Глава 13
Воспоминания и отражения
Олененок поежилась и попробовала нащупать рукой одеяло. Даже сквозь закрытые веки она чувствовала, что еще темно, а значит, и Рута должна была лежать рядом. Простыни отдавали непривычным холодом, и Олененок свернулась в клубок.
– Рута, – зевнув, произнесла она, – мне приснился такой странный сон. Будто к нам в дом пришли гвардейцы и забрали меня в замок. Ты не хотела меня отпускать, но я обещала скоро пригласить тебя в гости. А потом… – Она снова зевнула и потянулась.
Кровать, всегда казавшаяся жестковатой, будто превратилась в облако. Олененок проваливалась в него и никак не могла выбраться.
– Рута… – Она открыла глаза и вздрогнула.
В полутьме комнаты Олененок не могла разглядеть всего, но одно понимала точно: она была не у Руты. Испуганно поджав колени к груди, она огляделась и за пологом кровати не сразу увидела, как высоко поднимался потолок. Робкий луч света, пробивавшийся сквозь тяжелые занавеси, освещал туалетный столик с зеркалом в золотой оправе. Олененок нахмурилась.
Странное, прежде незнакомое чувство сдавливало грудь. Мысли путались. Восторг и страх одновременно переполняли ее. Она поднялась, словно во сне, и подошла к окну, ощущая, как бешено стучит сердце, резко распахнула занавеси и замерла.
Солнечный свет, играя сквозь витражи, заполнил комнату яркими бликами. Они скользили по большой кровати, заправленной зеленым покрывалом, по белому деревянному шкафу с резными дверцами, по невысокому письменному столу, сделанному специально для маленького ребенка. Олененок едва могла вздохнуть. Она знала это место. Она жила здесь. Она наконец-то была дома.
От воспоминаний кружилась голова. Олененку казалось, что время в этой комнате замерло. Будто и не было той страшной ночи. Дверь вот-вот могла скрипнуть, и на пороге появилась бы мама. Улыбнулась, а после строго отчитала бы за очередную шутку.
Олененок вздрогнула. Мир вокруг казался зыбким, словно утренний туман, который мог развеяться в любой момент. Она осторожно коснулась дверцы шкафа, боясь, что рука пройдет сквозь нее, и она вновь окажется в доме Руты, но ее встретила холодная гладкая поверхность дерева.
Внезапно Олененок вспомнила еще кое-что. Она с силой надавила на стенку шкафа. Он протяжно заскрипел и пошатнулся. Олененок стиснула зубы. Она должна была знать наверняка.
– Давай же! – Олененок тяжело дышала, по виску скатилась капелька пота.
Наконец-то шкаф поддался и сдвинулся с места. Олененок провела рукой по стене. Это должно было быть где-то здесь.
– Что было дальше? – Элине вылезла из-под одеяла и обняла маму за плечи.
– Я прочитаю тебе завтра, Олененок. А теперь пора спать. – Юрате повернулась и легко поцеловала Элине в лоб.
– Нет! Не пора. Я хочу знать, что было в том письме отца. Это так интересно – прочесть письмо через много лет! – Элине мечтательно огляделась.
– Смотрю, пиратские истории пришлись тебе по вкусу? – Юрате погладила ее по волосам.
– Да! Жаль, ты не пират. Я бы искала твои письма, подсказки и сокровища. И обязательно разгадала бы твою тайну!
– Вот как? – Она лукаво улыбнулась. – Знаешь, кажется, у меня есть идея.
Юрате поднялась и подошла к письменному столу.
– Что ты делаешь? – Элине с интересом уставилась на нее.
– Письмо из прошлого. Мы спрячем его, а потом ты найдешь.
Стол был слишком маленьким даже для хрупкой Юрате, так что она склонилась над ним и писала на коленях.
– А что ты пишешь? Можно мне посмотреть?
– Нет, Олененок, ведь в этом вся суть. Ты прочтешь его позже. Может, в день своей свадьбы или коронации. А теперь помоги мне.
Вместе они с трудом отодвинули шкаф.
– Я положу его вот сюда, смотри. Здесь оно будет долго храниться.
Меж холодных камней пальцы вдруг коснулись шершавого листа бумаги. Олененок осторожно, стараясь не повредить, достала его. Со временем бумага пожелтела и стала хрупкой, словно первый лед на лужах. Олененок глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Сердце стучало так часто, что отдавалось болью в висках. Этот день она представляла себе другим.
«Здравствуй, моя дорогая Элине. Я так сильно тебя люблю, что не могу подобрать слов. Прошу, читая это, взгляни на себя в зеркало. Только посмотри, какой ты стала красивой, сильной и уверенной. Пришло время признаться: хотя я ругала тебя за шалости, я всегда восхищалась тобой, твоей смелостью, любознательностью. Ты никому не верила на слово и стремилась все проверить и испытать. Надеюсь, ты сумела сохранить это в себе. От тебя всегда будут ожидать большего, Элине, но запомни одно: будь верной себе. Все ответы есть внутри тебя, умей себя слушать. И будь осторожна с теми, кто пытается что-то тебе нашептать. Мы с отцом всегда будем на твоей стороне.
С любовью, Юрате»
Олененок подошла к зеркалу и всхлипнула. Покрасневшие от слез глаза и смуглое лицо, усыпанное веснушками, совсем не казались ей красивыми. Могла ли мама ошибаться насчет нее? Что бы сказала ей сейчас?
– Мам, я так скучаю.
Она неотрывно смотрела в зеркало, стараясь увидеть в нем хотя бы тень того, о чем писала мама. Внезапный солнечный луч, скользнувший на стекло, ослепил ее, и на мгновение Олененку показалось, что из-за серебристой глади на нее смотрит Юрате.
– Мама? – Олененок коснулась холодного зеркала и вздрогнула.
Видение развеялось.
На стекле остались лишь отпечатки пальцев. Олененок глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она жалела себя и не могла понять, почему это произошло именно с ней, с ее семьей. Разбойники могли выбрать любое другое королевство. Или попасться охране, не успев совершить задуманное. И тогда все сложилось бы иначе. Но… но. Олененок сжала кулаки и всхлипнула.
– Рута, почему ты живешь одна? – с интересом спросила Олененок, устроившись у нее на коленях.
Расческа скользила по мокрым волосам и почти не причиняла боли. Временами, когда Рута касалась затылка, Олененок покрывалась мурашками.
– Так вышло.
Олененок не видела ее лица, но по тому, что Рута замерла, предположила, что она задумчиво смотрит в окно.
– Ты не жалеешь об этом?
– Нет. Уже нет.
– Уже? – Олененок хотела повернуться, но Рута вновь провела расческой по затылку, и та покорно склонила голову.
– Сначала мне было жаль себя. Казалось, что я этого не заслужила, что оно должно было случиться с кем-то другим. А потом я вдруг поняла, что не могу изменить того, что уже произошло. Но будущее все еще в моих руках. И стало легче.
Олененок убрала пряди со лба. Твердый, уверенный голос Руты отчетливо звучал в голове. Она всегда хотела хоть немного, но походить на нее. И впервые она могла это сделать.
Она поднялась и расправила платье. Длинная ткань струилась до самого пола. Она не носила ничего подобного у Руты и не помнила, когда успела переодеться. Последние несколько часов расплывались в сознании, появляясь лишь обрывками: она скакала на лошади по лесу, вжимаясь в широкую спину гвардейца, ступала по белоснежным ступеням замка, видела множество незнакомых лиц, а после… После не помнила ничего.
Она осторожно открыла дверь и осмотрелась: в коридоре было пусто. Высокие стены из белого камня украшали семейные портреты в золотистых рамах. Могучие короли в тяжелых плащах и с мечами в ножнах. Прекрасные королевы в расшитых золотыми нитками платьях. Еще в детстве Олененок никак не могла запомнить их имена. Женщины с гордо поднятыми головами и большими, слегка испуганными глазами походили одна на другую. Тогда Олененок решила запоминать их по цветам платьев.
Зеленый бархат предпочитала ее прабабушка. Истории о ней Олененку особенно нравилось слушать. Она отказалась от юноши, которого любила, чтобы заключить выгодный союз. Годы ее правления запомнились всем как золотой век королевства. Словно зелень ее платья, расцветали давно забытые отрасли и ремесла. Она поддерживала многие начинания и сама открыла большую библиотеку и школу при ней.
Еще одной ее любимицей была рыжеволосая красавица в синем платье. Обычно в синем рисовали лишь мужчин, но она, будучи единственной наследницей и не желая выходить замуж для того, чтобы править, остригла волосы и отправилась на войну вместе со своей армией. После громкой победы совет разрешил ей взойти на трон.
Портрета матери Олененок не нашла. Возможно, он висел в другой, новой галерее. Ведь она умерла не так давно, а замок хранил десятки историй королей и королев. В одном Олененок не сомневалась: Юрате на портрете была в красном платье. Бледная, почти прозрачная кожа матери преображалась, когда она надевала алый. На щеках играл румянец, а глаза блестели ярко и уверенно.
Цвет отражал королев даже больше, чем имена. В детстве Олененок боялась, что никогда не сможет найти свой. Она беспомощно оглядела белое просторное платье. Безликое, оно могло бы подойти любой. Олененок нахмурилась. Об этом стоило серьезно подумать или спросить совета у Руты.
Только вот ее не было рядом, как и кого-либо еще. Олененок медленно шла по коридору. Ковер щекотал босые стопы, в солнечных лучах блестела пыль. Тишина оглушала, и Олененку вновь показалось, что она спит. Внезапный громкий и звонкий смех заставил ее вздрогнуть. Потом смех резко затих, словно смеявшийся зажал рот ладонью. Она прислушалась: звук раздавался из-за лестницы, ведущей в башню, но на ступенях никого не было.
Она осторожно подошла ближе и вдруг вспомнила. Эта лестница в детстве во время игры в прятки стала для Олененка настоящей находкой. В небольшом закутке за ступенями хранились старинные сундуки. Что было внутри, она так и не узнала: тяжелые замки не поддавались, когда она пыталась их открыть. Но на них было удобно сидеть и представлять себя в склепе или подземелье.
Олененок сжала пальцы в кулаки и фыркнула. Это место всегда было лишь ее, и она сама решала, кого хочет посвятить в тайну. Но теперь его занял кто-то другой, и она… ревновала. Олененок на цыпочках прошла еще несколько шагов и прикрыла рот ладонью, чтобы неизвестные захватчики не услышали ее дыхание. В полутьме закутка она не могла разглядеть сидящих в нем, но теперь отчетливо слышала каждое слово.
– Тише, если ты будешь смеяться так громко, сюда сбежится весь замок. – Звонкий женский голос звучал осуждающе. Так говорила Рута, когда отчитывала Олененка.
– Вот и нет, сейчас все заняты только одним – пропавшей принцессой. – Последнее слово было произнесено с таким пренебрежением, что Олененок поежилась. – Мне кажется, с ее возвращением все сошли с ума.
– Мама тоже так считает. Она говорит, что лучше бы эта принцесса никогда не находилась. Так нам всем было бы спокойнее. И отцу. Может, он снова стал бы таким, как прежде.
Олененок отступила назад и прижалась спиной к стене. Она не верила своим ушам. Мысли о возвращении в замок приходили к ней прежде, но она представляла это иначе – как один из тех дней, когда она с родителями возвращалась из путешествия. Над замком поднимали флаги, играла музыка, слуги выстраивались, чтобы встретить карету. Олененок обожала такие моменты. Но особенно ей нравилось вновь ощущать себя дома. Там, где любой – ее друг, где она в безопасности и где просто не может случиться ничего плохого. И вот теперь в собственном доме она была… лишней?
– Мне бы этого очень хотелось. После смерти дяди Арунаса отца словно подменили. Однажды я зашла к нему в кабинет без стука и едва не потеряла сознание. Он сидел, сжав голову руками, и шевелил губами, но слов было не разобрать. А потом он так злобно посмотрел на портрет этой женщины на стене, что я вскрикнула. Мне до сих пор страшно это вспоминать.
– Наверное, он очень устает. Мама так говорит. А что будет теперь, когда вернулась эта… Ты уже видела ее?
– Нет, я не успела. Едва она приехала, как ее тут же отвели куда-то. Но моя служанка говорит, она та еще замарашка и совсем не походит на принцессу.
– Правда?
– Да. У нее загорелая кожа, а еще синяки и царапины, словно у деревенской девушки. И она вся в веснушках, будто испачкалась в чем-то. Совсем не похожа на нас.
Олененок насупилась и взглянула на свои руки. Она никогда не обращала особого внимания на тонкие алые полосочки и пожелтевшие синяки на них. Они казались настолько… естественными, что в голове не укладывалось, будто они портят ее красоту.
– Может, она и не принцесса вовсе? Мало ли похожих девушек. Да и с того дня, как она пропала, прошло много лет.
– Хорошо бы, если так. Я слышала, что сегодня вечером отец хочет устроить торжественный ужин в честь ее возвращения. Он давно уже не делал ничего такого для нас.
– Это ужасно нечестно! Хотя, – она на мгновение замолчала, и у Олененка внутри все сжалось, – это может быть интересно. Посмотрим, что сделает эта лесная принцесса на торжественном приеме. Едва ли ее обучали правилам этикета.
Они рассмеялись, и Олененок почувствовала себя совершенно никчемной. Она не могла ответить голосам из темноты. Их шепот эхом звучал в голове. Может, они были правы?
От обиды сперло горло, и Олененок всхлипнула, не успев прикрыть рот ладонью.
– Т-ш-ш, кажется, сюда кто-то идет. Пойдем скорее.
Она быстро скользнула за массивную деревянную дверь и постаралась задержать дыхание. Из темноты под лестницей появились две фигуры. Светлые и тонкие, они походили на фей или нимф. Золотистые волосы и бледную кожу оттеняли яркие карие глаза – такие же, как и у всех членов королевской семьи.
Олененок завороженно наблюдала за тем, как одна из них заправила за уши волнистый локон, а другая расправила подол платья. Каждое их движение отличалось изяществом, словно они танцевали. Такой же когда-то была мама. Совсем иначе выглядела Рута.
Она задумалась. Рута наверняка тоже почувствовала бы себя неуютно на ее месте, в этом замке, в окружении утонченных и воспитанных дам. Но она все равно была настоящей красавицей и очаровывала.
– Вы ошибаетесь, – прошептала Олененок вслед уходящим девушкам и расправила плечи. Внутри, где-то в сердце, разливалось теплое и щекочущее ощущение. Словно она поняла что-то очень важное, но недоступное другим.
Олененок вышла из укрытия и осмотрелась. Она не знала, кого из старых знакомых стоит навестить первым.
– Ваше высочество! – Громкий голос заставил ее вздрогнуть.
Олененок испуганно подалась назад, а после резко побежала вверх по лестнице.
– Ваше высочество, постойте! Я везде вас ищу.
Олененок остановилась. Сердце ее часто стучало, холодный камень обжигал ступни. Ей навстречу медленно поднималась женщина. Пухлые щеки горели румянцем, на лбу блестели капли пота. Она придерживала длинную юбку и тяжело дышала.
– Как же вы меня испугали! Я отошла всего лишь на несколько минут, а вы исчезли из спальни, словно и не было вас никогда. Еще немного – и я подняла бы тревогу.
– Извините. – Олененок насупилась. Ей совсем не хотелось кого-то пугать, тем более женщина выглядела добродушной.
– Что вы, это я должна извиняться. Я не имела права оставлять вас одну. И да, я совсем забыла представиться, меня зовут Аусте́я. Я главная горничная в замке.
– А я – Элине.
Аустея улыбнулась, и Олененок отступила, почувствовав себя неловко.
– Мне это известно. Все знают ваше имя, ведь вы принцесса.
– Я об этом не подумала.
– Вы сильно волнуетесь, правда? Когда вы только приехали, едва стояли на ногах, а после чашки успокаивающего чая с травами сразу же заснули.
Картина минувших событий медленно восстанавливалась в голове.
– Ох, да вы же босая и в ночной рубашке! Скорее пойдемте, пока вас никто не увидел. – Аустея крепко обхватила ее руку и потянула за собой.
– А я люблю ходить босиком. Особенно по хвое.
– Что же с вами делали? – покачала головой Аустея. – Но теперь вы в безопасности, ваше высочество.
– Можете называть меня просто Олененок? Я так привыкла.
– Нет, ваше высочество, простите, но я не так научена. К особам королевских кровей нужно относиться с особым уважением.
Олененок вздохнула и послушно последовала за Аустеей. Несмотря на кажущуюся неповоротливость, она шла очень быстро и уверенно.
– Его величество хочет лично поприветствовать вас, и я должна вас подготовить, – сказала она, как только они вошли в комнату. – Пока у вас нет собственных платьев, ваши кузины любезно предоставили вам несколько своих. Какой цвет вы предпочитаете?
– Я… – Олененок задумчиво облизнула губы. – Я не знаю. Как вы думаете?
– Я думаю, что любая девушка прекрасно выглядит в розовом. Если бы у меня была дочь, я бы обязательно наряжала бы ее в розовые платья и завязывала красивые банты, – мечтательно улыбнулась она, а после достала из шкафа длинное платье, расшитое серебристыми нитками.
– Очень красиво, давайте, я надену.
– Не так быстро, ваше высочество, – рассмеялась она. – Не собираетесь же вы надеть его на голое тело.
Олененок смущенно отступила.
– А нужно что-то еще?..
– Неужели вас и правда нашли в лесу? – Аустея удивленно вскинула брови. – Под платьем обязательно должны быть нижняя рубашка и корсет.
– Ой, а можно без него? – Олененок вспомнила, как Рута затягивала ей шнуровку, а у нее болезненно сжимались ребра, и скривила лицо. – Мне не нужно.
– Как это не нужно? Ваше высочество, так поступать нельзя. Любая уважающая себя девушка носит корсет. Да, неприятно, но что поделать. И только представьте, как юноши будут заглядываться на вашу тонкую талию.
Олененок обреченно вздохнула: договориться с Аустеей не выходило, а спрятать корсет она уже не успела бы.
Она со страхом взглянула на себя в зеркало после того, как Аустея застегнула на ней несколько слоев ткани. Олененок чувствовала себя тяжелой и необъятной капустой. Но по другую сторону стояла хрупкая девушка в струящейся розовой юбке и лифе, расшитом серебристыми птицами.
Олененок осторожно коснулась пальцами стекла.
– Спасибо, Аустея. Очень красиво.
– Вы очень красивы, ваше высочество. Думаю, его величество будет рад наконец-то увидеть вас.
Олененок прикусила губу. В ее мире существовал лишь один человек, которого называли «его величество», – ее отец, король Арунас. Олененку нравилось наблюдать, как на торжественных приемах все смотрели на него с трепетом и восхищением. Она гордилась им. Гордилась тем, что это именно ее отец.
Теперь язык с трудом поворачивался, чтобы назвать так другого человека.
– Я тоже буду рада увидеть дядю Гантараса. Он придет сюда?
– Нет, он ждет вас у себя в кабинете. Но не волнуйтесь, я провожу.
Олененок не могла назвать чувство, которое испытывала, волнением, но в животе урчало вовсе не от голода. Она мало что помнила о Гантарасе. Брат отца жил в северной резиденции и почти не бывал в замке. Он мало говорил и никогда не улыбался. Даже Юрате, которая учила Олененка быть вежливой со всеми, избегала его.
– Осторожнее, ваше высочество, не наступите на юбку.
Олененок вздрогнула. Она шла, внимательно оглядывая коридоры, и, хотя все осталось таким же, как она помнила, что-то было не так. Она не могла понять, что именно, и это не давало ей покоя.
– Мы пришли. Его величество ждет вас. – Аустея подвела ее к большой двери.
– Спасибо.
Олененок робко коснулась ручки. Она не раз прибегала сюда, чтобы передать отцу весть от мамы или пригласить его поиграть. В его кабинете она чувствовала себя особенно важной.
– Постойте, ваше высочество, – шепотом произнесла Аустея. – Сначала нужно постучать.
В детстве Олененку никогда не приходилось стучать. Она знала, что отец всегда будет ей рад. Она робко ударила костяшками о деревянную дверь.
– Войдите.
По спине пробежали мурашки.
Яркий свет ослеплял, и после полутьмы коридора Олененок не сразу смогла оглядеться.
– Здравствуй, Элине. – Низкий голос звучал мягко и уверенно. – Ты очень похожа на мать.
Наконец-то в глазах перестало рябить, и Олененок смогла разглядеть господина перед собой: высокий и статный, он стоял спиной к столу и улыбался уголками губ. Зеленый камзол, расшитый золотыми нитками, казалось, сиял в солнечных лучах.
– Спасибо, дядя Гантарас.
Олененок стояла у двери и не могла сделать ни шагу. Гантарас пронзительно смотрел на нее, и она никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной.
– Я очень рад, что смог найти тебя. Гибель моего брата стала невосполнимой потерей. Прошло много лет, а я все еще скорблю. И самым горьким для меня было то, что даже ты, его единственная наследница, исчезла, лишив меня памяти о брате и надежды.
– Я тоже скучаю по отцу, – робко добавила Олененок. Слова «скорбеть» она не знала, но не хотела показаться глупой.
– Но теперь все изменится, – внезапно широко улыбнулся он. – Ты здесь, а значит, его род продолжится. Мне так о многом хочется тебя расспросить. Сильно ли ты устала с дороги?
– Я мало что могу рассказать, – смущенно отступила Олененок.
Гантарас улыбался, и она видела его раскрытые ладони, но под тяжелым взглядом чувствовала себя неуютно.
– Вовсе нет! – Он приподнял брови. – Я хочу знать все о тех, кто приютил и защитил мою дорогую племянницу. Эти люди заслуживают награды. Присаживайся, расскажи мне, не бойся.
Он указал рукой на кресло, и Олененок вдруг заметила на его пальце кольцо.
– Это змея. У вас на пальце. Вот что не так с замком!
Гантарас склонил голову и прищурился.
– Все в порядке, Элине?
– Да, теперь да! Я шла по коридорам и не могла понять, что изменилось. Раньше там были олени, везде. А теперь змеи.
– Так и есть. Тебе, наверное, интересно, почему?
– Да. – Олененок с любопытством взглянула на него.
Гантарас задумчиво посмотрел вдаль и усмехнулся.
– Когда-то давно, когда мы с твоим отцом были еще детьми, мы очень любили одну сказку. Арунас наверняка рассказывал ее тебе – о Благородном Олене и Хитром Змее.
– Кажется, я помню, – произнесла Олененок, но Гантарас словно не услышал.
– Арунас всегда выбирал роль Благородного Оленя. Такой прямой, честный и простодушный. Он был хорошим человеком. Возможно, слишком хорошим для того, чтобы быть королем.
Олененок хотела уточнить, что имел в виду Гантарас, но в это мгновение солнечный луч скользнул сквозь витражи на стекле, заиграв в ярких стеклах сказочного сюжета. Слова знакомой истории сами всплыли в памяти.
Давным-давно в одном королевстве жили два брата – Благородный Олень и Хитрый Змей. С детства были они очень дружны и все делали вместе.
Олень легко и быстро мог скакать по лесам и полям и носил брата у себя на спине, а Змей решал любую загадку и мог так схитрить, что никто не сумел бы его разоблачить. Все вокруг знали о дружбе братьев и о том, что их нельзя ни разлучить, ни одолеть.
Шли годы, братья выросли, и настало время старшему брату – Оленю – стать королем. Отец их был мудрым человеком и перед смертью строго наказывал:
– Держитесь друг друга и никогда не предавайте. Если случится чему-то вас разлучить, там и погибель ваша придет.
Дружно правили Благородный Олень и Хитрый Змей. Каждое дело разбирали вместе и во всем друг с другом советовались. Не было у Оленя никого ближе, чем брат, и во всем он ему доверял.
Как-то раз пришли к ним судиться купец Лис и вдова Косуля. Лис был знатен и богат. Нечестно он наживал свое добро, но щедро делился с Хитрым Змеем и горя не знал.
– Добрый государь, – говорит Косуля. – Выслушай мою просьбу. Было у Лиса много овец, а у меня одна любимая овечка. Как дочь растила ее у себя, вместе с детьми она играла и спала. И вот приехали к Лису гости, хитрые да злые, и попросили приготовить им овечку. Но Лис пожалел своих и украл мою единственную. Не откажи мне в просьбе, государь. Накажи Лиса.
А Лис послушал ее, хвостом рыжим взмахнул и говорит:
– Государь, овечка ее сама ко мне пришла да в котел прыгнула. Нет в том моей вины.
Задумался Благородный Олень над этими словами. Жалко ему было бедную Косулю, но и Лис говорил так сладко, будто от самого сердца. Решил тогда Олень спросить совета у брата.
– Брат мой, Хитрый Змей, нет загадки, которую ты бы не разгадал. Как мне поступить?
А Змей ему и отвечает:
– Разве станет добрый купец лгать? Скорее реки пойдут против течения. Не верь Косуле. Видно, решила она оклеветать честного человека.
Смутили Оленя слова брата, но строго помнил он наказ отца и во всем слушался его.
И вдруг, откуда ни возьмись, появилась на окне красивая Голубка. Перышки белые, хвост пушистый. Сидит себе и воркует:
– Есть у брата-Змея глаза, да не видят ничего от блеска золота; есть уши, да не слышат от шума монет в кошельке; есть сердце – только застыло оно давно.
Разозлился Змей на Голубку и хотел прогнать ее, но Олень не позволил ему.
– Постой, – говорит. – Послушаем, что она скажет. Голубка, милая, как мне поступить?
А Голубка ему и отвечает:
– Разве честно забирать последнее у того, кто не имеет? Разве справедливо обижать убогих? Добрый ли ты, государь, если позволишь такому быть?
Очень понравились Благородному Оленю ее слова. С тех пор стал он слушать Голубку во всем и сделал ее своею женой.
Что ни говорил теперь Хитрый Змей – во всем Голубка с ним не соглашалась. И затаил Змей в сердце черную злобу. Решил он, раз смогла Голубка разлучить его с братом, значит, и конец ему пришел.
Приказал Змей вырыть в лесу глубокую яму. Такую, что из нее света не видно и голоса не слышно. Вырыть и прикрыть листьями да ветками. А когда приказ его выполнен был, пришел Змей к брату и говорит:
– Добрый государь, Голубка твоя попала в лесу в сети, поспеши скорее и спаси ее.
Немедля отправился Благородный Олень, чтобы спасти любимую. Да так и провалился в глубокую яму.
Сильно горевала Голубка по пропавшему супругу. А Хитрый Змей, выждав немного, сделался королем и выгнал Голубку.
Долго летала она везде и звала Оленя. И когда совсем без сил осталась, упала навзничь прямо в глубокую яму. Долго летела вниз, а как прилетела – увидела возлюбленного.
Не знал Благородный Олень, что это Змей устроил ему ловушку.
– Голубка моя милая, – говорит Олень. – Лети скорее к моему брату, Хитрому Змею, да скажи, что я попал в беду. Нет ни одной загадки, что он не смог бы разгадать. И меня придумает, как вызволить.
– Добрый государь, – отвечает ему Голубка. – Хитрый Змей и вырыл для тебя эту яму. А сам теперь сделался королем и меня выгнал.
Сильно опечалился Благородный Олень.
– Значит, теперь смерть моя пришла. Не выбраться мне из ямы.
Горько расплакалась Голубка. Плакала три дня и три ночи, и из слез ее набралось большое озеро, наполнило яму до самых краев, и смог выплыть Благородный Олень.
Но не позволила Голубка возлюбленному своему вернуться в замок. Наказала спрятаться в лесу и ждать ее, а сама полетела к Хитрому Змею. Стукнулась о землю, обратилась малиновкой и сладко запела для Змея:
– Хитер ты, Змей, а брат твой хитрее. Говорят, выбрался из ямы, а теперь ведет на тебя большое войско.
Не поверил ей Змей и решил проверить яму. А Голубка полетела за ним следом. Добрался до лесу, подошел поближе и кричит:
– Олень, там ли ты?
А никто ему не отвечает. Тут Голубка ему и говорит:
– Яма глубокая, наклонись пониже. Может, он тебя и услышит.
Наклонился Змей, не удержался, да и свалился в яму. Там и конец ему пришел. А Олень с Голубкой жили долго и счастливо, правили мудро и справедливо.
Олененок вздрогнула. Сказочная история вдруг слилась с предупреждением ведьмы об осторожности и страхом Руты перед змеями. Она смотрела на Гантараса, и ей казалось, что, словно рисунок с витража, перед ней стоит огромный Змей. Темные глаза хитро сверкали.
– Элине?
Гантарас сделал шаг вперед, и Олененок прижалась спиной к двери.
– Все в порядке?
– Д-да. Знаете, я лучше пойду. Я действительно устала.
Олененок была взволнована. Гантарас возвышался над ней, словно зверь, готовый напасть. Она вся сжалась, но король лишь пожал плечами.
– Конечно, как тебе будет удобно. Теперь ты дома, и у нас будет еще много времени. Думаю, мы сможем стать друзьями. Сегодня вечером я торжественно представлю тебя гостям. Пусть все знают, что моя дорогая потерянная племянница наконец-то вернулась.
Гантарас улыбался, но улыбка его не была дружелюбной. С такой же улыбкой Йонас хвастался своими победами, а Рута заканчивала работу. Он… торжествовал. Олененку захотелось спрятаться. Но ей предстояло кое-что сделать. Она глубоко вздохнула, набираясь смелости.
– Спасибо за приглашение, но я не смогу. Я не умею вести себя на таких приемах и не хочу чувствовать себя глупо. И еще я хотела сказать, что меня учили осторожно выбирать друзей. И не могу назвать вас своим другом. Извините.
Она резко развернулась и выскочила за дверь. Ей было страшно. И все же она чувствовала, что поступила правильно.
