Утром, стоило туману отступить, начался бой. Самый страшный за всю историю Гриммштайна.

Бешено. Бешено. Бешено билось её девичье сердце. Сквозь узкую щель забрала Фрида видела змееподобную тварь, нависшую над телом убитого бойца.

Она забыла, как оглушительно громко ревели рога кальтехауэров, сдвинувшие со своих мест армии. Забыла сигналы, сцепившие войска в изумительно страшном танце. Забыла, как армия Гриммштайна вошла в клинч с превосходящим числом войском конунга Эгиля. Ей это было неинтересно. Больше неинтересно.

Фриду стащили с коня арканом. Она уцелела чудом, а смерть поцеловала другого человека. Она видела, как под ударом молота осыпалась кольчуга. Не чувствуя боли, но шатаясь встала на ноги и продолжила сечь мечом в разные стороны. Техника уже не играла роли. Удар ради удара. Удар ради выживания. Дама Треф уже не различала гербов, ей были не важны цвета накидок, сокрытые под слоем грязи, перемешанной с кровью. Фриде было плевать, ведь сквозь узкую щель забрала она видела Великого Змея и ярость закипала в её крохотном, но огромном сердце.

Уже не существовало холма, на котором Трефов отсекли от остального войска. Аристократ, имени которого она не помнила, был поднят на пики. Она видела, как Лотар и его секари сражались по ту сторону холма. Кто-то налетел на нее и повалил навзничь. Ополченец в кольчужном капюшоне. Глаза, округлившиеся от ужаса, и пузырящаяся кровь на обветренных губах. Он хватал ртом воздух, а после обмяк. Кто-то стащил с нее тело и помог подняться. Боец с родимым пятном на лице. Кажется, один из Саламандр. В пылу сражения этот человек успел несколько раз похлопать её по шлему.

— Ну, же! — крикнул он, но все это не имело значения. Через узкую прорезь забрала Фрида видела лишь Великого Змея и тело, лежащее у его ног.

Трефы подняли щиты, и град стрел обрушился на них с неба. Падали и свои, и чужие.

— Они работают по своим! — проорал один из бойцов, но здесь было сложно понять, кто свой, а кто чужой. Командир Саламандр схватил её за загривок и потащил назад:

— Они наступают! Мы уходим с холма!

За его спиной Фрида видела обращенную в ужас армию короля Рудольфа. Вдалеке враги прорвали златоградский строй и подступали к ставке короля. Даме Треф было наплевать на короля, Трефов, Вранов и остальных. Сквозь узкую щель забрала она видела закованного в доспехи Великого Змея.

Рука Фриды сжала рукоять меча. Она видела Гхарра, и Гхарр видел её. Подняв с земли треснувший щит, девушка пошла в атаку. Будто по узкому коридору со скользким полом, словно в детстве по бревну над ручьем, она шла сквозь бой, и более бой её не касался. Сквозь узкую щель забрала она видела вихрь, в центре которого была собрана вся боль, злоба и страдания. Дама Треф поняла, кто стоит перед ней, но это было уже не важно. Дама Треф узнала воина, лежащего в ногах чудовища.

Сотни пройденных дорог, тысячи озлобленных, сломленных войной людей. Сожженные города, отравленные колодцы и покинутые селенья. Реки, воды которых несли мертвые тела, и болота, в которых навсегда исчезали дезертиры. Запах разложения и скрип петель. Бессонные ночи, воровство, предательство, попытки солдатни взять её силой и жизнь среди элитного подразделения Трефов. Доспехи, сменившие платья, меч старого Псаря, до тошноты напившийся крови. Все ради одного. Все ради Фридриха. Сколько лет она искала брата? Фрида потеряла им счет. Сколько лет она не могла принять смерть родного человека? Все эти годы. Дама Треф искала и не находила, но сейчас сквозь узкую щель забрала…

— Падла! — взвыла она словами, которым научил её одноглазый. — Баба! Сука! — Но не было слез. Страшнее врага не придумать, но его судьбу Фрида уже решила. — Гнида! Вошь!

Бойцы Пурпурной Саламандры подхватили её крик, и, несмотря на то, что кальтэхауэры не знали их языка, брань возымела успех.

— Баба пошла в атаку! — перекрикивая бой, орал командир. — За бабой!

Вытесненная с холма пехота подхватила:

— За Святой!

Фриде было наплевать. Смерть Волдо отучила её плакать, смерть Фридриха научит вновь. Вокруг умирали люди и рождались легенды.

Гхарр заставил войну забыть о девушке в мужском доспехе, на это у него еще хватало сил. Их вторая и последняя встреча должна была произойти. Он наконец-то встретил свое Семя войны и прямо сейчас испытывал гордость за свое детище.