Глава 24. Труп
Жара невыносима; область высокого давления над восточной Австралией, будто злобное божество, разгоняет облака, не давая им пролиться влагой. Солнце обжигает голую кожу, и кажется, что волоски на руках вот-вот займутся огнем, словно акации на Пустоши. На улице, наверное, уже под сорок. Мартин здесь больше недели, и до сих пор ни одного прохладного дня. Меняется только ветер: слишком сильный – опасность пожара, слишком слабый – никакого облегчения. Сегодня безветренно.
При виде Мартина стайка репортеров, что пряталась в тени дерева через дорогу, несколько оживляется. Фотографы лениво щелкают раз-другой, но больше от скуки: он уже вчерашняя история. Скоро Монтифор даст у дверей участка пресс-конференцию, а потом представителей СМИ ожидает спектакль на сцене преступления на Пустоши и перечисление злодеяний Ландерса. Затем можно разъезжаться: история, которая притянула их в Риверсенд – загадочное убийство немок, – раскрыта.
От группы журналистов к Мартину направляется худой мужчина в штанах кожаных, сапогах для верховой езды и легкой льняной рубашке. Дарси Дефо, одетый сообразно обстоятельствам.
– Привет, Мартин!
– Привет, Дарси!
Они обмениваются рукопожатием.
– Похоже, я приехал сюда лишь затем, чтобы упаковаться и укатить обратно. Все самое интересное пропустил, – шутит Дарси.
– Извини за беспокойство.
– Ну да, – смеется Дарси. – Догадываюсь, ты нарочно так поступил.
Мартин улыбается. Соперник всегда умел направить разговор в непринужденное русло.
– К слову, Мартин, я думаю, что с тобой обошлись очень низко. Очень-очень низко. Наше руководство действовало просто позорно… впрочем, ты и без меня знаешь.
– Спасибо, Дарси. Я ценю твое сочувствие.
Дефо махает головой в сторону полицейского участка.
– Какие-нибудь подвижки?
– Нет, не особенно. Джейми Ландерс во всем признался. Выложил как на духу. Полагаю, суда почти не будет. Сразу примут решение, и все. Копы намерены свозить парня в буш и снять реконструкцию событий.
– Я в курсе. Они хотят, чтобы при этом присутствовали представители прессы.
– Ты поедешь?
– Да. Громкую историю уже вряд ли напишешь, однако пару колоритных штришков еще добавить можно. Если смогу превозмочь жару. Тут всегда такое пекло?
– Ну да.
– Слушай, Мартин… извини за вопрос, но что ты здесь до сих пор делаешь?
– Да я и сам толком не понимаю. Наверное, просто решил посмотреть, чем это закончится. Мой последний репортаж и все такое.
Дарси кивает, вид у него искренний.
– Думаю, тебе стоит позвонить Веллингтону Смиту. Знаешь его? Редактор в «Месяце». Они бы наверняка взяли статью подлиннее о том, что ты здесь нарыл. Будет жаль, если такой материал пропадет.
– Спасибо, Дарси. Неплохая идея.
– Минуточку. – Дарси вынимает мобильный и переписывает номер редактора новостного ежемесячника. – Вот. И позвони мне, если еще что-то понадобится, ладно?
– Само собой. Спасибо.
Дарси возвращается в лоно прессы. Дарси – давний соперник, их стремление обойти друг друга порой принимало крайние формы, но теперь все это кажется не стоящим выеденного яйца. Дефо свойственно быстро приспосабливаться к новой обстановке, Мартину труднее.
Он смотрит на номер, полученный от бывшего коллеги. Дарси прав: идея хорошая. Зачатки отличной истории уже есть, получится увлекательное длинное чтиво. Сюда войдет все: сначала то стартовое интервью с Робби, потом рассказ о том, кем на самом деле был Свифт, и в заключение – собственная роль в спасении Лиама Блонда и разоблачении убийц. Плюс эксклюзивное интервью с непредсказуемым и запутавшимся в себе Ландерсом. Возможно, и не стоит продаваться так дешево: тут задел на целую книгу.
Мартин приободряется. Нет, с ним еще не кончено. Ни к чему возвращаться в «Черного пса» и ждать Гофинга, как планировал, лучше отправиться с остальными на Пустошь. Для долгого рассказа было бы не лишним глянуть, как Ландерс поведет себя на месте убийства.
К тому времени, как Мартин забирает машину с парковки возле мотеля и возвращается ко входу в полицейский участок, Монтифор уже заканчивает интервью с прессой, и представители СМИ готовятся к поездке на Пустошь. Внезапно воздух оглашается клекотом фотозатворов. Джейми Ландерса выводят в наручниках и усаживают на заднее сиденье машины; полиция не спешит, чтобы камеры успели получить свою долю.
В очередной раз Мартин оказывается в хвосте конвоя из представителей СМИ. А стоит ли поездка трудов, спрашивает он себя. Предложение Дарси написать длинную статью для «Месяца» хорошее, но чем ближе к сцене убийства, тем меньше верится, что можно узнать нечто новое, околачиваясь там на адской жаре. Дефо не дурак, выдоит из момента все до капли, к тому же он всегда лучше умел задеть читателя за живое. Да и копы не подпустят СМИ в пределы слышимости: это работа для фотографов, съемочных команд и длиннофокусных объективов. Для статьи в «Месяце» останется до крайности мало.
Наверное, стоило подождать Гофинга. Или сходить повидаться с Мэнди. До сих пор не рассказал ей, что узнал о Свифте. Она, конечно, плохо воспримет то, что ее бывший любовник – притворщик, военный преступник и убийца ни в чем не повинных женщин и детей. «Может, затем мне и поездка понадобилась? – спрашивает себя Мартин. – Чтобы избежать встречи? Отстрочить неприятный разговор? Понаслаждаться утренним поцелуем чуть дольше?»
По крайней мере, теперь можно сказать, что обвинения Дефо – ложь. Свифт никакой не педофил. Хоть от этого позорного пятна Джейми Ландерс его очистил. Интересно, как сильно подействует на Мэнди известие о прошлом Свифта? Она выглядела такой счастливой. Сын жив, с самой обвинения сняты, еще и наследство свалилось. Так стоит ли вообще рассказывать о Свифте? Зачем ставить под угрозу ее новообретенное равновесие? Впрочем, ответ очевиден: лучше пусть узнает из первых рук, чем из газет или, еще хуже, из статьи в журнале, подписанной Скарсденом. Придется рассказать.
А вот и съезд на Пустошь, тот самый округлый участок гравийки, где Эррол Райдинг со своей пожарной бригадой поджидал огонь неделю назад. Полиция следует дальше, за ней хвостом тянутся репортеры. Мартин останавливается, не глуша двигатель, но кондиционер делает воздух лишь чуть менее горячим. Поднятое машинами облако пыли и пепла постепенно оседает. В этот безветренный день его даже не отнесло в сторону. Мартин глушит двигатель. На него тут же наваливается жара, давит своей тяжестью, будто морская толща на водолазный колокол. По ту сторону площадки на шестах стоят в ряд почтовые ящики: разрисованные деревянные и ржавые железные с облезлой краской. Мелькает мысль заехать к Харли Снаучу… Нет, не стоит. Лучше посетить Джейсона. Вдруг ветеран с мотоциклом знает что-нибудь о Жнецах.
Мартин вылезает из машины. Как тихо! Откуда-то издали доносится стрекот – насекомая жизнь, невосприимчивая к адской жаре, но этот звук лишь подчеркивает всеобщую неподвижность.
Мартин подходит к почтовым ящикам. Большинство без имен – одни цифры. Внезапно он осознает, что понятия не имеет, где именно живут Джейсон и его подруга. Как к ним вообще проехать? Нет ничего глупее, чем колесить по Пустоши в надежде случайно наткнуться на эту пару. Только сломаешься в какой-нибудь вонючей дыре. Дедуля Харрис? Старик мог бы подсказать направление. Дорога к его хибаре известна.
Приехав, Мартин обнаруживает, что хозяйство старика избежало полного разрушения. Тот же переменчивый ветер, из-за которого один коровий череп на ограде до сих пор висит нетронутым, а другой сгорел дотла, и со зданиями сыграл в ту же русскую рулетку. Сам дом невредим, но лесопилка и гараж исчезли, а от старого «доджа» остался лишь почерневший остов. Интересно, жива ли та сучка со своими щенками? Хотелось бы думать, что собачье семейство успело сбежать. Десятилетняя «тойота», вся в пыли и пепле, почему-то кажется неуместно современной среди построек в стиле фронтира.
Из дома появляется Дедуля. На нем потрепанная шляпа, ботинки и ничего более. Кожа – словно у ящерицы.
– Мартин! Не ожидал. Заходи. Насладись терруаром, – говорит он, почесав мошонку.
Мартин следует за стариком внутрь. Сегодня в щели не задувает ветер, и хижина из рифленой жести, раскалившись на солнце, превратилась в печь. Приняв воду, Мартин предлагает поискать тень снаружи.
– Как там, новости есть? – спрашивает Дедуля.
– Полно.
Мартин рассказывает об аресте и признании Джейми, а Дедуля кивает, с мрачным видом глядя под ноги.
– Да, в жестоком мире мы живем, – вот и весь его ответ. – Видно, это он стрелял моих коров. Итак, что привело тебя сюда? Догадываюсь, не желание рассказать мне, что творится в мире.
– Не подскажешь, как проехать к Джейсону? Тому ветерану с мотоциклом?
– Я бы мог, но ты все равно заблудишься. Здешние дороги куда только не ведут. – Харрис опять чешет шары, будто это помогает ему думать.
«Может, у него там вши?» – спрашивает себя Мартин.
– Если хочешь, я тебе покажу, – наконец решает старик.
– Не затруднит? Точно?
– А что мне еще делать? Сидишь тут прямо как «В ожидании Годо». Так что о «затруднит» не может быть речи. Подожди немного, я мигом. Только одежду найду.
К тому времени как они добираются до участка Джейсона, Мартин совершенно перестает ориентироваться на местности. Дедуля вел окольными тропами, короткими дорогами, по руслам пересохших ручьев, через скальные хребты. Мимо деревьев, уничтоженных огнем, и деревьев, измученных засухой. Дважды пришлось выходить и оттаскивать с дороги упавшие ветви. Еще раз Мартин едва не забуксовал в песчаных наносах. Безветрие лишает унылый пейзаж даже случайных признаков жизни. Мир прекратил вращаться, вымер.
Стальные ворота Джейсона уцелели среди пожарища. Их украшают таблички с различными запретами: «Нарушители будут наказаны!» и «Частная собственность! Посторонним вход воспрещен!», к которым добавляется красно-белый знак, украденный на каком-то далеком шоссе: «Неправильная дорога! Разворачивайтесь!» Впрочем, все они утратили силу. Сорванные с петель ворота стоят нараспашку.
Мартин продвигается осторожно. В пепле видны следы покрышек. Кто-то сюда недавно приезжал, а может, и до сих пор здесь. Он внезапно понимает, что поиски Джейсона были не самым мудрым поступком. Однако места на разворот нет – может засосать в песок, да и слишком далеко они заехали, чтобы возвращаться ни с чем. Дедуля на соседнем сиденье выглядит совершенно невозмутимым. Дорога ведет дальше, мимо почерневших скелетов деревьев.
А вот и невысокий пригорок. Наверное, здесь стоял дом Джейсона. Среди руин темнеет на кирпичном основании пузатая печка. Из машины видно, что здание было маленьким. Но не типичная для буша лачуга: судя по кирпичной кладке, строили с умом и основательно. Впрочем, все это теперь не важно. Не осталось ничего.
Дедуля тоже вылез из машины и с грустью качает головой.
Мартин прохаживается вокруг дома, разглядывая землю. За отпечатками шин в пепле проследить легко: смазанные параллельные линии оставлены машиной, более четкие и недавние – мотоциклами. Он идет вдоль них, пытаясь понять, сколько человек проехало: один Джейсон или с компанией. По всей видимости, была компания. От двух до четырех мотоциклистов. Наверно, приехали четверо Жнецов и, газуя, медленно кружили, полные угрозы. На земле также отпечатки ног, четыре пары, все от сапог и уводят в буш. Куда именно? И как давно их оставили?
Мартин следует за отпечатками, а Дедуля – за Мартином. Они минуют заросли обугленных деревьев, переваливают через невысокий пригорок. Вот и еще одно сгоревшее здание – большой гараж. Стальной каркас и металлическая обшивка не устояли перед силой огня, и гараж лежит на земле, словно труп после аутопсии, вскрытый для изучения. Стальные фермы почерневшими ребрами торчат вверх, обшивка висит клочьями, обнажая потроха. Внутри ничего нет, все сгорело. Отпечатки резко обрываются возле здания. Те, кто их оставил, увидели достаточно. Однако Мартин упорнее, и заходит по пепелищу внутрь строения-трупа. Смотреть особо не на что. Если это гараж, машин и тому подобного в нем не держали: ни сгоревших тракторов, ни опаленного сверлильного станка, ни почерневших плугов.
Интересно, что здесь было?.. Постепенно труп начинает выдавать свои секреты. Вон те погнутые металлические столбики, расположенные в ряд – остатки стола.
Разворошив пепел ботинком, Мартин находит кусок желтого металла и поднимает его. Какой-то латунный фитинг, словно от садового шланга. А вон там, у стены, горы длинных керамических ванночек прямоугольной формы, хоть и закопченных, но уцелевших в огне.
Он направляется к ним, чтобы рассмотреть получше, и вдруг его внимание привлекает темное пятно на земле. Мартин наклоняется и прикладывает ладонь. Нет, не показалось: земля здесь сырая и холодная на ощупь. Вода. Вода там, где ее не должно быть. И на фоне темной от воды почвы кое-что новое: яркие зеленые побеги крошечных растений.
– Эй, Дедуля! Взгляни-ка, что я нашел.
Старик, шаркая, подходит.
– Это то, что я думаю? – спрашивает Мартин.
– Похоже, юноша. Крошечная марихуана.
Мартин, выпрямившись, обводит взглядом остатки гаража. Гидропонное производство, поливинилхлоридные трубки сгорели, деревянные столы и резиновые шланги – тоже. Размеры здания были примерно двадцать на тридцать метров: много растений, много денег. И много воды.
– Ты об этом знал?
– Только не я, юноша, – с простодушным видом отвечает старик. Ему нечего скрывать.
– Откуда Джейсон брал воду? Скважины?
– Не-а. В этих краях вода есть только в одном месте: в «Истоках».
– Поместье Харли Снауча?
– Точно. По дороге до него прилично, но если брать по прямой, то километр-два.
– Получается, Снауч поставлял ему воду? Наверное, продавал или за процент от прибылей.
Мартин близок к эйфории: Снауч причастен к гидропонному производству наркотиков, угрозы засудить за клевету больше можно не бояться, она испарилась, как вода в пустой риверсендской речке.
– Попался, – произносит он вслух.
– Не будь так уверен, Мартин. Юный Джейсон мог попросту воровать воду.
– Воровать? Как?
– Мы все это делаем. Запруда Снауча питается подземным источником. Вода из нее поступает в поилки для скота, которые разбросаны в буше. Врезаться в трубы и отвести немного себе довольно легко. Мы стали так поступать, когда началась засуха. Старина Эрик делал вид, что ничего не замечает, а после его смерти в «Истоках» первое время никто не жил, так что нам вообще было раздолье.
– А что Харли?
– Как только приехал, поубирал все, что заметил, зараза. Тогда большинство подключилось более скрытно. Это не так уж трудно.
Мартин оглядывается.
М-да, похоже, все-таки не попался.
Помнится, в день пожара, когда они с Робби и Снаучем отступали через дом ко входу, шланг, из которого старик сбивал огонь, в какой-то миг пофыркал и опустел. Пламя добралось до водяного насоса.
– Но такое производство… для него же нужно много воды. Неужели Снауч не слышал, что его насос работает дольше положенного?
– Возможно. – Дедуля пожимает плечами. – Да и счета за электричество, наверное, приходили красивые.
Мартин вздрагивает от звука: металлическая обшивка дребезжит под чьими-то ногами.
Они с Дедулей оборачиваются.
Их глазам предстает миниатюрная подружка Джейсона, однако в ее дробовике нет ничего миниатюрного. Дуло смотрит на Мартина.
– Зачем приперлись? – шипит она.
Вид у нее неважный: лицо чумазое, почерневшее, глаза налиты кровью, одежда порванная и грязная. На женщине черная фуфайка, рваные джинсы, ботинки. Руки покрыты татуировками. Прямо-таки статистка из постапокалиптического блокбастера.
– Не волнуйся, Шазза… от нас неприятностей не будет, – говорит Дедуля, подняв руки для большей безобидности.
– Что с тобой за тип?
– Мартин. Ты его видела в день пожара. Он не коп.
Шазза мгновение размышляет.
– У вас вода есть?
Ее голос выдает жажду, губы потрескались.
– Конечно, – говорит Мартин. – В машине. Сзади.
– Веди.
Мартин и Дедуля с поднятыми руками возвращаются к автомобилю. Дедуля ступает вторым, переговариваясь с женщиной, держащей их на прицеле:
– Дробовик ни к чему. Мы не вооружены и не причиним тебе вреда. Мы хотим помочь.
Его спокойный, ровный голос успокаивает.
– Не мели чепухи. Никто не собирается нам помогать.
– Где Джейс?
Мартин слышит за спиной сдавленный всхлип и замирает, напряженно ожидая выстрела из дробовика. Но сзади тихо, никто не понукает идти вперед. Мартин медленно поворачивается, подняв руки. Шазза остановилась, ружье опущено, тело бьет дрожь.
– Пойдем, попьем водички, милая, – говорит ей Дедуля. – И ты нам все расскажешь.
В машине Шазза продолжает стискивать дробовик, но больше не целится в Мартина. Он открывает багажник, и Дедуля передает ей оттуда литровую бутылку с водой. Шазза жадно глотает. Дедуля вынимает еще одну бутылку, отхлебывает сам и передает ее Мартину. Он тоже отхлебывает. Все трое пьют воду среди руин. Вскоре женщина начинает рассказывать сама, без всяких вопросов.
– Мы вернулись после пожара и увидели, что ничего не осталось. Приехали сюда в прошлое воскресенье с палаткой и припасами, решили глянуть: вдруг удастся что-нибудь спасти. Но не осталось ничего. Мы не знали, что делать. Джейс говорил, придется начинать с нуля, занять денег и построить маленькую хижину. А потом двигаться дальше, действуя по обстоятельствам.
– Разве у Джейсона не было денег? – спрашивает Мартин, помня о гидропонном производстве.
Она качает головой:
– Вообще ни хрена. По крайней мере, после смерти священника. Джейс надеялся занять, получить аванс… Открыл бутылочку бурбона, мы выпили за будущее, а потом приехал тот коп, и все пошло наперекосяк.
У Мартина перехватывает дыхание.
– Коп? – еле выдавливает он. – Какой еще коп?
– Не Робби. Один беллингтонский говнюк, жирный такой.
– Херб Уокер? Что он от вас хотел?
– У этого ублюдка была пушка. Вытащил и заставил отвести себя к остаткам гаража. Я боялась, он нас пристрелит.
– А потом?
– Его схватили Жнецы. Его и Джейса. Увезли обоих в полицейской машине, а чуть позже вернулись за своими байками. Джейсовский тоже забрали.
Мартин стремительно перебирает в уме факты. Травка. Священник. Жнецы. Прошлое воскресенье. Уокер.
– Так ты здесь одна с воскресенья? – спрашивает Дедуля. – Бедняжка.
Она кивает.
– Вчера закончилась вода. Я собиралась пойти к Снаучу, но уходить не хотелось, вдруг… – Шазза всхлипывает, пытаясь удержать слезы. – Вдруг Джейс вернулся бы, вдруг бы его отпустили.
Мартин бросает взгляд на Дедулю. На лице старика большими буквами написано сочувствие. Лицо женщины выражает упрямую надежду.
– Шазза, послушай: Уокер мертв. Считается, что он в ту самую ночь совершил самоубийство. То есть в воскресенье. О Джейсоне никто ничего не слышал. Возможно, с ним все хорошо.
Новость об Уокере окончательно добивает Шаззу. Она полностью расклеивается и в открытую рыдает, мысленно хороня своего партнера.
Харрис осторожно вынимает у нее из рук дробовик и разряжает, выкладывая патроны на землю, после чего распахивает объятия. Шазза падает в них, как ребенок, которого утешает дед. Мартин смотрит, но не видит. Ум занят другим и прокручивает сценарий за сценарием, ища правдоподобный. Джейсон растит травку, но у него нет денег. Каким-то боком к марихуане причастен Свифт, снабжавший Джейсона средствами. А еще Жнецы, которые похитили Уокера и Джейсона. Уокера толкнули на самоубийство? Или просто прикончили? Твою мать!
В тишине, еще больше подчеркиваемой рыданиями Шаззы, возникает новый звук: урчание автомобильного мотора. Звук приближается. Мартин обходит свою машину из проката и подбирает дробовик. Дедуля вроде бы вынул патроны? Не важно. Мартин захлопывает ружье. Для блефа и так сгодится.
Последняя волна звука, и машина, перевалив невысокий пригорок, оказывается во дворе. За рулем сидит Джек Гофинг. Он и еще двое мужчин выходят. Одному под пятьдесят, по костюму сразу видно: полицейский в штатском. Более молодой держит расчехленный пистолет, опустив дулом вниз. Похоже, парень серьезный, лучше не шутить. Мартин кладет дробовик на землю и поднимает руки, отметая всякие сомнения в своем миролюбии.
– Вы Шэрон Янг? – спрашивает мужчина постарше, словно не замечая Мартина и Дедулю.
Шазза кивает.
– Отлично. Я Клаус Ванденбрак, из полиции. Ваш партнер Джейсон Мур помогает нам в расследовании. Просил передать, что жив и здоров.
Шазза молча обливается слезами, повиснув на руках у Дедули.
– Ты Скарсден? – рявкает коп, в упор глядя на Мартина.
– Да, это я.
– Побывал там? – Полицейский махает головой в сторону сгоревшего гаража с марихуаной, но взгляда от Мартина не отводит.
– Да, заглянули.
– И как впечатления?
– Обычный гараж, погибший в огне.
– Браво! – зловеще улыбается коп. – Понял, что там было?
– Ну да. Марихуана. Неплохая такая плантация. Поливалась водой из «Истоков».
– Умница. Собираешься опубликовать?
Гофинг качает головой, подсказывая: ответь «нет».
– Есть причины для обратного?
– Сотни. Включая обвинение в попытке помешать расследованию. Так что выбирай.
– Значит, не буду публиковать. Ни слова. Пока. Но когда придет время, когда вы выведете Жнецов на чистую воду, я бы хотел иметь доступ к инсайдерской информации. Согласны?
Лицо полицейского вспыхивает гневом, Джек Гофинг недовольно хмурится.
– Разве кто-то говорил о Жнецах?
– Я говорил. Как по-вашему, зачем я здесь? Итак, заключаем сделку или нет?
Молодой полицейский чуть в стороне прячет пистолет в кобуру и снимает с пояса наручники.
– Босс, может, закуем его?
Ванденбрак качает головой, продолжая сверлить Мартина взглядом, будто хочет влезть в душу прямо с ногами.
– Нет, – говорит он наконец. – Вот тебе сделка, Скарсден. Ты рассказываешь все, что знаешь. Все без остатка. А взамен я не арестовываю тебя прямо здесь и сейчас. И если мне это будет на руку и не помешает работе, мы введем тебя в курс дела. Когда придет время.
– Что ж, вполне честно.
– Значит, заметано. Херб Уокер был твоим источником?
– Все хорошо, Мартин, – вмешивается Джек Гофинг. – Клаус знает, что ты не виноват в смерти Уокера.
– Я не разглашаю свои источники, – качает головой Мартин. – С вами будет так же… когда придет время, – отвечает он полицейскому его же словами. – Что вам известно о смерти Уокера?
Лицо Ванденбрака трудно «прочесть», однако не потому, что оно бесстрастно. Наоборот, на нем отражается чересчур многое: гнев и удивление, раздражение и скорбь накатывают, сменяя друг друга. В конце концов раздражение выигрывает.
– Никакое не самоубийство, Жнецы его прикончили. Пытали, окуная под воду, но дали маху. У него случился сердечный приступ. И тогда они решили Херба утопить. Тупые уроды.
Полицейский сплевывает в пепел у ног.
– Как вы узнали?
– А вот этого я тебе не скажу.
– И что со Жнецами? Вы их арестуете?
– Арестуете? Они понятия не имеют, в каком дерьме вот-вот окажутся! Мало остального, так они еще убили копа. Мы с федералами и полицией штата сейчас планируем облавы. Дней через шесть, к воскресенью, им всем хана.
– Мне можно будет написать об этом репортаж? Когда вы их возьмете?
– Приятель, тогда об этой неразберихе и без того каждая собака писать будет. Но обмолвись хоть словом прежде, чем мы закончим, и ты пожалеешь, как когда-то Сизиф. Лично позабочусь. А упомянешь хоть словом Джейсона Мура… не важно когда… запятнаешь свои руки кровью. Усек? Забудь о нем.
– Тогда зачем вообще что-то мне рассказывать?
Ванденбрак замолкает. На его лице бушует новая эмоциональная буря, после которой он несколько смягчается.
– Потому что ты здесь, потому что ты в курсе. К тому же Херб, этот глупый засранец, тебе доверял. А теперь поехали отсюда. Не хотел бы я здесь оказаться, когда появится кто-нибудь из этих сраных байкеров. Джек, мы воспользуемся твоей машиной. Шэрон может поехать с нами. Ты как, не против прокатиться со Скарсденом?
Гофинг кивает, однако, похоже, несколько огорошен нахальством полицейского.
Дедуля провожает Шаззу до реквизированной у Гофинга машины. Прежде чем сесть, женщина окидывает прощальным взглядом свои опустошенные огнем владения, но в глазах теплится надежда: ее мужчина жив.
Машина с копами уезжает, и они втроем смотрят ей вслед.
– Мы с вами раньше не встречались, – говорит Дедуле агент. – Я Джек Гофинг.
– Привет, Джек! Все зовут меня Дедулей. Дедулей Харрисом.
– Приятно познакомиться, Дедуля. Не возражаешь, если мы с Мартином минутку поболтаем с глазу на глаз?
– Не вопрос. – Дедуля медленно уходит к руинам дома.
Подождав, пока тот покинет пределы слышимости, Мартин спрашивает:
– Ну и о чем умолчал Ванденбрак?
– Комиссия по преступности следит за Жнецами почти два года. Точка сбора у байкеров в Аделаиде, но они распространили свое влияние на восточное побережье. Часть членов организовала филиал в Канберре. Там антибайкерские законы помягче. В то же время банда заполоняет наркотиками сельскохозяйственные районы Виктории и Нового Южного Уэльса, превращая их в свою территорию. Кристаллический метамфетамин, экстази, травка. В Риверсенде у них перевалочный пункт. Байрон Свифт был замешан в местном выращивании и сбыте. Потому и проложил в церковь телефонную линию: чтобы все координировать.
– Так вот откуда они с Эйвери Фостером брали деньги на сиротский приют? С марихуаны?
– Похоже на то. Проведи немного времени в Афганистане, – быстро начнешь считать, будто гашиш – невинное баловство. По сравнению с остальным, что там творится, это пустяк.
– Травка, может, и баловство. Но «лед»? Это уже серьезно.
– Такова версия Ванденбрака. Свифт провел в церковь телефонную линию. Не исключено, что он собирался продавать травку, однако Жнецы определенно начали использовать церковь Святого Иакова как перевалочный пункт в торговле тяжелыми наркотиками. Комиссия отслеживала звонки по номеру, держала под наблюдением гараж с марихуаной и всю эту компашку.
– Значит, вот где Херб Уокер добыл номер Эйвери? У Ванденбрака?
– Наверняка. Только поосторожнее с ним. Ванденбрак словно граната с вынутой чекой. Считает себя косвенно виновным в смерти лучшего друга и жаждет крови. Смотри, не попадись ему под руку. Пусть вымещает злость на Жнецах.
– А что со Жнецами? Как так вышло, что Джейсон Мур выращивал для них травку, но не имеет денег?
– Видишь ли, народ они жестокий. Крайне. Скорее всего, Свифт с его пушками и армейской подготовкой еще мог постоять за себя, а как только его не стало, байкеры выдавили Эйвери Фостера из дела и занялись травкой сами. Те деньги, что шли приюту или кому-то другому, наверное, иссякли довольно быстро.
– Экая кучка очаровашек. Похоже, они вот-вот получат по заслугам. Что-нибудь еще?
– Угу… вот. – Гофинг вытаскивает из кармана конверт.
– Что здесь?
– От твоей девушки, Мэнди. Ей звонила Беттани, твоя коллега из «Геральд», и просила показать тебе.
– Ты открывал?
– Конечно. Я же из АСБР.
Разорвав конверт, Мартин извлекает единственный лист формата А4. Вырезка из газеты. Статья озаглавлена «Жулик получил пять лет». Он пробегает взглядом шапку.
«Организатор самой нахальной в Западной Австралии корпоративной аферы, Терренс Майкл Макгилл, получил пять лет тюрьмы без права на досрочное освобождение в течение трех лет…»
Рядом с текстом статьи есть маленькая фотография мужчины – только голова и плечи. Лицо размыто и трудно опознаваемо из-за низкого качества отпечатка, вокруг него красный кружок и к вырезке приложена записка от руки: «Вне сомнения, это Харли Снауч. Мэнди».
– Давай нанесем старику визит, – предлагает Мартин.
Его охватывает целая гамма эмоций. Здесь и удовлетворение, и негодование, и еще что-то, почти неуловимое.
