Нынешним сталинистам при любом упоминании репрессий кажется, что на их любимого вождя возводят напраслину. Одного из таких, популярного блогера, задел рассказ по телевизору о дальнейшей судьбе Печерского. “Передайте, пожалуйста, редакции НТВ и лично Ираде Зейналовой, что гвардии капитан Александр Аронович Печерский, организатор побега из Собибора, НЕ БЫЛ “репрессирован по возвращении из плена”, а честно и дальше воевал с нацистами в 15-м штурмовом батальоне 1-го Прибалтийского фронта (это не “аналог штрафбата”, а армейская элита”). Представьте, Ирада Зейналова немедленно извинилась. А зря.

О “гвардии капитане” скажу позже, пока же поясню, что отдельный штурмовой стрелковый батальон, куда направили Печерского, был далеко не тем же самым, что просто штурмовой батальон. Эти подразделения из числа офицеров Красной армии, побывавших в плену или на оккупированной территории, мало чем отличались от штрафбатов: и те и другие были предназначены для смертников. Правда, срок пребывания в штурмбате составлял два месяца участия в боях, а в штрафбате – три или до первого ранения. После чего “личный состав при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности командно-начальствующего состава”.

Согласно Приказу наркома обороны от 1 августа 1943 года “О формировании отдельных штурмовых стрелковых батальонов”, целью их создания было “предоставление возможности командно-начальствующему составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине”. В реальности никто не обращал внимания на то, был ли офицер в партизанах. После штурмбата выживали единицы.

29 июня 1956 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли секретное постановление “Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей”. Военнослужащие, выходившие из окружения, бежавшие из плена, – говорилось в постановлении, – направлялись для проверки в специальные лагеря НКВД, где содержались почти в таких условиях, как и лица, содержавшиеся в исправительно-трудовых лагерях. Серьезным нарушением законности являлась практика разжалования без суда в рядовые офицеров, бывших в плену или окружении противника, и направления их в штурмовые батальоны. Разумеется, виноватыми в том были объявлены разоблаченные после смерти Сталина “Берия, Абакумов и их сообщники, насаждавшие массовый произвол и репрессии”. Печерскому и другим его товарищам по несчастью от этого было не легче.

Согласно данным Центрального архива Министерства обороны РФ, 15-й отдельный штурмовой стрелковый батальон входил в состав 1-го Прибалтийского фронта с 29 июня по 30 сентября 1944 года. Сохранился “Перечень стрелковых частей и подразделений (отдельных батальонов, рот и отрядов)”, где указаны следующие сроки вхождения этого батальона в состав действующей армии – 09.08.44–30.09.44.

В документах по учету рядового и сержантского состава батальона значится: “Печерский Александр Аронович, стрелок, бывш. тех. инт. 2 ранга, 1909 гр, урож. г. Кременчуг. Призван Ростовским ГВК в 1941 г. Был в окружении с 2 октября 1941 г. по 12 октября 1941 г. Находился в плену с 12 октября 1941 г. по 14 октября 1943 г. Прибыл из спец. лагеря НКВД № 174. Ранен 20 августа 1944 г.”

Успел повоевать 12 дней. 20 августа он был ранен осколком мины в правое бедро. Это случилось в бою за древний город Бауск (Бауска), основанный тевтонскими рыцарями в XV веке. Евреи жили в Бауске с XVII века, а в конце XIX века составляли бóльшую часть жителей города. Следов почти не осталось, старинная синагога с уникальными раритетами была сожжена летом 1941 года.

В этом городе случилась страшная история, описанная в моей книге “Его повесили на площади Победы”. Документы о ней попались мне на глаза, когда я изучал материалы рижского процесса 1946 года, на котором судили шесть гитлеровских генералов, орудовавших в Прибалтике. Оскара Плявениекса, фельдшера из Курменской волости, по “делу генералов” допрашивали как свидетеля, но и ему самому было предъявлено обвинение. По другому делу – в том, что “в период немецкой оккупации города Бауска занимался массовой стерилизацией еврейского населения, сам лично стерилизовал 32 человека, в том числе до 10 человек детей в возрасте от 10 до 15 лет”. Как такое вообще могло случиться? Кому пришла в голову дикая идея кастрировать бауских евреев? Похоже, кому-то из местных – законы Третьего рейха, насколько я знаю, не предписывали кастрации евреев. Оккупационная власть вмешалась позже, отдав приказ о расстреле всех евреев Бауска, включая подвергшихся операции. Вот какой город атаковала часть, где служил Печерский.

20 августа 1944 года, согласно сводке Совинформбюро, “восточнее города Рига наши войска, продолжая успешное наступление, с боями заняли более 70 населенных пунктов”. В их числе был Бауск. Город ожесточенно защищали эсэсовские легионеры и полицейские батальоны. Согласно секретным “данным о движении личного состава”, с 19 по 25 августа убито на поле боя 220 человек из числа офицеров “спецконтингента” и ранено 308, а всего этого “спецконтингента” числилось 874 человека. Печерскому повезло: он остался жив.

Спустя несколько дней после танкового контрудара немцев город пришлось сдать. Его вновь освободили в сентябре, о чем много лет напоминал памятный камень в городском парке с надписью “Освободителям Бауски 1944.14. IX”. В 2007 году городская дума решила переместить его из центра на окраину, на братское кладбище.

В архиве Михаила Лева сохранилась рукописная копия справки: “Дана тех. инт. 2 р. Печерскому А.А. в том, что он находился в 15-м отдельном штурмовом стрелковом батальоне на основании директивы Генерального штаба КА от 14.06.44 г. за № 12 / 309593. Свою вину перед Родиной искупил кровью. Командир 15 ОШСБ гв. майор Андреев Нач. штаба гв. к-н Щепкин 20 августа 1944 г. № 245”.

Указание в справке звания “техник-интендант” говорит о том, что Печерский не был переаттестован – в 1943 году были введены единые офицерские звания. Обычно офицеров после штурмбата восстанавливали в офицерских званиях, разумеется, если они там выживали и возвращались в строй. Печерский же сразу попал в госпиталь с тяжелым ранением, потом его комиссовали и в звании, судя по всему, не восстановили.

Да и в цитированных выше документах по учету рядового и сержантского состава (!) он значится как “бывш. тех. инт. 2 ранга”. В графе “уволен в запас в должности и со званием” – пробел, пропуск. Еще сохранилась справка сортировочного эвакогоспиталя номер 16 от 21 марта 1945 года, выданная “лейтенанту (в скобках – со слов) Печерскому Александру Ароновичу в том, что он находился на излечении”. В справке слово “лейтенант” зачеркнуто.

Элеонора помнит фото военных лет, где ее отец запечатлен в офицерской форме, но в чинах она не разбирается и не знает, в каком он был тогда звании. Михаил Лев уверял меня, что до конца жизни по документам он был рядовым. Все это сильно расходится с тем, что известно о Печерском из опубликованных данных. “В настоящее время в звании капитана он находится в рядах Красной армии”. Эти слова о Печерском, неизвестно как попавшие в очерк Каверина и Антокольского, предназначенный для “Черной книги”, впоследствии были широко растиражированы. До недавнего времени едва ли не в каждой публикации о Собиборе (и, само собой, в Википедии), писали – “воюя в рядах штурмового батальона, Печерский получил звание капитана”. Будто штрафников повышали в воинских званиях, да еще сразу через одно, из лейтенантов в капитаны.

Ошибка перешла, вы не поверите, в воспоминания современников. Я вовсе не преувеличиваю – собирая материалы для этой книги, наткнулся в израильской русскоязычной газете на рассказ одного из них о случайной встрече с героем, якобы состоявшейся в начале 1950-х годов. Написал автору, тот в ответ на мою просьбу поделиться подробностями встречи смог припомнить лишь одну – будто Печерский сам сообщил ему, что закончил войну в капитанском звании. Время не способствует точности воспоминаний, часто люди сами не осознают, что на них повлияли чужие книги или рассказы.

Таких в звании не повышали. Изучая материалы о судьбах участников боя за Бауск – сослуживцев Печерского по батальону, я обнаружил сведения о двух кадровых военных, в отличие от Печерского получивших перед войной специальное военное образование. Так вот, оба начали и закончили войну младшими лейтенантами. Только лишь потому, что побывали в плену, спецлагере и 15-м штурмовом батальоне. Бизин Гавриил Андрианович после того боя был восстановлен в звании и так и воевал в качестве комвзвода до конца войны. Младшим лейтенантом остался и Лапушкин Иосиф Александрович, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза за бой в январе 1945 года на Куршской косе.