовище не видели. Дом видели. И лошадь.
– Что? – не понял Ирби.
Ромио явно был доволен произведенным эффектом.
– Дом. И лошадь, – повторил он. – В планы экспедиции входило исследование трех планет, расположенных на большом удалении друг от друга по глиссаде Сигма-Капелла – Горизонт. Первая остановка была на, если память не изменяет, Эспэ Рефанд в кластере Эзикуда, но там ничего не нашли. Вторая планета Кардога-3, ее, кстати, мой друг открыл. Гаденькое такое местечко, азотно-серная атмосфера и многолетние ураганы словно на газовом гиганте. Там мы обнаружили первую аномалию, так называемый «дом».
– В смысле «дом»?
– Обычный дом, двухэтажный такой, с крыльцом. Внутрь, правда, не зайти – монолит. И размерами три на пять километров. Пробы показали, что состоит он из местных горных пород, а вокруг очень сильно фонит субреликтом, словно возле Язвы или Горизонта.
– Шутишь?
– Мне заняться больше нечем? – обиделся Ромио. – Я и так с тобой лясы точу дольше, чем хотел бы. Не веришь – поднимай справки, если дадут, изучай. А я пойду, мне станцию крутить пора.
– До конца расскажешь – я сама улечу, – пообещал Ирби. – Что это могло быть?
– Понятия не имею. Улыбка природы. Там роза ветров постоянно меняется, осадки агрессивные опять же. Вот и обтесались скалы сами собой.
– А излучение?
– Но вот только что оно, – кивнул Тодосийчук. – Причем, локально в этом месте, проверяли… Так вот, долго на Кардоге сидеть не получилось. Взяли пробы, присвоили аномалии наименование «след Минотавра-1» и в путь. Летели долго, даже чем-то переболеть успели. Когда добрались на место, то еще какое-то время плутали, звездную систему искали. Я им тогда и говорю: «Какая нахрен звездная система в Полости Глизе? Это ж предбанник Горизонта, тут практически всюду пустота!». Они такие: «Точно, будем искать малые объекты»… Идиоты… Короче, нашли наконец планету-сироту Кафедир-21, скучный такой кусок камня. Ни атмосферы, ни подземной активности, тупо кирпич в вакууме. Но зато со своим небольшим спутником – лошадью.
Профессор сделал паузу для реакции, но Ирби промолчал.
– Коняга крупная, триста метров в холке, – продолжил Ромио. – Тоже монолит, тоже с ореолом субреликтового излучения. Летает себе на орбите, крутится. И угадай, из чего лошадка?
– Из горных пород Кардоги-3? – поднял брови Ирби.
– Ага.
– Что вы с ней сделали?
– А что ты с ней сделаешь? Ничего. Пометили, обозвали соответственно «След Минотавра-2» и улетели, благо экспедиция к завершению подходила.
– Тоже думаешь, улыбка природы?
– А что? Природа она такая, улыбчивая. Но будь я сумасшедшим, то решил бы, что кто-то просто взял и слепил эти фигурки из камня. К примеру, пролетающий мимо Император. А что, он же Арки как-то делает? Вот и тут, пока несся сквозь пространство, тренировался. Заодно и лошадку сквозь сотню световых лет на другое место перетащил. Чем не королевский прикол?
– Ты можешь дать мне координаты этих планет? – подался вперед Ирби.
– Конечно нет! – широко улыбнувшись сказал Тодосийчук и встал со стула. – У меня-то они откуда? Ищи, коль тебе надо. Меня нашла – и их найдешь. Все, Женя, выход вон там.
А потом добавил, что-то вспомнив:
– Кстати, ты там про Ильина спрашивала… Одно время слухи ходили, что его корабль какие-то дистанты обнаружили. Причем, обнаружили и не признаются, суки.
– Какие дистанты? – встрепенулся Ирби.
– Вроде бы бхуты.
– Это точно?
– Это слухи, – в тон ему ответил профессор. – Непроверенные истории. Тебе в коллекцию, так сказать.
Ирби его уже не слушал, складывая крохи информации в единую картину.
Нужно как можно скорее связаться с агентом на «Полыни».
