В партизанах
Первым командиром этого партизанского отряда был лейтенант Павел Васильевич Пронягин, до войны – студент физмата Казанского университета, в начале войны – командир взвода разведки. Оказавшись в тылу врага, он после тяжелых боев вывел из окружения уцелевших бойцов своего взвода.
Весной 1942 года в брестских лесах оставались красноармейцы, которым не удалось пробиться за линию фронта, окруженцы, беглецы из концлагерей для военнопленных и немного местных, в основном из комсомольского и партийного активов. Из них Пронягин к лету сформировал отряд имени Щорса в составе более 300 вооруженных бойцов.
Между прочим, среди них вполне могли оказаться бывшие охранники Собибора. Побеги вахманов случались нередко, и часто они вливались в партизанские отряды. Как, например, Николай Герман, который незадолго до восстания бежал с пятью другими вахманами к партизанам и до июня 1944 года храбро воевал в отряде имени Буденного. На самолете его после ранения переправили в Киев, а спустя три года арестовали и в 1948 году осудили к 25 годам лишения свободы. За то, что “конвоировал евреев в лагерь смерти”. Не помогло даже то, что он был награжден орденом Красной Звезды за участие в операции по уничтожению двух эшелонов противника с техникой и войсками.
Пронягина теперь называют “белорусским Шиндлером”. Шиндлер спас 1200 евреев, Пронягин – 370. Было это так. Отряд дислоцировался недалеко от города Слоним, где после оккупации Польши в сентябре 1939 года за счет беженцев скопилось 27 тысяч евреев. 25 тысяч, по свидетельству слонимского гебитскомиссара Эрена, на протяжении первых полутора лет оккупации были убиты.
В архиве Яд ва-Шем хранятся воспоминания самого Пронягина: “По моему предложению местные партизанские связные установили связь с подпольщиками Слонимского гетто с целью их побега. Многие из них как специалисты (слесари, электрики, радисты) работали у немцев на складах трофейного оружия. Они всеми способами старались вредить немцам (портили оружие) и в то же время по частям выносили оружие, а затем передавали в наш отряд. От них же мы получали радиоприемники и медикаменты. В июле 1942 г., когда создалась угроза полного уничтожения Слонимского гетто, я дал указание всем подпольщикам уйти к нам в лес. Ушло более 150 человек”.
Как встретили в отряде беглецов из гетто? Согласно воспоминаниям одного из них – Якова Шепетинского, “все партизаны группы категорически отказались быть вместе с нами, с евреями… Для нас это был страшный удар, ведь мы все с такой верой и желанием мечтали воевать и мстить, а тут… В личных беседах нам эти партизаны открыто говорили: “Ну какие вы вояки? Вас тысячами, как баранов, гонят на убой, а вы? Никакого сопротивления, никакой борьбы!” И когда старый коммунист Делятицкий спросил: “А в каком лагере для пленных вы подняли восстание? А что, вас тысячами не убивают, как и нас? Вы бежали в леса, мы тоже. В чем вы нас упрекаете?” Но никто его не удостоил ответом”.
Это подтверждает Пронягин: “Некоторые партизаны выразили неудовольствие в связи с включением евреев в боевой отряд, считая их обузой, трусливыми и небоеспособными. А часть из них в знак протеста ушла в другие отряды и немало вреда нам причинила впоследствии. Я как командир отряда вместе со своими единомышленниками – подлинными интернационалистами – провел разъяснительную работу”.
Но никакие разъяснения тут помочь не могли. По словам Шепетинского, причиной нежелания партизан брать евреев было другое – “они были уверены, что немцы сделают все возможное, чтобы уничтожить евреев, и те, кто будет с ними рядом, также погибнут первыми”.
В конце концов Пронягиным была создана отдельная еврейская рота, именовавшаяся по соображениям конспирации 51-й группой. Ее командиром был назначен Ефим Федорович, еврей из Гомеля, старший лейтенант, отличившийся еще в финской войне, оказавшийся в брестских лесах после побега из плена. После трех недель напряженной работы он доложил Пронягину, что группа готова к выполнению любого задания. И сразу предложил уничтожить гарнизон немецких войск в Коссове, захватить арсенал и спасти узников тамошнего гетто. Предложение было принято.
Пронягин: “Узнав от связных о назначенной на 2–3 августа полной ликвидации Коссовского гетто, по моей инициативе было принято решение совершить внезапное нападение на сосредоточенных в Коссове для уничтожения евреев 300 хорошо вооруженных жандармов и полицаев… Только убитыми немцы потеряли 88 человек. Потери партизан составили 10 человек. Я командовал операцией и принял в отряд всех вышедших из укрытий евреев. Их было около 200, в т. ч. женщин, детей, пожилых людей. Часть из них была зачислена в 51-ю группу”.
“Боевым крещением для нашей 51-й группы была атака на Коссово, где мы шли в бой в авангарде и где я убил своих первых трех полицаев, – вспоминал Евсей Шапсай, сбежавший из гетто в Слониме и вплоть до соединения партизан с Красной армией воевавший минером-подрывником. – Потом была атака на полицейскую школу пулеметчиков”.
Федорович вскоре погиб, а группа в январе 1943 года была расформирована. Этому предшествовало следующее событие. Приведу рассказ другой бывшей узницы Слонимского гетто – Любы Абрамович:
Из Москвы поступил приказ о сдаче золотых вещей. Руководству донесли, что одна еврейская девушка прячет кольцо. Они нашли злополучное кольцо – оно принадлежало ее матери, которая умерла в гетто. Они застрелили девушку на месте. Позднее выяснилось, что кольцо было не из золота, а из позолоченного серебра.
Чаша терпения евреев-партизан переполнилась. Они собрались у штаба отряда и простояли там несколько часов, но никто к ним не вышел. На следующее утро 51-я группа была построена, вокруг стояли остальные партизаны с оружием наизготовку. Винтовки бойцам группы было приказано положить на землю. Выступил комиссар отряда, славившийся своим антисемитизмом: “То, что вы совершили вчера, – контрреволюция!”
Такого рода истории, увы, не были редкостью. В архивных материалах Комиссии по истории Отечественной войны при ЦК КП(б) Белоруссии сохранилась “стенограмма беседы с подполковником государственной безопасности Героем Советского Союза тов. Орловским Кириллом Прокофьевичем от 24 сентября 1943 года”:
Организовал я отряд имени Кирова исключительно из евреев, убежавших от гитлеровского расстрела… Пошел на это лишь только потому, что все окружающие нас партизанские отряды отказывались от этих людей. Были случаи убийства их… Когда я впервые прибыл к этим людям, то застал их невооруженными, босыми и голодными. Они заявили мне: “Мы хотим мстить Гитлеру, но не имеем возможности”. После этого я не жалел ни своих сил, ни времени для того, чтобы научить этих людей тактике партизанской борьбы с нашим общим заклятым врагом. И я должен сказать, что затраченная мною энергия не пропала даром. Казалось бы, совершенно неспособные к вооруженной борьбе бывшие спекулянты, мелкие торговцы, ремесленники – эти люди, желая мстить немецким извергам за пролитую народную кровь, под моим руководством за 2,5 месяца провели не менее 15 боевых операций, повседневно уничтожали телеграфно-телефонную связь противника, убивали гитлеровцев, полицейских и предателей нашей родины.
Всего в Белоруссии и на Волыни из гетто в леса убежали примерно 47 тысяч человек. Несмотря на военные действия, голод и холод, примерно четверть из них – около 12 тысяч – выжили, это совсем немало.
История спасения узников Слонимского гетто не уникальна. Известна судьба Николая Киселева, сумевшего бежать из немецкого плена и воевавшего в белорусском партизанском отряде. В расположенном рядом селе Долгиново немцы организовали гетто. Из 5 тысяч согнанных туда евреев к лету 1942 году 278 человек сумели сбежать в лес, остальные погибли. Николаю Киселеву было поручено командиром отряда вывести евреев через линию фронта. С ним пошли 270 человек, большей частью старики, женщины и дети в сопровождении восьмерых партизан. Полуторатысячекилометровый переход по оккупированной территории длился больше месяца, дважды отряд натыкался на немецкую засаду, многие были ранены. И все же Киселев вывел за линию фронта 218 человек, после чего был арестован как дезертир. Однако спасенные им люди, в свою очередь, заступились за него, Киселева освободили. В наши дни они сами, их дети и внуки, которых насчитывается более 2200 человек, ежегодно собираются в Тель-Авиве в день расстрела Долгиновского гетто.
В послевоенное время такого рода истории, как и подвиг партизан-евреев, замалчивались. Пронягин долгое время учительствовал, был директором школы, написал книгу “У самой границы”. Она вышла в свет в 1979 году в издательстве “Беларусь”, все еврейские имена партизан там вычеркнули.
При Печерском Пронягина в отряде уже не было, его повысили, он стал начальником штаба созданного к тому моменту партизанского соединения Брестской области, объединявшего 13 тысяч партизан. Командиром был уже упоминавшийся Виктор Гужевский.
