Глава 14
Большие мелочи быта
Да, мы плохо понимаем американцев. Нам, например, трудно понять, почему в Америке разгорелся спор, когда после терактов 11 сентября там ужесточились проверки в аэропортах, вплоть до досмотра башмаков пассажиров, а ФБР получило чуть больше прав на вмешательство в частную жизнь, особенно американцев арабского происхождения. Вроде бы не время печься о правах арабов, когда случилось такое. Сначала любыми средствами надо отвести от страны угрозу, а там уж разобраться и с правами, и с арабами. Но для американцев не все так просто: они знают, что сегодня под важным предлогом отняли одни личные свободы, завтра найдется предлог еще более существенный, чтобы отнять другие. Конечно, безопасность – это очень важно, но все-таки не любой ценой. Значит, надо искать другие пути, чтобы сделать страну безопасной. Эта история повторилась, когда Дональд Трамп своими первыми указами ограничил въезд в США мусульман из нескольких ближневосточных стран, где предположительно свили свои гнезда террористы. По стране прокатилась волна возмущений, а суды приостановили действия этих указов. Затем, правда, Верховный суд встал на сторону президента.
Кстати, нападающей на гражданские свободы стороной необязательно бывает власть. Я помню, когда в начале 1990-х началась операция «Буря в пустыне», по Америке прокатилась волна погромов. Хулиганы, в основном это была молодежь ультраправого толка, крушили лавочки, кафе, мастерские, принадлежащие иракцам американского происхождения. Били витрины, громили все, что подворачивалось под руку. На следующий день по общенациональному телевидению выступил президент Джордж Буш-старший. Он сказал, что иракцы, которые натурализовались в Америке, такие же американцы, как и все остальные, и что вся мощь государства станет на защиту их прав и свобод. Погромы моментально прекратились.
Между нами есть, конечно, много других различий. Особенно их много на бытовом уровне. Например, наша привычка говорить «нет» в ситуациях, когда американец, скорее всего, скажет «да». Любопытным наблюдением поделился как-то со мной Степан Пачиков, талантливый предприниматель, сооснователь компаний ParaGraph Intl., Parascript, Evernote, сумевший добиться признания на американском рынке высоких технологий:
Если спросить у наших американских сотрудников: «Вот вы тут с русскими вместе работаете, что вы про них можете сказать?» – первая реакция будет такая: «А, это те, у которых «негатив этитъюд», то есть отрицательное ко всему отношение». На любом собрании, когда возникает проблема, русские не обсуждают, как выйти из трудной ситуации, а говорят о том, почему с ней невозможно справиться. Правда, через несколько дней ваши специалисты могут принести потрясающее решение, может быть, даже более интересное, чем американцы, но сначала они все-таки скажут «нет».
Между тем американцы, когда перед ними ставят задачу, начинают с другого. Они разбивают ее на подзадачи, определяют приоритеты, составляют план и начинают действовать.
Наших туристов или недавних эмигрантов, толком еще не разобравшихся в американской жизни, раздражает чрезмерная, на наш взгляд, расчетливость, несвойственный нам прагматизм, особенно в быту. Ну и конечно, в первую голову это заметно тем, кто решился вступить в межнациональный брачный союз. Литератор Лариса Волконская, которая много лет была замужем за американцем, привела такое сравнение:
Мне кажется, что русский мужчина – он более щедр, несмотря на то, что его возможности более ограничены. Он не думает о том, как он доживет до 150 лет, и поэтому получает удовольствие от того, как он щедр сегодня и сейчас, особенно щедр с женщиной. Если он может подарить то, что в его силах, – любовь, какие-то материальные удобства, он это делает, не думая о завтрашнем дне. Американский же мужчина думает о том, что когда-то наступит день, когда он перестанет работать, или потеряет работу, или ему исполнится 65 лет и придется уйти на пенсию – и вдруг он переживет свои деньги, вдруг будет жить дольше, чем на то хватит его сбережений. Вот это – доминанта семейной жизни, в семье часто поднимается этот вопрос.
Ларисе Волконской, конечно, виднее. И все же так и срывается с языка: нам легче быть щедрыми – так долго, как американцы, мы просто не живем. Но если всерьез, я не считаю, что американцы уж особенно скупы. И они не прочь тратить деньги на удовольствия, но сначала они заплатят за квартиру, отложат что-то на старость в свой личный пенсионный фонд, на образование детям… Я вижу, что капитализм, жизнь по законам рынка, начинает менять и наш характер. Первыми эти перемены, как мне кажется, затронули тех, кто занимается бизнесом. Российские капиталисты стали не менее, а может, даже более прижимистыми, прагматичными, расчетливыми, чем американцы.
Расчетливость расчетливостью, а вот для своих чад ничего не жалко. И вот уже те из российских граждан, которым удалось разбогатеть, отправляют своих несовершеннолетних кровиночек поучиться в Америку. Но получают не совсем то, на что рассчитывали. Я не в восторге от отечественных школ, но американские, на мой взгляд, нам подходят еще меньше. В американской школе идея состоит в том, чтобы ребенок, и в особенности маленький ребенок, получал от образования в первую очередь fun, веселое удовольствие – это главное. Во вторую очередь, учась в школе, он должен приобрести уверенность в себе. Образование направлено не на то, чтобы дать ребенку достаточно большой объем знаний, а на то, чтобы научить ребенка верить в себя, способности собственными силами искать решение проблем.
Другими словами, их система образования и воспитания направлена на умение достигать поставленной цели. Если попробовать создать некий утрированный, карикатурный образ американца, то получится человек, который понимает, что надо достичь вот такой-то цели, а всякие сомнения, рефлексия – все это только мешает. Редко можно встретить американца, который на какой-нибудь вопрос ответит: «Не знаю, черт возьми!» или «Я с этим не справлюсь, это все-таки не для меня».
Американцу очень трудно признаться в поражении. А если он и признается, то непременно отметит, что не он где-то дал промах, а просто обстоятельства сложились в этот раз не очень удачно. Но в следующий раз – теперь это для него хороший урок – он сделает что-то еще лучше, чем было задумано вначале. Американцев с детства приучают к тому, что надо использовать любой шанс, даже самый маленький. Что любое сомнение в себе означает для окружающих только одно: «Если ты сам в себе сомневаешься, то мы тем более будем в тебе сомневаться».
Странным образом у нас в стране еще с советских времен бытует миф о том, что русские и американцы очень похожи, что только убери стоящую между нами политику, и мы чуть ли не сольемся в единый народ. Наивное заблуждение, проистекающее от непросвещенного романтизма. Как-то много лет назад Галина Волчек, художественный руководитель театра «Современник», рассказывала о своей работе в Америке, где она с местными актерами ставила спектакль «Крутой маршрут». Она много говорила о том, какие замечательные отношения у нее сложились с американской труппой. Среди прочего вспомнила, как во время перерыва какой-то актер, пробегая мимо, на ходу откусил от бутерброда, который она держала в руках. И тут Галина Борисовна в умилении восклицает: «Такое ведь возможно только у нас и американцев!»
Нет, невозможно такое в Америке. Я не знаю, из каких трущоб вылупился тот актер, но, по моим наблюдениям, хотя американцы, чтобы освободить руки, делая что-то, могут держать во рту авторучку, кредитную карточку или что-то еще, но довольно брезгливы в плане еды. Не могу себе представить, чтобы кто-то мог откусить от чужого бутерброда или ел из чужой тарелки. Иные из них могут в одежде и даже в обуви завалиться на кровать, но душ будут принимать ежедневно, а то и по два раза в день. За исключением хиппи и бомжей я не видел в Америке людей с немытыми волосами. Американцы никогда не снимают обувь при входе в чужой дом, но исправно пользуются дезодорантом. Различия, конечно, мелкие, но и крупных достаточно. И, кстати, как ни старались мы с друзьями-знакомыми найти хоть какое-нибудь сходство между нами и американцами – безуспешно. Зато различия оказались бесконечны. Вот еще одно из них. Русские, я заметил, врут чаще, чем американцы. И что интересно: врут ведь нередко не ради выгоды, а просто потому, что не хотят обидеть человека. Вот например: «Почему ты вчера ко мне не пришел, как договорились?» А он забыл или были дела поважнее, поинтереснее, и вот он врет, врет… Еще у нас часто врут, как заметил Степан Пачиков, из желания смягчить удар, смягчить неприятные эмоции:
Классическая ситуация: к вам приходят о чем-то просить, например, подчиненный просит поднять зарплату. Стандартная реакция русского человека, начальника – негативная. Мы же не любим никого обижать. А когда нас к этому вынуждают, мы злимся, машем руками и придумываем причины, по которым, к сожалению, вынуждены отказать. Американцы гораздо проще, они говорят «нет» с такой легкостью, с такой мягкостью, естественностью – я всегда им завидую.
В самом деле, это искусство – без истерик, без валидола, прийти на работу, вызвать человека: «Ты знаешь, сегодня ты работаешь последний день». Впрочем, я начинаю замечать, что и у нас с приходом капитализма и нового поколения руководителей к увольнениям и всяким таким неприятным инцидентам те, кто решает чужие судьбы, стали относиться с не меньшей легкостью. Но, правда, заметно с большим хамством. Достаточно вспомнить, например, как многие большие начальники узнавали о своем увольнении через прессу. О рядовых людях и говорить не приходится. Конечно, увольнение – в любом случае вещь неприятная, но все же это можно делать по крайней мере в приличной форме.
А вот у американцев процедура увольнения доведена до совершенства, как похороны: родственники почившего стоят слева, друзья – справа, цветы кружочком, гроб вкатывать сюда… Но при этом я полагаю, что идет это отнюдь не из-за неспособности сострадать. Это – именно процедурность, правило, накатанность действий. Видимо, в процессе естественно отбора оказалось, что так лучше всем: удобнее увольняющему, удобнее увольняемому.
Порой создается впечатление, что такая же накатанная процедурность характерна и для американского мышления. Мы, например, вечно стараемся докопаться до сути вещей, сомневаемся, рефлексируем, теряем много времени, а у американцев этот процесс идет по-другому и заметно быстрее. Многие понятия они предельно упрощают, снабжают их удобной, легкочитаемой этикеткой, мол, вот это «хорошие парни», а это – «плохие» и кладут эти понятия с наклеенной этикеткой каждое в свою ячейку, чтобы в нужный момент быстро найти, вынуть, не особенно разглядывая, использовать, а затем аккуратно положить обратно.
В принципе, упрощения – вещь, конечно, нормальная. Другое дело, что в Америке из этого сделали удобную методологию, которой может пользоваться человек с минимальным образованием. Наверное, от этого у европейцев, включая нас с вами, и создается впечатление о примитивном устройстве американцев. Возможно, к такой методологии мышления подталкивало многое в жизни этой страны, и прежде всего сама ее история – освоения Дикого Запада, история борьбы за выживание, борьбы со стихией, с индейцами – все это требовало поиска самых простых и самых быстрых решений.
Несомненно, история Соединенных Штатов сказалась не только на образе мышления американцев, но и их национальном характере. Будем помнить, что Америка – это страна эмигрантов, людей, съехавшихся со всего мира. Эти люди готовы были все бросить в родной стране и на совершенно новом месте начать жизнь с нуля. Для этого, конечно же, необходима была смелость, авантюрность, врожденная закалка – в этом смысле надо было иметь геройский, пассионарный характер. Понятно, далеко не каждый, кто сюда приехал, был пассионарием. Но статистически пассионариев среди них, наверное, все-таки было больше. Другими словами, концентрация «геройских» генов в Америке должна быть выше, чем в других странах. Поэтому не случайно американцев отличает готовность к переменам в жизни, решимость. По складу характера – это нетерпеливые люди действия или, как говорят в Америке, «doers» – дословно «делатели». Кстати, именно эта черта, которая порой выражается в быстром принятии не совсем обдуманных решений, особенно раздражает европейцев. Раздражает она и нас, с нашей восточнохристианской склонностью к созерцательному взгляду на мир, склонностью к длительному анализу, бесконечным сомнениям, рефлексии – ко всему, что мы иногда называем «достоевщиной», а порой считаем духовностью.
Итак, наш вечный спор: русская духовность или американская деловитость? Для американцев, для процветания их экономики, для того, чтобы она была эффективна, чтобы американцы могли довлеть во всем мире своей, так сказать «операционной системой», – для всего этого деловитость, минимум сомнений, решительность являются необходимыми условиями. А для того, чтобы чувствовать себя духовной нацией и гордиться тем, какие мы духовные, интеллигентные, культурные, – нам такой кавалерийский наскок, пожалуй, и не очень подходит. Вот вроде бы и выходит, что им нужно одно, а нам – другое.
Так и напрашивается вопрос: может, наша не очень успешная жизнь – это плата за гордость своей духовностью, своей интеллигентностью? Я не знаю. Ведь можно на это смотреть и по-другому: духовность – наша награда за неустроенность, за все выпавшие страдания? У каждого на этот счет свое мнение. Но все же, на мой взгляд, это рассуждения из разряда, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы.
Я же только могу поделиться некоторыми наблюдениями из собственной американской жизни. Многие наши люди, чья интеллигентность на родине не вызывала сомнений, оказавшись лицом к лицу с капитализмом, немало в нем преуспели. И при этом ничуть не утратили в своей интеллигентности, достоинстве, порядочности и образованности. Если понимать под духовностью именно эти качества, а не жизнь отшельника, посвятившего себя богоискательству, то все виденное наводит меня на мысль о том, что между духовностью и достатком особых противоречий на самом деле и нет. И путь к достойной обеспеченности нам совсем не заказан.
