Глава 25
На чем споткнулся феминизм

А ведь как достойно все начиналось, когда 100 самых прогрессивных, самых свободомыслящих женщин и мужчин в городке Сенека-Фоллз, штат Нью-Йорк, более полутора веков назад поставили свои подписи под «Декларацией Общественного Мнения» (Declaration of Sentiments)! Декларация провозглашала, что женщины и мужчины рождены равными и наделены Создателем неотчуждаемыми правами, в то время как вся история человечества, отмечалось в документе, это история непрерывной узурпации мужчинами прав женщин. В декларации говорилось о несправедливости законов, которые лишали женщин права распоряжаться семейным бюджетом и собственностью, об отсутствии доступа женщин к образованию и профессиональной карьере. И уже тогда декларация требовала допустить женщин к выборам. Так было положено начало феминистскому движению. То была революция взглядов, ломавших, казалось бы, незыблемые стереотипы жизни в Америке того времени.

Сегодня, спустя 150 лет, мы видим, что революция феминизма увенчалась успехом. Поставленные цели в основном достигнуты, осталось навести окончательный глянец. Однако активисты движения и в наши дни продолжают борьбу с той же яростью, как если бы они сражались за равные избирательные права. Но если раньше они боролись именно за равные права, то сейчас самые радикальные из них сражаются… против мужчин!

Цель этой войны – убедить женщин, что они ничем не отличаются от мужчин, что якобы имеющиеся различия между полами – физические, психологические, эмоциональные – не предопределены природой, они живут только в их головах, что это не более чем социальные конструкты, результат вековых ограничений и стереотипов, навязанных миром мужчин. Решая эту «проблему», радикальный истеблишмент феминизма призывает женщин задушить в себе стремление вступать в брак и заводить детей, призывает быть независимыми, чего бы это ни стоило. Самые продвинутые феминистки выстраивают идею, что женщинам вообще не нужны мужчины, разве что их сперма, да и ту можно взять из пробирки. Они настаивают, что мужчины враждебны миру женщин, что женщина для мужчины – не более чем сексуальный трофей и вот сейчас настало время этому положить конец. Иные экстремисты в женском движении пошли еще дальше. Они рассматривают отношения между полами исключительно в контексте борьбы за власть.

Примерно из этой пучины поднялось то самое мощное цунами обвинений в сексуальных домогательствах известных и влиятельных мужчин, который в последнее время захлестнул Америку. Почему именно сейчас? Потому что страна для этого созрела. В последние десятилетия либеральная мысль – ее многочисленных адептов вы встретите прежде всего в университетских кругах, в Голливуде, журналистике и шоу-бизнесе, среди многих из тех, кто голосует за демократов, – неуклонно двигалась влево от политического центра. Общество все более охватывала леволиберальная культура с ее насильственным насаждением мультикультурности, зашкаливающей политкорректностью и социалистическим популизмом. Эта культура также вобрала в себя и идеи воинствующего феминизма, не знающего пощады и компромиссов.

Волна обвинений в сексуальных домогательствах в конце концов докатилась и до Дональда Трампа. Всю осень 2017 года практически ежедневно, словно из воздуха, на экранах и в печатной прессе появлялись все новые и новые женщины, каждая со своими претензиями к президенту и непременным требованием уйти в отставку. Кому-то он что-то не так сказал, кому-то без приглашения положил руку на юбку, кому-то под юбку, кого-то погладил, кого-то шлепнул – в общем, все то, что в Америке называют «недостойное сексуальное поведение». Практически за неделю число возмущенных президентом дам уже подбиралось к двум десяткам и все продолжало расти.

Трамп, конечно, все отрицал, говорил, что никогда и в глаза этих дам не видел. Возможно и так, однако, когда речь заходит о слабом поле, мало кто сегодня проявит особое усердие в его защиту. Президент уже давно дал понять, что мораль, этика, приличия – это не самая сильная его сторона.

Но если смотреть на ситуацию непредвзято, то обвинения в адрес Трампа могли в равной степени оказаться как правдивыми, так и надуманными. Смущало, конечно, то, что приписываемые ему недостойности по большей части имели место многие годы назад. Самому древнему проступку, если он вообще имел место, стукнуло аж 30 лет! И все эти 30 лет наша возрастная жертва, а с ней и все остальные, что помоложе, молчали, как рыбки в аквариуме. А тут, как по заказу, все эти женщины вдруг страшно возбудились и побежали давать интервью. Невольно рождается вопрос: раз уж негодующая толпа оскорбленных дам непременно требовала скальпа Дональда Трампа (в смысле его отставки), почему бы им было ни остановить этого распущенного хищника, когда он был еще только на подходе к Белому дому? Не все ясно с мотивацией тех, кто сегодня обвиняет Трампа. А потому не могу отделаться от подозрений, что далеко не всех женщин распирает исключительно чувство справедливости и жажда заслуженного возмездия.

В какой-то момент вообще выяснилось, что противники Трампа предлагали некоторым из этих женщин самый тривиальный стимул – наличные. Но, скорее всего, у большинства были и другие мотивы. Кто-то, догадываюсь, упивается положением жертвы, к которой люди проявляют внимание, сочувствие и симпатию. Для кого-то это – вожделенная минута славы, разгорающееся тщеславие от внимания телекамер и вопросов журналистов, мимолетное ощущение собственной значимости, о котором приятно будет вспоминать все оставшиеся годы. Для других обвинить Трампа в посягательствах на собственную персону – это что-то вроде случайно упавшей на грудь медали сопричастности с недосягаемым олимпом, миром богатых и знаменитых. Не исключаю и потребность иных дам стать частью чего-то большого, массового, желание войти в русло популярного сегодня тренда феминизма, присоединившись к растущему, как на дрожжах, общественному движению под названием «Я тоже» (#MeToo). Название подразумевает, что «я тоже» стала жертвой сексуальных домогательств.

Ирония происходившего мне видится в том, что Дональда Трампа, который стал катализатором раскола и напряженности в обществе и на которого обрушился, наверное, самый мощный поток обвинений в сексуальной распущенности, скорее всего, эта шумиха никак не заденет. В его случае подобные обвинения уже давно не новость, и его сторонники успели простить ему маленькие слабости. А противники – что с них взять, они же всегда были и остаются противниками.

Однако проблема сексуальных домогательств имеет более широкий контекст. Быть частью какой-то группы, причем абсолютно любой – феминистской, защитников водоемов или, скажем, любителей гравюр Дюрера, – это очень по-американски. И надо сказать, что американцы обладают поразительной способностью к самоорганизации, замечательным умением объединяться в группы и даже целые движения, когда у людей появляются общие интересы, а тем более общие цели, которые необходимо отстаивать. Собственно, это и есть суть гражданского общества. Но, как известно, даже самое замечательное дело можно довести до абсурда. Подозреваю, что именно в этом направлении уже не первое десятилетие дрейфуют феминистские организации в Соединенных Штатах, и, видимо, не только там.

Спору нет, проблема сексуальных домогательств реально существует. Действительно, не редкость, когда мужчины пытаются принудить к сексу находящихся в зависимом от них положении женщин. В этом забеге в лидерах прочно закрепились киноиндустрия, шоу-бизнес, телевидение, печатная пресса, индустрия мод, то есть самые конкурентные и гламурные области. Совсем не редкость, когда начальники, особенно богатые и знаменитые, полагают, что могут позволить себе фривольности словесные и физические по отношению к подчиненным (и не только подчиненным) им женщинам. Эти факты общеизвестны, и никто не станет отрицать необходимости как-то с этим бороться.

Вероятно, именно такими мыслями была преисполнена Анита Хилл, когда около 30 лет назад обвинила своего босса, федерального судью Кларенса Томаса, в сексуальных домогательствах, чуть было не помешав его назначению на пост члена Верховного суда. Обвинила публично в ходе слушаний по утверждению его кандидатуры в Конгрессе. Анита Хилл рассказала о том, что после того, как она отклонила его предложение о встречах, Томас стал нарочито заговаривать с ней на непристойные темы, вроде секса женщин с животными, группового секса, посвящать в подробности собственной анатомии и пр.

Женщина расценила поведение босса как сексуальное преследование. Ее выступление стало первым случаем, когда проблема сексуальных домогательств не просто обрела публичность, вышла из тени межличностных отношений, но и была поднята до уровня общенационального обсуждения. С тех пор подобное поведение со стороны мужчин было признано обществом порочным и наказуемым. Судебные иски, обвинявшие в распущенности отдельных мужчин, как и обвинения против целых компаний в непринятии мер против работающих в них сексуальных хищников, посыпались как из рога изобилия.

Впрочем, если дело доходило до суда, обвинение еще надо было доказывать. Когда это удавалось, суммы компенсаций бывали весьма чувствительными. И еще более чувствительными могли стать последствия на работе и в обществе, компании всячески избегали дурной славы покровительства сексуальным хулиганам. Но стоит ли говорить, что часть обвинений в домогательствах была преувеличена, надумана или намеренно ложна. Одни женщины руководствовались чувством мести, другие убирали с пути конкурента, и, конечно же, нашлось немало предприимчивых дам, которые, уловив волну общественного осуждения, попросту пытались на этом заработать. До суда дело в этих случаях обычно не доходило. Взвесив ущерб – расходы на адвоката, неизбежные потери в репутации, нервы и головную боль, – многие предпочитали откупиться от шантажисток.

Словом, возможность быть обвиненным в сексуальном преследовании стала фактором повседневной жизни, что просто не могло не сказаться на взаимоотношении полов на рабочем месте. Благоразумные мужчины стали опасаться лишний раз взглянуть на сотрудницу, сделать женщине комплимент или как-то иначе проявить к ней внимание. Начальники обзавелись кабинетами с прозрачными стенами, иные также взяли за правило нанимать исключительно возрастных секретарш, чтобы избежать соблазна и сплетен.

Это, вероятно, приостановило поток скабрезности, нежелательных заигрываний и недвусмысленных предложений. Но также, надо думать, заметно ограничило шансы женщин завести семью или хотя бы роман, что нередко случалось между сослуживцами. В стране, где не принято знакомиться на улице, а работа зачастую не оставляет времени на личную жизнь, такой поворот вещей имел особое значение. И в любом случае подобная атмосфера не способствовала доверию между людьми.

Вот примерно с таким багажом Америка подошла к событиям осени 2017 года, когда аваланш обвинений обрушился теперь уже, нет, не на заурядных боссов и сослуживцев, а на людей известных и влиятельных. Общество было к этому готово. Готово сурово карать тех, кто еще недавно казался неуязвимыми. Этому, думаю, способствовало появление в политике Дональда Трампа, вероятно, самой спорной фигуры на посту президента за последние 100 лет. Горячая поддержка одних и абсолютное его неприятие другими вбило мощнейший клин и в без того расколотое общество. В результате либеральная публика еще дальше двинулась от центра влево, а консервативная – вправо, повысив градус противостояния до тревожной черты.

В этот яростный конструкт вполне органично вписался и новый феминизм с его воинствующей непримиримостью. Вспомним о миллионных протестных демонстрациях в дни инаугурации Трампа. Их организационным ядром были именно женские организации. Получив поддержку либерального крыла (а это не только общественность, но и часть истеблишмента, включая прессу), феминистское движение, не игравшее в последние десятилетия заметной роли, теперь уже было в состоянии повести наступление на сильных мира сего.

Начало положили обвинения в адрес влиятельного кинопродюсера Харви Вайнштейна. За ним под огонь обвинений попал актер Кевин Спейси и далее еще несколько десятков не менее громких имен из мира политики, телевидения, печатной прессы, шоу-бизнеса и киноиндустрии. Однако главным отличием от ситуации прошлых лет стали даже не известные на всю страну персонажи разразившихся скандалов. В новой реальности общественность принимает обвинения в сексуальных домогательствах на веру, без всяких судебных разбирательств и каких-либо доказательств, руша судьбы и карьеры. В нынешней атмосфере «моральной паники» выдвинутое женщиной обвинение в неподобающем сексуальном поведении, по существу, автоматически становится доказательством вины мужчины. Зачастую также автоматически обвиняемый теряет работу и общественную репутацию. Наверняка часть выдвигаемых обвинений, возможно, даже большая часть, имеет под собой основания. Но также известны и многочисленные случаи откровенных наветов.

Но оставим в стороне мужское хамство и женский протест против сексуальных домогательств. Это лишь часть, и не самая большая, тех проблем, которые поднимает неожиданно всколыхнувшееся женское движение. А ведь еще совсем недавно считалось, что феминизм как движение исчерпал себя, что феминизм мертв. Как видим, поторопились, никто не мог предвидеть эффекта Трампа.

Еще кандидатом в президенты Трамп, явно заигрывая со своим ядерным электоратом – не очень образованными и весьма консервативными белыми американцами из глубинки, делал заявления, от которых за версту несло сексизмом, непристойностями и чем-то очень схожим с расизмом. Но тогда либеральная публика, будучи уверенной в его поражении, испытывала к нему разве что только отвращение. Вроде как к голливудским зомби – смотреть на них мерзко, но безопасно. Но вот когда Трамп неожиданно одержал победу, к былому омерзению добавилось серьезное беспокойство.

Исходящую от Трампа угрозу острее всех почувствовали женщины. Это была угроза их достоинству, угроза их правам. Помимо прочего, Трамп задевал самую чувствительную струну американок – право на аборты. Под ударом, испугались они, могут также оказаться их гражданские права, как и права на социальную помощь. Не говоря уже о том, что традиции религиозной терпимости – гордость Америки – с приходом Трампа уже не выглядела так незыблемо, в то время как тлеющий расовый конфликт грозил перейти в горячую стадию.

Проблемы, которыми болел иссыхающий водоем феминизма, вроде борьбы за увеличение женского представительства во власти, социальных льгот работающим беременным женщинам или защиты от травли женщин – трансгендеров и т. п. – все это отошло на десятый план. Угроза последствий правления Трампа выглядела куда как более тревожно. И, конечно же, не только для женщин. Антитрамповские настроения объединили практически весь либеральный фронт – от традиционных демократов до радикальных леваков, людей самых разных профессий – от гламурного Голливуда, шоу-бизнеса и прессы до кругов академических, и даже некоторая часть делового сообщества тоже была настроена против Трампа. Он внушал им отвращение и тревогу по причинам этическим, эстетическим, интеллектуальным и идеологическим. Другими словами, половина страны отказывалась принимать Трампа как президента.

И тут в который уже раз должен воздать должное способности американцев к самоорганизации. Сразу же после объявления результатов выборов по всей стране прокатились многотысячные демонстрации. А на следующий день после инаугурации в Вашингтоне прошла невиданная со времен Мартина Лютера Кинга миллионная демонстрация протеста против избранного президента. Ее помогли организовать и приняли участие в самом шествии правозащитники всех пород и раскрасок, но закоперщиками акции были женские организации. Именно они стали и ядром мощного движения с говорящим названием «Сопротивляйтесь!», сопротивляйтесь правлению Трампа. Это сопротивление основательно попортило кровь президенту с первого же дня его пришествия в Белый дом. Другое дело, что вскоре тон там стали задавать организационные структуры демократической партии и аффилированные с ней пресса и капитал. Ситуация беспрецедентная: нормальные для общественной жизни США протесты и политическая борьба стали больше похожи на травлю, если не сказать на заговор против Трампа с целью основательно дискредитировать его правление и добиться отстранения от власти. Работа по его смещению перешагнула все границы обычной политической борьбы с законно избранным президентом. Что же до женского движения, на почве ненависти к Трампу у феминистских организаций хотя бы обозначилась мощная объединяющая идея, а общество снова заговорило о феминизме.

Теперь, пунктиром обозначив положение дел в Америке, вроде бы самое время порассуждать о женском движении в нашей стране. Проблема, однако, в том, что сегодня, положа руку на сердце, особенно говорить здесь и не о чем. Не вдаваясь в глубины истории, отмечу только, что в судьбоносном 1917 году сначала Февральская буржуазная, а затем Октябрьская большевистская революции дали феминисткам то, о чем они могли только мечтать. Спасибо Временному правительству Керенского, именно тогда женщины в России получили избирательное право (кстати, на несколько лет раньше, чем американки), были отменены паспортные ограничения и расширены имущественные права женщин. А также гарантирована их личная независимость. Все это вполне укладывалось и в русло марксистского учения об эмансипации трудящихся. Большевистская власть в лице прежде всего Свердлова, Троцкого и Куйбышева приветствовала стремление женщин вырваться из пут семейного быта и в целом на первых порах поддерживала феминистское движение.

Но роман продолжался недолго. Будучи по своей природе системой тоталитарной, большевизм был нетерпим к любым самообразованиям, все в этой системе должно было находиться под контролем государства и направляться властью. Уже в 1918 году все феминистские организации были объявлены «буржуазными» и распущены.

Советский проект решения «женского вопроса» на ранних этапах подразумевал политическую и экономическую мобилизацию женщин. Все подчинялось главной задаче – вовлечь женщин в производство и коммунистическое строительство. Это была последовательная политика обеспечения экономической независимости женщины от мужчины, ослабления семейно-брачных уз: были упрощены процедуры развода и признания отцовства, легализованы аборты. Конституция гарантировала женщинам равную оплату за равный труд, были предприняты большие усилия в повышении женской грамотности, создана сеть яслей и детских садов и пр.

На самом деле было сделано немало. Казалось бы, самые смелые мечты феминисток нашли свое воплощение. Но марксистский феминизм отличался от традиционного женского движения тем, что советская идеология видела в женщине не самостоятельного субъекта, а только объект государственного воздействия, воспитания и заботы. В любом случае в 1930 году Сталин объявил «женский вопрос» решенным, и политика эмансипации была постепенно свернута: государство вновь ужесточило брачное законодательство, запретило аборты, вернулось к жесткому регулированию сексуального поведения.

В дальнейшем все было, как и во всем остальном в стране Советов – появился Комитет советских женщин, который ничего не решал и ничем реально не занимался. Эта была еще одна организация фасадной советской демократии. Да, женщин избирали в Верховный Совет, наш как бы парламент, высший орган власти, но по разнарядке и квотам. Этот орган точно так же сам ничего не решал, а только штамповал решения, принятые Кремлем. Туда, где реально делалась политика, – в ЦК КПСС и Политбюро – женщинам хода фактически не было. Если не считать нескольких воительниц старой гвардии, в их числе Инессы Арманд и Александры Коллонтай, за всю историю советской власти до самых высот удалось дойти только двум женщинам – знаменитой Екатерине Фурцевой при Хрущеве и Александре Бирюковой в горбачевский период.

Что изменилось с тех пор? Мы видим сегодня немало женщин на высоких должностях в бизнесе. Да и на министерских постах в России женщин сегодня, конечно, прибавилось. Но доверяют им как бы женские, не основные посты – здравоохранение, социальное развитие, образование, избирком. Хотя есть и исключение – Эльвира Набиуллина в Центробанке. А вот женщина во главе Министерства обороны, МВД или ФСБ – такое даже представить себе трудно. Не говоря уже о женщине на посту президента, хотя на Западе и то, и другое, и третье уже давно стало обычным делом.

Подозреваю, что причина кроется в рудиментах патриархального отношения к женщинам среди мужской части населения. Мы сталкиваемся с ними повсюду. На работе: вы ведь замечали, что многие руководители с недоверием относятся к деловым качествам женщин и скорее будут продвигать по карьерной лестнице мужчин. В семье: разве редкость, когда в семьях существует жесткое разделение на мужскую и женскую работу, в смысле он – добытчик, она – хранительница очага. В реальной жизни это выливается в то, что готовка, уборка, покупки, уроки с детьми – все это ложится главным образом на женщин. А в результате женщина работает как бы в две смены – где-то за зарплату, потому что денег добытчика часто не хватает, а потом и дома. Хорошо еще, если добытчик в помощь жене вынесет мусор и заберет ребенка из школы. К слову, в Америке похожие традиции сохранились разве что среди самого старшего поколения. В большинстве случаев там существует минимальное разделение домашних дел на работу мужскую и женскую. Нередко американка с успехом может сама устранить засор в раковине, покосить траву или поменять электрическую розетку. Мужчины же – очень часто неплохие повара, с готовностью моют посуду и все такое. У нас, по моим наблюдениям, нечто похожее происходит пока только в молодых семьях. В большинстве остальных случаев – все как и в советские годы.

Но и вне семьи мы то и дело сталкиваемся с тем, против чего феминистки по всему свету яростно бьются уже не одно десятилетие. Это мужское отношение к женщинам как сексуальному трофею. Громкая и пока единственная вышедшая на публику история с сексуальными домогательствами депутата Леонида Слуцкого к трем журналисткам – яркий тому пример. Судя по опубликованной пленке и свидетельствам девушек, Слуцкому, видно, даже в голову не приходило, что девушкам могут быть неприятны его скабрезности и прикосновения. Он не видел в девушках личностей со своими правами, отношением и желаниями. Для него они были только сексуальными объектами, на которые он имел право в силу необычайной мощи своих вторичных половых признаков – высокого положения и материальных возможностей. Да даже просто по факту, что он – мужчина. Но самое поразительное, что на защиту Слуцкого стали коллеги-законодатели, как бы утверждая это его право. Была на этом торте и своя вишенка: среди защитников любвеобильного законодателя весьма громко раздавались голоса депутатов-женщин, как бы подтверждая нормальность домогательств.

История Слуцкого ярко характеризует состояние нашего общества. Она выросла в громкий скандал лишь потому, что он – человек заметный, к тому же по счастью была сделана документальная запись его непристойностей, а три девушки решились вынести пережитый стыд на публику. А еще потому, что у них в силу профессии был выход в информационное поле. Но сколько подобных безвестных историй происходит ежедневно и повсеместно?! А жертвы домогательств молчат – одни из опасений потерять работу, а значит, и средства к существованию, другие из стыда, третьи от безысходности, понимая, что в обществе они не встретят понимания.

Вполне возможно, что сексуальный скандал вокруг депутата Слуцкого станет для нашего общества столь же значимым событием, как и обвинения Аниты Хилл в адрес судьи Кларенса Томаса на слушаниях в Конгрессе, с которого 30 лет назад в Америке началось движение в защиту женского достоинства. Но будет очень печально, если оно выродится в свою карикатуру, как это сейчас происходит за океаном. Пока же мы видим, что Россия с трудом воспринимает культуру равноправия, у нас она находится в зародышевом состоянии, задушить который пытаются даже власти.