Глава 4
Заброшенная деревенька

Правдами и неправдами, стараясь свести к минимуму риск, мы ближе к сумеркам добрались до деревеньки.

Я присел на колено в небольшой лиственной рощице и приподнял левую ладонь над плечом, призывая к тишине. Впрочем, моя попутчица за последние полчаса и так не проронила ни слова. Идеальный напарник. Даже если молчит исключительно от обиды и упрямства. Я покосился на нее, и Вера, уловив мой взгляд, кивнула вопросительно, снизу вверх: чего, дескать, надобно? В ответ я послал ей ободряющую улыбку и стал прислушиваться к окружающей нас тишине и своим внутренним ощущениям. Я уже давненько не проведывал близнецов, и потому не мог быть уверен, что они все еще здесь. Если они покинули это место и перебрались куда-то еще, в немногочисленных постройках могли обосноваться мутанты. Ведь известно, что их тянет в заброшенные дома.

В трех десятках метров от нас тихо журчал ручеек, а через него был перекинут деревянный мостик с перилами. Противоположный берег скрывали густые заросли, дальше склон поднимался почти отвесно, но мне была известна тропинка, по которой можно подняться наверх, на довольно ровную площадку с молодыми соснами.

Идеальное место для засады. Если нас не подстрелят при переходе через мостик, то, опять же, мы будем как на ладони, когда станем карабкаться по тропинке вверх по склону.

– Побудь пока здесь, я на разведку. Оружие держи наготове и будь готова к рывку. По сторонам крутить головой не забывай.

Пригнувшись, я пробежался до мостика, крепко сжимая в руках автомат, прошел до его середины по хлипкому настилу и остановился как вкопанный. Мое внимание привлекло легкое марево над водой. Как так, в воде аномалия? А как же показания детектора? Я подошел к краю настила, присел на корточки и кончиком пальца с опаской мазнул по поверхности вяло текущей воды. Теплая! Подвигал головой и ощутил щекой прикосновение нагретого воздуха. Точно, аномалия там притаилась. Раньше не было. Надо будет позже зафиксировать ее координаты, чтобы другие сталкеры смогли безопасно пройти в этом месте. А впрочем… нужно ли мне, чтобы кто-нибудь беспрепятственно добирался до близнецов?

Я прошел до конца мостика и подпрыгнул от неожиданности, когда позади вдруг раздался многоголосый поросячий визг. Ох, как невовремя! Похоже, кто-то начал охоту на стадо кабанов. Я махнул рукой, поторапливая Веру, сам же стал пятиться вверх по склону, бросая оценивающие взгляды по сторонам. Девушка припустила к мостику, а кабаны выдрались из подлеска, сопровождая свое появление громким треском кустарника и оглушительным визгом. Я выругался. И за что нам напасть такая? Мои руки сжимали «Абакан», а в темечко стучалась непрошенная мысль: против стада разъяренных кабанов автомат совершенно бесполезен, а гранаты к подствольному гранатомету лежат в тайнике. Единственный вариант, дающий Вере шанс на спасение – это ручные гранаты. Поубивать не поубивают, но, может быть, испуганное взрывами стадо изменит вектор движения. Я судорожно выхватил из карманов разгрузки парочку ребристых бочонков и замер, наблюдая, как Вера со скоростью молнии миновала мост и, не снижая темпа, совершила мощный рывок вверх по склону.

Стадо из десятка огромных кабанов, каждый весом в тонну, в окружении многочисленного молодняка, лавиной стало пересекать ручей. Первый, гигантских размеров хряк с устрашающего вида полуметровыми бивнями, без раздумий бросился прямиком через хлипкий мостик. Нет, такого взрывом не испугаешь, только пуще прежнего разъяришь.

Я моментально изменил цель, широко размахнулся, и ребристый бочонок Ф-1, описав дугу, влетел прямиком в теплое марево над поверхностью воды. Потревоженная аномалия взметнула в небо столб ревущего огня, в мгновение ока поджарив туши тех, кто решил преодолеть речушку вброд. Нам бы бежать, прислушавшись к инстинкту самосохранения, однако я, прихватив Веру за рукав, пятился, не в силах оторвать взгляд от надвигающегося стада. Взрыв гранаты вместе с водой расплескал во все стороны ошметки песка и ила, облепленные водорослями и донными отложениями дикие свиньи выглядели теперь и вовсе уж инфернально.

Еще один столб пламени пробил хлипкий настил мостика и загудел прямо посреди бегущего стада. Дикий визг заставил нас прикрыть ладонями уши. Матерые кабаны и молодые поросята посыпались в воду, но там их уже ждала не прохлада ручья, а кипяток. В нос ударил запах паленой щетины и подгоревшего мяса.

Иногда аномалии выручают в трудной ситуации – вот как сейчас. Особенно если вовремя сообразишь, как можно воспользоваться их свойствами с выгодой для себя. Однажды Штырь поделился со мной лайфхаком: в случае, когда тебя окружают, надо становиться спиной к «жаровне» или «центрифуге» – они прикроют тыл надежнее, чем самый преданный друг. Казалось бы, невелика мудрость, да и на мудрость вовсе не тянет? Вот только для человека противоестественно поворачиваться спиной к таинственной опасности, и пока Штырь мне не посоветовал так делать, я бы сам, может, в жизни не додумался.

Мы, прикрыв лицо воротниками, потрясенно смотрели на остатки разбегающегося во все стороны стада. От былого величия рвущейся вперед многотонной массы не осталось ничего. Обугленные туши усеяли отмель и берег, валялись на мостике и в лужах воды на участке разрядившейся аномалии – колоссальный жар почти испарил ручей, но теперь течение постепенно заполняло опустевшее русло. Столбы огня потихоньку стали терять свою мощь и опадать.

Я все еще держал Веру за рукав куртки, а потом, неизвестно почему, притянул ее к груди. Она и не сопротивлялась, испуганно и доверчиво прижавшись ко мне. Вдох – выдох, вдох – выдох. Ничего, прорвемся.

Я с тоской оглядел пейзаж. Небольшой сосновый лесок, что примыкал к окраине деревеньки, имел желто-коричневый оттенок. Хвоя казалась абсолютно безжизненной, но не осыпалась. Однако лес не умер, он просто поменял окраску. И по моим наблюдениям, здесь даже свежая весенняя листва не появлялась на свет зеленой. Складывалось ощущение, что Зона навечно установила в своих владениях осень. Почти всегда над запретной территорией висела облачная хмарь, сквозь которую едва пробивались лучи тусклого солнца. Новая Зона настойчиво и планомерно перекраивала привычный мир под свой вкус, а дальше простирались земли, которые ей еще предстояло осваивать.

Деревенька совершенно не изменилась со времени моего последнего посещения. Лебеда и крапива вымахали под два метра, желтые цветки одуванчиков не уступали своими размерами подсолнухам, а лопухи можно было смело использовать вместо зонтов. Вечные спутники человека – сорняки остались чуть ли не единственными, кто не изменил своей природе: шипами и щупальцами не обзавелись, как росли во всех доступных местах, так и растут.

Вера, продвигавшаяся позади меня, внезапно положила мне ладонь на плечо. Я обернулся. Девушка поднесла палец к губам, требуя тишины. Я напрягся и уловил странное: вроде как пилой кто-то орудует, а теперь еще и звуки топора стали слышны. Что это? Старые жильцы вернулись и решили восстановить заброшенное хозяйство? На вопросительный взгляд Веры я недоуменно пожал плечами. Подойдем поближе – увидим. В принципе, я не сомневался, что братья не позволят завестись в месте своего обитания какой-нибудь нечисти. Но кто его знает, что нас ожидает в этом изменчивом и странном мире? Может, и близнецов-то здесь больше нет, а их жилище занял кто-то другой.

Я, пригнувшись, пересек открытое пространство, привалился плечом к бревенчатой баньке и осторожно выглянул из-за угла. От увиденного у меня буквально отвисла челюсть. На поляне перед домиком близнецов слаженно трудилась группа свеженьких зомби, облаченных в натовскую обувь и камуфляж. Одна группа слаженно орудовала косами, расправляясь с высоченными зарослями клевера, другая – с чрезвычайно деловым видом рубила топорами стволы гигантского чертополоха, остальные с величайшим трудолюбием сносили побежденную флору в кучу внушительных размеров. Так как у потерявших рассудок людей отсутствовало в руках огнестрельное оружие, я позволил себе расслабиться и подозвал томящуюся в неведении Веру. Девушка окинула взглядом слаженную работу «сельских тружеников», и у нее от сюрреалистичности картинки вырвался неуверенный смешок. Зомби взглянули в нашу сторону лишенными жизни глазами и вдруг потянулись в сторону сложенных в козлы автоматов за кучей, которые я только теперь заметил. Одинаковая форма и одинаковые же знаки на петлицах и шевронах указывали на принадлежность этих товарищей к одному подразделению. Несмотря на раздерганную походку и не слишком-то осмысленный взгляд, эти парни, случись им добраться до оружия, вполне смогут доставить нам крупные неприятности.

– Отставить! – Звонкий голосок заставил зомби вернуться и вновь взяться за орудия труда. – Здоро́во, дядя Алгоритм!

На ступеньках крыльца стоял Игнат – тот из близнецов, кого мутация не затронула. Вера тихо ойкнула. Понимаю. Я тоже, впервые встретив Игната, места себе не находил – все пытался представить, как этот белобрысый галчонок с тонкой шейкой живет посреди Зоны, без родителей, без присмотра взрослых. Однако рост, улыбка и легкомысленные шорты не должны были вводить Веру в заблуждение: пацаны настолько адаптировались на запретной территории, что с их точки зрения именно мы с ней были несмышлеными птенцами.

– Это что у вас тут происходит? – с удивлением поинтересовался я, когда мы уселись на завалинку под старые растрескавшиеся ставни. – Натовские солдаты взяты вами в плен? Но как? Или это новые экономические отношения?

– Вроде того и около этого! – Мальчишка с довольным видом развел руками и пояснил: – Без нас они бы все равно пропали, а мы о них заботимся.

– Абсурд какой-то, – с сомнением в голосе сказала Вера и посмотрела сначала на группу бывших вояк, с энтузиазмом взмахивающих косами и топорами, на десятилетнего мальчика, а потом ее недоуменный взгляд остановился на мне.

– Абсурд, – согласился Игнат. – Но этот абсурд еще и готовит вкусно! В соответствии с графиком дежурств. Дисциплина! А такими харчами в наше время не разбрасываются.

Мы с Верой рассмеялись, а я присмотрелся к шеврону на рукаве плечистого зомби: горизонтальные узкие желтые полоски по краям, посередине более широкая красная полоса, на ее фоне – вроде как два столба с воротами, а над ними – корона, тоже красная.

– Судя по нашивкам, они прибыли из Испании. Как же ты с ними общаешься? Ты что, испанский понимаешь?

– Да я тут совсем ни при чем! – отмахнулся Игнат, но, взглянув на Веру, вдруг вдохновился: – Братишка мой сделал все так, что они меня понимают, а я понимаю их бормотание. Я-то с ними разговариваю по-русски. Тут, кстати, есть еще парни из Германии. Вот, глядите. – Он встал и обратился к своей группе подопечных: – Парни, вы здесь немножко лишка взяли. Давайте теперь убирать заросли чуть левее.

Бывшие натовские вояки о чем-то удовлетворенно залопотали между собой и потянулись в указанном Игнатом направлении. Причем немцы общались на своем родном языке, а испанцы, конечно же, предпочитали испанский, но никаких видимых неудобств им это не доставляло. Взяли лишка – переделаем, хозяин! Аллес ин орднунг и вива ля фурия роха!

– В благодарность мы их лечим, – продолжил Игнат и вдруг оживился: – Брат уверяет меня, что через полгода они станут практически нормальными. Молчаливыми, задумчивыми, одинокими – но теперь уже почти людьми. Он уверен, что сможет вернуть им рассудок.

– А Макар-то где?

– В доме сидит. Вы уж извиняйте, что поздороваться не вышел. Он сейчас вообще на улицу редко выходит, да и не нужно ему это, он и так все чувствует, что происходит в округе.

– Все так же молчит?

– Все так же, – вздохнул мальчик. – Вот и приходится в последнее время общаться только с таким контингентом. – Игнат мотнул белобрысой вихрастой головой в сторону слаженно работающих зомби.

Я хмыкнул и переглянулся с улыбающейся напарницей.

– Иногда сталкеров раненых лечим, – продолжил рассказывать Игнат. – Бандиты попадаются – тоже оказываем помощь. А куда деваться? У них, непутевых, тоже мамки есть, а у кого-то и детки.

– Ну и дела, – потрясенным голосом сказала Вера.

– Слушай, Игнат, мне бы поговорить с ним надо, – попросил я и тут же осекся.

Игнат развел руками:

– Ты же знаешь, он с людьми не разговаривает. Он и со мной-то все больше мыслями обменивается. – Он воздел указательный палец и веско произнес: – Телепатия!

– Ну, хорошо, – легко сдался я. – Если вы с ним регулярно мыслями обмениваетесь, а сам он прекрасно чувствует, что происходит в округе, тогда, может, ты мне скажешь, что творится в Зоне, что это за экспансия такая.

– Скажу, – охотно согласился мальчишка. – Мутант у нас завелся, дядя Алгоритм. Ты не смейся, он даже по нашим меркам мутант! Представь себе мутанта, который еще раз мутировал. То есть он, как бы, понимаешь…

– Следующая стадия? – подсказал я.

– Точно! – обрадовался Игнат. – Макар говорит, что он может напрямую взаимодействовать с аномальной энергией Зоны, чуть ли не управлять ею. Вполне возможно, очередное расширение – это уже не случайный всплеск, а намеренное продвижение в обычный мир за Периметром.

Ни хрена себе… Это что же за метаморфоза такая? Подчинить себе подобных или людей – умение хоть и пугающее, но все же в рамках запретной территории довольно обыденное. Но подчинить себе Зону?! Невероятно!

– Откуда он взялся? – поинтересовался я.

– Ходят слухи, но все они разные. Кто-то говорит, что он бывший ученый и якобы вначале обосновался в лаборатории под Волоколамском. Даже вроде бы какое-то время сотрудничал с людьми. Другие рассказывают, что он, еще будучи человеком, добровольно пришел в стаю мутантов и остался жить с ними – ну а дальше излучение поработало над его мозгами. А с мозгами у него, типа, и так нелады были, вот и пошло все набекрень, не так, как в подавляющем большинстве случаев. Третьи…

Вера подергала меня за рукав и испуганно спросила:

– Почему он так разговаривает? Дети так не разговаривают!

Игнат замолчал, задумался, прислушался к себе. Потом осторожно уточнил:

– А как должны разговаривать дети?

– Расслабься, Вер! Его лексикон же не в школе формировался, не в общении с родителями и сверстниками. Макар, разживаясь информацией о внешнем мире, выуживает из сознания всех попадающих сюда самые разные лексические формы, делится ими с Игнатом – ну и вот тебе результат. И потом – я же тебе говорил, что внешность обманчива! Лет-то братьям на самом деле поболее, выглядят они явно не на свой реальный возраст.

Вера немножко успокоилась, хотя все еще с опаской посматривала на мальчонку.

– Ну и как в Зоне относятся к новому соседу? – полюбопытствовал я.

– Ты про сохранивших разум? – уточнил Игнат. – Да кто как. Кто-то всецело поддерживает, кто-то до усра… – Он покосился на девушку. – Я говорю, до паники боится.

– А вы?

– А что – мы? Мы живем себе в сторонке, никого не трогаем, нас тоже, в общем-то, беспокоить перестали. Это раньше военные патрули шастали то и дело…

– Постой-ка! – перебил я мальчишку и пригляделся к нему внимательнее. – Да ты ведь боишься! Вы оба – боитесь!

– Ну и что? – нахохлился он. – У тебя, дядя Алгоритм, тоже небось при встрече с неизвестной аномалией очко жим-жим, а? А тут кое-что пострашнее неизвестной аномалии. Тут, можно сказать, речь о существе, которое этими аномалиями теперь заведует!

– То есть вы с Макаром считаете, что все уже предрешено, тварь неуязвима и непобедима, ее не остановить, и скоро весь мир падет к ее ногам? Так, что ли, выходит?

– Не, ну чо ты сразу – неуязвима… – обиделся Игнат. – Во-первых, ничего еще не доказано; может, Макар все неправильно понял, и на самом деле ничего такого этот мутант не может. Ну, подчинил себе пару тысяч безмозглых тварей – так ведь не он первый, не он последний…

Я мысленно застонал: пару тысяч! Бесов, упырей и прочих исчадий ада! Вокруг блокпоста их вряд ли насчитывалось больше нескольких сотен, и я наивно думал, что это – предел…

– Во-вторых, – продолжал Игнат, – Макар тут подумал и предположил следующее: Зона сама себе не враг, и уж если она создала монстра, который может контролировать энергию, значит, она должна была создать что-то, что могло бы контролировать монстра. Логично же?

– Ну, положим, логично. – Я переглянулся с Верой. – Только что нам это дает? Допустим, лежит где-то в самом сердце запретной территории артефакт, способный нейтрализовать возможности мутанта из мутантов. Но где именно? Как выглядит? Как действует? Так что… Ты не обижайся, Игнат… и ты, Макар, коли слышишь, тоже не обижайся. Я всегда уважал мудрецов, способных при виде капли воды предположить наличие океанов, которых никогда не видели. Но уж больно все сказанное смахивает на фантазию.

– А вот и нет! – возликовал мальчишка, вытянув цыплячью шейку. – Макар же не просто так об этом задумался! Примерно в то же время, когда появился мутант, Макар почувствовал появление очень сильного артефакта в Волоколамске. То есть он вообще сначала не понял, что это артефакт, сперва решил, что это какой-то мощный энергетический выброс. Но сила и местоположение выброса не менялись в течение нескольких недель – а так не бывает, не должно быть!

– Волоколамск большой, – задумчиво протянул я.

Игнат встрепенулся, открыл было рот, чтобы что-то возразить, но прикусил язык, посмотрел недоверчиво.

– Ты еще скажи, что готов пойти за артефактом, – буркнул он.

– Ты прав, – кивнул я. – Не готов. Но вовсе не по той причине, о которой ты подумал. У меня контракт, который я должен закрыть прежде, чем заняться любыми другими делами.

– Кодекс сталкера?

– Ну, не кодекс, но одно из наипервейших правил. Собственно, мы сюда завернули как раз из-за контракта. Нам необходимо попасть на четвертый блокпост, а он обложен со всех сторон самыми разными тварями. Ну, ты знаешь, что это за твари и почему они взялись осаждать блокпост. Ведь знаешь?

Игнат отвел глаза, а Вера коснулась моего плеча – дескать, ну зачем ты так с ним? Ведь ребята ни в чем не виноваты…

Действительно, чего это я? Сидят себе мальчишки дома, никого не трогают, кроме натовцев, косящих для них клевер и колющих дрова. Помогают больным и раненым. Можно ли от них требовать большего?

– Короче говоря, – выдавил я, все еще злясь на себя и на братьев, – со связью проблемы, и бойцы попросту не знают, что запретная территория настолько расширилась, что их блокпост на том месте уже ни к чему. В город им нужно двигаться. Там тысячи людей практически без защиты остались, а мутировавшая мерзость и аномалии уже добрались туда.

– Не вопрос, – откликнулся Игнат. – Я помогу вам пробраться на блокпост.

– Ты? Не Макар?

– Брат метку на меня поставил, и теперь нечисть меня, как и Макара, принимает за своего. В общем, как будете готовы к выходу, позовете меня, а я пока с братом пообщаюсь…

Мы прошли мимо слаженно работающих зомби, прошли вдоль единственной деревенской улочки, вдоль которой постепенно ветшали и рассыпались покинутые жителями деревянные домишки, поравнялись с избой, где притаилась знакомая аномалия.

– Тайничок у меня здесь имеется, – комментировал я, сворачивая к калитке. – Лучшая защита для тайника – это, конечно, близнецы. Но вдруг они решат перебраться в другие края? А аномалия, коли ее не трогать, может годами в одной точке пребывать, силу копить.

Я первым зашел в дом, миновал сени, открыл массивную дверь в горницу и протянул ладони вперед. Вера последовала моему примеру и удивилась:

– Ой, а от нее тепло идет, как от печки! И смотри – искорки взлетают!

– Когда холодно, возле нее можно погреться или одежду подсушить, – поделился я опытом. – Главное, близко к ней не подходить и никакие предметы в нее не бросать. Ну, ты видела, что с кабанами стало.

Я снял с плеча рюкзак, положил его вместе с автоматом на потемневшие от старости и близкого дыхания аномалии некрашеные доски пола. Теперь – пробраться вдоль стеночки к тайнику, не потревожив аномалию. Затаив дыхание, я, сопровождаемый обеспокоенным взглядом Веры, плотно прижался спиной к стене и бочком двинулся к цели. Медленно скользя вдоль шершавой, занозистой поверхности, я старался не думать об опасной близости очага аномальной энергии. Можно представлять, что ты в солярии. Я вполне осознавал, что одна ошибка – и мое тело превратится в пылающий столб. Я полностью сосредоточился, отдавшись на милость внутренним ощущениям. Шажок, еще шажок. Лицо стало гореть от жаркого воздуха. Ничего, потерпим. Еще шаг вдоль стеночки, вдоль дверного косяка, теперь аккуратно толкнуть задницей дверь – и отшатнуться назад, в проем, в маленькую кухоньку. Это единственный безопасный путь; если попытаться влезть на кухню с улицы через окно – тебя встретит столб направленного пламени, потому как тело аномалии покрывает часть фрамуги.

Здесь я несколько секунд неподвижно простоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Кожа на лице начала нестерпимо чесаться.

– Алгоритм! Эй, ты там как? – громким шепотом окликнула меня Вера.

– Тише, тише, не стоит беспокоить аномалию. Она и так едва сдерживается, – еле слышно прошелестел я в ответ.

Будто услышав, аномалия заинтересованно лизнула меня густым потоком горячего воздуха. Я испуганно замер. Черт! При близком контакте с такими вот порождениями Зоны меня частенько мучил вопрос: а не может ли быть такого, что все они или хотя бы некоторые обладают зачатками разума? Вот что сейчас от меня хотела «хозяйка» этого дома? Здоровалась со мной, как со старым добрым знакомым? Обнюхивала, словно домашний пес частого гостя? Или предупреждала, что следит за мной в оба?

Под подоконником на полу я разворошил кучу мусора, подцепил и подкрутил особым образом едва заметную плашку в полу, скрывающую под собой механизм. Наконец щелкнули освобожденные пружины, и я откинул в сторону крышку люка, открывая узкий лаз в подпол. Я спустился вниз и только тут с облегчением вздохнул.

Ступив на сухой дощатый пол, я внимательно огляделся – вроде, безопасно. Ни тебе блуждающей аномалии, коварно возникшей где-нибудь в темном углу, ни следов постороннего вторжения. Отлично!

На деревянных стеллажах, вместо банок с вареньем и разносолами, в полиэтиленовых мешках хранились матрасы, свернутые в скатку. Аномалия, прижившаяся наверху, исправно боролась с сыростью и не давала появиться плесени. По соседству громоздились консервные банки с тушенкой и кашами, армейские сухие пайки, аптечка и пластиковые бутылки с минералкой. Газированную воду я не очень любил, но как сохранить здесь самую обычную, колодезную, я придумать не смог.

А теперь самое главное. Не сказать, что оружия здесь было в избытке, но кое-что я нажил за годы хождения по Зоне. Для одного меня – точно много, но ведь много – не мало, верно? К тому же есть у меня пара знакомых – сталкеров, которые знают адресок и могут в случае необходимости воспользоваться схроном, переждать опасность и разжиться боеприпасами. Я, соответственно, знал, где на запретной территории расположены их собственные тайники, и точно так же мог бы заглянуть туда, если бы срочно понадобилось.

Здесь у меня имелась в наличии и «Сайга», и АКС-74У с приличным запасом патронов. Хранилась тут еще пара автоматов АК, причем на одном был установлен прицел, но этот ствол сейчас как раз и отсутствовал. Видно, здесь побывал кто-то из моих друзей. Только теперь я обратил внимание на листок бумаги на стеллаже. «Истратил почти весь боезапас, автомат осколком повредило. Взял ствол с оптикой, патроны и аптечку. При случае верну. Старина Фред».

Вернет, разумеется. На запретной территории очень трудно кому-либо верить, но уж если ты однажды подведешь, не выполнишь обещанного, то и последнего доверия лишишься. Ни Фреду, ни кому-либо еще из знакомых, которые в курсе схрона, нет смысла меня обманывать, потому что в следующий раз прижмет – а тут уже никакого тайника нет и вообще им вход сюда заказан.

Я забрал из ящичка три оставшиеся гранаты к подствольнику. Не густо, но хоть что-то. Теперь у меня возникла маленькая дилемма: нужно было взять для личного пользования артефакты – очень полезные вещи для выживания, но чаще всего с непременным набором вредных свойств. Артефакты, которые приносили сталкеру только пользу, практически в аномальной природе Зоны не существовали. Приходилось перекрывать их побочные эффекты другими артефактами, а иногда целым набором.

Я присел перед контейнерами, соображая, как мне наиболее правильно скомпоновать имеющиеся в моем распоряжении дары запретной территории. По краю кромки бронежилета я закрепил широкий пояс с кармашками, сшитый из брезента. После некоторых раздумий моя рука извлекла из контейнера пару круглых штуковин. За них можно было выручить приличные деньги, но целебные свойства стоили того, чтобы придержать их у себя. Ребра мои все еще болели, хотя казалось, что с момента нашей стычки с бандитами прошло уже несколько дней. Ну, теперь-то гематома быстро рассосется.

Положительные и отрицательные свойства артефактов я оценил не сразу. Понадобился год бродяжничества по матушке-Зоне, прежде чем я стал интересоваться сочетанием их свойств. Наставнику моему было достаточно того, что он знал: вот этот вид останавливает кровь, этот – за три дня может срастить перелом, а вон тот – настоящая панацея от геморроя. И самое первое время я был безумно рад каждому найденному артефакту, и меня интересовал лишь один вопрос: сколько денег мне отвалят за хабар. Потом, когда деньги уже потеряли первоочередное значение, я занялся исследованием совокупного воздействия артефактов. «Что, Алгоритм, опять алгоритмы составляешь?» – посмеивался наставник, глядя на привале, как я перекладываю артефакты, меняю их местами, подбираю оптимальные сочетания…

Обратный путь из подпола всегда проходил намного спокойнее. Наверное, подсознательно я понимал: один раз я этим путем уже прошел, причем всего полчаса назад, значит, и второй раз пройду. Я выбрался наверх, подвигал своими тайными запорами, навалил сверху кучу мусора и благополучно проскользнул мимо аномалии.

Все-таки приятно ощущать себя мужчиной-добытчиком. Я собственноручно укрепил на узкой талии Веры брезентовый пояс, за своей заботой едва замаскировав непреодолимое желание прикоснуться к ней.

– Что это такое? – Вера с интересом воззрилась на неказистый пояс. – Что за кустарщина?

Женщина в любой обстановке, даже приближенной к боевым действиям, всегда останется женщиной.

– В одном из карманов этого пояса хранится артефакт, – стал терпеливо разъяснять я ей. – Он будет втягивать в себя радиацию. Всю! – Я поднял указательный палец, тем самым заостряя ее внимание на важной информации. – Не только внешнее излучение, но и то, что уже попало в организм.

Вера слегка нахмурилась, с недоверчивым видом расстегнула карман на поясе. Некоторое время девушка внимательно рассматривала непонятного происхождения предмет, а потом поделилась своим мнением:

– Какая странная вещь. Вроде, светится, а как пристально посмотришь – даже и не поймешь, какую она имеет форму.

Я подавил облегченный вздох. Кажется, слегка прониклась. Теперь, я надеюсь, она не выбросит на обочину свой личный и первый в жизни артефакт-талисман.

– Водичка у нас что надо, самая чистая в окрестностях. – Игнат неторопливо подошел к нам с выражением полной безмятежности на лице, и все же я почувствовал зависшее в воздухе ощущение тревоги. – Пойдемте к колодцу, фляжки свои наполните.

Пока мы наполняли емкости водой, Игнат непонятно от чего всполошился и бросился за угол дома. Вера сразу схватилась за автомат, но я ее миролюбиво успокоил:

– Похоже, у его зомбированной гвардии возникли проблемы с дисциплиной.

Вера сердито зыркнула на меня и произнесла:

– Я иногда не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

– Без юмора здесь никак нельзя. – Я улыбнулся и пожал плечами. – Слушай, жрать охота! Мы же, считай, целый день на ногах.

Присели на завалинке, расстегнули рюкзаки. Взгляд девушки заинтересованно скользнул по бумажному пакету. Я коротко пояснил:

– Здесь хлеб, вчера в магазине купил. В Зоне, как ты уже могла убедиться, не всегда найдется время подкрепиться, тогда кусочек отщипнешь и жуешь на ходу.

Заметив в моих руках упаковку сухого пайка, Вера посоветовала:

– Оставь его на следующий раз. У меня армейский, он рассчитан на завтрак, обед и ужин, вот им и воспользуемся.

Я посмотрел на картонную коробку в ее руках, опознал ее как стандартный паек Российских Вооруженных Сил и кивнул. Откуда у нее армейский паек, было и без слов понятно, все же папа был военным.

Вера достала таганок и стала разогревать на таблетке сухого спирта кашу и гуляш, а я пока жевал сыр и украдкой любовался ее фигурой. Еды в пайке было действительно много, и по моим прикидкам нам ее должно было хватить, чтобы еще раз подкрепиться. А может, и не придется: глядишь, через пару часов нас уже на блокпосту накормят. Чистой воды у нас пока хватало, и средства для обеззараживания воды я пока предусмотрительно убрал в аптечку. На десерт мы съели пюре из яблок, а потом спиной привались к бревенчатой стене дома и стали с блаженством втягивать в себя растворимый сок, разведенный из порошка в вакуумной упаковке.

Планшет подал сигнал. Расслабленный после еды, я лениво удивился:

– Смотри-ка, связь появилась! – И углубился в чтение последних новостей.

Вера скосила глаза на экран и поинтересовалась:

– Я думала, у тебя и в Сети ник – Алгоритм.

– Да щаз! Понимаешь, все сталкеры ходят по лезвию ножа, мы же, получается, вне закона, и любой сотрудник МВД, военный или эфэсбэшник обязан принять меры по нашему задержанию. Спецслужбы вскрывают нашу электронную переписку, взламывают страницы в соцсетях. Поэтому приходится прибегать к конспирации.

Вера сдунула завиток волос со лба и крепко задумалась, потом поинтересовалась:

– А спецслужбы чем конкретно интересуются? Вряд ли вы им нужны сами по себе.

– Спецслужбы пытаются склонить к сотрудничеству, вербуют. Вообще – по-разному, в зависимости от того, чем занимается «подозрительный элемент». Одно дело – сталкер-одиночка, другое – член большой банды. Но цель у них одна – контроль. Военные контролируют внешний Периметр, а спецслужбы стараются влиять на внутреннюю жизнь запретной территории.

– Я слышала, что можно за соответствующую мзду пробраться через Периметр, договорившись с солдатами на посту. А офицеры тоже берут деньги?

Я помялся, понимая, что могу пошатнуть авторитет ее отца, но вынужден был сказать правду:

– Офицеры не зарабатывают на мелочевке. Я, например, им неинтересен, с меня навар невелик. Они ведут дела с крупными группировками и перекупщиками.

Вера понурилась и еле выдавила из себя:

– И папа мой зарабатывал?

– Вер, ну что ты как маленькая? Это же целая система, и любой вновь пришедший на должность офицер со временем вынужден полностью погрузиться в эти дела. Если из-за него прервутся финансовые потоки или товарооборот, такого офицера быстро устранят свои же. Тут уже речь даже не о деньгах, а о собственной жизни и благополучии членов семьи. Не впишешься в систему – получишь кучу неприятностей. Как минимум. Вокруг Зоны всё коррумпировано снизу и доверху. Большие деньги и власть очень сильно и быстро портят людей. Впрочем, справедливости ради скажу, что конкретно про твоего отца я ничего плохого не слышал.

Мы прервали нашу беседу, когда перед нами вновь появился Игнат. Он присел на ступеньки крыльца. Выглядел мальчишка по-взрослому сосредоточенным. Разворошив ногой кучу скошенной травы обочь, мальчишка спросил:

– Готовы?

– Да, мы закончили. Сам-то похаваешь? – предложил я.

– Не-а, не буду. – Он с добродушной улыбкой мотнул соломенными вихрами и пояснил: – Натовские вояки нам свой брошенный склад слили, так что с едой у нас теперь полный порядок. Он, правда, далековато находится, но я периодически беру подразделение под свое командование, и мы совершаем марш-бросок на точку. Макар им крепко вбил в мозги, что они сейчас находятся в учебном подразделении, а я их куратор и инструктор. Давай сюда свой планшет, я тебе сейчас координаты склада обозначу, может, пригодятся. Но с условием – брать только для своих нужд и никому не разглашать местонахождение!

– Заметано! – на полном серьезе ответил я и протянул ему планшет.

Пацан повозился с навигатором и картой, вернул с некоторым сожалением. Мда… наверняка он еще помнит те времена, когда мог день-деньской играть на смартфоне или на похожем планшете.

Мы с Верой торопливо застегнули свои рюкзаки, накинули их на плечи и попрыгали на месте, чтобы удостовериться, что вещи в них плотно уложены, ничего не звякает, не гремит и не колет в бок. Ну, всё. Пора.

После разговора с Игнатом о супермутанте я окончательно разуверился в том, что бойцы с блокпоста могут радикально изменить расстановку сил. Даже если другие сталкеры уже выполнили аналогичные задания. Что значит для города, пусть даже смахивающего по своим размерам на поселок городского типа, несколько взводов солдат?

– Ну что, двинули? – своим возгласом Игнат прервал мои мрачные мысли.

– А эти с нами, что ли? – Верин пальчик указал в направлении шести вооруженных зомби, застывших неподалеку от нас.

– А как же! Наш эскорт, – солидно сообщил Игнат, с гордостью глядя на своих подопечных. – К тому же Макар всегда очень беспокоится за меня и просит без прикрытия никуда не ходить. Я ведь единственный родной ему человек, сами понимаете.