8

Неймодия была маленькой и влажной планеткой. Стареющее солнце освещало ее скупо и словно бы презрительно. Словом, эта планета вовсе не была тем местом, куда все стремятся попасть. Даже сами неймодианцы не любили ее. Близость самоуверенной Кореллии и Куата с их развитой промышленностью не только не играла на руку Неймодии, но даже, наоборот, добавляла ей поводов для страданий: ни раньше, ни теперь содружество Центральных миров не принимало Неймодию в свой круг. Унизительное положение вечных изгоев пронизывало все слои неймодианского общества.

Это пренебрежение убедило неймодианцев, что успеха и процветания добьется лишь тот, кто проявит себя не просто способным индивидуумом, но настоящим хищником. Достичь вершины пищевой цепочки можно только по головам более слабых конкурентов. А чтобы удержаться на ней, необходимо подмять под себя все ресурсы, до которых удастся дотянуться, и не подпускать к ним остальных.

Именно эти нехитрые принципы зачастую вспоминали, чтобы объяснить быстрый взлет неймодианцев, в первую очередь связанный с Торговой Федерацией, чьим фирменным стилем ведения дел была бессердечность.

Неймодианцы, как правило, с младых лет покидали родную планету, чтобы бороздить Галактику на кораблях Федерации. В результате Неймодия почти опустела, лишь слабейшие из ее детей оставались на родине, чтобы жить в гигантских ульях и на фермах по выращиванию плесени или жуков.

Наместник Нут Ганрей делил добровольное изгнание со своими соотечественниками, испытывая противоестественную неприязнь к родному миру. Однако встречу Внутреннего круга необходимо было провести там, где стены точно не имеют ушей Корусанта. А в этом смысле Неймодия была самым надежным местом.

Беда была в том, что при возвращении на родину неизбежно оживали застрявшие на клеточном уровне воспоминания о тех семи годах, которые неймодианцы проводили в телах жалких, слабых, извивающихся личинок, в постоянной борьбе с себе подобными за выживание, за шанс вырасти в красноглазую, безносую и безмерно подозрительную взрослую особь.

Взрослые особи, вроде Ганрея, старательно задрапировывали свои тела в прекраснейшие из одеяний, какие только можно купить за республиканские кредиты, и крайне редко оглядывались (если вообще оглядывались) назад.

На таких вот размышлениях поймал себя наместник, пока самоходное механическое кресло несло его через анфилады сводчатых залов, сложенных из прекрасно обработанного камня и имитирующих старинные ульи, мимо длинных шеренг протокольных дроидов, ожидающих приказаний, — к месту встречи.

Конечным пунктом его торжественного продвижения был темный, сырой грот, абсолютная противоположность блистающим капитанским мостикам на кораблях Торговой Федерации. У окна чахли несколько образцов экзотической флоры, брошенных на произвол судьбы и вынужденных выцеживать влагу из спертого воздуха. На сводчатых стенах красовались симметричные эмблемы благочестия и власти: огненный шар и гархаи — рыба-броненосец, символизирующая повиновение и верность просвещенному правителю.

Ближайшие советники наместника уже ждали его: полномочный представитель наместника Хас Мончар и юрисконсульт Рун Хаако. Оба они по такому случаю были в головных уборах, соответствующих рангу. Мончару полагалась трехзубцовая корона, уменьшенная копия той, что носил Ганрей, а Хаако — высокий закругленный колпак с двумя рожками на лбу.

Советники приветствовали наместника — каждый по-своему.

— Добро пожаловать, наместник, — проскрипел Хаако, ковыляя ему навстречу и жестикулируя корявой рукой. — Мы надеемся, что вы пришли не зря.

Было в нем что-то от старого паука. Лицо Хаако было изрезано глубокими морщинами, под глазами набухли мешки, дряблый подбородок плавно переходил в дряблую же шею.

Наместник раздраженно дернул рукой:

— Он сказал, что выйдет на связь. Для меня этого вполне достаточно.

— Для вас... — прошептал Мончар.

Ганрей с неудовольствием уставился на своего представителя:

— События разворачивались именно так, как он предсказывал. Наемники Коула совершили нападение, и «Доход» разрушен.

— Но разве это повод для ликования? — спросил Хаако. Его выпирающая гортань подергивалась, когда он говорил. — Этот ваш план стоил Торговой Федерации первоклассного грузового корабля и миллиардов в слитках ауродия.

Мигательные перепонки Ганрея выдали его волнение. Он долго и часто моргал, прежде чем к нему вернулось самообладание.

— Один корабль и один сундук с сокровищами. Если наш покровитель действительно тот, за кого себя выдает, такие затраты не стоят упоминания.

Хаако с важным видом поднял дрожащую руку:

— Если он действительно тот, за кого себя выдает, его следует бояться, а не восхищаться им. И вообще, как мы можем быть уверены? Какие выгоды он обещал вам, наместник? Вы же видели только его голограмму, он мог утверждать все, что вздумается.

Ганрей выпятил и без того выступающую челюсть:

— Разве кто-то мог обезуметь до такой степени, чтобы делать подобные заявления, не будучи в состоянии их подтвердить?

Откуда-то из складок мантии он выудил портативный голопроектор и установил его на столе.

Когда несколько месяцев назад темный владыка ситхов впервые связался с ним, Ганрею показалось, что тот знает практически все о нем самом и его пути наверх. Даже то, что Ганрей свидетельствовал в директорате Торговой Федерации против дочерней компании «Супертанкер пульсар», когда ту обвиняли в «злонамеренном пренебрежении прибылью» и «благотворительных пожертвованиях, которые не принесли очевидной выгоды».

Несомненно, именно эти показания и другие подобные проявления алчности и привлекли к нему внимание Дарта Сидиуса.

Но даже несмотря на это, Ганрей оставался бы настроенным не менее скептически, чем его советники, если бы Дарт Сидиус не продемонстрировал ему свое широчайшее влияние и власть. Действуя скрытно, Дарт Сидиус организовал присоединение нескольких миров, поставлявших важное сырье, к Торговой Федерации на правах условного членства. В обмен на выгодные условия торговли и, по возможности, защиту от контрабандистов и пиратов эти миры отказались от представительства в Галактическом сенате. И каждый раз Дарт Сидиус обставлял все так, что успехом в достижении прибыльной договоренности Федерация была обязана Ганрею. В результате его авторитет укрепился, и Ганрей стал членом директората.

А что касается того, действительно ли влияние Дарта Сидиуса объяснялось его способностями ситха, этого Ганрей не знал и желанием узнать не горел, исходя из того немногого, что он знал о ситхах — древнем, возможно мифическом, ордене черных магов, которые тысячу лет назад оставили Галактику.

Некоторые считали, что ситхи — это джедаи, поддавшиеся влиянию темной стороны. Другие утверждали, что именно джедаи положили конец власти ситхов в жестокой битве света и тьмы. А третьи говорили, что ситхи сами перебили друг друга в борьбе за власть. Ганрей не знал, что из этого правда, а что нет, и надеялся оставаться в неведении.

Он уставился на проектор. Близился назначенный час...

Не успел он подумать об этом, как над пластиной проектора появились голова и плечи призрачной фигуры в капюшоне, опущенном на глаза, так что собравшимся оставалось любоваться на выступающую нижнюю челюсть и раздвоенный подбородок.

Голос призрака в капюшоне был хриплым, словно заржавел от долгого неупотребления:

— Вижу, наместник, вы собрали своих прихвостней, как я вас просил.

Ганрей понимал, что Мончар и Хаако вряд ли сочтут словечко «прихвостни» за комплимент. Хотя тут уже мало что можно было поделать, он все же попытался исправить положение:

— Это мои советники, владыка Сидиус.

Лицо Сидиуса осталось непроницаемым.

— Да, конечно, ваши советники, — согласился он без выражения. Потом помолчал, словно прислушиваясь к бесчисленным парсекам, которые их разделяли. — Я улавливаю дух недоверия, наместник. Вам не по душе, как воплощается наш план?

— Нет, что вы, вовсе нет, владыка Сидиус, — пролепетал Ганрей. — Просто некоторых из нас очень взволновала потеря грузовоза и слитков ауродия. — Он многозначительно покосился на советников.

— У них недостает вашего чутья и хватки, наместник, — презрительно проговорил Сидиус. — Возможно, необходимо посвятить их в наши планы по завоеванию поддержки Торговой Федерации в Сенате. Вот зачем мы дали «Невидимому фронту» узнать о транспортировке ауродия. Потеря слитков сыграет нам на руку. Скоро политики и бюрократы будут есть у вас из рук, и тогда Торговая Федерация наконец получит армию дроидов, которая ей так нужна. «Бактоид» и «Haor Chall» жаждут выполнить ваши заказы.

Ганрей переступил с ноги на ногу:

— Армия, владыка Сидиус?

— Богатства Внешнего Кольца ждут того, у кого хватит смелости захватить их.

Ганрей поперхнулся:

— Но, владыка Сидиус, быть может, момент не самый удачный для подобных действий...

— Неудачный момент? Это ваш звездный час, наместник. Если у вас за спиной будет стоять армия дроидов, кто осмелится оспаривать полноправную власть Неймодии на космических трассах?

— Мы приветствуем все, что даст нам возможность защищаться от пиратов и смутьянов, — осторожно вступил в разговор Хаако. — Но мы вовсе не хотим выходить за рамки соглашения о торговле с Республикой. За возможность обретения армии дроидов нам придется платить налоги в трех зонах свободной торговли.

— Вижу, вы уже знаете о намерениях Верховного канцлера Валорума, — проговорил Сидиус.

— Только то, что он, похоже, приложит все свое влияние, чтобы продвинуть это предложение, — сказал Ганрей.

Сидиус кивнул:

— Будьте уверены, наместник, Верховный канцлер — наш самый преданный союзник в Сенате.

— У владыки Сидиуса есть определенное влияние в Сенате? — осторожно спросил Хаако.

Но Сидиус был слишком умен, чтобы попасться на эту удочку.

— Вы еще убедитесь, что моим указаниям повинуются очень многие, — сказал он. — Они понимают то, что вам еще предстоит понять, — что, служа мне, они тем самым служат самим себе.

Хаако и Мончар быстро переглянулись.

— Члены директората Торговой Федерации вряд ли одобрят предложение потратить с таким трудом полученные доходы на армию дроидов, — сказал Мончар. — Нас, неймодианцев, считают излишне подозрительными.

— Что думают по этому поводу ваши партнеры, мне прекрасно известно, — проскрежетал Сидиус. — Имейте в виду, что глупый друг хуже врага.

— И тем не менее они будут оспаривать это предложение.

— Тогда мы просто-напросто найдем способ убедить их.

— Владыка Сидиус, не поймите превратно, я не хочу показаться неблагодарным... — заюлил наместник, — но... мы же ведь на самом деле как бы и не очень знаем... то есть совсем не знаем, кто вы такой и на что вы на самом деле способны. Вы же... не поймите превратно, еще раз прошу... вы же можете оказаться джедаем, который задумал нас обмануть...

— Джедаем! — проскрежетал Сидиус. — Да вы и в самом деле насмехаетесь надо мной. Но это ничего, вам еще предстоит узнать, что я всепрощающий покровитель. А что касается ваших сомнений в моей личности — моем происхождении, с позволения сказать, — мои дела будут говорить сами за себя.

Неймодианцы обменялись недоумевающими взглядами.

— А как же джедаи? — спросил Хаако. — Они не останутся в стороне.

— Джедаи будут делать только то, о чем их попросит Сенат, — сказал Сидиус. — Вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что они станут рисковать своей драгоценной недвижимостью на Корусанте и противостоять Торговой Федерации без одобрения Сената.

Ганрей многозначительно покосился на советников, прежде чем ответить:

— Мы полностью вверяем себя вашей мудрости, владыка Сидиус.

Сидиус едва заметно улыбнулся:

— Я так и думал, что мы с вами найдем общий язык, наместник. Я знаю, вы не подведете меня.

Изображение померкло так же внезапно, как и появилось, оставив троих неймодианцев размышлять над сущностью того загадочного союза, в который они только что записались.