Глава 41

Тихо потрескивал огонь, то и дело, выплевывая снопы огненных мотыльков в укрытое тяжелыми тучами небо. Иногда порыв холодного ветра, тоскливо завывавшего на соседней улочке, подхватывал их и уносил во тьму, высунувшую свои голодные щупальца из окон и подвалов домов.

Мы сидели, молча разглядывая язычки пламени, плясавшие над небольшой ямкой, на дне которой пузырилась и булькала густая темно-красная жижа, служившая топливом для импровизированного костра. Нейт сказал, что такая штуковина может гореть почти вечно, если не выносить ее за пределы расколотого мира. Там она становится обыкновенным, пусть и очень красивым, камнем.

Вокруг стоянки когда-то давно первые «ходоки» возвели небольшой забор из металла, выдранной откуда-то арматуры и проволоки, скреплявшей всю эту странную конструкцию. Несмотря на неказистость, со своей основной задачей эта ограда справлялась вполне неплохо, скрывая нас от глаз тварей, которые могли ошиваться поблизости.

— Впервые вижу такое долгое затмение, – нарушил повисшую над лагерем тишину Нейт, – обычно оно длится минут сорок, не больше. Нам повезло, что мы нашли эту стоянку. В темноте по расколотому миру идти довольно опасно.

– Так может, просто наступила ночь? – спросил у него Эдрих, — В конце-концов мы выходили уже поздно вечером...

— Ночей тут не бывает, – покачал головой проводник, — По крайней мере, мне ни разу не доводилось их видеть. Да и время внешнего мира никак не связано с тем, которое тут. Нет, это именно затмение. Время, когда на охоту выходят самые опасные обитатели этого мира.

– Это каки... – хотел было поинтересоваться Дейм, но я его перебил.

— Так может, нам лучше встать в охранение?

— Не нужно, — ответил Нейт, — Охотники не подходят к огню, да и вообще предпочитают избегать освещенных мест. А что касается остальных... Если среди них найдутся те, кто не забился в норы и рискнул побродить по расколотому миру сейчас, то твоя зверушка, — он указал на свернувшуюся у огня Шельку, -- почувствует их гораздо раньше, чем мы сможем хоть что-то увидеть.

– Так, как выглядят эти охотники и что умеют? – спросил сгорающий от любопытства Дейм, как только проводник замолчал.

– Никто толком и не знает. Нам ни разу не удавалось подстрелить хотя-бы одного из них, да и те, кому не посчастливилось увидеть их, исчезали навсегда. Ясно только одно: в основном эти твари обитают внутри расколотого мира, но иногда выбираются и в наш. По ночам. Но редко. Потому, встретить их там почти невозможно.

По ночам, значит. Зараза, отправлять парней за материалами сейчас было далеко не самым оптимальным решением. Остается только надеяться, что они не напорются на этих охотников. Впрочем, там и без них хватит уродов, которые способны хорошо потрепать отряд.

– Мы там... Видели кое-кого, – вновь нарушил молчание Дейм, – какую-то тварь, передвигавшуюся с помощью металлического хлама. Она как будто бы составляла себе из него каркас.

– А, это – Клемик, – кивнул Нейт, роясь в карманах своего плаща, – не очень опасная, но жутко назойливая зверюга. Если ты ее чем-то заинтересовал, то она не отстанет от тебя, пока не получит желаемое. Как правило, это все тот же металлический хлам, но иногда, когда она особенно голодна, может и человека на зуб попробовать. Которых, правда, у нее нет. Вот только от этого смерть бедолаги будет не менее мучительной.

– И как она его есть собралась, без зубов? – встрял в разговор Эдрих, – Сомневаюсь, что кто-то поможет ей довести человека до состояния супа.

– Помочь то может и не поможет, – покачал головой проводник, вертя в руках какой-то тускло поблескивающий зеленый шарик, – но эта тварь и сама с подобной задачей прекрасно справится. Вы ведь знаете, что такое "амеба".

Все утвердительно кивнули. Курс биологии входил в общую систему образования, потому даже солдаты вроде меня, дело которых – стрелять по врагу и выполнять приказы, неплохо разбирались в таких вещах.

– Так вот, – продолжил Нейт, – а теперь увеличьте ее до размеров коровы, и получите на выходе Клемика. Этот урод просто обволакивает собой человека или другое живое существо, попавшее к нему в «ложноножки», а затем медленно его переваривает. Впрочем, они в основном питаются архигрибами, которые периодически встречаются на крышах местных небоскребов. Для них это куда более простая добыча, нежели человек или тот же Клервин. Хотя-бы потому, что она не бегает и не сопротивляется.

– Мда, я смотрю диковин тут у вас навалом, – хмыкнул Рейн, – только узнаешь про одну, сразу же всплывает новая.

– Это мир, – ответил ему Нейт, – полноценный живой новый мир, пусть и совершенно чуждый человеку. Неудивительно, что тут выстроилась своя экосистема, кардинально отличающаяся от нашей. Но, поскольку мы все равно никуда не спешим, – он вновь покосился на черное, закрытое тяжелыми тучами небо, – то можете спрашивать. Отвечу, на что успею, ведь кто знает, как оно дальше повернется. Быть может то, что вы узнаете сегодня, однажды спасет ваши задницы.

– Ну, вот эти вот грибы... – последовал совету Дейм, – они как, опасные или нет?

– Нет, – покачал головой проводник, извлекая из кармана небольшой серый сверток, – скорее даже полезные. Мы с их помощью снабжали централку водой. Притащили из расколотого мира и вырастили на крыше второго этажа "улья". По сути это обычные грибы, только очень большие и шляпка у них выгнута наружу, в результате чего после дождей в ней собирается вода, как в чаше. Ей питается сам гриб, ну и мы регулярно оттуда воду забирали. Из его мякоти, если ее засушить, кстати, еще получается неплохой водяной фильтр, да и на вкус она ничего так. В общем-то, они не раз выручали наше поселение. Ну, и не только наше.

Вот как... Тогда понятно, зачем местные с таким упорством ходили в это проклятое место. Они по большому счету жили и напрямую зависели от него. Занятно. Вот только хотелось бы знать, что такого они вытащили во внешний мир, перед тем, как всю их систему лагерей смела волна тварей.

Нейт, тем временем, покрутил в руке сверток, а затем легонько стукнул по нему шариком. В этот же момент с противоположной стороны от круглого камешка появилась точная копия серо-коричневой тряпки с завернутым в нее содержимым. Появилась и с глухим стуком упала на землю. Вместе с нашими челюстями. Камень на мгновение потух, превратившись в обычный серый булыжник, но тут же снова начал набирать цвет.

– Дубликатор, – сказал Нейт, заметив наши удивленные взгляды, – еще одна из здешних крайне полезных вещиц. Не знаю, каким образом, но этот камушек может копировать небольшие предметы, – он поднял второй сверток, – причем, практически в неограниченном количестве. Правда, только внутри расколотого мира. За его границей он тоже работает, но плохо. Времени на перезарядку уходит гораздо больше, да и скопировать что-то уже совсем не так просто.

– Ах-ре-не-ть, – завороженно протянул Эдрих.

– Можете сами попробовать, – проводник кинул ему уже почти восстановивший свой цвет кругляш, – работает очень просто. Берете в руку небольшой предмет, смотрите на него и затем стукаете. Спустя секунд двадцать можно будет повторить.

Эдрих повертел шарик в руке, а затем полез в набедренный карман. Зашуршала бумажка батончика. Шелька тут же навострила ушки и поглядела на парня. Он не обратил на это никакого внимания, и тогда зверушка поднялась, подбежала к нему, встала на коротенькие задние лапки, а передними начала двигать сверху вниз, выпрашивая лакомство. Эдрих поглядел на нее и, хотел было скрутить фигу, но экзоперчатка такого не позволяла. Тогда он просто махнул рукой и легонько стукнул зеленым камешком по батончику. Спустя секунду прямо из воздуха появился еще один. Парень ловко подхватил его, до того, как это успел сделать зверек и бросил Нейту, который уже грыз вяленое мясо из свертка.

– На, попробуй, – сказал ему Эдрих, – наверняка получше твоей шняги будет.

Проводник кивнул в ответ и принялся разворачивать упаковку, под пристальным взглядом Шельки. Ей очень хотелось лакомство, но просить у Нейта она не решалась. Крепко он ее тогда напугал.

Шутник "накопировав" себе еще несколько «батончиков», спрятал их обратно в карман и задумчиво покосился на зверушку, вернувшуюся к огню. Немного подумал, а затем протянул к ней руку.

– Нет уж, давай обойдемся без таких экспериментов, – бросил я, выхватывая бедное животное у него из под носа, – Найди себе какую-нибудь другую подопытную животинку, как вернемся на Тень, и развлекайся на здоровье.

– А я может тоже себе такую зверушку хочу, – надулся парень, – Шеф, тебе жалко что-ли?

– Да, жалко, – отрезал я, – И вообще, если ты уже с камушком наигрался, дай и другим его посмотреть.

Эдрих, сделав настолько обиженный вид, насколько это вообще возможно, протянул кругляк мне. Ну, сейчас посмотрим, на что ты способен.

Я тоже полез в карман, за последним остававшимся там батончиком. Услышав знакомый шорох упаковки. Шелька тут же навострила уши. Затем поднялась, подбежала ко мне, запрыгнула на коленку и уставилась на меня своими большими черными глазами. Мда, повезло, что у Нейта в карманах нашлась такая фигня. Без нее зверушке пришлось бы перейти на подножный корм. Впрочем, сама виновата. Слопала за двое суток шестидневный рацион здорового человека. И куда в нее столько влазит...

Я поднес камень к батончику и легонько ударил им. Секунда, и с противоположной стороны кругляка появилась точная копия лакомства. Появилась, и, уже собиралась было упасть на землю, но небольшая черная тень, сидевшая у меня на коленке, метнулась вперед и перехватила его прямо в воздухе. А потом, с победным видом вернулась к костру и начала разрывать упаковку своими острыми зубками.

Наделав еще несколько копий про запас, я передал странное образование Дейму. Тот повертел его в руках, а в следующий момент достал из кармана те самые пластинки, которые использовали сектанты в центре синтеза. Тут уже пришла очередь проводника удивляться.

– Откуда это у вас, – хриплым от волнения голосом спросил Нейт.

– Позаимствовали у "друзей", – хмыкнул парень в ответ, – К сожалению, эти клоуны в балахонах так улепетывали, когда мы положили всех их зверушек, что мы даже не успели спросить, против они или нет.

– Жаль, что вы их самих не грохнули, – мрачно проворчал проводник, – за последние два года они доставили много проблем, да и большой прорыв, я уверен, тоже их работа.

– А нахрена им то все это? Они люди в конце-концов. Так почему против своих же прут? – спросил я.

– Почему синдикат охотился на нас, как на животных? – задал встречный вопрос Нейт, – они ведь тоже люди. Или это не так? Впрочем, у сектантов от человека мало что осталось. Разве что некоторые зачатки разума и способность говорить. Но, как мне рассказывали, они лишены свободы воли и полностью подчинены своему лидеру. А вот кто он такой, мне, увы, уже неизвестно. Могу лишь предположить, что один из здешних хозяев использует их, как инструмент влияния на внешний мир.

– А про вещицу что сказать можешь? – поинтересовался Дейм, передавая проводнику пластинки.

– Любопытная штука, – задумчиво потянул Нейт, – Видел несколько раз такую. Это что-то вроде простенькой и слабенькой стазис-ловушки, затормаживающей любое живое существо, в нее попавшее. Только крайне непрактичная. Чтобы она заработала нужно выложить пластинки в строго определенном порядке, а иначе ничего не получится. Впрочем, – он почесал подбородок, – если вам, конечно, эти пластинки не слишком дороги, я мог бы попробовать их улучшить.

– Валяй, – махнул рукой Дейм, – Все равно брал их исключительно как сувенир на память. Так что, если вдруг не получится, смело можно будет сказать: "легко пришло, легко ушло".

– А если получится, – задумчиво протянул Нейт, – то у вас появится весьма мощное оружие, которому синдикат вряд-ли что-то сможет противопоставить. Иначе говоря – шанс вывезти людей с этой планеты.

Мда, вот только как использовать этот шанс? Судя по тому, что я видел, эта ловушка затормаживает вообще все, что в нее попадает. Использовать ее, как щит от пуль и снарядов? Ну так мы, перегородив линию огня синдикату сами не сможем вести огонь по нему. Да и что мешает кому-нибудь из их бойцов жахнуть вакуумной гранатой где-нибудь поблизости от разложенных на земле пластинок, выведя, таким образом, ловушку из строя. Крайне сомнительное все-таки "подспорье".

Нейт тем временем достал из кармана какой-то странный продолговатый стержень, едва заметно поблескивавший красноватыми гранями в свете пляшущих языков пламени, и принялся выцарапывать какой-то символ на одной из пластинок. Длинная, едва заметно светящаяся полоса перечеркнула причудливую вязь на поверхности камня. Затем еще одна. И еще. Еще одна местная диковина, которую держал в руках проводник, проходила через твердую породу, как горячий нож сквозь масло.

Нейт отложил в сторону первую пластинку и взялся за вторую. Потом за третью. Четвертую. Пятую. Наконец, когда работа была закончена, он убрал стержень в карман и принялся крутить в руках части стазисной ловушки, составляя из них некое подобие пирамидки. Парни заметно напряглись. Эдрих даже невзначай кинул косой взгляд через плечо, туда, где у него из-за спины торчала черная рукоять винтовки. Да что уж там, мне стало не по себе. А вдруг ловушка сработает сейчас? Мы останемся навечно тут, застывшими каменными изваяниями. Или для нас время будет течь все так же нормально, просто пока для нас пройдет секунда, снаружи пройдут века? Но, ведь есть правило, что, выходишь ты из расколотого мира почти в то же мгновение, когда и попадаешь в него. Получается, тут ловушка просто не сработает, поскольку ее эффект компенсируется влиянием этой странной аномалии?

Пока я пытался просчитать в голове все возможные варианты проводник, наконец, составил все пластинки в один аккуратный столбик. Секунда. Другая. Третья. Ничего. Еще мгновение. Между пластинок начал просачиваться белый дым, а их края заметно покраснели. Конструкция зашипела и начала съеживаться. Расплавленный камень потек вниз, заполняя собой пустоты и перекрывая густым клубам путь наружу. Еще мгновение и все закончилось. Перед нами стояла небольшая монолитная четырехгранная пирамидка, черную поверхность которой покрывал знакомый узор из красной, едва заметно светящейся вязи.

– Ну вот, – удовлетворенно, но в то же время, устало хмыкнул проводник, – все-таки получилось.

Я с трудом оторвал взгляд от пирамидки и посмотрел на него. Лицо Нейта было бледным, словно у мертвеца, а его руки заметно дрожали. На первый взгляд простая процедура далась ему отнюдь нелегко.

– В общем, – немного придя в себя и подняв остывшую, начал он, – это все та же стазисная ловушка, но теперь уже радиального действия. То есть замораживать она будет не направленно, а все вокруг себя. Ну и активировать ее стало гораздо проще. Достаточно хорошо садануть ей о землю или какую-нибудь другую твердую поверхность, и она заработает. Единственный минус...

– Так и знал, что будет подвох, – хмыкнул Эдрих, – Вот по их поводу чуйка меня ни разу не подводила. Помнится в Вессмирском порту, когда стояли, увидел я девку красивущую. Начал обхаживать, и вдруг мозг мне как заорет, мол, не надо! Это ловушка! Ну, я значит, быстренько ее сплавил своему знакомому, так он потом пришел с круглыми глазами и рассказал, что баба оказалась с сюрп...

– Так что за минус? – спросил Дейм, которого судя по всему не особо интересовало то, чем закончилась история Эдриха про портовую потаскуху.

– Ее нельзя будет вырубить, пока она не разрядится сама, – ответил Нейт, – В нормальном мире это сутки, максимум – двое. В расколотом – вечность, – он задумчиво повертел пирамидку в руках и сказал, – Дайте ка мне дубликатор. Сейчас попробуем провернуть еще один фокус. Одной, как мне кажется, вам может и не хватить…

Дейм протянул ему шарик. Проводник взял его и легонько стукнул по одной из граней пирамидки. Дубликатор в этот же миг покраснел, а на другой его стороне появилась точная копия стазисной ловушки.

– Странно, – пробормотал проводник, – сколько его использую – ни разу ничего подобного не видел. Даже в нормальном мире он ведет себя практически как обычно, а тут... – он спрятал шарик в карман, – Нет, больше копии им делать я не рискну, пока не пойму, что за хрень произошла. Да и в любом случае, две ловушки лучше, чем одна. Хотя, странно конечно, – проводник протянул мне и Дейму по пирамидке.

– Лучше держать их по отдельности, – сказал он глядя на пляшущие над ямой язычки пламени, – кто знает, что может произойти, если одна такая ловушка ударится о другую.

Я с сомнением повертел местную диковину в руках. А что если она ударится о стенки кармана? Не активируется ли? Будет очень обидно попасться вот так вот, по-глупому. Эхх, блин, была бы у костюмчика капсула с гелевой фиксацией содержимого, может и прокатило бы, а так...

Я уже открыл было рот, чтобы высказать свои сомнения Нейту, но проводник, будто бы прочитав беспорядочную чехарду моих мыслей, опередил меня.

– Можете не бояться, – сказал он, вновь разворачивая кулек с вяленым мясом, – для ее активации нужен действительно сильный удар. Такой, после которого вы скорее всего останетесь без ноги.

– Ну, спасибо, прям успокоил, – проворчал Дейм убирая пирамидку в карман. Я молча последовал его примеру.

– Слушай, – поинтересовался Рейн, – а сколько ты в этот мир уже ходишь? Просто складывается впечатление, что ты знаком тут практически со всем, хотя сам сначала говорил, что место тут весьма непредсказуемое.

– Так и есть, – кивнул проводник, – я не знаю о нем и десятой части того, что следовало бы знать. Ни как появилось, ни зачем существует, ни до каких пределов может разрастись. На самом деле узнать о нем все в принципе невозможно. Расколотый мир постоянно меняется. Сейчас тут действуют одни законы. Завтра – другие. Послезавтра – третьи. Стоит лишь на минуту вообразить, что ты тут все уже разведал и можешь ходить, как по улице своего родного города, – он немного помолчал, – ну, того, что заселен людьми, а не нашего, так мир подкидывает тебе очередной свой сюрприз, с которым ты еще не встречался. И, как правило, он не из приятных. Поэтому всегда нужно быть настороже и прислушиваться к внутренним ощущениям. Они адаптируются и развиваются к третьему-четвертому заходу, если человек, конечно, выживает. Так вот, зачастую в расколотом мире это самое шестое чувство оказывается куда полезнее, чем знания или, не дай боги, логика.

– А за твоими плечами сколько походов, – напомнил ему о второй части вопроса Рейн.

– Не знаю, – покачал головой проводник, уперев серый взгляд в стремительно светлеющее небо, – Сотня. Может больше. В любом случае, этот раз – последний, как мне кажется.

– Ты вдруг поверил в успех нашей затеи? – поднял бровь Эдрих, – Не ожидал от тебя подобного оптимизма.

Проводник ему не ответил. Лишь поднялся на ноги, обвел пустым, ничего не выражающим серым взглядом залитые мягким зеленым светом окрестности и сказал:

– Вставайте. Нам пора в путь.