15

Кто-то — у кого было время и желание этим заниматься — подсчитал, что, если свалишься с крыши здания Галактического сената, приземлишься прямо в медцентре, где сенаторы пользовались исключительными привилегиями. При условии, конечно, что ветры, продувающие каньоны Корусанта, будут дуть как раз в нужном направлении и упавшему достаточно повезет, чтобы его не сбили разнообразные летательные аппараты, когда он будет пролетать сквозь воздушные магистрали.

Более безопасный способ попасть в медцентр Галактического сената заключался в том, чтобы спуститься на лифте из зала Сената или воспользоваться аэрокаром, как предпочел поступить сенатор Палпатин.

Медцентр занимал верхние пять этажей заурядного здания с отвесными стенами, возвышавшегося до среднего уровня Корусанта. Его многочисленные входы были размечены разными цветами и символами — для каждой расы здесь был отдельный вход, ведь многим требовались особая сила тяжести и состав атмосферы. Ложи в зале Сената тоже поддерживали условия, комфортные для различных форм жизни.

Сейт Пестаж посадил аэрокар на свободной площадке парковочной платформы, вблизи от входа, помеченного как предназначенный для людей и близких к ним рас, подальше от приемного покоя, пестревшего максимальным количеством символов.

— Не теряй времени, — сказал Палпатин с заднего сиденья, — но будь осторожен.

Пестаж кивнул:

— Не сомневайтесь.

Палпатин открыл заднюю дверцу округлого аэрокара, вышел, изящным жестом поправил складки плаща и прошел в двери медцентра. В холле он наткнулся на сенатора Орна Фри Таа.

— Я слышал, вы видели все своими глазами, — сказал Палпатин.

Пухлый тви’лек потряс тяжелой головой, — по-видимому, это должно было означать глубокую скорбь.

— Настоящая трагедия. Воистину, это ужасно.

Палпатин скептически приподнял бровь.

— Ну хорошо, — раздраженно запыхтел Таа. — На самом деле Валорум отклонил мои требования снизить пошлины на экспорт рилла с Рилота. Если я смогу помочь делу, навестив его в медцентре, почему нет?

— Все мы делаем что должны, — мягко сказал Палпатин.

Таа некоторое время молча изучал его.

— И я правильно понимаю, что ваш визит вызван исключительно искренней заботой?

— Верховный канцлер — глас Республики, верно?

— На данный момент, — с отвращением согласился Таа.

По всему приемному покою были расставлены караульные гвардейцы, так что Палпатину пришлось не меньше шести раз предъявить документы, прежде чем его впустили в зал ожидания, зарезервированный для посетителей Валорума. Там он обменялся приветствиями с сенатором от Алдераана Бейлом Антиллесом — высоким привлекательным брюнетом — и со столь же представительным сенатором от Кореллии Комом Фордоксом.

— Вы уже слышали, кто несет ответственность за все это? — спросил Фордокс, стоило Палпатину усесться на кушетку напротив него.

— Только то, что «Невидимый фронт» наверняка замешан.

— У нас есть доказательства их участия, — сказал Антиллес.

Лицо Фордокса исказилось от гнева.

— Это за пределами понимания!

— Подобное нельзя оставлять безнаказанным, — согласился Антиллес.

Палпатин сочувственно поджал губы и покачал головой.

— Ужасное веяние времени, — сказал он.

Чаще всего сенаторы попадали в медцентр вследствие злоупотребления едой или напитками, или травм, полученных на скупбольных кортах, или аварий аэротакси. Бывало, что им приходилось обращаться к медикам и после дуэлей. Изредка делегатов загоняла в медцентр болезнь и уж совсем редко — попытка покушения.

Палпатин чувствовал свою ответственность.

Надо выяснить, что произошло во время его встречи с Хаваком. Этот юный радикал не раз подчеркивал, что Валоруму пора дать понять, насколько опасен «Невидимый фронт». Но Палпатин и не думал, что Хавак пойдет на покушение.

Как видно, Хавак ко всему прочему довольно-таки глуп, и это делает его особенно опасным. Неужели он действительно верит, что, если во главе Сената будет стоять кто-то другой, дела «Невидимого фронта» изменятся к лучшему? И неужели он не понимает, что Валорум — их самый надежный союзник в деле обуздания Торговой Федерации путем введения налогов или еще как-либо? Попытавшись убить Валорума, Хавак только испортил дело. Теперь общественность охотно поверит заявлениям Федерации, что «Невидимый фронт» представляет угрозу для общества, и требования о наращивании оборонительной армии будут выглядеть более обоснованными.

Стоит напомнить Хаваку, кто его настоящий враг.

А что, если, подумал Палпатин, Хавак не так прост, как кажется? Что, если за простодушной миной Хавака скрывается пытливый ум?

Палпатин предавался раздумьям, пока Фордокс и Антиллес наносили свой визит Валоруму. Он все еще продолжал размышлять, когда спустя какое-то время в зал ожидания вошла Сеи Тарья.

Палпатин встал и поздоровался:

— Как я рад вас видеть живой и здоровой, Сеи. С вами все в порядке?

Она выдавила приветливую улыбку:

— Теперь-то я нормально себя чувствую. Но это было ужасно.

Палпатин напустил на лицо сочувственное выражение:

— Мы сделаем все возможное, чтобы защитить Верховного канцлера.

— Я знаю.

— Как он?

Она взглянула на дверь:

— Он... очень хочет вас видеть.

Палату Валорума охраняли вооруженные гвардейцы. Это было помещение без окон, одну стену полностью занимали медицинские мониторы и сканеры, за которыми надзирал меддроид — двуногий, снабженный щипцами-манипуляторами, с вокодером, чем-то напоминающим дыхательную маску.

Валорум был бледен и мрачен. Тем не менее он упрямо сидел в постели. Его правая рука от плеча до кисти была заключена в гибкий цилиндр, наполненный бактой. Бакта — прозрачная студенистая жидкость, которую производила раса разумных насекомых, — обладала способностью ускорять регенерацию клеток и процесс заживления. Обычно после лечения бактой не оставалось шрамов. Палпатину нередко приходило в голову, что эта чудодейственная субстанция, как и джедаи, является ключом к выживанию Республики.

— Верховный канцлер, — произнес он, подходя к постели, — я пришел, как только узнал.

Валорум слабо взмахнул здоровой рукой:

— Не стоило беспокоиться. Меня выпишут уже сегодня. — Он жестом предложил Палпатину стул. — Знаете, что сделали гвардейцы, когда притащили меня сюда? Они выставили всех из помещения неотложной помощи, а потом очистили весь этаж, ничуть не заботясь о благополучии пациентов.

— У службы безопасности были на то причины, — сказал Палпатин. — Убийцы могли оставить засаду в приемном покое на случай, если покушение сорвется. Ведь нетрудно было предвидеть, что вас доставят сюда.

— Возможно, — признал Валорум. — Но сомневаюсь, что действия моих защитников добавят мне сторонников. — Он нахмурился. — Хуже того, мне придется терпеть сенаторов вроде Орна Фри Таа, чей интерес в этом деле достаточно очевиден.

— Даже сенатор Таа понимает, что вы нужны Республике, — сказал Палпатин.

— Чепуха. Есть много достойных политиков, которые могли бы занять мое место. Бейл Антиллес, Эйнли Тим... даже вы, сенатор.

Палпатин изобразил на лице ужас:

— Да что вы!

Валорум усмехнулся:

— Вспомните хотя бы, как вас принимали во время последней внеочередной сессии.

— Внешнее Кольцо вынуждено дорожить каждым голосом в свою поддержку. Я всего лишь один из многих.

Валорум покачал головой:

— Все не так просто. — Он немного помолчал. — Во всяком случае, я хочу поблагодарить вас за записку, которую передал ваш помощник. Но почему вы заранее не сообщили мне о своем плане выдвинуть предложение о саммите?

Палпатин развел руками:

— Меня осенило в последний момент. Нужно было что-то предпринять, пока проект налогообложения не передали на рассмотрение комитета, где его могли бы без труда завалить.

— Блестящий ход. — На этот раз Валорум замолчал надолго. — Судебный департамент уведомил меня, что нападавшие были членами «Невидимого фронта».

— Я тоже это слышал.

Валорум тяжело вздохнул:

— Теперь я на собственном опыте столкнулся с тем, что не дает покоя Торговой Федерации.

Палпатин промолчал.

— Но что заставило «Невидимый фронт» напасть на меня? — вслух удивился канцлер. — Я делаю все, что в моих силах, чтобы найти мирный выход из создавшегося положения.

— Ваши усилия для них недостаточно очевидны, — сказал Палпатин.

— Неужели они думают, что Антиллес или Тим на моем месте действовали бы иначе?

— Сенатор Антиллес, — начал Палпатин, осторожно подбирая слова, — думает только о Центральных мирах. Вне всяких сомнений, он бы проводил политику невмешательства. А что до сенатора Тима, то он, возможно, удовлетворил бы все требования Торговой Федерации по вопросу дополнительных вооружений или дополнительных голосов.

Валорум задумался:

— Возможно, я ошибся, когда решил, что «Невидимый фронт» не должен принимать участия в саммите на Эриаду. Я опасался создать впечатление, что Республика признает их как политическую организацию. Более того, я как-то плохо представляю их спокойно сидящими за столом переговоров с неймодианцами. — Он смешался. — Но что они рассчитывали выиграть, убив меня?

Палпатин вспомнил злобные разглагольствования Хавака по поводу того, что их не пригласили на саммит. «Нам нужен другой канцлер. Сильный», — сказал тогда Хавак.

— Я задаю себе тот же вопрос, — ответил Палпатин. — Но вы были правы, когда не стали предлагать им принять участие во встрече. Они опасны — и они заблуждаются.

Валорум кивнул:

— Мы не можем рисковать, допустив их на Эриаду. Слишком многое стоит на кону. Нужно дать отдаленным системам возможность высказаться, не опасаясь нападок Торговой Федерации или вмешательства «Невидимого фронта».

Палпатин задумчиво сплел пальцы, припоминая подробности недавней встречи с Хаваком, каждое его слово...

— Возможно, пора обратиться за помощью к джедаям, — сказал он в конце концов.

Теперь настала очередь Валорума надолго задуматься, внимательно разглядывая собеседника.

— Да, наверное, джедаи захотят вмешаться. Двое из них сегодня помогли сорвать планы моих несостоявшихся убийц.

— В самом деле?

— Сенату придется дать санкцию на привлечение джедаев. Вас не затруднит внести предложение?

Палпатин улыбнулся одними глазами:

— Сочту это за честь, Верховный канцлер.

Оставив позади парковочную платформу медцентра, Сейт Пестаж разогнался в воздушном транспортном коридоре среднего уровня, а потом на каждой развязке стал переходить на ярус выше, пока не оказался в зоне лимузинов и частных аэроспидеров. Движение здесь было значительно менее плотным. Такси, а тем более машины доставки тут встретить было трудно — обитатели высот пользовались личным транспортом, а грузы доставлялись на более низкие этажи и уже оттуда возносились к небесам на турболифтах.

Пестаж продолжал подъем, пока не оказался на самой высокой магистрали, предназначенной исключительно для летательных аппаратов, пользующихся дипломатическими привилегиями, — мобильные сканеры могли в любой момент запросить подтверждение. Личный аэрокар сенатора Палпатина такие привилегии имел.

Пестаж направил машину к платформе у роскошного небоскреба и припарковался. Потом достал из багажника небольшой чемоданчик и сумку. В сумке, сделанной специально для него, уютно устроился шар размером с дыню-липучку. Эту кладь Пестаж повесил на ремне через плечо.

С сумкой и чемоданом он вошел в холл верхнего яруса, где его просканировали с головы до ног, прежде чем допустить к турболифту, ведущему в пентхаус. И снова ему пригодился мандат его хозяина, чтобы распахнуть множество дверей, которые иначе остались бы для него закрыты. Несколько обитателей небоскреба промелькнули поблизости, но никто из них не взглянул на него дважды — они свято верили, что если уж некто умудрился проникнуть в здание, значит у него есть на это полное право.

Пестаж поднялся на турболифте в пентхаус, принадлежавший одному из коллег Палпатина по Сенату. В данный момент пентхаус был пуст, поскольку сенатор как раз вчера отбыл навестить родную планету.

В саду на крыше Пестаж с багажом подошел к двери и набрал код на сенсорной панели в стене. Когда сканер запросил сверку рисунка сетчатки, он отстучал второй код, который, по сути дела, приказал сканеру отказаться от обычной процедуры подтверждения личности и просто открыть дверь в апартаменты.

Хакерский код сработал, и дверная панель скользнула в стену.

Стоило Пестажу шагнуть в элегантную прихожую, включилось мягкое освещение, позволив увидеть мебель и произведения искусства, соответствующие утонченному вкусу сенатора. Пестаж, не задерживаясь, вышел на террасу.

Внизу, за выложенными черепицей перилами, гудели транспортные потоки. Огни других высоких зданий освещали площадку. Воздух здесь был градусов на десять холоднее, чем на среднем уровне, и гораздо менее грязный. Из-за высокого, по грудь, ограждения Пестаж мог любоваться видом здания Галактического сената в одной стороне и башен Храма джедаев — в другой.

Но эти виды его не интересовали. Ему нужен был пентхаус напротив, от которого его отделяла пропасть между небоскребами.

Пестаж поставил багаж на пол и распаковал его. В чемоданчике скрывался компьютер со встроенным дисплеем и клавиатурой. В сумке был дроид-разведчик, черный и круглый. Из его макушки и по бокам торчали три антенны. Пестаж поставил дроида и компьютер рядышком.

Они посовещались на своем языке трелей и гудков. Потом дроид согласился взлететь и поплыл к пропасти.

Пестаж переставил компьютер так, чтобы можно было следить за полетом дроида и одновременно вводить команды на клавиатуре.

К тому времени черный шар уже перелетел пропасть между зданиями. Теперь он парил перед окнами одной из освещенных комнат пентхауса напротив и исправно передавал цветное изображение на дисплей компьютера. На небольшом экране показались пять тви’лек, нежащихся на диванчиках, кушетках и прочих комфортабельных предметах мебели. Одна из них была краснокожая летанка, супруга сенатора Орна Фри Таа. Прочие могли быть младшими женами или просто подругами летанки. Они болтали и выпивали, пока толстомордый сенатор отлучился навестить Валорума в медцентре.

Пестаж остался доволен. Женщины так увлеклись гулянкой, что вряд ли помешают его делам.

Он скомандовал дроиду-разведчику переместиться к одному из неосвещенных окон и перейти на инфракрасный режим. Мгновение спустя на экране появился крупный план компьютерного терминала Таа, который, хотя и мог в принципе работать дистанционно, для удаленного доступа был заблокирован.

Пестаж быстро набрал команду.

Дроид прижался к окну, активировал встроенный лазер и вырезал в звукоизолирующем и бронированном окне аккуратное отверстие — не больше чем требовалось, чтобы просунуть манипулятор, который телескопически выдвинулся из его круглого корпуса. Магнитный захват на конце манипулятора дроид вставил в порт доступа системы Таа.

Компьютер загрузил операционную систему и запросил пароль. Нужная комбинация символов Пестажу была известна. Новичок в таких делах мог бы поинтересоваться у Палпатина, откуда он берет нужные пароли и коды. Но Пестаж потому и был настоящим профессионалом, что никогда не задавал лишних вопросов.

Компьютер Таа распахнул перед ним свои виртуальные двери.

Теперь оставалось просто взломать нужные файлы и припрятать зашифрованную информацию в памяти компьютера. Но все равно пришлось повозиться. Прежде всего требовалось замести следы, то есть сделать все так, чтобы компьютер был уверен, что данные на самом деле просто только сейчас были выявлены, а не введены со стороны. Потом нужно было запрограммировать компьютер, чтобы он выдал данные только в ответ на определенные запросы Таа.

И самое главное, Таа должен увериться, что он самолично обнаружил информацию сногсшибательной важности. Такой важности, что ему захочется немедленно начать выкрикивать ее прямо с крыши.