В предыдущем разделе мы затронули тему богооставленности. Но безусловно, об этом самом тяжелом, самом страшном виде одиночества необходимо говорить отдельно. А говоря о нем — прежде всего выражаться точнее. Речь должна идти не о богооставленности, но о чувстве богооставленности.

Сам Бог никогда никого не оставляет. У святителя Игнатия (Брянчанинова) есть даже такое утверждение: сама мысль о том, что кто-то может быть оставлен Богом, есть хула на Него. Господь бесконечно любит Свое создание, и Он ли его оставит?!

Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя: — вот что говорит Бог верующему в Него человеку (Ис. 49:15). Да и неверующему, по сути, тоже.

Потому что если бы Он совершенно оставил кого-то, то как бы этот «кто-то» еще жил, двигался, дышал? Ведь нет ни в ком из нас жизни, кроме той, что «вдунул в лице» наше (см.: Быт. 2: 7) и поддерживает в нас наш Творец и Промыслитель.

Итак, мы не можем быть оставлены Богом, но можем эту оставленность ощущать. Разумеется, по-разному ощущают ее люди неверующие и церковные. Первые страдают неосознанно, не понимая толком, отчего им так плохо, отчего душит их тоска; вторые же, напротив, вполне отдают себе отчет, почему жизнь стала пустой и унылой: ушло то чувство присутствия Господа, которое было для них важнее всего, без которого сама жизнь — и не жизнь вовсе.

Но в обоих случаях чувство богооставленности практически всегда имеет одну и ту же природу, одну и ту же причину: оно рождено не тем, что Бог оставил нас, от нас удалился, а тем, что мы Его оставили, удалились от Него.

Как порой поступает мать, видя, что ее ребенок во дворе заигрался, забыл обо всем и не слышит, что давно пора домой? Она поворачивается и уходит. И только тогда, лишившись ощущения материнского присутствия, ребенок начинает ее искать, плакать, звать. Несовершенный образ, как несовершенны и все образы, которыми мы пытаемся пояснить наши отношения с Богом, но отчасти он все же позволяет что-то понять.

Господь дает нам вкусить состояние богооставленности, которое есть некий начаток адских мучений, чтобы мы осознали, насколько далеко зашли в своем движении от Него, чтобы поняли и развернулись к Нему, и уподобились блудному сыну из притчи, который пропадал и нашелся (см.: Лк. 15:11–32). Правда, и этот образ точен не до конца: тот блудный сын лишь однажды уходит из дома и однажды возвращается в него, и отец тотчас устремляется ему навстречу. А мы постоянно то возвращаемся, то снова покидаем Отчий кров, уходим на страну далече, зная по опыту, что всегда будем вновь приняты Отцом. Но поэтому раз за разом возвращение дается нам все труднее и Отец уже не спешит сразу принимать нас, а дает нам хотя бы немного пострадать, чтобы мы научились ценить Его милость и любовь, отвергли бы свое преступное легкомыслие и начали наконец неотступно держаться за то, без чего нам погибель — за жизнь во Христе, единственную настоящую и вечную.

Потому-то «богооставленность» и длится подчас так долго, что мы успеваем по-настоящему измучиться и исстрадаться сердцем. А еще конечно же потому, что мы, пока не дошли до края, чаще всего и не задаемся всерьез вопросом: что же нам делать, чтобы из этого страшного состояния выйти? И продолжаем грешить.

Мне как священнику часто приходится говорить об этом с людьми. Приходится слышать, как кто-то сравнивает свои переживания с тем, что испытывал Христос на Голгофе. Сравнивает и искренне не понимает, о каких разных вещах идет речь — даже не столько в плане масштаба, сколько в плане различия самой их природы. То, что произошло на Голгофе, есть добровольная жертва, принесенная Единым, Кто имеет власть отдать Свою жизнь и паки принять ее (см.: Ии. 10: 18). И слова «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил» (Мф. 27: 46), как бы ни толковали их самые благочестивые и мудрые толковники, так и останутся для нас в этом веке тайной. А то, что происходит с нами, есть дело иногда напрямую недоброй нашей воли или же, что чаще, нашего неразумия и нерадения.

Возникает состояние богооставленности и по другим причинам: нередко Господь дает человеку вкусить этого горького напоения, чтобы исцелить его гордыню. Человеку кажется, что он кто-то, что он что-то может, что он «сам идет по воде», как показалось это, видимо, в какой-то момент апостолу Петру, что его жизнь достойна похвалы, что он — настоящий христианин. Но вот отходит Господь в сторону, лишает Своей ощутимой поддержки, и тонет человек, подобно ученику Христову, в волнах уныния и отчаяния. Тонет, постигает свою немощь и смиряется. И, смирившись, снова обретает Того, Кто не дает погибнуть в этой пучине.

Бывает, что мы испытываем богооставленность и оттого, что поступаем с кем-то немилосердно, даже жестоко, и тогда Бог не являет милости нам — не творящим милости. Но и это проходит, когда смягчается наше сердце, когда начинаем мы испытывать сострадание. Особенно явно это бывает тогда, когда прощаешь обидчика — через силу, через боль, «через не могу». Пожалуй, именно в такие моменты ощущаешь присутствие Бога в своей жизни с особенной силой и понимаешь, как важна эта заповедь — прощать врагов, и кому больше пользы от исполнения ее — врагам или тебе.

Бывает, что мы совершаем какую-то ошибку, упорствуем в ней, и Господь оставляет нас, чтобы мы уразумели ее прежде, чем приблизимся к краю, и остановились. Вообще, чувство богооставленности, как правило, и есть следствие той или иной ошибки, и нужно искать ее, находить и исправлять. И не требовать при том, чтобы Бог сразу утешил и согрел наше сердце, но терпеливо и смиренно ждать Его милости. Терпеливо и смиренно — это самое главное…

Есть, видимо, и то, что является «богооставленностью совершенных» или же стремящихся к совершенству. Тогда не за какую-то вину, не за ошибку, не за гордость даже претерпевает человек подобное испытание. Господь попускает ему потерпеть еще и это, чтобы закалить его, сделать мужественнее, сильнее, чтобы он укрепился и утвердился в своей верности и преданности Ему. Описание подобных состояний мы находим в житиях святых, иногда — в их собственных творениях. Возможно, порой что-то подобное происходит и с кем-то из нас — в малой, скорее всего, степени…

В любом случае следует твердо помнить: Господь нас не оставляет, Он всегда рядом, мы бесконечно дороги Ему, бесконечно Им любимы. И верить в это необходимо особенно тогда, когда нам труднее всего, когда кажется, что нет уже сил, что не поддерживает, не помогает никто, когда враг пытается убедить, что и Богу нет до нас дела. Эта вера помогает выстоять, эта вера привлекает особую Божественную милость и в конце концов переходит в то безусловное доверие к Богу, которое становится нашей неразрывной связью с Ним, некой непрестанной молитвой, как говорил об этом преподобный Паисий Святогорец.