Глава двадцатая: «Слабоумие и отвага»
Итак, ситуация не самая приятная. Город явно в осаде. Повсюду гребанный мох и растительный паноптикум. Если всей оравой дружина Харальда смогла завалить Ночного Хозяина, то здесь ситуация становится не столь оптимистичной. Куча разной мелочевки, несколько довольно внушительных тварей (тот левиафан из озера прямо так посуху в атаку и пойдет, интересно?), и все организовано. Что же у нас?
Миша без сил. Юра тронулся умом, Стас нервничает от шуток, а значит на грани, Света болеет, а значит и с Олегом все непросто. Новичка в расчет не берем, я даже не знаю, что у него за класс, но первый уровень — это несерьезно.
— Сказал шут седьмого уровня. Вот они, ростки дедовщины и социального неравенства, — сказал я вслух. Лучник рядом со мною повернулся, нахмурился:
— Что, чужак?
— Легкая степень шизофрении, ничего серьезного.
— Что, чужак?! — округлились глаза северянина.
Я неопределённо махнул рукой, мол, эти голоса в голове, и отошел подальше, вдруг он как в варкрафте на третью-четвертую итерацию за оружие схватится. А поле уже подо мхом, и мне туда совсем не хотелось.
Итак, в строю могучих задохликов остаемся мы с Игнатом. Наша команда и всемером мало что могла, а на что способны вдвоем? Тем более в ситуации, что командир всего этого безобразия в ближайшие планы поставил — пожрать. Это был сильный ход уверенного в себе человека.
Может и правда ожидаются орлы по-толкиеновски? Как-то местные жители в прошлый раз запилили этот Выводок.
Я посмотрел в небо. Его потихоньку затягивало тучами. Погода явно будет нелетная.
Ну да, запилили, конечно. Вот только божественное вмешательство у Бергхейма было только на бумаге. Все эти боты и программы уверены, что уже воевали с местной флорой и фауной, и с ними плечом к плечу сражались лично Тор и одноглазый Один. Но по факту, игре нет столько лет, сколько они себя помнят.
В груди неприятно заворочалось. Я чрезвычайно болезненно осознал, что происходит на самом деле. Из моего любимого дома меня украли. В капсуле. Переписали в другую игру. И сейчас моя тушка находится во власти этого чертового Щеглова. Воображение любезно нарисовало, как он открывал двери. Как затаскивал эти их агрегаты для транспортировки (я диван-то вытащить один не могу — а тут целая капсула). Как деловито вывозил меня во двор, тащил мимо машины (надеюсь не поцарапал!) и грузил к себе.
Добрые соседи в этот момент чем занимались? Вон, Ярослав слева, владелец какой-то фирмы по производству лестниц, целыми днями на террасе кукует то с кальяном, то с вином, должен был увидеть. Или безымянная тетка, из дома напротив, целыми днями стоящая у окна своей кухни, как персонаж ужастика. Черный силуэт на фоне обоев в клеточку. Мерзкая бабища.
Меня, конечно, забрали ночью — но ведь в тихом коттеджном поселке каждая машина — как второе пришествие. Почему никто не остановил человека, укравшего из дома другого человека?!
Сердце бухнуло, висков коснулся раскаленный обруч.
Так, Егорка, отставить. О плохом думать неконструктивно. Если не можешь с этим справиться — действуй. Переключайся от фантазий.
Я лихо перемахнул через частокол и приземлился по ту сторону Бергхейма. Дорога чернела посреди изумрудного поля. По ковру мха бродили волки. Сеятели застыли пограничными столбами. Зеленое пламя внутри них дышало ровно, даже успокаивающе. У края дороги разлегся один из белогривых волков. Уровень — вопросительный. Название оригинальное — Белогривый Проклятый Волк.
— Эй, ты, куда?! — крикнули мне с частокола.
— Войну воевать! — я, из-за импульса, и сам несколько обалдел собственной решительности. Слабоумие и отвага, воистину.
— Стой, дурень!
Я пошел по дороге, вслед за ушедшим жрецом. Тот уже миновал половину пути до холма. Поступок мой был не самым логичным, но… Большая часть игр познается немного… сумасшедшими. Они потом и делятся гайдами. Ну вот скажите, может ли нормальный человек разобраться в том, что, например, босс ХренСГорыщин, в третьей пещере слева, появляется на пять минут раз в сутки, полностью неуязвим для магии и всех видов оружия, но от вида птичьего пера его разрывает на куски? Нет. Обычный игрок читает гайд, между походом в туалет и просмотром нового ролика на «Ютубе», потом заходит в игру, ищет перо, идет к боссу, ждет его в очереди среди сотен других таких же читателей, и получает награду. И все так просто и буднично только потому что один полоумный когда-то пришел к ХренуСГорыщину с пером в руках и свалил образину. Потому что как-то до этого допер. И ведь не рессору от трактора приволок, не клубок сплетенных змей, а простое перо.
Сколько ж ему пришлось дохнуть, пока он перебирал комбинации? Даже представлять не хочу. Среди игроков частенько такие уникумы попадаются.
Впрочем, как и в жизни. Ведь кто-то определил, что геморрой лучше всего лечить сырым картофелем (я читал, я не пробовал!). Какие еще предметы он засовывал себе в задницу, пока его не осенила истина?
Неважно. Сегодняшним психом был я.
— Доброго денечка вам, уважаемый, — сказал я Сеятелю. Пузатый монстр в одежке из бревна не ответил. От него несло сыростью и чем-то сладким. Мох вдоль дороги забурлил, потянулся ко мне, но на дорогу не выполз. Белогривый Проклятый Волк наблюдал за мною словно разморенный на солнце пес. С ленцой.
Когда зверюга вывалила черный язык, сходство с собакой лишь усилилось.
Волки поменьше потянулись ко мне с рыком. От них шел черный дым, едва заметный, будто под шкурой что-то тлело, сжигая тварей заживо. Уровни у них были разные. Кто-то пятого, кто-то седьмого, кто-то десятого. Проклятые звери собирались в стаю, но никто из них мха не покидал. Очень правильное и интересное наблюдение.
Неужели так два дня будет? Выводок всерьез оставил дорогу для людей? Какое прекрасное благородство.
Со стороны Бергхейма что-то кричали. Что-то про задохликов, стрелы, вытащите оттуда эту мразь и смотрите-смотрите!
Перед тем, как ступить на черную полосу, зажатую между полями мха, я обернулся. Ворота города были закрыты. Вдоль частокола тянулась вспаханная траншея. Я увидел забытую кем-то лопату, воткнутую в землю. Очень странные боты. Очень странные. Рассеянность программного кода ведет к огромным проблемам. Но, черт возьми, как это по-человечески!
Отвернувшись, я сделал шаг на дорогу.
И волки взвыли.
Они бесновались вокруг, рычали, скулили, припадали к земле, будто перед атакой. Тлеющие звери сталкивались мохнатыми боками, скалились друг на друга, но никто не сунулся на дорогу. Никто! Словно их стеклянной стеной обрезали. Вой несся слева, справа. Меня сопровождало по меньшей мере десятка три разноуровневых тварей. Однако, в пику общей вакханалии, белогривый волк, когда я приблизился, лишь неохотно встал. Лениво ощерился и прижал уши. Словно отрабатывая необходимый минимум задачи «пугать и устрашать безмерно». Я задрал голову, глядя ему в глаза. От зверюги несло псиной.
— Смотрите какой тут у нас хороший мальчик! — сказал ему я. — Ты ведь хороший мальчик? А кому за ушком почесать? Смотри что у меня есть! Очень хорошая чесалка!
Волк на серп даже не глянул. Он смотрел прямо на меня и в его черных глазах была тьма. Шутить расхотелось.
— Ты недоброе задумал, вижу, — несмотря на это буркнул я. — Гадость какую-то, верно?
Никакой реакции.
Мой конвой все увеличивался, пока я брел к назначенной цели. Когда до ноги деревянного гиганта осталось несколько шагов — поля мха вокруг бурлили от черных волков. И только два белогривых степенно вышагивали вдоль дороги, провожая голодными глазами. Сеятели не реагировали никак.
Гнев Дубов — так звали деревянного великана. Гнев Дубов. Почти как Любовь Мерина, если с ударениями играть, а я люблю играть с ударениями. Уровень у Гнева, разумеется, был вопросительный. Ночной Хозяин в размерах ему проигрывал. Местный Выводок явно гигантоман, вероятно всего комплексы, проблемы детства и деспотичная мать.
Или как там такое еще оправдывают?
Гнев Дубов заскрипел, опуская голову и разглядывая меня. Он стоял так, что дорога проходила у великана между ног. Мох покрывал его ступни и полз к сучковатым коленям. Вот на самом деле — огромный человекоподобный дуб. Необхватные ноги покрывали веточки с шелестящими на ветру листьями.
Задрав голову, я изучал гиганта, борясь с желанием тюкнуть его разок. Вдруг… Ну, мало ли, у них тут все как у истинного программирования. Типа do while. Проще говоря — стой, пока не наступит час икс. И если в эту команду нет ничего вложенного, типа «если тебя ударили, то больше не стой, а бей-убивай-люби гусей», то за два дня тут все можно выкосить.
— Выкосить, — вслух произнес я и улыбнулся. Хорошее слово. Подходящее. — И выкусить.
До леса, облепившего холм, оставалось не так уж и много. Даже отсюда виднелись поваленные Гневом деревья. Чудище проложило настоящую просеку.
И на этой просеке я увидел несколько хищно согбенных фигур, схожих с человеческими. Видимо, полуволки, о которых голосил кто-то в городе. В осаде среди мха я их не видел, где там паникеры насчитали сотни — не ведаю. Но теперь точно знал «они настоящие». Оборотни держались группой. Большая часть сидела, как уставшие от перехода путники, на обрушившихся стволах, но трое ходили кругом вокруг товарищей. Это были высокие поджарые создания с волчьими головами. Длинные руки почти касались земли.
Один из оборотней выпрямился, расправил лапы, продемонстрировав слишком уж длинные для практичного применения когти, а затем, клянусь, помахал мне. И это был не жест обычного приветствия, это было нечто вроде встречи со смертью. Правда, отнюдь не ужасно таинственной, а как в старом мрачном анекдоте. Ты, мол кто? Я, мол, смерть. И, мол, че? И, мол, всё.
Я ошарашено ответил, развернулся и зашагал обратно в город. Ну их нафиг. Даже думать не хочу, что это сейчас было.
Рычащая свора волков последовала за мною. На полпути я вдруг понял, что на стенах торчит гораздо больше людей, чем было. Город наблюдал за тем, как возвращается шут. Как-то неловко стало. Ворота Бергхейма открылись, и в проеме выстроилось несколько щитников. Спасательная экспедиция? Как мило. Но, блин, когда Егорка оказывается в центре внимания — ему очень неуютно. Поэтому Егорка может вести себя странно.
Я перешел с шага на веселое подпрыгивание, словно счастливый ребенок возвращающийся с интересной прогулки. Или как Леонардо Ди Каприо на известном меме. Может быть, известном только мне. В общем целом — полоумный дурачок, скачущий между двух клубков воющей волчьей мешанины — то еще зрелище.
— Карлик прыгал и кричал, народ безумно хохотал, а шут шутить не прекращал! — запел я.
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 93,56%
Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 93,57%
Судя по тому, что сообщала система — северянам такой подход пришелся по душе.
— На пол вдруг король упал, — задумчиво добавил я. Честно говоря, опыт прошел удачно, но что он даст лично мне и как поможет городу — идей не было. Я просто не очень умный. Там, в Бергхейме, наверняка придумают все по красоте.
— Выводок не тронул шута! Не тронул задохлика! Мы можем уходить! Никто не переживет штурма! Вы слышали, что сказал тот дротт? Выводок отпустит нас! — кричал какой-то щуплый рыжий бонд. Он забрался на телегу и суетливо убеждал толпу в своих выводах. — Мы должны уходить!
Ну, честно говоря, это не то, чего я ожидал. Однако дело явно сдвинулось с мертвой точки. Вот только у хевдинга стало проблемой больше. Гордый правитель вотчину сдавать не планировал, не тот он чело… бот. Да, челобот. Хорошее определение.
Думаю, Харальду в большую радость будет еще раз покружить перед воинами с речевкой из «Тринадцатого воина», но что-то пошло не так и один парень по имени Егорка нечаянно взбаламутил обычный, не столь героический, люд.
Ай да я! Вот реально влияю на сюжет! Круто! Не совсем так, как надо бы, но круто ж!
Толпа реагировала однозначно. Настолько, что кто-то уже принялся собирать телеги. Ворота закрылись за моей спиной, и взгляды щитников, мимо которых я продефилировал, были весьма ошеломленными и даже чуточку восхищенными. Это прекрасно. Тем более, что в сумме мне накапало почти процент репутации, и скоро я прокачаю отношение с великолепными жителями Бергхейма до дружелюбного.
Вероятнее всего к этому времени нас сожрут эти милые твари, присланные Выводком, но это ведь детали. Этим можно пренебречь.
Вальсируя.
— Открывайте ворота! — голос заводилы смешался с ревом толпы. Довольно неприятное зрелище. Все мы личности, все характеры, все не дураки. Но запихать нас в толпу и накидать стресса — наружу выходит мерзкое существо иного порядка. Злобное, опасное и глупое. Даже у челоботов.
— Открывайте ворота! Надо уходить!
— Тихо! — перекрыл гвалт зычный голос Харальда. Лидер Бергхейма прошел сквозь это многоголосое, многорукое существо, которым стали жители, забрался на телегу рядом с рыжим «глашатаем». — Опомнитесь, братья! Когда вы стали верить обещаниями этого зла, прячущегося в наших лесах? Прошлой ночью на нас напал Ночной Хозяин. Напал первым! Каждому известно, что Хозяин служит Выводку, как и все другие чудища вокруг нашего города.
Толпа притихла. Но она ворчала. Она искала виноватых. Я тихонько двинулся подальше. Знаю, как легко выбираются крайние.
— Мы ведь и раньше теряли наших братьев в лесах! Да, открытой войны не было! Выводок разрешал убивать своих детей, нарушивших договор. Он увещевал дроттов, что иногда те его не слушаются. Что все, кто напал на людей, могут быть уничтожены. Что он чтит наш пакт. Посмотрите за стены, так он его чтит?!
— Но мы не сможем победить, хевдинг! — закричала какая-то женщина. — У тебя есть оружие, у тебя есть воины. Что есть у нас?!
Харальд отыскал ее взглядом.
— У вас есть мы. Каждый карл моей дружины с радостью отправится в Вальхаллу ради Бергхейма. Как и я!
— Так и оставайтесь в Бергхейме! — гаркнул еще кто-то. От него даже отошли, но угрюмый мужик с седой бородой лишь поднял голову горделиво. — Воинам воиново! А нам помирать не хочется.
Я уже скрылся на узкой улочке, подальше с глаз местных жителей. Прислонился к стене, слушая.
— Ты же не станешь держать нас силой? — крикнули хевдингу. Толпа всколыхнулась.
— Не удержишь!
— Открывай ворота!
— Выводок сожрет вас всех! — рявкнул Харальд. — Нарожает из ваших тел новых слуг. Так вы хотите закончить свои дни?
— Шута не сожрал!
— Шут чужак! — от голоса хевдинга по спине пробежался холодок. — Задохлики не такие как мы!
— Так давай проверим! — сказал рыжий. — Я выйду, как это сделал шут, и пройдусь. Если они на меня нападут, значит это будет мне уроком. Встретимся за столом у Одина. Если прав…
Харальд молчал. Толпа кипела. На улочку выбежал ребенок, лет семи, ойкнул, увидев меня, и пустился наутек.
— Это боты, Егорка, боты. Прокаченные программы, — буркнул я себе под нос. — Это не настоящий ребенок!
— Хорошо, — ответил, наконец, Харальд. — Пусть будет так. Я не стану держать вас. Я стал хевдингом потому что всегда думал о жителях Бергхейма. Вы это знаете. Каждый из вас знает. Если он — выживет — все желающие могут уйти. Но я останусь. Если боги рассудили, что Бергхейм должен пасть — я исполню их волю, и отправлюсь на встречу с ними с вопросом: «Зачем?».
— Возьми с собой задохликов! Привечаешь чужаков, может от них вся беда! Где они? Надо выпытать у них, что они знают! От них зло! Может среди них Серый Человек?!
Началось. Теперь пойдут погромы?
— Нельзя было пускать их в город! Нельзя!
— Они согласились сражаться и умирать за нас! — ответил Харальд.
— Знаем мы, как они умирают! — голоса были разные. Толпа выплевывала их, заводясь все больше. — Подумаешь, беда! Может они сами порождение Выводка?!
— Спроси у Хельге! — басом прокричал кто-то еще. — Спроси у своего побратима, так ли он умер, как они?
Толпа затихла. Я хотел было выглянуть, чтобы увидеть, отчего она так присмирела. Но не рискнул. Там, несмотря на 90 с хреном процентов репутации, ко мне относились без лишней любви и могли отправить прямиком на поле. В мох.
— Вы верите Выводку больше чем мне — и я не виню вас. Просто умрите достойно, — лязгнул Харальд. — Иди туда, герой. Проверь дорогу.
Я поморщился, а вот это косячок. Вот этого говорить не стоило.
В ответ на странную реплику Харальда бонды возмущенно зашумели. Что за детский выпад-то, хевдинг? Ну как маленький. Я отлепился от стены и поспешил на базу.
— Отличная работа, Егор! Отличная! Мы собираемся! Вы так рисковали! Но теперь мы абсолютно точно можем уйти! — встретил меня Стас. Задохлики собрались вокруг очага. Юра держался чуть подальше. Олег нес вахту у Светланы.
— Вы отчаянный смельчак, Егор. Восхищаюсь! — что это он мне елей в уши льет?
— Шта-а-а? — наконец-то изумился я. — О чем речь вообще?
— Ваш выход на дорогу! Мы ведь последовали за вами, как вы и сказали. Вооружились, пришли на площадь. А там весь город только о вас и говорил. Мы вернулись сюда, раз боя не будет. Нас не слишком-то ценят в этом городке.
— Божечки-кошечки, наконец-то я прославился. Напишешь про это песню? Только без куполов и мамы, ладно?
Стас натянуто улыбнулся.
— Твой пришел, — подал голос Игнат. Ткнул пальцем в угол. Туда забился Райволг. Бедный раб из Рассветного сидел, обхватив колени, и с ужасом смотрел в сторону очага.
— Вы его побили что ли? Эй, дружочек-дружбан, ты чего это?
— Зашел я. Услышал голоса. Хотел уйти прочь. Летела стрела!
Я увидел в стене рядом с ним стрелу.
— Приказал сидеть голос. Свершается чародейство тьмы здесь. Смешивается пространство и голова Райволга.
Нормальный оборот. У меня такое с головой тоже случается.
— Игнат, ты чудишь?
— Да, — кивнул охотник. — Фаза. Лень вставать. Сложно объяснять.
— Радикально.
Я вошел внутрь:
— Как Света?
— Спит, — буркнул Олег. В сумраке альбинос казался совсем белым.
— Понятно. Ладно, — я сел рядом с очагом. Протянул руки к огню, греясь.
— Пропали вы куда? — всхлипнул Райволг. — Пропали и вы почему?
— Я вообще пропащий, — решение Игната было правильным. Объяснять сейчас бедолаге принципы местной механики, когда он сам ее часть, это как мироздание ребенку расписывать. — Потом поговорим. Подожди.
— Там их очень много? — спросил Миша.
Я кивнул.
— Ну значит, раз не агрятся, надо валить. Иначе нас на кладбоне зафармят.
— Стравили город с местной фауной и бежать? — хмыкнул я.
— Лол, — улыбнулся Миша. — Это игра. Че за морализаторство?
Разумно, но… Во мне все восставало против этой мысли. Вспомнился ребенок, который выбежал на меня пока я уши грел на речи Харальда. В груди перевернулось сердце, тут же закружилась голова и по ногам разлилась слабость. Черт.
Паузу восприняли двояко. Стас сразу пошел в атаку.
— Мы тут очень давно, Егор. И все это время к нам относились как… Я даже не могу найти слов для сравнения, поверьте. В город не пускали. Не помогали. У нас нет теплых чувств к этим компьютерным созданиям. Я не могу понять откуда они у вас.
— Я тоже этого не понимаю, — признался я. — Вы думаете, что дойдете до перевалов за отведенное время?
— Конечно!
— И пройдете этих Скальных детей?
— Детей Скал, — поправил меня Стас. — Должны пройти. Головастик же прошел! Мы стали сильнее.
— Тут можно хорошо поднять опыт, — я попробовал зайти с другой стороны.
— Какой опыт, нахер? Валить надо! — рванул Юра. — Чего ты рассусоливаешь? Встали и пошли. Их, блядь, перезальют на сервер и все. Всем насрать. Надо выбираться.
— Опыт при смерти не теряется. Будет больно, жестко, но если скооперируемся с карлами — действительно сможем прокачаться.
— В жопу это все, — отрезал Юра.
— Соглашусь, — кивнул Стас. — Что думаешь, Игнат?
— Я хочу домой, — равнодушно ответил тот. — Мне все равно как.
— Олег?
— Уходим.
— Евгений?
— Простите, я слишком далек от сложившейся обстановки. Мне интересен любой путь, лишь бы отсюда выбраться. У меня семья.
— У всех семья, блядь, — процедил Юра. Народ помрачнел. — Вон, может только у Лолушки ее нет.
Я широко улыбнулся. К горлу подкатил комок, в ушах захрустели дворники по разбитому лобовому. Во рту пересохло.
— Верно, да? — пнул в больное не знающий об этом вор.
В глазах потемнело, я прикрыл веки, вдохнул и медленно выдохнул. Слабо мотнул головой, мол, да. Нет семьи.
Больше нет.
С улицы донесся гул. Я подорвался, схватившись за звук, покачнулся. Вывалился на улицу, панически считая предметы, запахи, ощущения. Все смешивалось, кружилось. Я прислонился к стене, сражаясь с дурнотой. Со стороны центральной улицы летел восторженный многоголосый вопль.
За мною выбрались и остальные задохлики.
— Что это? — спросил у меня Стас. Нахмурился. — И с вами что?
— Думаю это… у них… — сознание путалось. Мозг распалял тревогу, страхи. Мне казалось, что сейчас я умру. — Этот… Праздник.
Он положил мне руку на плечо.
— Вам плохо?
Я сбросил его ладонь, дал себе пощечину. Оказавшись в пике панической атаки, на ровном месте, мне хотелось только одного — прекратить ее. Остановить хоть как-то.
Ноги подкосились, и я сполз по стене на землю. Рядом оказался Юра. Что-то сказал, но неразборчиво. Меня дернули наверх, ставя. Игнат. Щурится. Переключись, Егор. Немедленно переключись. Мир плыл вокруг, уходил в ничто пылевой воронкой.
— В жопу! — заорал я. — В жопу!
Вырвался.
— В Ж-О-О-О-ПУ-У-У!
Атака отступила. Говорят, полезно проораться. Дурнота ушла, оставив только слабость. Задохлики смотрели на меня с ужасом. Я вяло хлопнул в ладоши, а затем по бедрам:
— Хоп хэй лалалэй! Пара пара пам, фьють!
Никто ничего не ответил, я мастерски ввел целую группу в состояние шока.
— Там чудак один хотел повторить героический поход местного шута. Харальд сказал, что, если Выводок смельчака не тронет, то он всех отпустит домой пораньше.
На мою вымученную улыбку никто не среагировал. Взгляды у ребят были знакомые. Пару раз в метро сам так на людей смотрел. С места сдвинуться не можешь, помочь не можешь, и вокруг тебя такие же несчастные и беспомощные свидетели. У всех в руках телефоны, все набирают номер, но надеются, что кто-то успеет позвонить в скорую раньше.
Пока, наконец, не находится тот, кто знает, что делать.
— Что случилось Егор? — тихо спросил Стас.
— Я задаю своему психиатру тот же вопрос. Закрыли тему.
Я зашел в дом, добрался до лежанки и грохнулся на нее пластом.
