Рыжеволосая грозно рассматривала его, как будто впервые видела, уперев в бока кулачки и прищурив кошачьи глаза:

– Хорош негоциант! Сразу сказать не мог?! Я тут переживаю, извелась вся. Тебя вообще манерам обучали? Как с девушками себя вести, например?

– Обучали, – безропотно согласился Лаен, ошарашенный напором. – Пара учителей в усадьбе родовой имелась и слуга приставлен был.

– Врешь небось!.. – усомнилась она. – А ну-ка, сказывай, как к императору обращаться дозволено?

– Ваше императорское величество, владыка Аламийский, покровитель иноязычных племен, кордских поселений и всего Континента, ведущий вперед несметные легионы… – без запинки выпалил Лаен, но через секунду одумался: – Сдурела совсем?! Ты как с негоциантом разговариваешь!

– А-а-а, вспомнил наконец! Вчера я что-то не видела негоцианта. Живчика только, что стрелу едва не смертельную словил. Совестно хоть немного? А?

– Тебя кто просветил-то, что я негоциант? – буркнул Лаен, меняя тему и не понимая, как нужно вести себя с этой девицей. – Али сама догадалась?

– Где уж мне… Госпожа санданирских кровей подняла спозаранку, сон интересный досмотреть не дала. Шипела, будто кошка дворовая! Я даже думала – сейчас царапаться начнет. Заявила мне, чтобы держалась от тебя подальше, а если что нужно будет – наперед с ней решала.

– Смотрю, не больно ты и послушалась, – усмехнулся джарах, мысленно представив Тавию в образе рассерженной кошки.

– Очень мне надо! – Она презрительно поджала пухлые губы. – Ревнивых кошек слушать. Поди, сама знаю, что делать, без чужих советов. Господин, а вы сейчас случайно не в город собираетесь?

– Возможно. – Лаен внимательно оглядел знахарку. – У меня встреча с графом намечена. А тебе какое дело?

– С самим Дейрио? – удивилась она с сомнением в голосе. Но спустя мгновение категорично заявила: – Я с вами пойду!

– Это еще зачем? Мне не нужна компания. – Негоциант попытался отклонить предложение, считая ненужным обострять отношения с Тавией, к которой и так последнее время появилось много вопросов.

– Нет нужна! А вдруг опять какой заполошный стрелять начнет? Кто тебя штопать будет? А у меня с собой все. – Рыжеволосая довольно похлопала рукой по кожаной сумке, висевшей на плече. – Как убьешь недруга, так я тебя сразу выхожу!

– А если он меня? – Джарах удивленно поднял бровь. Знахарка поражала своей непосредственностью и вызывала симпатию. – Что тогда?

– Нет, – категорично заявила рыжеволосая. – Тебя, господин, трудно убить. Тот парень с самострелом, помнишь? Думаешь, я не поняла? Он очень быстрый был, правильно все делал. Двигался как наши лучшие охотники. Но я по глазам-то все видела – боялся он тебя. Уверена, даже если бы живорез не кинулся на него, ты бы его все равно одолел. С тобой мне не страшно.

– А что… Пойдем! – махнул рукой Лаен, сдаваясь под напором аргументов. – Хоть городище лесное посмотришь. Госпожа Тавия тебя все равно в лазарет не пустит, пока вещи свои не заберет, – и добавил, пряча улыбку: – Упрямая ты – спасу нет…

– Вот! – обрадовалась Лань и вздернула конопатый нос. – Я такая! Всегда своего добиваюсь, так отец говорил. – При упоминании отца глаза Лани отчего-то подернулись дымкой грусти.

Перед походом в город Лаен разобрался с мелкими делами и умудрился спихнуть на Фабио вопрос с переездом госпожи Тавии, чтобы рыжая знахарка могла взять походный лазарет в свое полное ведение. На вопрос о подготовке к передаче груза, заказанного лесным владыкой, вашуйец доложил, что утром от графа Дейрио уже приходил человек и сообщил, что господина негоцианта примут завтра после полудня, со всеми обстоятельствами.

Фабио общался с негоциантом и одновременно отдавал распоряжения приказчикам по подготовке груза, чтобы завтра спозаранку занять места в торговых рядах. Несмотря на деловитость и собранность, старик выглядел слегка раздосадованным. Лаен спросил его о причине.

– Да тут такое дело, господин… Бард тот, который дорогу от Хаска до Атрели оплатил, орал сегодня с утра, будто режут его. Удивительно, что вы этого визга не слышали. Чуть не сдох, говорит, в Урочище, инвалидом на всю жизнь остался. Давайте, говорит, все уплаченные лиры обратно.

– А ты что же?

– Да ведь разве можно, обратно-то? Ведь как-никак, живехонек прибыл в место назначения. Подумаешь, уха лишился в каменоломне той. Сам виноват, нечего было под крючья оборванцев лезть.

– А где он? Давай я с ним потолкую.

– Убыл уже. Успел, правда, стервец, на топчан нагадить, пока никого не было в кибитке. Отомстил вроде как.

Лаен ободряюще похлопал вашуйца по плечу и посоветовал не забивать голову ерундой. Скорчив недовольную физиономию, Фабио вновь принялся за свои бумажные дела. Посчитав, что его присутствие не требуется и желая немного развеяться после тяжелого рейда, Лаен решил ненадолго отправиться в город.

Как и следовало ожидать, Лань увязалась следом.

Ворота в город миновали без всяких вопросов, достаточно было показать перстень и уплатить положенную мзду. Пока сутулый и вихрастый писарь заносил их имена в толстенную книгу с желтыми страницами, скучающие дозорные играли бровями и откровенно пялились на Лань. Недовольно поджав губы, рыжая переместилась поближе к джараху.

Сразу от перекрестка у восточных ворот начиналась широкая улица ремесленного квартала, аккуратно выложенная подогнанными впритык досками. По бокам выстроились добротные бревенчатые избы, среди которых через одну встречались и двухэтажные. Высокие заборы укрывали дворы и палисадники от любопытных глаз.

Оказавшись в городе, Лань принялась с интересом озираться по сторонам. Наконец спросила:

– Куда мы сейчас пойдем, господин?

– В таверну одну, что близ торговых рядов находится. Пообедаем и на рынок махнем.

Несмотря на рабочий полдень, вокруг активно шастал народец, доносились возгласы и разговоры, из дворов лениво брехали собаки. Стуча колесами, изредка проезжали телеги, возницы покрикивали на женщин, идущих с рынка с корзинами в руках. В одном из дворов ватага чумазых ребятишек сооружала ловушку для птиц, навешивая на палки мелкую сеть, явно украденную у какого-то рыбака.

По делам спешили приказчики и слуги, всем своим видом показывая собственную важность. Пяток патрульных остановил телегу с фуражом и, обступив хозяина, наседал на него с угрозами. Но мужик в залатанной робе оказался непрост, ожесточенно махал руками и тыкал под нос недругам какую-то бумажку. Те, в свою очередь, аргумент не принимали. Постепенно страсти накалялись, грозя перейти в рукоприкладство.

Ближе к центру навстречу стали попадаться благородного вида дамы, жены и дочери влиятельных лиц Атрели. Держа друг дружку за локотки, они парочками прогуливались, щеголяя в расшитых цветными нитями туниках. При приближении негоцианта дамы морщили носы и принимались оживленно шептаться, стреляя глазками и строя постные мины.

Наконец рыжая не выдержала:

– Смотри, какая расфуфыренная! Десять одежек цветных на себя напялила, думает – красавица! А у самой лицо будто яблоко моченое, и нос на нем не помещается. Вторая и того краше – настоящий мужик в платье. У нее даже усики есть, точно вам говорю, я углядела, хоть она их платочком все время закрывает. Я вам не вру, господин!

– Называй меня просто Лаен, – поправил негоциант знахарку. – А то запуталась уже. Только на людях как положено обращайся.

– Хорошо, Лаен. Будь по-твоему, – кивнула она и взахлеб продолжила: – А я не верила, что тут в лесу город целый! Думала, обманывают меня наши, те кому в Атреле по делам приходилось бывать. Точно сказывали – столица и есть! Не то что наше Заозерное захолустье.

– Ну, что столица – это ты сильно преувеличила, – улыбнулся Лаен. – В Триграде такие дворцы стоят, что по мраморным лестницам можно час подниматься и голова закружится. А если на башню забраться – Приланский лес на горизонте видно и даже немного горы Предков, если день ясный.

– Не может быть! – Рыжая округлила глаза, но тут же разочарованно заключила: – Это что же получается: если бы я была императором и захотела окрестные земли глазом своим величественным обвести, мне бы столько времени карабкаться на верхотуру пришлось? Глупо как-то, только камень зря извели!

– В катакомбах под дворцом стоят специальные машины, – терпеливо объяснил джарах, – их приводит в движение подземная река: древние мастера умышленно повернули ее русло вспять. Когда императору нужно попасть на какой-либо дворцовый уровень, он заходит в специальную карету, у которой колеса располагаются не внизу, а по бокам, упираясь в стенки шахты, дает команду – и просто едет вверх или вниз.

– Вот это да!.. Хотела бы я посмотреть на такое чудо. Подумать только, карета – а колеса сбоку!..

Группа побирушек, расположившаяся на перекрестке, завидев путников, дружно встрепенулась, и джараху пришлось ослабить кольца плети. Заметив это движение, подозрительного вида ребята растворились в близлежащих переулках. Торопливо миновав Изнанку – застроенную бараками территорию между ремесленным и торговым кварталами, негоциант со спутницей оказались перед каменным домом с резной деревянной вывеской, обещающей уставшим путникам кров и еду.

Внутри просторного зала было немноголюдно. Четверо крестьян в испачканных белесых одеждах, присущих мукомолам, молча пили пиво, полностью заняв угловой столик. По центру на пару с дьяконом чинно обедал толстый настоятель Единой Церкви, что было весьма неожиданно для лесной столицы. У дальней стены за прилавком, отделяющим кухню, усатый трактирщик усердно полировал полотенцем посуду. Выбрав стол напротив окна, негоциант предложил Лани располагаться.

– Чего изволите-с? – с улыбкой поинтересовался хозяин, мгновенно нарисовавшись возле стола. – Давно вас не было видно, господин Лаен.

– И тебе доброго дня, Весс. Прожаренного мяса для меня и госпожи, и принеси два стакана воды.

– Будет исполнено.

– Воды? Я думала, мы будем пить сладкое вино… – Рыжая недовольно надула губы.

– Когда я последний раз пил здесь вино, мне досталось вот это, – Лаен вынул стилет и демонстративно повертел его в руках, – и хорошо, что не в сердце. Запомни, в Атрели не стоит шляться по кабакам, велик шанс не дожить до старости.

– Красивый… – Лань осторожно коснулась кончика оружия. – И острый. Ты отнял его у врагов?

– Ну почти. Один наемник возомнил себя господином и посчитал, что имеет право указывать людям, как им стоит вести себя за столом в таверне… Но не будем об этом.

– Здесь написано, – рыжая впилась глазами в серую сталь, – «Асса гастарде с’вар», что означает: «Истреби сомнения».

– Ты понимаешь санданирский? – удивился Лаен, разглядывая собственный клинок, будто впервые увидел его. – Воистину ты продолжаешь меня удивлять!

– Лишь немногое могу. – Она зарделась и потупила взор, но спустя мгновение негоциант заметил, как в ее глазах блеснули слезы. – И это не санданирский, а наречие одного из степных кланов…

– Ваше угощение, господин и дама. – Не вовремя возникший трактирщик любезно пристукнул тарелками о столешницу.

– Спасибо, Весс. – Лаен с неудовольствием взглянул на него, и тот понятливо испарился так же быстро, как и появился.

Но, похоже, Рыжая даже не заметила его появления. Шмыгнув носом, она продолжала говорить, уставившись в одну точку, будто прямо сейчас наблюдала то, о чем рассказывала.

– На нашу деревню наткнулся передовой отряд степняков. – Ее скулы, казалось, были высечены из камня. – Многие охотники тогда были на промысле и мало кто смог оказать сопротивление. Стариков, прочих слабых телом и женщин на сносях порубили сразу, остальных привязали длинной веревкой к лошадям и увели на юг. Я попала в плен вместе с отцом: он отбивался до последнего, но они смеялись и танцевали на своих кобылах вокруг него, тыча обратной стороной копий. А потом накинули аркан и, голося во все горло, поволокли по полю…

Как я поняла позже, ему сохранили жизнь за смелость. Победить и унизить сильного противника у степных обитателей считается почетным делом. Израненного и связанного, его еще долго показывали тем, кто не участвовал в набеге, будто плененного дикого зверя!

Дрожащей рукой Лань пригубила стакан с водой.

– По дороге в их стойбище, которое находилось за рекой Колкой, многие наши ослабели и умерли. Я помогала оставшимся в живых как могла. Степняки догадались, что я знахарка, стали относиться гораздо лучше, ведь за меня можно было выручить больше. Потом нас несколько раз перепродавали разным степным кланам, пока моим хозяином не стал санданирский военачальник, которого наместник халифа назначил правителем рудников близ гор Предков. Так я снова оказалась в империи и была вынуждена поддерживать жизнь в тех, кто трудился на добыче руды. Страшное зрелище, скажу я тебе.

Она замолчала. Лаен осторожно спросил:

– А что стало с твоим отцом?

– Он был совсем плох, и его почти сразу продали за бесценок купцу из Арвина.

– Из Арвина? – нахмурился негоциант. – То есть его выкупили обратно?

– Нет. Не выкупили, а именно купили. Я знаю, что закон императора запрещает торговлю подданными, но местный зеркальный князь давно извратил все на свой манер. Покупка слуги за пределами империи считается нормой в Арвине. На южном берегу Колкой даже специальное место есть, где купцам показывают живых людей.

– Подожди! – остановил Лаен девушку. – Так это что же получается?! Местный князь сам попустительствует степнякам в набегах на его собственные земли, а потом выбирает себе приглянувшихся рабов?!

– Может, и так. Я никогда не задумывалась об этом. Но перед нападением степняков в наших краях действительно давно не видели имперских лимитатов.

– Вся империя катится в Шуйтар! – Лаен грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. Обернувшийся церковник посмотрел на него с укоризной. Совладав с эмоциями, негоциант обратился к Лани: – И что произошло с твоим отцом дальше? Он жив?

– Я не знаю… – Не закончив фразу, она уткнулась лицом в ладошки и тихонько захныкала, совсем как ребенок.

Лаен осторожно гладил ее по волосам и как мог утешал, с трудом подбирая нужные слова. Но они совсем не вязались с его мыслями. На самом деле, как ни печально это было, ее родителя, скорее всего, уже не было в живых. Арвин и раньше слыл суровым, все-таки Приграничье, а сейчас, как понял Лаен со слов рыжей, там жилось совсем невыносимо.

Через минуту она успокоилась, и они попробовали принесенную трактирщиком еду. Все оказалось очень вкусным.

– Нет нужды, – она утерла рукавом слезы, – тратить время на мои переживания. Давай рассказывай, что там у вас за спор с наемником вышел.

– А!.. Ну там все быстро произошло, – воодушевленно принялся вспоминать Лаен, радуясь поводу отвлечь знахарку от мрачных мыслей. – Парень был похож на павлина, который возомнил себя императором. Его свита оказалась ничем не лучше, настоящие деревенщины, вообразившие себя великими воинами. Им, видите ли, не понравилось, что господин Вортан слишком активно жестикулирует и якобы ведет себя неподобающе!

– Это тот черноволосый здоровяк? – Лань улыбнулась впервые после рассказа об отце.

– Да! Глава цеха охраны каравана. Он со своими парнями сидел неподалеку от тех наемников, а мы с Фабио – вон в том углу. – Негоциант ткнул в обозначенное место, где сейчас расположилась четверка мукомолов. – Как сейчас помню, господин Авинсо вещал очередную историю об утрате мизинца… Не спрашивай сейчас про нее, будешь путешествовать с нами – сама все узнаешь. Так вот, слово за слово, и капитану, чтобы не уронить достоинство, пришлось отвесить нахалу оплеуху, после которой тот оказался аккурат под нашим с Фабио столом.

– Вот это да! Хотела бы я на это посмотреть! А дальше? Наверняка обозлившийся наемник вытащил стилет и бросился на капитана! А ты спас его! Так все было?

– Ну не совсем. Оружие-то он вытащил, а вот воспользоваться им не успел – Фабио разбил об его голову стакан с пивом.

Пока Лань оценивающе смотрела на толстую стеклянную тару, в которой им принесли воду, негоциант подвел итог:

– Мне приглянулся этот клинок, и я решил от греха подальше пока придержать его у себя, чтобы наемник, когда очнется, не наделал глупостей. Но пока парни Калача били и обирали уже упавших, на шум в трактир заглянули патрульные одного из атаманов, и нам пришлось выскакивать в окна и уходить, что называется, огородами и петлять по городу от облавы, как зайцам!

Лаен широко улыбался, рыжая тихонько хихикала в кулак, но на поверхности ее болотных глазах плавали искорки недоверия. Она не знала, верить ли его словам, уж слишком безобидно все закончилось. Украдкой глянув на сидящего напротив негоцианта, знахарка в который раз поправила свои отливающие медью волосы.

Поймав себя на мысли, что слишком пристально рассматривает ямочки на ее щеках, Лаен спохватился, бросил на стол плату за обед, и они покинули заведение.

– Куда теперь? – спросила знахарка, щурясь от яркого солнечного света.

– На центральную площадь. Посмотрим, чем живет Атрель. Может, циркачи какие-нибудь выступают с фокусами или лицедеи представление разыгрывают. Там и рынок есть неподалеку.

Местный городской центр, находящийся на стыке трех кварталов, своим хаосом напоминал сельскую сезонную ярмарку и начинался с галдящего базара. Официальное торжище было запружено палатками, где продавали рыбу и мясо, а также другие нехитрые продукты, в том числе с огорода. В деревянных домиках лавочников побогаче приказчики зычными голосами зазывали покупать всевозможные ткани и краску. Тут же сбоку располагалась длинная коновязь с одуревающими от скуки лошадьми, неистребимо пахло навозом, всюду роились мухи, дети гоняли птиц, которые то и дело слетали с деревьев и атаковали мешки с зерном.

Несмотря на поздние для торговли часы, в покупателях нехватки не наблюдалось. Еще бы: ведь местный рынок был единственным крупным центром на всей территории Приланского леса и в его окрестностях, где помимо продуктов, кузничных и столярных изделий можно было найти и товары негоциантов, которые посещали другие области империи и даже вели торговлю с соседними странами.

Вокруг рынка все дома предприимчивыми горожанами были переоборудованы под питейные заведения и постоялые дворы разной степени паршивости. Дело верное и весьма доходное, даже с учетом немалых налогов, взымаемых графом Дейрио. По слухам, лесной правитель давно положил глаз на столь выгодное предприятие и постепенно заменял владельцев трактиров своими верными людьми, используя шантаж, угрозы близким и устраивая несчастные случаи с особо упертыми. Прямых доказательств никогда не находилось, а если народ начинал слишком уж роптать, тут же находился какой-нибудь бедолага, которого обвиняли во всех смертных грехах и скоротечно вешали в угоду народному гневу.

Шатаясь по рядам и внимательно приглядывая за рыжей и собственным кошельком, Лаен присмотрел себе пару рубах с узорами и сторговал знахарке красивую брошь, идеально подходящую к платью, за что был тут же награжден премилой улыбкой и полным восторга взглядом. Еще хотел приобрести несколько книг для вашуйца, разложенных среди товаров Данастской академии, но в итоге передумал, опасаясь взять ту, что Фабио уже прочел. Время у каравана есть, пусть старик придет и сам выберет.

На городских подмостках ярко разодетые в бутафорские доспехи актеры разыгрывали сценку боя с настоящим упырем. Те самые пилигримы, которых караванщики повстречали в Урочище. Двое здоровенных парней, разойдясь в стороны, удерживали тварь цепями, не давая приблизиться к третьему, вооруженному облезлым деревянным мечом. Выставив ногу вперед, герой яростно размахивал им, якобы нанося упырю смертельные раны, а за его спиной самозабвенно повизгивала спасенная по сюжету пьесы размалеванная девица.

Несмотря на то что упырь был откровенно стар, беззуб и не обращал особого внимания на скачущего петухом парня, представление имело успех. Шныряющие по толпе мальчишки пилигримов едва успевали рассовывать по карманам мелкие монеты, которые им охотно подавали горожане.

Рыжая рассматривала упыря раскрыв рот, и негоцианту пришлось приложить усилия, чтобы привлечь ее внимание:

– Лань, нам пора возвращаться. К сожалению, дела ждать не будут.