37

За все годы знакомства Ади Галлия ни разу не видела Валорума таким разбитым и подавленным. Он и раньше порой погружался в уныние и становился излишне строг к себе, но обвинение в коррупции опрокинуло его в пучину отчаяния. Ей показалось, что за месяц, прошедший с их прошлой встречи, он постарел на год.

— Ауродий был последним ударом «Невидимого фронта», — говорил он. — Террористы решили одним махом покончить и со мной, и с директоратом Торговой Федерации. Это все объясняет. А знаете, почему мои родственники на Эриаду не сказали мне ничего об ауродии? Они почувствовали себя уязвленными, когда я воспользовался гостеприимством заместителя губернатора Таркина, — похоже, он их заклятый враг. А я сделал это просто из вежливости к сенатору Палпатину, и он теперь считает себя частично повинным во всем этом несчастном стечении обстоятельств.

Ади хотела что-то сказать, но Валорум не дал ей такой возможности:

— Хотя я спрашиваю себя: а не замешаны ли в этом определенные сенаторы? Те, кто предпочел бы увидеть меня опозоренным, нежели просто лишенным полномочий.

Ади пришла к нему в офис в здании Сената. Само здание теперь полнилось многозначительными перешептываниями и намеками. Дух Сената изменился — и Валорум считал себя в ответе за это.

— Вас обязательно оправдают. Это только вопрос времени, — попыталась утешить она его.

Он покачал головой:

— Немногие хотят, чтобы моя честь была восстановлена. И пресса — меньше всех. А поскольку террорист Хавак мертв, некому засвидетельствовать, что Торговая Федерация не пыталась меня подкупить.

— Но если бы они и правда подкупили вас, зачем бы вы стали продвигать проект налогообложения? Налог сам по себе — доказательство вашей честности.

Слабая улыбка Валорума выдала всю безнадежность, которую он ощущал.

— У моих оппонентов есть объяснение. Чтобы компенсировать налог, доходы с него, направленные на развитие отдаленных систем, тайно перекочуют в глубокие карманы неймодианцев.

— Это все домыслы, — сказала Ади. — Их опровергнут.

Но Валорум вряд ли слышал ее:

— Меня не волнует, что говорят обо мне лично. Но теперь под угрозой все, чего мне удалось добиться в Сенате. Мне навязали Маса Амедду, который так помешан на регламенте, что никакой новый закон не пройдет. На свет появилось еще больше комиссий и комитетов, а вместе с ними — и новые возможности для взяточничества и коррупции. — Валорум надолго замолчал, горестно покачивая головой. — Убийства на Эриаду и нынешний скандал будут иметь далекоидущие последствия. Мне уже сейчас ясно, что джедаев больше нельзя будет привлечь к разрешению торговых споров без особой санкции Сената. Но хуже всего то, какую плохую услугу я оказал Республике. Глава государства должен быть образцом честности для своих граждан, все они смотрят на него. Я ищу причины коррупции и невольно виню себя. Неужели из моей памяти стерлись сделки, которые я заключал с темными личностями? Неужели из моей памяти стерлось, что я и сам брал взятки? — Он поставил локти на стол и сжал виски, опустил голову. — Прошлой ночью мне приснился ужасный сон. Наверное, это скорее отражение моего прошлого, чем предвидение будущего. Мне снилось, что меня со всех сторон осаждают какие-то призрачные армии, разные духи... Что-то тянулось ко мне из темноты, чтобы схватить меня мертвой хваткой и раздавить.

— Это ужасно, но это ведь всего лишь сон, — сказала Ади. — Не видение.

Валорум поднял глаза и вновь вымученно улыбнулся:

— Если бы у меня было больше таких сторонников, как вы и сенатор Палпатин...

— Лучше иметь несколько преданных сторонников, чем множество фальшивых друзей, — сказала Ади. — Возможно, это вас хоть немного утешит.

В башне Высшего совета одиннадцать джедаев слушали подробный рассказ Ади о ее встрече с Валорумом. Йода, как всегда, прохаживался, постукивая своим посохом из дерева гимер. И на правах участников событий присутствовали Квай-Гон с Оби-Ваном.

— Верховный канцлер прав в одном, — сказал Мейс Винду. — Переправить ауродий мог только Хавак. Коул доставил ему украденные слитки, потом Хавак открыл тайный счет и позаботился о том, чтобы ауродий был инвестирован в компанию Валорумов.

— Но зачем? — спросил Яраэль Пуф.

— Инсценировав заговор, Хавак рассчитывал одним ударом свалить и Верховного канцлера, и Торговую Федерацию.

— Валорума, возможно, это и помогло устранить, — сказала Депа Биллаба. — Но в платежной ведомости неймодианцев числится бо`льшая часть Сената. А Торговую Федерацию скандал не затронул.

— Действительно, не затронул, — согласился Оппо Рансизис.

— Слишком мало над этими событиями размышляли мы, — сказал Йода. — Все мы.

Яддль повернулась к Квай-Гону и Оби-Вану, стоявшим за пределами круга мастеров:

— Вы двое: летали туда, летали сюда, улики собирали... А если бы хоть на мгновение остановились вы, чтобы Единую Силу услышать, предвидеть наступающее могли бы.

— Я делал то, что должен был делать. — Квай-Гон и не думал оправдываться.

Йода испустил долгий вздох:

— Не виним тебя мы, Квай-Гон. Но сердишь нас ты.

Квай-Гон склонил голову в поклоне.

— Скандал — работа не только «Невидимого фронта», — сказала Ади. — У Верховного канцлера много врагов — тайных врагов, которые плетут против него интриги. Они пытаются заставить его совершить серьезную ошибку, чтобы провозгласить вотум недоверия или вынудить его уйти в отставку.

— Чтобы заменить его кем-нибудь вроде Бейла Антиллеса или Эйнли Тима, — пробормотал Сэси Тийн.

Винду кивнул:

— Он был слишком доверчив.

— Слишком наивен, — резко поправил Ивен Пиелл.

Йода перестал мерить зал шагами.

— Помочь ему должны мы, — твердо сказал он. — Тайно, если надо.

— В этом деле следует положиться на волю Силы, — сказал Винду. — Мы должны найти способ уберечь Республику от смерча предательства, который затягивает ее. Возможно, надо помочь Валоруму поймать ветер, прежде чем его противники обратят события против него.

— Он предчувствует смутные времена, — сказала Ади. — Словно некая темная сила пробудилась и хочет захватить всю Галактику.

Ей никто не ответил.

Долгое молчание нарушила Яддль:

— Пророчество это было, равновесие нарушено.

Йода посмотрел на нее:

— Нарушено, да. Но от нехороших времен к хорошим идем мы или от плохих к худшим?

Винду задумчиво свел кончики пальцев:

— И чья рука вызывает колебания?