Глава 14
Маски долой. Часть I

Рута вздрогнула и поморщилась от внезапной боли в бедре. Она оперлась о ручку двери, чтобы подняться, и, едва волоча онемевшую ногу, добралась до кресла, которое протяжно скрипнуло.

Звонкий голос эхом отдавался в голове, словно это случилось вчера. Словно Олененок все еще была здесь. Рута закрыла лицо руками. Она дрожала и никак не могла успокоиться.

Теплый, уютный дом, с которым еще с утра она не готова была проститься, теперь обратился в склеп. Рута никогда не была в склепах, но точно знала, что там пахнет смертью, а стены хранят память об ушедших.

Она осмотрелась, и сердце болезненно сжалось. За несколько месяцев комната успела будто пропитаться смехом. Вместе с появлением Олененка старый дом ожил, встречая юную гостью скрипом половиц и открывая ей самые темные уголки.

Ожила и сама Рута. Олененок подарила ей надежду. И Рута чувствовала себя настолько счастливой, что не допускала даже мысли о том, что что-то может пойти не так. Она вновь открыла сердце для нежности и радости.

Боль от потери ощущалась гораздо острее, чем много лет назад. Лучше Рута вновь и вновь смотрела бы в холодные глаза графа, чем думала сейчас о том, что Олененку грозит опасность.

Она никогда не интересовалась сплетнями из замка и была бы счастлива и вовсе не слышать их, но она слышала разговоры в очереди за хлебом и шепот прачек. Она старалась не думать об этом, не верить им. Но сейчас, когда Олененка забрали в замок, Рута не могла избавиться от навязчивых мыслей.

Король Гантарас искал племянницу не для того, чтобы посадить на трон.

Она всхлипнула и сжала кулаки. Ей хотелось бы верить: Олененок будет счастлива в замке, среди людей, родных по крови. Но чутье, удивительно обострившееся в последнее время, подсказывало другое.

Она давно заметила, что понимает Олененка и без слов. Прежде Рута лишь слышала о таком и скептически относилась к матерям, рассказывающим, как ноет и болит их сердце в предчувствии беды. Но в тот день, когда она весь вечер не находила себе места, а после Йонас принес Олененка с вывихнутой лодыжкой, Рута стала внимательнее прислушиваться к себе.

Тупая ноющая боль сдавила виски. Рута зарылась пальцами в волосы и опустила голову. Мысли, одновременно ударяющие со всех сторон, слились в единый гул, и она не могла и не хотела разбираться в них.

Внезапный стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Рута замерла. Она привыкла слышать мир вокруг себя и предвидеть события наперед, так что теперь чувствовала себя растерянной. Но лишь одно мгновение. Она точно знала, кто стоял за дверью.

– И у тебя хватило совести снова явиться сюда? – Она резко поднялась и сжала в руках небольшое полотенце.

– Хм… – Незваный гость замешкался и прокашлялся. – Я не думал, что это так тебя заденет.

– Кестутис?.. – От неожиданности Рута выпустила полотенце.

После всего произошедшего она ожидала увидеть на пороге кого угодно, даже самого короля. Но к встрече с Кестутисом не была готова. Она привычным движением поправила волосы и подошла к двери.

Прохладный ветерок, ворвавшийся в комнату, заставил ее поежиться. Только сейчас она поняла, насколько в комнате было душно.

– Рута, что у тебя случилось? Ты плакала?

Кестутис осторожно приподнял ее за подбородок и заглянул в глаза. Вопрос застал врасплох, и к горлу вновь подступил горький ком. Рута вздрогнула и, опустив голову, прижалась к Кестутису. Жесткая ткань рубашки, пропахшая травой, щекотала щеку и впитывала слезы. Рута старалась сдерживать всхлипы, но, когда Кестутис крепко обнял ее и поцеловал в макушку, больше не смогла контролировать себя.

– Ты вся дрожишь, может, стоит проводить тебя в постель?

– Я? Нет. – Рута растерянно отстранилась. Она не могла точно сказать, как долго стояла рядом с ним, но теперь чувствовала себя немного лучше. – Хочешь чаю?

– Ты уверена, что сейчас у тебя есть силы ухаживать за мной? Выглядишь бледной. – Он смотрел с таким вниманием и участием, что Рута почувствовала себя неловко и натянуто улыбнулась.

– Думаю, это поможет мне отвлечься. Правда, я не уверена, что у меня найдется смородина и…

– Рута, не переживай об этом. Вижу, у тебя и без меня хлопот хватает. Да и я ведь пришел к тебе не за чаем. Я хотел поговорить.

От неожиданности Рута крепко сжала пальцы и раскрошила засохшую веточку душицы.

– Поговорить? – растерянно обернулась она. – Но о чем?

– Ты не хочешь присесть? Это серьезный вопрос.

Рута оставила травы и подошла к столу, внимательно оглядывая Кестутиса. Он выглядел сосредоточенным и задумчивым. Прежде она видела его таким, лишь когда он собирался на первую охоту на медведя.

– Знаешь, Рута, ведь мы знакомы уже очень давно. Я помню, как впервые увидел тебя и принял за подросшую дочку лесника. – Он усмехнулся, и Рута тут же улыбнулась вслед за ним. Она хорошо помнила их первую встречу. – И, может, мы не были близки, но ты всегда помогала мне, кормила, обогревала и обласкивала. – Кестутис лукаво подмигнул. – Ты очень умная и хозяйственная женщина, так что на тебя можно положиться. И потому я хотел сделать тебе предложение.

Рута опешила и, отстранившись, едва не потеряла равновесие.

– Только не пугайся, я не хочу лишать тебя свободы. Я знаю, как ты ее ценишь, и не пришел бы сюда с кольцом. Я лишь хотел сказать, что собираюсь уезжать из этих краев. Родители оставили мне внушительное наследство, а я давно слышал, что там, за горами, охотники в большей чести. Продают волчьи шкуры и живут не хуже обеспеченных торговцев. Там я смог бы разжиться домом даже большим, чем твой, а после – кто знает. Но… – Кестутис понизил голос и проникновенно посмотрел ей в глаза. – Ты ведь сама понимаешь, что такое дом без женской руки. В такой и возвращаться не хочется. И совсем другое дело, если бы в нем меня ждала такая умница и красавица, как ты. Ты нужна мне, Рута. Что скажешь?

Слова Кестутиса настолько увлекли ее, что Рута не сразу заметила, когда он остановился. И лишь по взгляду поняла: он задал вопрос и ждет ответа. Она нахмурилась и поправила косу. Еще несколько дней назад она бы отказала ему, не задумываясь, ведь здесь, в лесу, была вся ее жизнь. Но теперь, когда она лишилась Олененка и прогнала Йонаса, она чувствовала себя чужой в собственном доме.

Мысль о побеге манила. Ведь именно так лесничая смогла спастись много лет назад. Сбежала от осуждающих взглядов, горьких воспоминаний и сплетен. Получила шанс на новую жизнь. И теперь судьба вновь протянула ей руку помощи. Оставалось лишь… решиться.

Рута глубоко вздохнула, чтобы набраться смелости.

От свежего лесного воздуха кружилась голова, и Йонас, споткнувшись о корягу, в очередной раз пообещал себе больше никогда не напиваться.

– Морта, постой. Нужно подумать. Вот смотри, об эту корягу я уже спотыкался, верно? В прошлый раз даже упал. Но если я иду в одну сторону, как могу дважды встретить одно и то же?

Морта умными глазами смотрела прямо на него и повиливала хвостом.

– Ты тоже чувствуешь, что здесь что-то не так? И эти три сосны я уже видел. Хм. – Йонас задумчиво почесал подбородок. – Я понял! Нас околдовали. Мы с тобой ходим по одному месту и не можем из него выбраться. Это все лесная ведьма. Нужно как-то ее задобрить, и тогда она нас выпустит.

Йонас пошарил по карманам. Один из них оказался дырявым, а в другом нашлась шишка и оторванная пуговица. Он нахмурился: в таком виде ему никак не удастся впечатлить лесную колдунью, а попасть в дом Руты было необходимо как можно скорее.

– Эх, Морта, что же делать? – в отчаянии спросил он и замер, поразившись собственной внезапной идее. – Морта, послушай, ты ведь моя, правильно? И ты просто замечательная, находка, а не собака. Такому подарку любой обрадуется. Но ты только пойми меня правильно. Это все ради Руты.

Он наклонился и потрепал Морту по ушам.

– Ты мой настоящий друг. Можно сказать, самое дорогое, что у меня есть. Но придется нам расстаться. – Йонас крепко обнял собаку. – А теперь беги к лесной ведьме и помогай ей. А она пусть поможет мне.

Морта послушно кивнула. Йонас попытался подняться, но лес перед глазами поплыл. Ему казалось, он слышит женский смех, прежде чем мир растворился…

Когда он очнулся, Морты рядом не оказалось. Солнце, уже стоявшее в зените, пробивалось свозь кроны деревьев и слепило глаза. Йонас поднялся и осмотрелся. Он знал это место. Дом Руты находился в часе ходьбы.

Голова больше не кружилась, лишь затылок отзывался тупой болью, и горло пересохло – страшно хотелось пить. Йонас прокашлялся. Если до этого он не знал, как начать разговор с Рутой, и не мог набраться уверенности, то теперь согласился бы на все ради чашки с водой.

– Рута, ты была неправа насчет меня, выслушай… – Ветка внезапно хлестнула его по руке, и Йонас скривился. – Ну хорошо, можно и по-другому. Рута, я был неправ, но все совсем не так, как тебе кажется. Я не хотел выдавать принцессу. Точнее, я хотел, но не выдал, а потом так вообще передумал. Тьфу!

Йонас убрал с лица грязные пряди. Его рассказ звучал настолько нелепо, что он не поверил бы сам себе. А если бы и поверил, то дал бы сам себе хорошую затрещину. Он снова влип в ситуацию, сбежать от последствий которой проще, чем расхлебывать их. И чем ближе он подходил к дому Руты, тем отчетливее понимал: оправдаться ему нечем, а любые попытки казаться хорошим лишь рассердят ее.

Когда он вышел на поляну, где стоял дом Руты, он весь покрылся мурашками. Никогда прежде Йонас не волновался так сильно. Он пытался подготовиться, представляя себе худший вариант развития событий, но вместе с этим не мог перестать надеяться на понимание и прощение.

Он глубоко вздохнул и занес руку, чтобы постучать. Все внутри кричало: делать этого не стоит, Рута никогда его не простит, а его спина наконец познакомится с кочергой. Но вместе с этим он чувствовал непреодолимое желание вернуться в этот дом, завершить начатое, впервые в жизни не отступить.

Йонас крепко сжал пальцы и уверенно постучал и вновь так сильно захотел сбежать и спрятаться, что пришлось приложить всю силу воли для того, чтобы остаться на месте. Секунды тянулись мучительно медленно, и Йонас уже готов был завыть, когда вдруг понял: в доме пусто.

Но даже если бы Рута ушла в лес, его обязательно встретила бы Олененок. Ее громкий топот и смех можно было услышать и со двора, но сейчас стояла оглушительная тишина. Йонас постучал вновь – требовательно и громко. Быть может, Олененок просто заигралась или уснула? Ответа не последовало.

Неприятное липкое чувство тревоги обволакивало изнутри. Йонас пытался прогнать его, но желудок скрутило. Ему не хотелось верить, что случилось непоправимое, и вот он уже одно за другим придумывал другие варианты развития событий: Олененок могла заболеть, тогда Рута повела бы ее в город к лекарю; или, например, они вместе пошли на озеро развеяться.

Йонас медленно обошел дом и сарай и вдруг заметил, что дверь приоткрыта. Он с облегчением выдохнул.

– Так вот ты где, высочество! Снова пытаешься запрячь козу? – Йонас широко открыл дверь и остановился.

Олененка в сарае не оказалось, как и козы. О ее присутствии напоминала только кормушка и подвеска-ошейник, которую Олененок сделала из желудей. Но разве могли они отправиться куда-то втроем?

Чем больше Йонас думал об этом, тем сложнее было не допускать неприятные мысли. Дом выглядел пустым. Брошенным. Как и сам Йонас. Он присел на ступени перед дверью и подпер голову руками.

Все страхи и сомнения казались такими бессмысленными перед лицом того, что Руты больше… нет. Йонас никогда не задумывался об этом. Рута всегда присутствовала в его жизни так же, как лес или небо. Ее дом пусть и не всегда был открыт для него, но стал подобием маяка. Йонас знал: если станет совсем невыносимо, здесь он всегда получит немного тепла. А в последние месяцы он и вовсе привык считать этот дом почти своим.

Он не мог вот так лишиться всего. Если титул принца никогда и не принадлежал ему, то Олененок и Рута стали настоящей семьей. Его семьей. Йонас стиснул кулаки. Теперь он не собирался отступать.

– Ты решил, что если будешь караулить меня под дверью, то вынудишь с тобой заговорить?

Йонас вздрогнул и едва не свалился со ступеней. Она все-таки не ушла!

– Рута! – Он резко подскочил и от нахлынувшей радости хотел обнять ее, но она отстранилась.

– Ты снова пьян, – холодно заключила она. – Скажи, у тебя хоть иногда просыпается совесть?

– Я не пьян. Точнее, был пьян, но теперь уже нет и… – Йонас замялся, поймав на себе презрительный взгляд. – Просто выслушай меня!

– Я и так уже услышала достаточно. Пропусти меня, я хочу домой.

– Подожди-ка. – Йонас преградил ей путь, и Рута отступила на шаг назад. – Если ты здесь, то где Олененок и коза?

Рута побледнела и на мгновение не сумела удерживать маску безразличия на лице. Но тут же вздохнула и колюче посмотрела ему в глаза.

– Ах да, ты ведь не знаешь. Козу я продала, а Олененка, – она зло усмехнулась, – продал ты.

– Что? – Йонас растерянно отступил назад.

– Удивлена, что ты все еще здесь. Что, спустил все полученные деньги на выпивку?

– Прекрати! – Йонас перехватил ее запястье, и Рута сморщилась. – Извини, – тише добавил он и ослабил хватку. – Просто ты неправа. Я не продавал ее и не смог бы этого сделать. Олененок стала моим другом, и я знаю, что она значит для тебя.

– Звучит красиво. Знаешь, может, и стоило дать тебе титул. Ты этого заслуживаешь.

– Но это правда! – Йонас чувствовал, будто по спине прошлись хлыстом. И даже та боль не обжигала так сильно, как слова Руты.

– Видимо, именно потому ко мне сегодня пришли гвардейцы и забрали Олененка в замок.

– Этого не может быть… Так скоро… – одними губами произнес он.

Йонас не мог пошевелиться. Он предполагал, что встреча с Паулисом может грозить неприятностями, но никак не ожидал, что все обернется так. Олененок в беде. И в этом виноват он один.

Рута толкнула его плечом и прошла к двери.

– Не приходи сюда больше, сделай милость, – кисло улыбнулась она, и в этот миг внутри у Йонаса все перевернулось. Он расправил плечи и сжал кулаки.

– Не сделаю.

– Что, хочешь…

– А теперь слушай меня внимательно и не перебивай. То, что Олененок оказалась в замке, – моя вина. Я сделаю все, чтобы это исправить. Ты можешь верить мне или нет, помогать мне или нет. Но запомни одно – Олененок дорога мне не меньше, чем тебе. И я не буду тратить время на то, чтобы доказывать это словами.

Рута опешила, так и не открыв дверь. Йонасу показалось, что на глазах у нее блеснули слезы. Она смотрела на него, но словно сквозь, и молчала.

– Ты собираешься пойти в замок? – уже серьезно и с тревогой в голосе спросила она.

– Да. Теперь это единственный выход.

– Но что ты можешь сделать?

– Пока не знаю. Но если буду там, сделаю хоть что-нибудь. Ты со мной или?..

Йонас не смог договорить. Имел ли он вообще право предлагать Руте помощь после всего, что он сделал. Захочет ли она быть на его стороне?

– Ты выглядишь как последняя свинья, – наконец произнесла она.

– Это значит «нет»?

– Это значит, что в замок тебя в таком виде никто не пустит. Проходи в дом, я нагрею воду.

После всех тревог, что переполняли Йонаса сегодня, он наконец вновь почувствовал себя… дома.

– Рута, постой.

– Что? – обернулась она и недовольно на него посмотрела.

– Спасибо тебе.

Она фыркнула и, отбросив за спину тугую косу, прошла в дом. Йонас проследовал за ней.

– Все будет хорошо, – ободряюще произнес он.

– Йонас, давай не будем говорить лишних слов. Я делаю это только ради Олененка, ничего больше.

Йонас нахмурился и отступил. Слова Руты не стали неожиданностью, но от этого задевали не меньше. Он успел привыкнуть к тому, что между ним и Рутой больше не было никаких преград, и вот снова ударился о лед ее недоверия.

– Можешь раздеться и оставить свою одежду в предбаннике. Я придумаю, что с ней сделать. Воду принесу туда же.

– Может, я могу чем-то помочь?

– Нет, я справлюсь сама.

Йонас понуро направился в пристройку. Он хотел бы винить в своих неприятностях кого-то другого, судьбу или даже богов, но только вот именно он виноват перед Рутой. И он не был уверен, достаточно ли спасти Олененка, чтобы это исправить.

В сыром предбаннике было холодно. Мокрые волосы липли к лицу. Йонас взглянул в тусклое зеркало и подумал, что Рута даже не пыталась обидеть его, назвав свиньей: под глазами залегли глубокие тени, спутанные волосы и грязная борода делали его больше похожим на одичавшую собаку, чем на человека. Родной отец не узнал бы его сейчас.

Он сам смотрел на отражение в зеркале и не знал, что за человек стоит перед ним. Сын конюха, королевский охотник, фальшивый принц и бродяга – четыре роли сплелись в его судьбе, но ни одна из них не подходила ему сейчас. Чтобы двигаться дальше, он должен был стать кем-то большим.

Рядом с зеркалом на полке лежал небольшой изящный кинжал. Йонас видел его в бане Руты и прежде и предполагал, что она подстригает им волосы. Он вымыл лезвие и прикрыл глаза. Много лет он прятался от всех и самого себя, пришло время сорвать маски.

Грязные слипшиеся пряди падали на пол. Йонас закончил остригать волосы и осторожно коснулся пальцами щеки. Он успел позабыть, что ему всего тридцать лет. Хотя вокруг глаз собрались мелкие морщинки, лицо все еще выглядело молодым.

На мгновение Йонасу показалось, что он видит в отражении отца. Он вздрогнул и облил лицо холодной водой, чтобы смыть наваждение.

Рута оставила чистую одежду, которая, кажется, принадлежала леснику. И хотя она оказалась ему велика, все равно приятно было надеть свежую рубашку, которая пропахла травами и деревом, как и все в доме Руты.

– Еда на столе. Я буду готова через несколько минут и… Йонас? – Рута, которая вначале даже не повернулась, изумленно уставилась на его лицо.

Йонас хотел было пошутить про свою неотразимость, но вовремя одернул себя, напомнив, что теперь ему следует соблюдать дистанцию.

– Что-то было в твоем мыле, что волосы так и посыпались, – улыбнулся он.

– Ну ты и дурак. – Рута нахмурилась и отвернулась, но Йонасу показалось, что и на ее губах он заметил тень улыбки.

Когда они вышли из дома, солнце медленно клонилось к закату. Теплый весенний ветер приятно щекотал щеки и оголившуюся шею. Йонас вздохнул полной грудью и прикрыл глаза.

– У нас осталось не больше пяти часов, чтобы добраться до замка засветло. После этого ворота закроют. Да и вообще, почему ты думаешь, что даже днем нас туда пустят?

– Разве я говорил, что мы пойдем через центральные ворота? Я знаю более надежный способ.

– Какой же? – Рута с недоверием поглядывала на него.

– Когда я еще жил в замке и учился вместе с другими охотниками, нам рассказывали, что при постройке замка было сделано несколько подземных ходов. Некоторые из них давно засыпаны или уничтожены, но кое-какие сохранились. Дверь в один из таких есть в кладовке рядом с кухней.

– И куда же ведет этот ход?

– Как раз туда, куда мы направляемся. Небольшая башня в лесной глуши на севере. Она давно заросла травой, а лес вокруг нее настолько густой, что, если не знать, что она есть там, можно пройти мимо и не заметить.

– Но ты сможешь его найти, верно?

– Легко. Я много раз ночевал в этой башне, так что могу найти ее даже с закрытыми глазами. – Йонас наигранно прикрыл глаза и показал направление, но Рута лишь молча последовала за ним.

Йонас шел первым и порой оборачивался назад, чтобы убедиться, что Рута все еще с ним. Она шла так легко, словно дикая лань. Светлая кожа в свете заходящего солнца выглядела особенно нежной, и Йонас с трудом боролся с желанием если не коснуться ее щеки, то хотя бы сделать комплимент. Но натыкаясь на ее холодный и задумчивый взгляд, он лишь вздыхал и медленно брел дальше.

– Как далеко твоя башня? – спросила Рута, когда сгустившиеся сумерки опустились на лес.

Йонас нахмурился. По его подсчетам, они должны были прийти уже час назад, но, хотя места вокруг казались ему знакомыми, он никак не мог найти нужное.

– Мы уже почти пришли, – буркнул он, стараясь, чтобы голос звучал бодро.

Когда Рута повторила свой вопрос, он обескураженно замер и почесал голову.

– Я ничего не понимаю, – растерянно осмотрелся он. – Она должна быть здесь. Я знаю эти сосны и березы, почти каждую шишку здесь знаю. Но башни нет.

– Йонас, мы шли так долго, чтобы ты только сейчас признался, что заблудился? – разочарованно спросила Рута. – На тебя хоть в чем-нибудь можно положиться? Скоро в лесу станет так темно, что мы даже с огнем ничего не найдем.

– Значит, найдем сейчас, – огрызнулся он.

Ноги гудели от усталости, и Йонас злился на все вокруг. Он мог заблудиться в лесу в любой другой день, но это случилось именно сейчас, когда ему так необходимо было показать себя с лучшей стороны.

Он рассерженно шагал вперед. Деревья росли так плотно друг к другу, что разглядеть что-то за ними казалось почти невозможным. Сладковато-терпкие запахи трав и сосен ударяли в нос.

– Йонас?

– Да, я уже понял, что мы заблудились!

– Нет, я не об этом. Там, впереди, это светится твоя башня?

Йонас поднял голову и прищурился. Вдалеке действительно виднелся огонек, холодный мерцающий свет.

– Я не понимаю, башня не может светиться, она давно заброшена. Но и другого дома в лесу быть не может.

Внезапно меж деревьев что-то зашевелилось. Йонас сделал шаг вперед, прикрывая Руту собой, и положил руку на нож, спрятанный в кармане. Но из густой чащи, весело виляя хвостом, вышла Морта.

– Это та лохматая псина, шерсть которой я вечно нахожу в бане?

– Да, но… – Йонас замолчал, вспомнив, как по пьяни заблудился в трех соснах. – Впрочем, хорошо, что она здесь.

Морта виляла хвостом и тихонько поскуливала.

– Рута, я не уверен, но мне кажется, она хочет, чтобы мы шли за ней.

– Я готова идти за кем угодно, лишь бы выйти отсюда.

Морта, шустро перебирая лохматыми лапами, побежала вперед. Туда, где смутно виднелся огонек. Чем ближе они подходили, тем больше понимали, что это свет в окне. Йонас старался смотреть только на него и Морту, но все равно краем глаза замечал, как в деревьях вокруг что-то мерцало, и слышал шелест. Ему казалось, деревья переговариваются между собой.

Охотник с облегчением выдохнул, когда они вышли к небольшому покосившемуся домику. Из трубы валил дым, а деревянная дверь была чуть приоткрыта, словно хозяин ждал гостей.

– Все это кажется немного странным, что думаешь, Рута?

– В этом доме готовят рагу из крольчатины, – сказала она, с удовольствием вдохнув аромат. – Думаю, что нам стоит зайти.

Йонас принюхался. Он мог различить только запах запеченных яблок, но не стал спорить.

Внутри дома оказался большой стол, накрытый к ужину. Запеченная картошка и мясо еще дымились, будто их только что вытащили из печи. Йонас почувствовал себя неловко, ведь они помешали чьей-то трапезе. Он негромко прокашлялся.

– Извините, пожалуйста. Мы не хотели вас беспокоить, но…

– Но я ждала именно вас.

Йонас вздрогнул. Хозяйка дома не вышла из-за двери, она просто возникла посреди комнаты.

– Не пугайтесь, я не причиню вам вреда.

– Кто вы? – осторожно спросила Рута.

Она стояла чуть позади Йонаса, за его спиной, будто ища защиты.

– Лесная ведьма.

– Я думала, так называют меня.

Йонас усмехнулся.

– Мне это известно, но я не держу зла. Люди такие глупые порой. Им достаточно цвета глаз, чтобы вынести обвинения.

Услышав про цвет глаз, Йонас пригляделся к хозяйке дома, но, сколько бы ни смотрел, не мог сказать ничего конкретного. Он замечал лишь взгляд, пронзительный и в то же время лукавый. Словно ведьма знала что-то, чего не знал никто больше.

– Вы устали с дороги, отдыхайте. Этот ужин для вас.

– Но как вы могли знать, что мы придем? – удивился Йонас.

– Ты так любезно подарил мне собаку, я не могла остаться в долгу, – глухо засмеялась она, и Йонас поежился, узнав смех.

Он медленно присел за стол, не решаясь приступить к еде, хотя ароматные блюда так и манили попробовать их. Рута устроилась рядом, нерешительно поглядывая на него.

– Не бойтесь, еда не отравлена. Я всего лишь хотела помочь вам подкрепить силы. Ведь они понадобятся для того, что вы задумали. – Ведьма села напротив них. Ее мягкий голос успокаивал, ему хотелось верить и следовать.

Йонас взял крупный помидор и откусил. Сочная мякоть с водянисто-сладким привкусом показалась ему приятнее всего, что он только пробовал в этой жизни. Он с жадностью ел, осознавая, насколько сильно успел проголодаться. Лишь почувствовав сытость, он вспомнил, что не один, и посмотрел на Руту. Она, пусть и ела аккуратнее, тоже полностью опустошила тарелку.

– Спасибо большое, – закончив, сказала лесничая. – Заходите ко мне в дом, я тоже смогу вас угостить.

– Благодарю за приглашение. – Ведьма едва заметно улыбнулась и, как показалось Йонасу, помолодела на несколько лет. – А теперь слушайте меня внимательно. Мне известно о вас многое, но дело, которые вы задумали, очень сложное и опасное. Я сделаю вам небольшой подарок.

В руках у ведьмы возник кувшин, и Йонас заметил, что, хотя на столе и стояли кубки, не было ничего, что можно в них налить.

– Это вино особое. Его вкус меняется в зависимости от того, насколько вы честны с собой. Для тех, кто открыто и честно признает свои желания, оно сладкое, но для тех, кто лжет сам себе, оно отдает кислой горечью. Я думаю, вам обоим необходимо разобраться в своих желаниях.

Ведьма разлила вино по кубкам и отошла на шаг назад. Йонас внимательно оглядел свой. Насыщенная бордовая жидкость выглядела привычно и приятно пахла.

– Я хочу спасти Олененка, – сказала Рута и сделала глоток.

– Вам необязательно произносить это вслух, просто будьте честными с собой.

Йонас глубоко вздохнул. Чего он хотел? Наверное, тоже спасти Олененка. Он аккуратно прикоснулся губами к вину, отхлебнул и тут же поморщился. Он никогда не пробовал ничего горче.

Йонас нахмурился. Ему уже не нравилось это. Если он не хотел спасать Олененка, то в нем преобладало какое-то другое желание. Но неужели его душа оказалась настолько грязной и мелочной, что большего всего желала славы и богатств? Йонасу не хотелось верить в это. Он хотел уже отложить кубок и забыть про глупые чары, но что-то внутри не позволяло ему сделать это.

Он должен был узнать свое истинное желание.

– Я хочу получить титул и богатство любой ценой, – тихо прошептал он и сделал глоток.

Горло обожгло неприятной горечью.