Глава 19
Храм у железной дороги

Лесная тропа привела к старому, заросшему железнодорожному полотну. Компаньоны огляделись. По обе стороны от железки тянулись унылые поля, где торчали скрюченные, изуродованные радиацией деревья.

Скоро уже должен был показаться знаменитый Рыжий лес. Непростое местечко. После аварии на Чернобыльской АЭС лесной массив был заражен. Сосны, под действием радиации, выгорели, погибли. Советские ликвидаторы спилили и захоронили поврежденные деревья, но вот сейчас, спустя столько лет, лес начал восстанавливаться. Жуткое зрелище. Стволы, вывернутые под немыслимым, почти прямым углом, торчали, словно стражи подступов к Припяти. На ветру качались куцые, лишенные хвои ветки. Под подошвами трескались шишки.

– Смотри. – Скай тронула Михаила за плечо. – Видишь?

– Ага. Что, думаешь, там пересидеть ночь?

– Почему нет?

– Будь осторожнее. Пойдем.

Там, над деревьями, показались выцветшие купола старого храма.

Мельников не был верующим, но перед входом в храм все же перекрестился.

– Ты решил в Зоне найти божка? – съехидничала Скай.

Толкнув тяжелые дубовые двери, Михаил вошел внутрь, одновременно вскидывая автомат и включая фонарик.

– Кажется, чисто. Заходи, Скай.

Путники с любопытством оглядели скромное убранство сельской церквушки. Простенько, чисто. Иконы с позолоченными рамками, престол, покрытый полинявшей красной парчой.

– Не нравится мне здесь, – заметил Михаил. – Слишком чисто. Может, здесь не все так однозначно…

– Опусти автомат, брат, – послышалось из-за спин ребят.

Скай вскинулась, развернулась, вытаскивая пистолет.

Луч фонаря выхватил сидящую в темном углу фигуру в церковных одеяниях.

– Не надо тыкать в меня оружием. – Фигура поднялась, откинула капюшон. – Мне казалось, все знают, что это мое место. Особенно «Анархисты». Или вас не посвящают в отношения с соседями, девушка?

– Не подходи! – выкрикнула Скай.

– Я наблюдал, как вы заходили. Я мог застрелить вас, и вы бы не поняли, что умерли. Но вы здесь. И я открыто представился. – Он поднял руки. – Видите, я без оружия. Давайте проявим взаимное доверие и уважение. Как вам такое предложение?

– Не двигайся, – приказал Михаил. – Я обыщу тебя.

– Ради бога.

Вблизи Михаил заметил, что человек в рясе – не старый, каким представлялся, а совсем наоборот. Это был молодой парнишка, лет двадцати – двадцати пяти. Только седой совсем. Мельников поежился, вспомнив Лиса, поседевшего после встречи с неведомой аномалией.

– Он чист, – резюмировал Рохля.

– Я же говорил. Вам нечего бояться. Тут вас не тронут. У вас есть оружие, а у меня его нет. И в Храме, кроме меня, никого нет. Люди тут надолго не задерживаются. Как и в самой Зоне. Да ты и сам знаешь.

– Но я ему не доверяю, Миш, – поделилась подозрениями Скай, но вернула пистолет в кобуру.

– Мы отдохнем. Как там тебя?..

– Могильщик.

– Оптимистичное прозвище. Но ладно. Могильщик, где мы можем отдохнуть?

– Вон, келья. Пусть твоя попутчица отдохнет. А нам с тобой есть о чем поговорить. Я прав?

– Есть о чем поговорить, – кивнул сталкер.

– Я буду настороже, – пообещала Скай и направилась к келье.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Михаил.

– Пошли со мной. Давно ко мне никого не заносило. Знаешь, приятель, смотрю я на тебя и себя вспоминаю. Лет пять назад я был таким же, как и ты. Как все сталкеры.

– Давай без предысторий, – раздраженно сказал Мельников.

– Может, послушаешь? Хотя бы из вежливости. Спасибо. Позволь мне окунуться в прошлое. Мы были детьми, нам казалось, что весь мир лежит у наших ног. Безнаказанно убивать, гоняться за артефактами, охотиться на диких зверей. Шикарная жизнь, не правда ли? Но ничто не вечно под луной. Нас было шестеро. Шесть закадычных друзей. Четверо погибли. В одночасье. От бандитских пуль. Пятый потерял обе руки. Тогда было проще, и я смог переправить его через кордон. Дошли слухи, что через год он свихнулся и не узнавал никого из близких, крича о том, что ему необходимо завершить начатое. А потом сиганул в окно. Шестой сгинул в аномалии.

– Шестеро, включая тебя? – переспросил Михаил.

– Да.

– Но ты же только что сказал, что все погибли.

– Все погибли.

– И как же ты здесь?

– Терпение, и ты все узнаешь.

– Очередной шизофреник, – выдохнул искатель одними губами.

– Почему я не уехал? Моя душа здесь. Мое место здесь. Это как защитная реакция. Наверное, в наказание я просто обязан молиться за всех, кто уже умер, и за всех, кто еще топчет эту проклятую землю. И хоронить их. Рано или поздно, но и тех, и тех.

«Сорвать автомат – секундное дело, – подумал Мельников. – Еще секунда – и от сумасшедшего не останется ничего, кроме кровавого пятна на потрескавшихся стенах».

– Ты верующий? – спросил Могильщик.

– Нет. – Михаил сжал оружейный ремень. – Я не верю.

– Позволь спросить – почему?

– Разве можно верить в Бога, когда маленькая девочка попадает под колеса машины и теряет шанс на будущую счастливую жизнь? В чем она провинилась? Кому могла навредить? Скажешь, что на все воля божья? Тогда я тебя убью, – холодно пообещал Мельников. – О каком Боге может идти речь, когда люди режут и убивают друг друга непонятно ради чего? Это у Создателя такое чувство юмора? Смеяться над тем, как люди калечатся? Как истребляют друг друга? Смеяться над тем, как умирают дети? Как мужчины загибаются от рака? Как женщин насилуют по подворотням? В такого Бога ты предлагаешь поверить?

– Только не Бог делает наш мир таким, каким ты его описал. Мы. Люди.

– А почему же Бог не вмешивается? Корона упадет?

– Отвечу вопросом на вопрос. А почему он должен спасать нас? Ты думаешь, нам никогда не протягивали руку помощи? Протягивали, а мы вгрызались в нее. И продолжаем вгрызаться. А есть еще один нюанс. Мы для него – как муравьи. Ты помогаешь муравьям, когда наблюдаешь за муравейником?

– Нет. Но здесь другое. – Михаил задумался. – Вот взять хотя бы меня. Я простой школьный учитель. Я историю преподавал. Я никого и никогда не убивал, я никому и никогда не желал зла. Теперь я здесь, в Зоне, и как же я устал. Что мне делать? Постоянно нажимать на спусковой крючок? Убивай или будь убитым, да? Постоянно оглядываться. Постоянно убегать. И где же был Бог, когда он был так необходим? Когда был необходим моему другу Лису, который безоговорочно верил в него.

– Где был Бог? Вот здесь. – Могильщик приложил ладонь к груди. – Всегда. Ты же не думаешь, что Бог – это бородатый мужик на небе, что спустится и вытащит тебя из жопы, в которую ты сам себя и загнал? Лис бывал здесь. Много раз. И мы много раз говорили с ним. Очень жаль, что он погиб. Но неудивительно. Хороший был человек, только запутавшийся в себе. Вот ты говоришь, что постоянно нажимаешь на спусковой крючок и убиваешь, чтобы выжить. Тебя это удивляет? Правда? Ты сам выбрал свою жизнь и судьбу. Ты сам выбрал свою дорогу, когда ступил на эту проклятую землю. Хотя, нет. У тебя и тогда был шанс все исправить. Вернуться. Ты выбрал свой путь тогда, когда убил первого человека. Кто это был?

– Я нажал на спуск, убивая торговца. До этого зарезал ножом лейтенанта «Удара».

– Ты убил их, потому что они угрожали твоей жизни?

– Потому что они угрожали жизни моего друга.

– Но путь, иной путь, есть всегда. Так что ты убил его просто так.

– Да пошел ты! Тебя там не было! – вскипел Михаил. – Не надо читать мне морали! – Перед его глазами всплыло испуганное лицо Валерьевича. – Чокнутый псих! Священником себя возомнил? Друзей тут поминаешь? Нас, убогих, на путь истинный наставляешь?

– Каждый по-своему понимает веру, – тихо промолвил Могильщик. – Чаще всего люди вспоминают о высоком лишь перед самой смертью. Они страшатся, что после может не оказаться ровным счетом ничего. Или страшатся справедливого возмездия. Для меня – это иное. Возможность поступить правильно, помочь, дать приют и ночлег. Я готов помочь каждому. Чем смогу. И никогда не подниму оружия. Даже если кто-то другой будет угрожать мне.

– Да?

– Да. Потому что жизнь – это дар.

– Жизнь отъявленного мерзавца?

– Любая жизнь – это бесценный дар.

Михаил посмотрел на этого странного человека и покачал головой. «Он поверил в то, что под сводами храма ему ничто не угрожает», – поразился Рохля.

– Можно вопрос? – решился он.

– Валяй.

– Когда ты убиваешь человека, ты убиваешь только его тело? Или ты убиваешь и его душу?

– Прежде всего, брат, ты убиваешь свою душу. Коверкаешь ее. Пачкаешь ее грязью и кровью. А потом не отмыться. Душа задыхается, чахнет. Ты медленно уничтожаешь ее. С каждым разом нажимая на спусковой крючок. Хотя внешне ты никак не замечаешь изменений.

Михаил побледнел.

– Пойдем, выпьем. – Могильщик похлопал гостя по плечу. – Чего мы все тут таскаемся в темноте?

– Хорошее предложение.

В кармане запиликало. Мельников нащупал комм Лиса.

Новое сообщение от Алисы.

От жены старого друга.

– Жена? – полюбопытствовал Могильщик.

– Жена, – кивнул Михаил.

И набрал ответ:

Могильщик зажигал свечи.

Бочка со срезанным верхом – отличная печь. Именно она согревала небольшую комнатку, эта же бочка и освещала ее. Скай расстелила спальный мешок недалеко от импровизированной печи, закуталась в него, не забыв вытащить пистолет из кобуры и положить его под руку. Мешок не застегивала, чтобы быстро вскочить в случае опасности.

Скай пока ни разу не стреляла в живого человека. Ей повезло не запачкаться. Она смогла выживать без убийств еще с самого начала своего сталкерского пути, когда спасший ее от насильников искатель Лис взял девушку под свою опеку. Позже он помог ей влиться в группировку «Анархисты», где девушка сблизилась с руководством и стала помогать по внутренним делам, не выходя в поле. И вот сейчас она была здесь, посреди Зоны, в полуразвалившемся храме, в компании мутного типа и едва знакомого ей сталкера. Не лучший расклад. И вестей от «Анархистов» не было. Или были, но до Скай они не доходили – коммуникатор не мог найти сеть.

Из рукава показалась мордочка крысы, девушка подставила зверьку ладошку. Марго выбежала, виляя хвостом, посмотрела на Скай своими умными глазками-бусинками и, кажется, улыбнулась.

– Только ты у меня из близких и осталась. – Девушка погладила крысу пальцем.

– …пошел ты! Тебя там не было! – послышалось из-за стены. – Не надо читать мне морали! – Чокнутый псих!..

Скай напряглась.

Минуту ничего не происходило.

И анархистка успокоилась, поняв, что эскалации конфликта не наблюдается.

– Нервный он какой-то. Дерганый. Что скажешь, Марго?

Животное развернулось и спрыгнуло с ладони на бетонный пол.

– Ну, погуляй. Только возвращайся. Хотя, куда ты денешься, подруга? Ты же всегда возвращаешься. Особенно, когда жрать захочешь. Морда ты.

Пили до самого утра. Михаил проснулся с чугунной головой. Долго не мог оклематься, выхлебал почти всю воду из запасов, набросился на скудные остатки консервов.

Само собой, о дальнейшем походе нужно было временно забыть. Мельников не хотел погибнуть в ближайшей же аномалии, посему договорился с Могильщиком пересидеть у него в убежище еще сутки. Тот не стал выгонять путников, но попросил Рохлю помочь ему в одном деле.

Шумела Припять. Михаил завороженно смотрел на идеально чистую водную гладь. Памятуя о реках в Минске, где он жил последние годы, об этих грязных, заваленных мусором водах, сталкер четко осознал, что отсутствие человека идет природе на пользу.

– Видишь, идет что-то?

– Труп это, – отозвался Могильщик. – С него и начнем, значит.

– А?

– Долго объяснять. Сейчас сам все увидишь.

Искатель заметил, что там, на опушке темного леса, было старое кладбище. Ограды давно проржавели и покосились, каменные могильные плиты растрескались, но при этом деревянные, примитивно сделанные кресты были свежими.

– Что мы тут забыли, Могильщик? – спросил Михаил.

– Я тут вроде привратника у Смерти. Потому и Могильщик, знаешь ли. Каждое утро я вынужден приходить сюда. Река приносит мне трупы. Сталкеров. Тех, кому не повезло. А я их хороню, чтобы они обрели свой вечный покой и никому не смогли навредить.

– Что? – Мельникова даже не удивил высказанный Могильщиком бред. – Какой вред могут нанести мертвые? Они – все, отбегались. Алло.

– Если я не стану хоронить их, то они вырвутся из круга. Хлынут в Зону. Передо мной был Могильщик, который не смог справиться со своими обязанностями. Та деревенька, где он жил, заполнена теперь телами убитых. Бродячими телами. Слышал легенду о шатунах? Вот тут такая же история.

Рохля оторопело посмотрел на странного парня. «Хорошо, что Скай осталась в церкви и сейчас не слышит бредятину, что несет этот тип», – подумал он.

Повисло молчание.

Изуродованное тело в экипировке «Удара» выбросило на берег. Могильщик схватил мертвеца за ноги, подтянул к кладбищу. Ушел ненадолго, вернулся с лопатой и стал копать свежую могилу.

– Какого хрена?.. – вырвалось у Михаила, когда он получше разглядел труп.

– Знаешь его?

– Лицо не узнать. Ты посмотри, как его. Но погоны, экипировка, телосложение. Это что, шутка? Генерал Андрейченко? Ты, ублюдский сукин сын? Твою мать! – не выдержал Рохля и направил пистолет на Могильщика. – Что за хрень тут происходит?

– Хочешь – стреляй. Мне все равно, – спокойно ответил парнишка в рясе и продолжил копать. – Я тебе все объяснил.

Скай разложила вещи из сумки Лиса прямо на полу. Наладонника сталкера среди них не было, пропал.

Внимание девушки привлекла старая, советская еще, тетрадка. «Это что, личный дневник Лиса? Он вел какие-то записи?» – заинтересовалась Скай.

Она откинула обложку и вчиталась в написанные строки. Почерк был неровным, кое-где виделись подтеки, но, хоть и с трудом, девушка пробивалась через одно предложение за другим…

«Двенадцатое июля две тысячи седьмого года? Это же день Второй Катастрофы, ознаменовавшей образование аномальной Зоны с большой буквы! Ничего себе записки у Лиса в рюкзаке валялись. Подарок судьбы, по-другому не скажешь. Что там дальше? Неужели, Лис хранил эту тетрадь, потому что в ней описаны некоторые откровения, некие тайны образования Зоны? Или говорится о первопричинах ее появления? Черт, да что гадать?! – воодушевилась Скай. – В любом случае, узнать, сокрыты ли в этой тетради тайны Зоны, можно лишь продолжив вдумчивое чтение!»

И девушка вернулась к тексту…

Правда, обнаружила дальше девственно чистые листы.

В недоумении Скай переворачивала страницу за страницей.

Вечером выдавшегося странным денька, Скай и Михаил сидели вместе за небольшим столиком и грелись от жара печи-бочки.

Могильщик все еще трудился на берегу реки, так что ребята могли спокойно обсуждать свои дела и делиться наблюдениями насчет этого места и человека, живущего здесь.

– Скажи, ты шерстил вещи Лиса? – Скай резко переменила тему разговора.

– Не особо. Забрал только то, что можно было сожрать и выпить. Патроны там еще, лекарства. Больше ничего. А что?

– Да так. – Девушка решила не рассказывать про таинственный дневник. – Я сегодня смотрела просто, а там так мало всего. Никогда бы не поверила, что Лис путешествовал налегке.

– Да…

Разговор не клеился. Скай пила воду, Михаил чай. Так и сидели молча.

Мельников полез в коммуникатор, покопался в аудиофайлах, включил фоном какую-то старую популярную песню.

– Знаешь, Скай, – сказал Михаил, слушая треск бревен в бочке. – Я вспомнил, как впервые поехал с Настей – это жена моя – за город. Дача дедовская, мы еще на «шестерке» батиной, которую я у него угнал, потому что он бы в жизни не дал мне ключи, поехали. Там, знаешь, только мы вдвоем. Уют старой советской дачи. Камин, там, алкоголь, страх, что соседи могут позвонить предкам и сказать, где мы. Это во время учебы в университете было, второй курс. И мы сначала вот так же, как сейчас, сидели. За таким же столиком. Ну, тут бочка, а не камин, но все же. Жизнь из таких вот моментов и строится. Которые мы запоминаем.

– Романтично. А что в итоге? Расстались?

– С чего ты взяла?

– Ну, во-первых, ты в Зоне. Во-вторых, у тебя нет кольца на пальце.

– Расстались, – кивнул парень, солгав.

В хрустальной вазе, непонятно откуда взявшейся в этих руинах, распускалась белая, с кровавыми прожилками, роза.

– А, это наш мутный тип припер сегодня, – пояснила Скай, перехватив взгляд Михаила.

– Чего ты грустишь? Все никак не можешь отойти от того, что тебе пришлось кинуть своих ребят?

– Да. А еще потому, что нет связи. И что мы потеряли еще один день. И что в Припяти может быть слишком опасно. И что вообще все это – ошибка. Понимаешь? Тут столько факторов давит, что я уже просто…

– Хватит. – Михаил приложил палец к ее губам.

Музыка все еще лилась из динамиков комма.

– Просто хватит. Хватит загоняться. Хватит думать о будущем и прошлом. Давай жить настоящим, а?

Мельников понимал, что именно здесь и сейчас, их, прошедших через боль и лишения, ждал кусочек рая, капелька простого человеческого счастья. И что другого момента может просто не настать.

Он медленно встал с табурета и, улыбнувшись, протянул руку Скай.

– А?

– Просто поверь мне.

Девушка поднялась, и Михаил повел ее за собой. Они вышли в центр комнаты, прямо под выцветшие иконы.

– И что дальше?

– Тише. – Он сжал ее правую руку, свою же положил ей на спину.

Скай смущенно заулыбалась. И ответила на невысказанное предложение, взявшись за плечо мужчины.

Они танцевали под мелодию, которая совсем не подходила для медленного танца, но им было наплевать. Девушка смеялась над своими неловкими движениями, ее напарник улыбался.

Михаил держал дистанцию, не приближался слишком близко, проявляя тем самым уважение к молодой напарнице.

У него защемило в груди. Он знал – боялся признаться самому себе – но знал…

…знал, что танцует последний раз в жизни…

А еще знал, что рано или поздно должен будет оставить Скай. Нет, не убить, не бросить умирать в аномалии, а просто уйти. Исчезнуть. Любой попутчик в Зоне – это ненадолго, это лишь инструмент, помогающий тебе достичь собственных целей.

– Миш, я так устала, – прошептала Скай, прижимаясь к нему. – Почему люди не летают, как птицы? Тебе бы не хотелось все бросить и просто улететь? Хоть куда-нибудь? Я бы вот хотела научиться летать…

– Не знаю, что тебе ответить, Скай…

И, несмотря на всю ту боль, на весь тот мрак, на всю ту грязь, через которую пришлось пройти этим совершенно непохожим друг на друга ребятам, прямо сейчас они чувствовали себя счастливыми…

– Нам надо поговорить, – прервал идиллию появившийся в дверном проеме Могильщик. – Пошли, Миша. Это важно.

Сели на ступеньках, под ночным небом. Михаил закурил и предложил угоститься собеседнику. Тот взял сигарету, но просто крутил ее пальцами.

– Мне казалось, мы все обсудили еще на берегу. – Мельников выдохнул дым. – Мне надоела вся эта чертовщина, что творится вокруг. Трупы, шатуны, твоя предыстория, жизнь в руинах старого храма. Мы, вроде, договорились, что я уйду утром. И что я не хочу иметь с тобой никаких дел.

– Все верно. И я понимаю, чем обусловлено твое решение. Но позволь мне задать тебе один вопрос. В благодарность за то, что я для вас сделал.

– Ну, рискни.

– Скажи мне. Ты же видел Зону?

– Э-э-э, – слегка опешил Михаил. – Я дошел до тебя. Практически в самый ее центр. Тут до Припяти – рукой подать. Конечно же, я ее видел.

– Ты не понял. – Могильщик раздосадовано вздохнул.

– Ну, тебя трудно понять.

– Попробуем иначе. Когда погиб Лис – кого ты видел? Кого ты видел, когда покидал Зону?

– Откуда ты?.. Я же ничего не говорил о…

– Мои объяснения внесут большую путаницу, так что просто ответь на вопрос. Красивая, стройная девушка, чье прекрасное лицо скрывает черная вуаль? Я попал в точку?

– Д-а-а-а…

– Ты ведь не веришь в Бога?

– Нет, – резко ответил сталкер.

– А ведь она и есть ваш Бог. Умирающая в муках девушка. Вот уже больше двадцати лет. Та, что приводит вас в свой мир, а потом уводит, взяв за руку. Является каждому, но каждый видит ее по-своему. И лишь перед смертью. Но ты – исключение. Как и Скай. Как и еще несколько человек. Потому что вы родились здесь. Вы были с ней с самого начала. И она позволяет вам видеть и делать больше, чем позволят иным.

– Я совсем потерял нить. Ты что, под кайфом?

– Все вокруг – плод ее воспаленного воображения, предсмертный сон. И ты, и я.

– Ну, это уже точно за гранью. Какой я воображаемый? Персонаж книги, что ли? Я думаю, чувствую, да у меня у самого воображение есть, а.

– Каждый человек – это целая Вселенная. И в этой Вселенной существует множество всего. Вот ты говоришь о невозможности, парень. Но разве возможны ловушки, убивающие неизвестно чем? Разве реальны ожившие мертвецы? Разве реально то место, куда ты так настойчиво прешь? Возможен ли камешек, артефактик, исправляющий ошибки? Я к чему клоню? Почему вся ахинея Зоны стала восприниматься как само собой разумеющееся, а моя ахинея так и осталась просто ахинеей? Ты в отчаянии, Миша, и твой показной атеизм не вяжется с твоими поступками.

– Богов не существует. Никаких.

– Бога нет, а мы все его пророки.

– Что это значит?

– Чтобы желание исполнилось, то, которое нужно всем, а не тебе, ты должен представить физический образ. Ее звали Надя. Надежда. Красивое имя, правда? И вот все это – это в ее голове. Она придумала Зону, и теперь мы здесь, в чьем-то воображении. И Надя не умрет, пока Зона существует. А уж она очень хочет умереть. И в том месте, куда ты держишь путь, ты сможешь исполнить ее заветное желание. Убей ее. Просто выскажи вслух, что она должна умереть. И наша с тобой Вселенная прекратит свое существование. Зато вместе с ней исчезнет и Зона. И кровь. И боль. И насилие.

– Ты несешь уже полную чушь. – Михаил потянулся за второй сигаретой. – И раньше нес, но теперь что-то вообще потерял грань.

– Ты все равно придешь туда. Так пожелай, чтобы Зона исчезла. Пожелай.

– Я…

– На тебе столько крови. И крови тех, кто не делал тебе зла. Ты стал чудовищем. Неужели здоровье одной девочки стоит совершенного тобой?

– Что?! Откуда ты?!

– Не кричи. Надоел уже. Откуда-откуда? Давно уже все понять должен был. Смотри лучше. – Могильщик снял с пояса контейнер для переноски артефактов. – Видишь? – распахнул. – Красиво? – внутри светился синий шарик.

– Что это?

– То, что укажет тебе путь. То, без чего ты никогда не придешь к цели.

– Очередной бред?

– Чистая правда.

– Тогда отдай его мне.

– Только если поклянешься уничтожить Зону.

– Я могу сказать это, солгать. Что изменится?

– Ничего. Твоя дочь умрет, если ты обманешь меня.

– Правда? – Мельников демонстративно вытащил «Глок». – Я убил из него свою первую жертву. Ты спрашивал о нем, – приставил ко лбу Могильщика. – Артефакт. Сюда.

– Нельзя убить того, кто уже мертв. – Парень в рясе нервно засмеялся. – Я столько намеков сделал, чтобы ты понял, кто я такой. Чтобы понял, кто ты. Стреляй. Так даже лучше. Ты исполнишь мое желание. И займешь мое место.

– Как же ты меня задолбал. – Рохля сильнее вдавил ствол.

– Начало и конец. Альфа и Омега. Ты начал убивать из этого пистолета. С ним же и заканчиваешь.

Палец будто сам собой нажал на спусковой крючок.

Голова отшельника дернулась, и бездыханное тело сползло по ступенькам.

Михаил выдернул из холодеющих рук Могильщика контейнер с артефактом, глянул на диковинку еще разок и запечатал крышку.

– Что случилось? – Скай выбежала из храма с автоматом на изготовку.

– Этот ублюдок пытался убить меня. Собирайся. Нам надо уходить отсюда. Выстрел могли слышать дикие звери или бандиты. Или еще кто. Не важно. Может, этот урод вообще не один был. Нам надо валить, Скай! – И спрятал «Глок» за пазуху.

– Поняла-поняла! Заберу только вещи Лиса. Я мигом!

КПК в кармане завибрировал.

Вот и связь наконец-то появилась.

Сталкер посмотрел на экран.