Глава 33
Шада дождалась, пока в глубине просторного дома, который Кар’дас выстроил глубоко в недрах скалы, не стихнут все звуки, а затем осторожно поднялась с кровати и выскользнула в темный коридор.
Дверь библиотеки была заперта, и вряд ли у мистрил получилось бы провернуть здесь трюк айнг-ти с мановением руки, который продемонстрировал им хозяин. К счастью, прежде чем пожелать гостям спокойной ночи, Кар’дас показал им более приемлемый способ. Шада готова была биться об заклад, что вход в библиотеку открывается точно так же, как в спальни.
Проведя пальцами по камням, которые обрамляли проем, она нашла самый прохладный из них и нажала на него.
Секунд двадцать ничего не происходило. Шада не убирала ладони с камня, прислушиваясь к малейшим признакам чужого присутствия и гадая, к чему эта задержка. Судя по тому, что Жорж Кар’дас рассказывал о себе, его нельзя назвать терпеливым человеком. Трудно представить, чтобы по прибытии на Экзокрон много лет назад он решил построить дом, в котором двери открываются по полминуты. Единственное объяснение, которое приходило в голову: наверное, он рассчитывал, что воры или налетчики окажутся столь же нетерпеливыми.
Теперь, когда повсюду можно было применить трюк монахов айнг-ти, это уже не имело значения. По крайней мере, для него.
Камень под ее ладонью легонько выдвинулся, но Шада не убрала руку. Через несколько секунд дверь тяжеловесно отъехала в сторону.
Мистрил предполагала, что библиотека будет утопать в таком же мраке, как и остальная часть дома, где светились лишь приглушенные аварийные панели в коридорах. К ее неприятному удивлению, в амфитеатре горел свет — не такой яркий, как в предыдущий раз, но тем не менее.
Шада шагнула внутрь и тут же нырнула влево, чтобы не маячить в проеме. В центре у компьютера пошевелилась какая-то тень. Кар’дас?
Она мысленно выругалась. Каррд назначил вылет на раннее утро, чтобы успеть в точку встречи с кораблем айнг-ти. Ночная вылазка была единственным шансом найти интересующую ее инфокарту.
Но тут она услышала от компьютерного стола приглушенный, но знакомый голос — характерное механическое ворчание. Шада бесшумно отделилась от стены и пошла вниз по узкому проходу между стеллажами.
Слух ее не подвел.
— Здравствуйте, госпожа Шада, — произнес обрадованный С-3РО. Он выпрямился и повернулся к ней. — Я думал, все уже легли спать.
— Я думала, ты и сам уже отдыхаешь. — Шагнув к столу, она пригляделась к ближайшему стеллажу. Все полки были плотно, в восемь-десять рядов в глубину, забиты инфокартами. Невероятная копилка знаний. — Или чем вы, дроиды, занимаетесь по ночам?
— Обычно я отключаюсь, — поведал протоколист. — Но господин Кар’дас любезно поинтересовался, не хочу ли я поговорить с главным компьютером. Вы не подумайте, бортовой компьютер «Дикого Каррда» тоже очень приятный собеседник, — поспешно добавил он. — Но должен признать, что иногда мне не хватает R2-D2 и других моих сородичей.
— Понимаю. — Шада ощутила ком в горле. — Наверное, очень одиноко, когда рядом нет родной души.
— Да что вы? — с любопытством протянул дроид. — Я всегда думал, что люди могут приспособиться к чему угодно.
— Приспособиться-то можно, но это не значит, что нам это нравится. Порой я чувствую себя на борту «Дикого Каррда» такой же неприкаянной, как и ты.
Протоколист склонил голову.
— Простите, госпожа Шада, — страдальчески произнес он. — Я понятия не имел, что вы чувствуете. Могу я вам чем-то помочь?
— Помоги мне вернуться к своим. — Она указала на стол. — У вас уже достаточно приятельские отношения, чтобы компьютер показал тебе библиотеку?
— Конечно, — с некоторой опаской ответил дроид. — Но здесь все принадлежит господину Кар’дасу. Мне кажется, нехорошо...
— Ничего страшного не случится, — успокоила его мистрил. — Я ничего не украду. Я просто хочу прояснить одну маленькую деталь.
— Пожалуй, в этом нет ничего плохого, — по-прежнему нерешительно сказал C-3PO. — В конце концов, мы гости, а, по неписаному правилу, гостям оказывается всяческое доверие и содействие...
Он умолк, увидев, что Шада подняла руку:
— Ты сможешь разыскать эту информацию?
— Да, госпожа Шада, — смиренно кивнул он. — Что вы хотите узнать?
Она набрала побольше воздуха...
— Эмберлен, — раздался за спиной тихий голос. — О планете Эмберлен.
— Ох! — С-3РО поперхнулся, а сама Шада резко развернулась, чуть пригнувшись и шаря под одеждой в поисках бластера.
— Прошу прощения. — Из-за стеллажа в первом ряду вышел Кар’дас. — Я не хотел тебя напугать.
— Очень на это надеюсь, — ответила Шада. Бластер уже был у нее в руке под полой рубашки, все мышцы приготовились к драке. Если хозяину не по душе ее вторжение в библиотеку... — Я не слышала, как вы вошли.
— Так и было задумано, — улыбнулся он. — Ты же не собираешься стрелять, а?
Да уж, хитрости мистрил ему нипочем.
— Разумеется, не собираюсь. — Она вытащила руку из-под одежды. — Я всего лишь...
Но тут до воительницы дошло, что именно он сказал в самом начале, и она, нахмурившись, умолкла на полуслове.
— Что вы сказали, когда вошли?
— Я сказал С-3РО, что ты хочешь найти информацию о планете Эмберлен. — Кар’дас не сводил с нее пытливого взгляда. — Ведь тебя интересует именно это, моя юная призрачная стражница-мистрил?
Первым ее порывом было ответить, что он все перепутал. Но, поймав его пристальный взгляд, Шада поняла, что это пустая трата времени.
— И давно вы узнали? — вздохнула она.
— Совсем недавно. — Он махнул рукой в каком-то самоуничижительном жесте. — Само собой, у меня были подозрения, но наверняка я этого не знал, пока ты не подралась с четверкой свуперов на площади перед кафе Бомбаасы.
Шада скривилась:
— Значит, Каррд угадал. Он подумал, что весть о нашем прибытии рано или поздно дойдет до вас, поэтому назвал Бомбаасе свое имя.
Старый контрабандист покачал головой:
— Нет, ты неправильно поняла. Бомбааса на меня не работает, а я на него — тем более. Сказать по правде, помимо Энто Ни и еще нескольких помощников по дому, у меня вообще нет работников.
— Точно... вы же ушли на заслуженный отдых, — фыркнула она. — Как я могла забыть?
— Да ты с самого начала в это не верила. Скажи, чего ты добьешься, узнав правду об Эмберлене?
— Чего все добиваются, — резко бросила женщина. — По крайней мере, для больших, почитаемых планет вроде Каамаса. Ради своего народа, я хочу восстановить справедливость.
Кар’дас снова покачал головой.
— Шада, твоему народу не нужна справедливость, — с неизбывной грустью произнес он. — Он к ней никогда не стремился.
— Что вы такое говорите? — воскликнула она, почувствовав, как горят щеки. — Кто дал вам право решать за нас? Или за кого-то еще? Почиваете здесь на лаврах, не хотите пачкать руки, когда остальные грызутся и проливают кровь!
Шада оборвала свою гневную тираду: в душе боролись возмущение и извечный подспудный страх потерять контроль над собой.
— Вы никогда не были на Эмберлене, — наконец выдохнула она. — Не видели тамошних тягот и запустения. Не смейте указывать нам, чтобы мы смирились.
Кар’дас воздел бровь.
— Я не предлагал вам смириться, — мягко поправил он. — Я сказал, что твой народ не стремится к справедливости.
— А к чему же он стремится? Вызвать в других жалость и получить подачки?
— Нет. — Старый контрабандист покачал головой. — Он стремится взять реванш.
Воительница прищурилась:
— С чего вы взяли?
— Шада, ты помнишь, за что был разрушен Эмберлен? Не то, как он был разрушен... Помимо огненного ливня и массированного налета из космоса и с воздуха, помнишь ли ты причину, по которой это произошло?
Она молча прожигала его взглядом, чувствуя, как неистовое пламя гнева и обиды подернулось рябью сомнения. В его глазах читалась какая-то неприглядная убежденность.
— Кто-то испугался возрастающей мощи и влияния Эмберлена и решил покончить с нами, чтобы другим неповадно было так возвышаться, — осторожно пояснила она. — Некоторые думают, что это был сам Палпатин, и именно поэтому мы никогда не работали на его Империю.
Кар’дас снова воздел бровь:
— Так уж никогда?
Она отвела взгляд:
— У нас на попечении были миллионы беженцев, которых нужно было кормить и одевать. — Даже в собственных ушах слова прозвучали пустым оправданием. — Да, время от времени мы брались за работу, которую давала Империя.
На секунду в зале повисло неловкое молчание.
— С принципами такое случается, — наконец заметил Кар’дас. — Когда планка слишком высока, за нее трудно держаться.
Шада метнула на него взгляд, пытаясь придумать язвительный ответ, но безуспешно. В случае с Эмберленом и мистрил его скепсис был вполне оправдан.
— В любом случае именно этот принцип не имел под собой никакого основания, — продолжил Кар’дас. — Так вышло, что Палпатин непричастен к разрушению Эмберлена.
Обогнув ее, он подошел к стеллажу за спиной дроида.
— Здесь у меня вся правда об истории твоей планеты. — Он обвел рукой ряды карт на верхней полке. — Как только я узнал, что ты едешь вместе с Каррдом, я сделал подборку. Хочешь почитать?
Воительница с готовностью шагнула к стеллажу... и замерла.
— Что значит — «вся правда»? — спросила она. — Какой смысл вкладывается в эти слова? Мы все знаем, что историю пишут победители.
— Ее также пишут сторонние очевидцы, — не убирая руки с полки, указал старый контрабандист. — Каамаси, алдераанцы, джедаи... которые не участвовали в происходящем и не извлекли из него никакой выгоды. Их ты тоже обвинишь во лжи?
Шада сглотнула: горло сковал страх и чувство неизбежного краха.
— И что же эти сторонние очевидцы рассказывают?
Кар’дас медленно опустил руку.
— Они рассказывают, что за три года до катастрофы правители Эмберлена отправили свои войска в завоевательный поход, — тихо сказал он. — За два с половиной года они уничтожили, захватили и разграбили десятки разных планет, до которых смогли добраться.
— Нет, — выдохнула Шада. — Нет. Это неправда. Мы бы ни за что... так не поступили.
— Рядовым гражданам всю правду, разумеется, не раскрыли, — продолжил он. — Хотя я полагаю, что при желании истинные намерения ваших правителей можно было прочесть и между строк. Но всё затмевали триумф, добыча, гордость и слава. При таком раскладе кому нужна унылая правда?
Воительница снова отвела глаза. Ей хотелось крикнуть: «Это не моя вина! Меня там не было. Я в этом не участвовала».
Пустые оправдания. Да, она не упивалась успехом завоеваний и не мечтала о новых, но, посвятив свою жизнь служению в рядах мистрил, невольно помогала замалчиванию и искажению правды.
А все потому, что хотела вырваться из порочного круга.
— Шада, не принимай все эти упреки на свой счет, — тихо нарушил ее размышления Кар’дас. — Ты ничего не знала, и мы все зачастую хотим вырваться из порочного круга, но мало кому это удается.
Она вскинула на него горящий взгляд:
— Вон из моей головы! Мои мысли вас не касаются!
Он слегка склонил голову:
— Прости, я не хотел вторгаться в личное. Но когда собеседник в душе кричит, тяжело его не услышать.
— Вы уж постарайтесь, — буркнула она. — И что же произошло? Кто положил этому конец?
— Пострадавшие и намеченные жертвы завоеваний были слишком слабы, чтобы дать отпор, поэтому они наскребли ресурсов и обратились к наемникам. Армия наемников... переусердствовала.
Вот, значит, как это было: наемники проявили усердие. Воительница снова поискала какой-нибудь колкий ответ, но не нашла.
— И весь сектор возрадовался, — пробормотала она.
— Да, — со вздохом подтвердил Кар’дас. — Но они радовались тому, что остановили неумолимую военную машину, а не страданиям невинных.
— На невинных вообще всегда всем плевать, да? — с горечью выплюнула она. — Ваши непредвзятые историки пишут, из кого состояла эта армия и кто им заплатил?
Кар’дас едва заметно насторожился:
— Зачем тебе это знать?
Шада неловко пожала затекшими плечами:
— Мой народ так и не знает, кто уничтожил нашу планету.
— А если я дам вам информацию, как вы ею воспользуетесь? По прошествии стольких лет обрушите месть мистрил на их потомков и сородичей? Причините еще больше страданий ни в чем не повинным существам?
Упрек кольнул ее в самое в сердце.
— Я не знаю, как они распорядятся информацией, — проговорила она. Перед глазами все расплывалось от навернувшихся слез. — Я только знаю, что это единственный для меня способ влиться обратно...
Умолкнув, она сердито вытерла глаза.
— Шада, ты не хочешь к ним возвращаться, — сказал Кар’дас. — Их жизнь — сплошная ложь, а они даже не отдают себе в этом отчет. Такая жизнь не для тебя.
— Мне некуда деваться, — обреченно вздохнула она. — Как вы не понимаете? Я хочу трудиться ради чего-то большего, нежели повседневные потребности. Мне нужно что-то, на что я могу равняться. Я хочу нести службу с гордостью.
— Чем тебе не угодила Новая Республика? — спросил старый контрабандист. — Или Каррд?
— Новой Республике не до меня. А Каррд... — Воительница покачала головой, не в силах справиться с ядом, который жег ей горло. — Каррд такой же контрабандист, каким были вы. О каких высших целях можно вести речь?
— Ну, не знаю, — задумчиво протянул старик. — После моего ухода Каррд существенно переиначил порядки в организации.
— Он по-прежнему по ту сторону закона, дела вершатся втихую. А мне нужна благородная, незапятнанная цель. Неужели я так много хочу?
— Конечно же нет, — утешил он ее. — Тем не менее Каррд по нынешним временам больше торгует информацией, чем запрещенным барахлом. Это ведь получше, да?
— Нет, — возразила она. — Наоборот, это еще хуже. Торговец информацией продает сокровенные тайны тем, кому о них знать не положено.
— Любопытная точка зрения, — протянул старик, метнув взгляд за правое плечо гостьи. — Ты когда-нибудь над этим задумывался?
— До нынешнего момента — нет, — ответил Каррд.
Шада резко развернулась, смахивая с ресниц последние слезы. За ее спиной, чуть в стороне между стеллажами, стоял Тэлон Каррд в халате и домашних шлепанцах и смотрел на нее со странной задумчивостью.
— Пожалуй, на досуге я над этим поразмышляю, — добавил он.
— Что вы здесь делаете? — сердито спросила она.
— Меня вызвал Кар’дас. — Взглянув на старого контрабандиста, он наморщил лоб. — По крайней мере, мне так показалось.
— Все верно, я тебя вызвал, — подтвердил тот. — Я подумал, что неплохо бы тебе появиться как раз к этой части нашего разговора. — Он слегка склонил голову перед женщиной. — Шада, прости, что снова застал тебя врасплох.
Она едва сдержалась, чтобы не скривиться:
— Старик полон сюрпризов, да?
— Он и в молодости таким был, — подхватил Каррд, подходя и становясь рядом с ней. — Так и быть, Кар’дас: обе ваши марионетки прибыли и ждут приказов. Что вам нужно?
Тот в притворной невинности захлопал глазами.
— Мне? — воскликнул он. — Друзья мои, мне от вас ничего не нужно. Наоборот, я сам хочу сделать вам подарок.
Покосившись на Каррда, Шада поймала его взгляд, в котором сквозило точно такое же заговорщицкое недоверие.
— Надо же, — сухо произнес он. — И что же это за подарок?
Старик улыбнулся:
— Ты по-прежнему не любишь сюрпризы, друг мой? Сам-то раздаешь их направо и налево, но получать не любишь. Впрочем, этот тебе понравится.
Обернувшись к стеллажу за спиной, он взял с верхней полки две инфокарты:
— Вот мой подарок. — Он снова развернулся к гостям, держа в каждой руке по карте. — Это, — поднял он правую, — история Эмберлена, которую мы обсуждали с Шадой. Очень нужная ей история, — по крайней мере, Шада сама совсем недавно была в этом убеждена. А это... — Он поднял левую руку. — Специальная подборка, которую я составил лично для тебя. Думаю, в долгосрочной перспективе она всем принесет большую пользу.
— Что в ней? — спросил Каррд.
— Полезная информация. — Кар’дас положил карты на стол. — Выбрать можно только одну. На ваше усмотрение.
Шада услышала, как ее спутник поглубже втянул воздух.
— Шада, вам выбирать, — прошептал он. — Решайте, какая вам больше нравится.
Она уставилась на стол, приготовившись к неизбежному наплыву эмоций. На карте слева — ее последняя надежда вернуться в ряды мистрил... возможно, даже единственный шанс избавиться от черной метки, которую они ей вручили. На карте справа — неизвестность, записанная туда полубезумным стариком, чтобы угодить своему ученику, который олицетворял прямую противоположность всему, во что она верила и к чему стремилась.
Но к ее усталому удивлению, эмоции так и не нахлынули. Она отстраненно подумала: неужели это откровения Кар’даса так на нее подействовали, приглушив все переживания и не оставив места для ненависти и сомнений?
Но нет — противоречивые эмоции не разрывали ее, потому что единственно верное решение лежало на поверхности. Кар’дас был прав: она не может вернуться к мистрил, которые служили, убивали и погибали ради того, чтобы Эмберлен снова возвысился. После того что она узнала, это просто невозможно.
Тем более что она прекрасно представляла, как Одиннадцать распорядятся информацией, если та попадет им в руки.
Правосудие, которого она так жаждала, давно свершилось.
Теперь это знание повлечет лишь месть.
В глубине души понимая, что окончательно сжигает все мосты, воительница протянула руку и взяла карту, лежавшую справа.
— Похвальный выбор, Шада Д’укал, прирожденная мистрил, — с теплотой, которую доселе они от него не слышали, произнес Кар’дас. — Поверь мне, ты не разочаруешься.
Шада, внутренне сжавшись, посмотрела на Каррда, но он лишь улыбнулся:
— Не переживайте. Я давно знаю, кто вы.
Она вновь перевела взгляд на старого контрабандиста.
— Кем я была, — едва слышно поправила она. — Кто я теперь... непонятно.
— Ты определишься, — уверил ее Кар’дас. Он внезапно встрепенулся и потер руки. — Однако пора собираться.
Шада захлопала глазами:
— Как, уже? Мы ведь оставались до утра.
— Так уже утро, — ответил он. Обойдя стол, старый контрабандист взял Шаду и Каррда за руки. — Ну или скоро настанет. Пойдемте-пойдемте, у вас еще много дел. С-3РО, иди за нами.
Он повел их между стеллажами к верхнему выходу.
— А как же это? — спросила Шада, помахав у него перед носом картой.
— Прочитаете во время полета. Вдвоем прочитаете, без посторонних. Думаю, после этого вы поймете, как действовать дальше.
В этот момент они подошли к двери, и хозяин снова убрал ее взмахом руки.
— А вы что же? — спросил Каррд, когда они оказались в освещенном коридоре.
— Двери моего дома всегда открыты, — сказал Кар’дас. — Для вас обоих, разумеется. Приезжайте в гости когда вздумается. Но сейчас вам нужно поторопиться.
Час спустя «Дикий Каррд» покинул космопорт и устремился к точке встречи с айнг-ти. Еще через час, убедившись, что они летят точно по курсу к ожидающему их кораблю, Каррд с Шадой удалились в его кабинет.
Там, сидя бок о бок за компьютерным столом, они прочитали файл, который записал для них Кар’дас.
Первой нарушила молчание Шада.
— Он все верно сказал, да? — пробормотала она. — Это невероятно. Естественно, если это правда.
— О, поверьте мне — это правда, — ответил Каррд, задумчиво уставившись на экран. Мысли носились в голове беспорядочным вихрем. Шада преуменьшила значение прочитанного: «невероятно» — это очень слабо сказано. — При всех недостатках Кар’даса, в таких вопросах на него всегда можно было положиться.
— Охотно верю. — Она тряхнула головой. — Значит, попросим айнг-ти переместить нас прямо на Корусант?
Он помедлил. Само собой, Корусант первым приходил на ум.
Но перед ними был полный спектр других возможностей, некоторые из которых были довольно-таки захватывающими.
— Каррд, — вырвал его из размышлений настороженный голос Шады. — Мы ведь отвезем эту карту на Корусант, правда?
Он повернулся к ней и улыбнулся:
— Вообще-то, нет. Мне кажется, мы найдем ей применение получше. — Он снова взглянул на экран, и улыбка превратилась в мрачную усмешку. — Гораздо, гораздо лучше.
Капитан Налгол стоял на мостике звездного разрушителя «Тиран», широко расставив ноги и вперив взгляд в непроглядную черноту иллюминатора.
Смотреть там, конечно же, было не на что, если не считать зондов-разведчиков, изредка нырявших под завесу маскировочного экрана, да набившего оскомину тусклого края кометы. Но по старой традиции капитан должен был взирать на окружающий мир с мостика своего корабля, а на Налгола как раз сегодня вдруг снизошла ностальгия.
Четыре дня. Еще четыре дня — и долгое, отупляющее безделье прекратится. Осталось потерпеть всего четыре дня, если, конечно, диверсанты уложатся в график.
Четыре дня.
С другого конца мостика послышалась громыхающая поступь главы службы разведки Ойссана. Глянув на хронометр, капитан неодобрительно отметил, что подчиненный опоздал почти на десять минут.
— Капитан, — сквозь одышку обронил Ойссан, становясь рядом. — Я принес последний отчет зонда.
Повернувшись к нему, Налгол заметил, как его лицо чуть зарделось.
— Вы опоздали, — указал он.
— Кое-какие детали потребовали дополнительного анализа, — чопорно ответил офицер, протягивая ему планшет. — Похоже на то, что несколько дней назад корабли над Ботавуи чуть не развязали перестрелку.
Заинтересованно прищурившись, Налгол взял планшет.
— Расскажите подробнее, — скомандовал он, вызывая на экран нужный файл.
— Один из кораблей айшори собирался спровоцировать диамалов и был на волосок от того, чтобы развязать полномасштабные военные действия.
Пробежав глазами донесение, капитан выругался сквозь зубы. Если бы эти безмозглые инородцы не дали ударной группе должным образом все подготовить...
— Что им помешало? — осведомился он. — Впрочем, можете не отвечать: я и сам вижу. — Он прокрутил несколько строк. — Любопытно... удалось установить, что это за грузовик?
— Зонды были слишком далеко, чтобы точно распознать корабль, — ответил Ойссан. — Но, судя по последовавшей за этим болтовней в эфире, на нем летела член Верховного совета Органа-Соло. Впрочем, точно это не подтверждено.
— Но крайне вероятно, — хмыкнул Налгол. — Наверняка она прилетела на помощь Гаврисому, чтобы призвать всех к порядку.
— Наверняка. — Ойссан приподнял брови. — Кроме того, слухи утверждают, что с нею на борту был веритель народа каамаси.
— Даже так? — Капитан медленно приподнял уголки губ в улыбке. — Это правда?
— Мы узнаем, правда ли это, в течение одного-двух дней. Если у Гаврисома в делегации есть хоть один каамаси, его будут тягать по всем переговорам, как переходной вымпел.
— Согласен, — пробормотал Налгол. — А если он продержится четыре дня, то можно будет без зазрения совести заявить, что каамаси лично присутствовали при ударе по Ботавуи. И самим своим присутствием его одобрили. — Он восхищенно покачал головой. — Изумительно: не представляю, как Траун это подстроил.
— Изумительно-то оно изумительно, — не разделил его энтузиазма Ойссан, — но надеюсь, здесь не кроется серьезного просчета. Объединенный флот из ста девяноста одного корабля не по зубам даже трем звездным разрушителям.
— Вы беспокоитесь по пустякам. — Капитан протянул планшет подчиненному. — Я видел Трауна в деле — он не допускает просчетов. Как только диверсионная группа выполнит задание, все в «объединенном» флоте вцепятся друг другу в глотки. Нам останется только добить выживших и покончить с планетой.
— В теории так и задумано, — хмуро кивнул разведчик. — Сэр, позвольте дать совет: по крайней мере, прикажите привести все три корабля в полную боевую готовность. Благодаря этому мы сможем быстрее среагировать, если бой начнется раньше, чем ожидалось.
— Да, но это также усилит нервозность перед операцией, — возразил Налгол. — По-моему, это излишне.
— Но если они начнут громить друг друга раньше?
— Не начнут, — безапелляционно оборвал его капитан. — Если Траун сказал четыре дня, значит — четыре дня, и точка.
Глубоко вдохнув, Ойссан выдавил:
— Так точно, сэр.
Налгол смерил его взглядом, в котором промелькнула смесь презрения и жалости.
В конце концов, этот офицеришка никогда не видел Трауна воочию, не слышал уверенность и властность в речи гранд-адмирала. Что с него взять?
— Хорошо, давайте пойдем друг другу навстречу, — предложил он. — Сегодня после обеда я прикажу начать подготовку, и за день до предполагаемого начала войны корабли будут в полной боевой готовности. Такой вариант вас устроит?
— Да, сэр. — Ойссан дернул губой. — Благодарю.
— В таком случае приступайте к подготовке, — продолжил капитан, указав на планшет. — Вы должны составить список всех кораблей в зависимости от их значимости и огневой мощи. Отметьте всё, что вам известно об их преимуществах и слабых сторонах, а также, где возможно, укажите подробности о капитанах и экипажах инородцев. — Он хищно улыбнулся. — Когда мы наконец-то вырвемся из-под проклятого маскировочного экрана, я хочу, чтобы «Тиран» прошел сквозь остатки врагов, не потеряв ни единого турболазера или «Хищной птицы».
— Принято, капитан, — отчеканил разведчик. — Список будет готов уже завтра.
— Очень хорошо. Вы свободны.
Ойссан залихватски развернулся и устремился по мосткам вглубь коридора.
Налгол проводил его взглядом, а затем воззрился на пустой провал иллюминатора.
Четыре дня. Через четыре дня они от души встряхнут грязных мятежников.
Капитан улыбнулся своему отражению. Да уж, сегодня на него накатила нешуточная ностальгия.
