Глава 44

Они расплатились наличными за номер в мотеле в округе Стаффорд, штат Вирджиния, примерно в часе езды к югу от округа Колумбия, и устроились в маленьком дешевом номере, вновь оставив сумки нераспакованными, как делали в течение всей поездки.

Блюм села на одну из двух кроватей.

– Как вы думаете, у Курта будут неприятности? – спросила она. – Из-за того, что он позволил нам у него остановиться?

– Я сказала ему, чтобы ссылался на неведение. Я – его подруга, которая попросила разрешения остановиться в его доме, пока он в отъезде. Курт не знал, чем я собиралась заниматься на самом деле.

– Но как ему удалось узнать, что за нами выслали целый отряд? – спросила Блюм.

– Курт работает в Отделе уголовного розыска ФБР. Естественно, у него полно друзей среди военных, в том числе в разведке. Должно быть, они сообщили ему, или он сам узнал через сети, которые регулярно прослушивает.

– А как, по вашему мнению, к этой истории относится ФБР?

Пайн села на другую кровать, сняла туфли и легла.

– Трудно сказать. Они знают, что я солгала относительно своей поездки, им известно, что я продолжаю расследование после того, как мне приказали его прекратить. И им уже наверняка сообщили про двух парней в аэропорту Далласа.

– Как вы думаете, Бюро сумело связать Саймона Рассела с последними событиями? – спросила Блюм.

– Тут все на уровне предположений. Они вполне могут не знать про армейский вертолет, который увез Приста и его брата… Проклятье, вполне возможно, что они вообще не занимаются этим делом.

– Но почему?

– Национальная безопасность кроет все. Весьма вероятно, что их отозвали точно так же, как они отозвали меня.

– Как может выглядеть свержение правительства? – задумчиво спросила Блюм.

– В других странах президент или группа генералов захватывают средства массовой информации и заявляют: вследствие – сюда вставляем любую идиотскую причину – вводится военное положение, выборы откладываются из-за присутствия повсюду врагов нации, в том числе в высших эшелонах власти. Это оправдывает отказ от демократических норм. Затем президент сообщает, что остается на должности пожизненно. Посмотрите, что происходит в Китае. Или, например, генералы вводят танки в столицу и говорят всем, что теперь они отвечают за страну и спасут ее. А гражданам остается лишь исполнять приказы. Или группа советников высшего звена устраивает хунту. Или несколько миллиардеров, которым надоело выбрасывать деньги на содержание консервативных партий, выбирают более прямой путь к осуществлению своих целей.

Блюм посмотрела на нее.

– Ну и что мы можем сделать? Реально?

– Для меня это новая территория, Кэрол. В Куантико не читали курс о том, как противодействовать свержению правительства США. Может быть, им следует его ввести.

– Каким будет наш следующий шаг?

В ответ Пайн открыла страницу с названиями файлов Бена Приста.

– Нам необходимо отыскать пароль к флешке. Он может находиться в названии других файлов с его компьютера.

Этли открыла лэптоп, сидя на кровати и положив рядом телефон с названиями файлов, выведенными на экран.

– Прист уже показал нам, что относится к категории людей, которые связывают пароли с личными вещами, – сказала она.

– А на что еще он мог опираться, придумывая пароли? – спросила Блюм.

– Возможно, на что-то у себя дома…

– Что лежало вместе с баскетбольным мячом и спортивной фуфайкой?

– Что еще может быть? – продолжала размышлять Пайн. – У него есть брат с детьми. Значит, у Бена Приста имеются племянники. Подождите минутку, вы же ходили на ланч с его женой. Вы узнали…

– Конечно, узнала. Их зовут Билли и Майкл. – Блюм еще немного подумала. – Билли одиннадцать лет, Майклу – девять.

Пайн записала эти сведения на листок бумаги.

– Еще какие-то детали? – спросила она.

– Билли любит обычные лыжи и водные, он питчер в команде Малой лиги. А еще ужасно боится, что ему предстоит ходить на свидания, когда он станет старше. Майкл – самый главный читатель в семье, занимается лакроссом и часто выводит мать из себя. И еще играет на бас-гитаре. Оба проводят много времени в социальных сетях, не выпускают из рук сотовые телефоны – в особенности Билли – и считают, что единственная цель в жизни их отца состоит в том, чтобы быть их личным банкоматом. Возможно, это связано с тем, что он постоянно работает.

– И вы столько всего узнали во время ланча с женщиной, с которой только что познакомились?

– Матери легко идут на обмен информацией. Мы делаем это исключительно эффективно. И с большими подробностями. Она тоже много узнала про моих детей.

Пайн делала заметки, пока Блюм говорила.

– Хорошо, вы дали мне много идей для поиска паролей.

Она работала несколько часов, используя программу для создания диаграммы на основе подсказок Блюм, а также названия файлов из компьютера Приста.

После того как последний вариант не сработал, Пайн разочарованно вздохнула.

Блюм, задремавшая на своей кровати, проснулась через минуту. Дождь барабанил по крыше одноэтажного мотеля.

– Не вышло, как я понимаю, – сонно сказала секретарша.

– Судя по всему, семья его брата не настолько для него важна, чтобы стать основой для пароля, а в названиях файлов нет никаких подсказок касательно его работы.

– Я ужасно хочу есть, – заявила Блюм. – Когда мы ехали сюда, я видела на улице кафе.

Они припарковались за зданием кафе и вошли внутрь. Сделав заказ, сидели и пили кофе, а за окном шумел дождь.

Блюм выглянула в окно.

– Господи, неужели здесь всегда так? – проворчала она. – Скоро я начну подумывать о самоубийстве… Мне просто необходимо солнце.

– У них идет дождь, но бывает и солнце. А потом наступает осень и выпадает снег, – отозвалась Пайн.

– Вот уж спасибо… – Блюм содрогнулась. – Так вот почему вы перебрались на Юго-Запад? Из-за погоды.

– Я почти что уехала в Монтану или Вайоминг.

– Господи, вы знаете, как много снега там выпадает? – с ужасом спросила Блюм.

– Погода не имела для меня решающего значения.

– Что же тогда?

– Я уже говорила. Люди – точнее, их отсутствие. – Она посмотрела на Блюм, которая поднесла к губам чашку с кофе. – Я не люблю толпы.

– А как вы определяете толпу?

– Ну, когда есть еще кто-то, кроме меня.

– Ну, тогда я сожалею, что создаю вокруг вас толпу, – немного обиженно сказала Блюм.

– На самом деле, Кэрол, я рассматриваю нас как одну единицу, поэтому когда говорю «меня», то включаю вас, и наоборот.

– Вы знаете, когда у меня в доме было шестеро детей, из них трое в пеленках, я мечтала побыть одна, хотя бы несколько минут. Я жила с ощущением, что в каждую секунду моей жизни кто-то зовет меня и требует, чтобы я что-то сделала.

– А теперь? – с любопытством спросила Пайн.

– Я живу одна. Просыпаюсь одна. Ем одна. Ложусь в постель одна. – Она посмотрела на Пайн над чашкой с кофе. – И я никому такого не посоветовала бы. Никому. Толпа там или нет… Иногда дело просто в другом человеческом существе, которое греет тебе ноги в постели или приносит аспирин, когда у тебя жутко болит голова. И я говорю совершенно серьезно.

Принесли их заказ, и они, погрузившись в собственные мысли, молча принялись за еду.

– О чем вы думаете? – спросила Блюм, когда они закончили есть.

– О расследовании. О моей карьере. Можно ли сказать, что и то и другое закончилось?

– А вы никогда не думали о карьере вне Бюро? – спросила Блюм.

– Нет.

– Я Лев. По знаку Зодиака. Мы – упрямые фанатики контроля с небольшой добавкой доброты. Но мы адаптируемся. Я думаю, вы тоже сумеете. Кстати, вы, случайно, не Лев? Или у вас другой знак?

Пайн смотрела на нее, но не отвечала.

– Я спросила… – начала Блюм.

Она смолкла, увидев, что Этли вскочила на ноги и бросила на стол деньги.

– Уходим.

– Что такое? – спросила секретарша, когда они быстрым шагом возвращались в мотель.

– Вот мой ответ на ваш вопрос: я Козерог.