Наконец, нужно сказать о ситуациях, когда к зависимости приводят непосредственно неправильные действия священника или даже — действия вполне намеренные. К сожалению, и так бывает. Есть священники, которые абсолютно неверно относятся к своему пастырскому служению и желают не служить людям и помогать им, а властвовать над ними, пользуясь мнимыми благами от такого властвования. Как благами душевными — ощущением своей власти, ощущением того, что ты контролируешь людей, распоряжаешься ими, так и благами материальными. Такого рода священники — точно так же как это делают лидеры тех или иных сект и культов — сами высматривают людей несамостоятельных, склонных к подчинению, делегированию другим своего права принимать решения и делать выбор в сложных жизненных ситуациях. Высматривают — и в еще большей степени себе подчиняют. Желание одних жить в подчинении — не в послушании, а именно в подчинении, в состоянии внутреннего надлома — с одной стороны встречается с желанием господствовать с другой стороны. Такая встреча приводит к самым ужасающим результатам — к тотальной зависимости и тотальному господству.

В той или иной степени соблазну власти может оказаться подвержен любой священнослужитель, но реальную опасность этот соблазн представляет все же для людей определенного склада — для тех, кто стал священником, опираясь на какие-то совершенно ошибочные взгляды, мнения и предпосылки. Если же священник — человек действительно искренне верующий, христианин в полном смысле этого слова, то он совершенно естественно, органично понимает слова Христа о том, что тот, кто хочет быть первым, должен быть последним (см.: Мф. 20, 27), и о том, что Он Сам пришел не для того, чтобы послужили Ему, а для того, чтобы послужить и отдать Свою жизнь для спасения многих (см.: Мф. 20, 28). Для любого нормального пастыря это является единственным образом отношения к людям и к своему положению среди них.

Совершенно однозначно: если человек видит, что священник пытается подчинить, подмять его под себя, заставить слушать лично себя, то это уже является сигналом к тому, что нужно мягко, деликатно отойти в сторону. Мы призваны к послушанию Богу, а не к послушанию каким-то отдельным людям, тем более в вопросах, не имеющих никакого отношения ни к Евангелию, ни к христианству. Когда мы сталкиваемся с подобной попыткой подчинения себе лично, в этом уже заключается, словно в семени, начало формирования некой сектантской «группки» внутри Церкви, от чего надо сразу же удаляться, а то и вовсе — бежать со всех ног. Если тебя пытаются сломать, подчинить, что-то навязать, то это ни в коем случае нельзя воспринимать как норму. И нельзя думать, что если во мне что-то этому подчинению противится, то это мои гордость, самолюбие, моя самость. Нет, это здравый смысл. Еще раз повторю, самый главный момент, который должен заставить встрепенуться, насторожиться и отойти в сторону, — подчинение человека человеку, подавление личности.

Другое дело, когда священник говорит: «Понимаешь, есть Евангелие. Оно говорит о том-то и о том-то. Твоя жизнь этому противоречит, хочешь ты этого или не хочешь. И если ты не встанешь на путь следования заповедям Христовым, то подумай: каков будет итог твоего бытия?». Слышать это тоже может быть и больно, и трудно, и изменение жизни будет даваться через пот, слезы, а то и кровь. Но это не насилие личности над личностью, это — свидетельство, к которому человек может прислушаться, а может и проигнорировать его на горе себе. К слову сказать, нередко бывает так, что человеку, который ломает других и навязывает им свою волю, люди подчиняются беспрекословно, а того, кто пытается донести до них Евангелие, и слышать не хотят. Это действительно очень хорошо выявляет, чего человек на самом деле ищет и чего хочет: жизни со Христом или жизни раба, за которого думают, решают, а в сущности — и живут. Не раба Божия, а раба человеческих страстей.