Глава 24
По дороге в библиотеку Исторического общества я набрала номер миссис Макгоуэн еще раз. Очень хотелось надеяться, что на сей раз я не нарвусь на автоответчик. Я уже набирала последнюю цифру, когда услышала, как кто-то пытается прорваться ко мне. Увидев, что на экране высветился номер телефона миссис Макгоуэн, я облегченно вздохнула.
– Алло! Миссис Макгоуэн?
– Да, доброе утро, Мелани. Извините, что не перезвонила вам раньше. Я была в саду. Мои камелии в этом году просто загляденье. Когда вы приедете ко мне в следующий раз, я просто не отпущу вас домой без букета.
– Спасибо, миссис Макгоуэн. Это было бы чудесно. Но этим утром я звоню вам по поводу фамильного древа Крэндаллов. Скажите, вы случайно его не нашли?
– Нет, дорогая моя. Хотя я буквально перерыла весь дом. Вы не спрашивали у мисс Эджертон?
– Пока еще не успела. Но мне действительно нужно знать, есть ли где-нибудь на нем знакомое имя. Я ищу любую связь, будь то по рождению или браку. В разговоре со мной вы упомянули, что составили древо на основе найденных на чердаке писем. Скажите, а заново составить его вы не могли бы?
– Конечно, могу, – ответила она после короткой паузы. – Когда вам оно понадобится?
Зная, что поступаю некрасиво, я поморщилась.
– Как можно раньше. Например, сегодня? Мне не нужны детали, лишь имена и как этот человек связан с остальным семейством Крэндалл.
На том конце линии возникла долгая пауза.
– Пожалуй, я смогу, – сказала, в конце концов, миссис Макгоуэн, – но я попрошу вас об ответной услуге.
– Да? – спросила я, с ужасом представив, что за этим последует. Потому что была только одна вещь, о какой она могла меня просить.
– Вы не могли бы в следующий раз приехать ко мне вместе с вашим душкой – Джеком Тренхольмом? Я прочла все его книги, а по телефону у него такой приятный голос. Очень бы хотелось познакомиться с ним лично.
Я внутренне простонала. В принципе, я могла бы попросить Чэда или Софи или даже кого-то из моих родителей сделать это вместо меня. Вряд ли для миссис Макгоуэн важно, кто приведет его на крыльцо. Главное, чтобы он туда пришел.
– Конечно, – ответила я. – С великим удовольствием.
– Тогда договорились. Я прямо сейчас сажусь за работу… как только расставляю по вазам камелии. Они просто прелесть! Было бы прекрасно, если бы вы приехали с Джеком, пока погода не испортилась. Я бы показала вам мой сад.
– Постараюсь его уговорить. – Я назвала ей имя, которое совершенно случайно пришло мне в голову, хотя чем больше я размышляла о нем, тем большей уверенностью в своей правоте я проникалась. – Позвоните мне, как только будете готовы, по этому номеру. Если я не отвечу, это значит, что я все еще в библиотеке и не имею возможности поговорить с вами. В таком случае я бы просила вас оставить подробное сообщение на голосовой почте.
– Хорошо, – согласилась он. – И я надеюсь, что в один прекрасный день вы скажете мне, в чем, собственно, дело. Скажу честно, я заинтригована.
– Договорились. Спасибо вам, миссис Макгоуэн. – Закрыв телефон, я бросила его обратно в сумочку. Кстати, я уже почти доехала до Митинг-стрит. Эх, мне бы везение Джека Тренхольма! Как обычно, я долго искала, где припарковать машину, и нашла свободное место лишь в нескольких кварталах от библиотеки. К тому времени, когда я дошла до нужного здания и поднялась на высокое крыльцо, я уже слегка задыхалась.
Ивонна, как обычно, ждала в читальном зале и встретила меня улыбкой.
– Надеюсь, ваше хорошее настроение означает, что вы сумели что-то найти про «Иду Белль», – сказала я, улыбнувшись в ответ.
– Вам еще ни разу не удалось поймать меня с пустыми руками, Мелани, но вы можете продолжать пытаться делать и дальше.
Я села за стол. На сей раз Ивонна удивила меня тем, что придвинула ко мне ноутбук.
– Это мой личный компьютер. Я иногда беру его с собой, чтобы мне лишний раз не ходить по библиотеке. У меня есть доступ ко всем базам данных. Хотя, если честно, они мне особо и не нужны.
Я вопросительно посмотрела на нее:
– Что вы имеете в виду? Я пыталась сама искать в Интернете, но ничего не нашла.
Ивонна открыла компьютер.
– Извините, что он работает медленно. Он старый, да и связь здесь тоже медленная. – С этими словами она нажала кнопку включения. Издав нечто похожее на скрежет несмазанных шестеренок, компьютер ожил. – Интернет – великая вещь, – продолжила Ивонна, – но только если правильно им пользоваться. Сначала нужно уметь сузить поиск, и лишь потом можно рассчитывать на какие-то результаты. – Она подалась вперед, глядя поверх бифокальных очков. – Кстати, этому меня научил Джек.
Я стиснула зубы и, прищурившись, посмотрела на экран.
– Вы заработаете себе морщины, – сказала Ивонна, посмотрев на меня, и медленно, одними указательными пальцами, защелкала по клавишам. Будучи первоклассной машинисткой, я с трудом сдержалась, чтобы не попросить ее уступить мне место за клавиатурой.
– Мы знаем, что «Ида Белль» была трехмачтовой шхуной, что задает нам примерные временные рамки. Логика подсказывает, что нам следует начать наши поиски с Южной Каролины, после чего распространить их дальше, на Северную Каролину и Джорджию. И так далее, пока мы не найдем то, что нам нужно.
Она все в той же манере нажала еще несколько клавиш. Я впилась ногтями – вернее, тем, что от них оставалось – в подушечки ладоней, чтобы не прогнать ее от клавиатуры.
– Многие исследователи упускают из виду тот факт, как много у нас сейчас музеев – науки, техники, искусства, истории, чего угодно.
Я подалась вперед:
– Вы провели поиск по морским музеям.
– Угу. – Она с видом победительницы нажала клавишу ввода. – Стоило мне зайти на сайт Морского музея Северной Каролины, как компьютер тотчас выдал ссылку на «Иду Белль».
Я посмотрела на экран. На экране медленно, словно секрет, который не желает, чтобы его раскрыли, возникла картинка. Я разинув рот уставилась на до боли знакомого мне ангела с длинными развевающимися волосами и пышными крыльями, воссозданного на компьютере во всей его трехмерной красе. Так как, в отличие от плоского образа на витраже, этот был вырезанной из дерева фигурой, а его поблекшая от времени и местами облупившаяся краска рассказывала множество историй.
– Что это? – спросила я.
Ивонна повернула ко мне компьютер, чтобы я могла лучше рассмотреть картинку.
– Это фигура с носа «Иды Белль». Была найдена на острове Эдисто. Скорее всего, ее выбросило туда штормом, потопившим само судно. А там кто его знает.
Моя голова как будто наполнилась пузырящимся шампанским. Я поняла, что только что сделала важное открытие. Одна беда – я не знала пока, что оно значит.
– Там что-нибудь говорится о самом кораблекрушении?
Ивонна кивнула.
– Да, тут есть ссылка на другую страницу, «Титаник» и «Лузитанию». А также небольшое примечание о крушениях, имевших место у берегов Соединенных Штатов, в том числе и о «Иде Белль». Там есть информация о перевозимом на судне грузе и ссылка на список пассажиров. Возможно, вы потому не заметили их во время ваших предварительных поисков, потому что судно там указано под своим первоначальным названием, «Виктория». Оно было продано и получило новое название – кстати, в честь жены капитана, – за год до катастрофы. Изюминку про жену капитана я обнаружила совершенно случайно, в книге, которая есть в нашем архиве. Там имеется список всех судов, чьим портом приписки был Чарльстон. Так я узнала, что искать нужно «Викторию».
– И у вас есть список пассажиров?
Одарив меня колючим взглядом за то, что я в очередной раз усомнилась в ее способностях, Ивонна подтолкнул мне два листка бумаги.
– Я распечатала их с сайта.
Я без труда нашла в верхней части списка три нужных мне имени; Джозайя Крэндалл, Мери Крэндалл и Нора Крэндалл, ребенок. Рядом со всеми тремя именами значилось «Дариен, штат Коннектикут». Я медленно подтянула к себе вторую страницу. Она оказалась ксерокопией заявления на выплату страховки за утраченные ювелирные украшения на сумму в двадцать тысяч долларов. Сейчас это звучит не слишком внушительно, но по тем временам равнялось целому состоянию. Подательницей заявления значилась Сюзан Крэндалл.
Прикрыв ладонью лицо, чтобы Ивонна не заметила, я прищурилась, чтобы прочесть мелкий шрифт. Тот напоминал список сданного в прачечную белья: кольцо с рубином изумрудной огранки в окружении двенадцати бриллиантов, в золотой оправе; шпилька для волос с тремя крупными бриллиантами в платиновой оправе; серьги-подвески с сапфирами и бриллиантами, в гарнитуре с колье из сапфиров и бриллиантов, состоящего из…
Я откинулась на спинку стула. Глаза болели от того, что я была вынуждена щуриться, голова шла кругом. Серьги-подвески с сапфирами и бриллиантами, в гарнитуре с колье из сапфиров и бриллиантов.
– Готова спорить на что угодно, что ювелирные изделия не были найдены на дне морском, – тихо сказала я.
Пискнул мой телефон. Я посмотрела на экран – вдруг кто-то оставил мне сообщение на голосовую почту, – после чего повернулась к Ивонне и порывисто ее обняла.
– Вы стоите столько золота, сколько вы весите, миссис Крейг, и я уже придумываю способы, как отблагодарить вас за это в течение следующего десятилетия.
Она удивленно посмотрела на меня. Я встала.
– Мне пора. Я позвоню вам сегодня во второй половине дня и все расскажу. – Улыбнувшись и помахав ей на прощание, я почти выбежала из читального зала. И едва не упала на лестнице – подвернула ногу, торопясь вниз, чтобы прослушать голосовое сообщение.
Нажав кнопку на телефоне, я приложила его к уху. Лишь когда у меня перед глазами заплясали черные точки, до меня дошло, что я перестала дышать. Я набрала полную грудь воздуха и стала слушать.
– Привет, Мелани, дорогая, это миссис Макгоуэн. Похоже, я нашла то, что вы искали. У Алисы Крэндалл, которая, как вы знаете, была близняшкой погибшей в кораблекрушении Норы и которая в подростковом возрасте переехала в Мимоза-Холл, было двое детей – сын и дочь по имени Эллисон. Последняя вышла замуж за Джона Эджертона. Потомки Эллисон и Джона живут недалеко от Саммервилля, хотя я их никогда не встречала. Мне интересно, Мелани, эта семья состоит в родстве с вашей знакомой, Ребеккой? Я предположила, что именно поэтому вы хотели это узнать, хотя мне и удивительно, что она умолчала об этом, когда была здесь и видела фамильное древо. Если вам нужна дополнительная информация, можете мне позвонить. Жду не дождусь, когда снова увижу вас вместе с Джеком. До свиданья.
Я застыла посередине тротуара. Прохожие натыкались на меня, но я не могла даже сдвинуться с места. Ребекка – родственница Крэндаллов из Мимоза-Холла и девушки на портрете по имени Алиса! Однако предпочла держать эту информацию при себе. Я поклялась, что непременно выясню, почему.
Идя к моей машине, я вновь набрала ее номер и, как и следовало ожидать, вновь нарвалась на автоответчик. После чего тотчас же – чтобы не передумать – начала набирать номер Джека, однако еще до первого гудка дала отбой, не будучи уверена, в какой стадии наши отношения – или что это были отношения – находились после вчерашнего вечера, когда он поцеловал меня под дождем. В мои планы не входило упоминать об этом, в смехотворной надежде на то, что он наверняка уже все забыл. И все же, несмотря ни на что, он был первый, с кем мне хотелось обсудить мое открытие, а поскольку я была недалеко от его квартиры, то решила заехать. Кроме того, я сомневалась, что он ответит на мой звонок, а вот опыт, причем удачный – появиться на пороге его квартиры, – у меня имелся.
Припарковав машину в соседнем гараже, я была приятно удивлена, что дверь в его подъезд открыта – у тротуара перед домом рабочие разгружали огромный фургон по доставке мебели. Улыбнувшись, как будто я тоже здесь живу, я прошла мимо них к лифту и уверенно нажала кнопку верхнего этажа. Я слегка расслабилась, лишь когда двери лифта распахнулись на этаже Джека. А когда вышла, то даже на всякий случай дождалась, когда они снова закроются за мной.
Увы, стоило мне подойти к двери Джека, как моей улыбки как не бывало. Дверь была закрыта неплотно, как будто он вошел, неся в обеих руках пакеты с покупками, и потому был вынужден закрыть ее ногой, и даже не заметил, что замок так и не щелкнул.
Я постучала и стала ждать. Ничего не услышав, я постучала снова и окликнула его по имени. Выждав еще минуту, я распахнула дверь чуть шире и позвала его уже громче. Я уже была готова уйти, когда увидела, что дверь в спальню закрыта, и подумала, что если он спит или принимает душ, то, возможно, не станет возражать, если я сяду и подожду его.
Оставив дверь приоткрытой – лишь с той целью, чтобы он, выйдя ко мне, понял, каким образом я попала к нему в квартиру, – я прошла в зону гостиной, стараясь при этом не выносить критических суждений по поводу царившего здесь беспорядка и ничего не убирать. Мой взгляд остановился на стеклянном обеденном столе. Железные подсвечники и центральная ваза с него были убраны – вернее, изгнаны в угол гостиной, – зато теперь на столе высились стопки книг и были разложены, причем явно в некоем порядке, фотографии. Решив, что, раз они лежат на столе, значит, я имею полное право взглянуть на них, я подошла ближе.
Обойдя стол, чтобы лучше рассмотреть снимки, я несколько секунд растерянно смотрела на них, прежде чем до меня дошло, что это такое. Судя по всему, это были те самые фотографии могилы моей бабушки, которые Джек сделал в тот день, когда мы втроем – он, Ребекка и я – ездили на кладбище Святого Филиппа. Увеличив каждое фото, он потом обрезал его так, чтобы каждое слово было выделено в свою собственную прямоугольную картинку. Я пристально всмотрелась в них, пытаясь разглядеть что-то новое или значимое, но так и не смогла.
Затем я посмотрела на последний ряд снимков. На сей раз это были не снимки надгробия, а витражного окна с внешней его стороны, причем сделанные как раз в тот момент, когда солнце высвечивало потайную картинку. Части этой картинки также были изображены на отдельных фотоснимках.
Я узнала те ее части, на которых был резной нос корабля, дом и дуб. Но Джек также сфотографировал странную виньетку, которая шла по периметру всего окна. По отдельности сфотографировав ее разные части, он затем выложил фрагменты в том порядке, в каком они были расположены на окне. Внимательно посмотрев на картинки, я заметила, что некоторые из, казалось бы, разрозненных штрихов были толще и больше других. Интересно, заметил ли это Джек, а если заметил, то что, по его мнению, это значило?
Затем я прошла к другому концу обеденного стола, где стопкой были сложены книги, причем некоторые из них были положены друг на дружку раскрытыми. Я посмотрела на заголовки, вздрогнув, поняла, что все они, так или иначе, связаны с кораблями, кораблекрушениями и морской историей южной части Соединенных Штатов. Взяв из стопки верхнюю книгу, я пробежала глазами открытую страницу. В самом низу желтым маркером были отмечены три абзаца. Поднеся книгу к самому носу и прищурившись, чтобы ее рассмотреть, я трижды перечитала выделенные абзацы – просто затем, чтобы убедиться, что я все правильно поняла.
Весь абзац касался таинственного исчезновения в хорошую погоду британской шхуны, шедшей в 1785 году из Чарльстона в Бостон. В последний раз ее видели пятнадцатого июля у острова Джонс. Больше никаких известий ни о судьбе пассажиров, ни о судьбе экипажа не поступало.
Я прижала руку к груди. Сердце билось с такой силой, что его стук, казалось, эхом отдавался в пустой комнате. Кэтрин.
Кэтрин, любимая девушка Вильгельма, погибла в июле 1785 года. Я помнила эту дату, потому что это был мой день рождения – пятнадцатое июля. Я вспомнила, что говорил о ней Вильгельм – о том, как она умерла. Она утонула. Я не знал, что она на том корабле. Я не знал и потому не спас ее.
Я перелистала книгу назад и прочла заголовок. Пираты Земли. Корабельные мародеры юго-восточного побережья Соединенных Штатов в восемнадцатом-девятнадцатом веках.
Внезапно меня отвлек звук, донесшийся из спальни Джека, – тихий гортанный смешок, совершенно непохожий на его обычный смех. Я сделала шаг к спальне и в этот момент заметила женские туфли-лодочки на высоком каблуке-шпильке, пару чулок и сумочку, и все это, словно дорожка из хлебных крошек, вело к двери спальни.
Розовая лакированная сумочка была мне хорошо знакома. В следующее мгновение дверная ручка повернулась, дверь открылась, и передо мной предстала Ребекка Эджертон, одетая лишь в клетчатую рубашку Джека.
Похоже, она была удивлена не меньше меня, однако пришла в себя гораздо быстрее. Пока я стояла, разинув рот и пытаясь придумать, что мне сказать, она подняла с пола одежду и прокурорским тоном спросила меня:
– Что вы здесь делаете?
Я хотела задать ей тот же вопрос, но поскольку ни она, ни я, по большому счету, не имели на это права, то я воздержалась. Впрочем, отвечать ей я тоже не стала. Вместо этого я шагнула вперед, объятая яростью не только по причине ее подлости, но и потому, что она вышла из спальни Джека в одной только его рубашке.
– Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы! – воскликнула я, тыча в нее пальцем. – Это ты должна ответить мне… причем ответить еще и на другие вопросы. Например, как давно тебе известно, что ты приходишься родственницей Крэндаллам из Мимоза-Холла и той девушке на портрете? Мне пока неизвестно, почему ты решила утаить от меня этот факт, но ничего, я непременно это узнаю. И я хочу знать, почему ты выбрала для своих игр мою мать и меня?
Ребекка на миг нахмурила брови и приняла растерянный вид. Я даже на мгновение поверила, что она и впрямь ничего не знает. Но затем я вспомнила, как она не отвечала на мои звонки, как украла дневник, и буквально впилась в нее взглядом. Она меня не обманет, какие бы слова ни слетели с ее губ.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, Мелани. Да, я признаюсь, что, увидев на семейном древе Крэндаллов мою фамилию, была заинтригована. До этого я об этом ничего не знала и удивилась не меньше, чем ты.
– Вот-вот, так удивилась, что украла папку с фамильным древом, которую Ивонна приготовила для меня, а заодно «случайно» прихватила еще одно, которое составила миссис Макгоуэн? Скажи, ты считаешь меня круглой дурой? Я знаю, что все это неким образом связано, и у меня есть сильное подозрение, что тебе известно, как именно. Не знаю, по какой причине, но ты не желаешь мне этого сказать. – Я перевела дыхание. Казалось, ярость высосала из моих легких весь воздух. – Но я это выясню. Без твоей помощи. – Я подняла руку. – Можешь ничего мне не говорить. Все равно это будет ложь, у меня же нет времени ее выслушивать. – Я перебросила ремешок моей сумочки через плечо и приготовилась уйти. – Только помни: отныне ты лишилась права даже приближаться к моей матери со своими вопросами. Не смей даже появляться на пороге нашего дома. Тебе там не рады.
Я повернулась, чтобы как можно скорее уйти, но в следующий миг не то увидела Джека, не то расплакалась, или же то и другое одновременно. Такое унижение я пережила до этого всего один раз, кстати, тогда тоже не обошлось без Джека. Тогда мне казалось, что он интересуется мной, в то время как его с самого начала интересовали спрятанные в моем доме сокровища. И вот теперь я испытала то же самое, только на этот раз я могла обвинять лишь саму себя за то, что простила его и вновь впустила в мою жизнь.
Я уже решительно шагнула к двери, когда Джек окликнул меня:
– Мелли, погоди!
Распахнув дверь, я обернулась: Джек застыл в дверях спальни – в джинсах, в вывернутой наизнанку рубашке, со всклокоченными волосами.
– Это еще зачем? Чтобы ты унизил меня еще больше? Как давно вы с Ребеккой посмеиваетесь за моей спиной? Не поэтому ли ты не отвечал на мои звонки? Я думаю, что вы с Ребеккой спелись и решили быть заодно, а меня прокатить… верно? – Горло мне обожгли слезы, но я поспешила их сглотнуть. Ни за что не дам этой сладкой парочке увидеть меня плачущей!
– Все не так, как ты думаешь. Все это… – Он помахал рукой, указывая куда-то позади себя, хотя я так и не поняла, что он имел в виду, Ребекку или беспорядок в своей квартире. – …просто вышло само собой. – Он шагнул вперед, и когда я заглянула в его глаза, то почти поверила ему. – Я обещал тебе больше никогда не лгать, – тихо добавил он. – И я не лгал.
Наши взгляды встретились. Да, я хорошо помнила его обещание. Я даже помнила, что поверила ему. Но когда я посмотрела на него, мне невольно вспомнился наш поцелуй, и я подумала, помнит ли он вкус дождя на наших губах, и то, как наши тела подходили друг к другу, и какими пустыми были дни, когда его не было рядом со мной. А еще мне подумалось: когда ему хотелось что-то сказать, о ком он думал в первую очередь? Обо мне ли? В своем глупом стремлении к самосохранению я все это отрицала. Что, если он делал то же самое?
Я через плечо оглянулась на Ребекку. Та с каменным лицом наблюдала за нами. Я вновь повернулась к Джеку.
– Один из вас лжет. Когда я видела Ребекку в первый раз, она показала мне фото моей матери в фамильных украшениях, колье и серьгах. Эти самые колье и серьги были упомянуты в документах, как принадлежавшие Мери Крэндалл и утраченные в результате кораблекрушения судна «Ида Белль», следовавшего курсом из Коннектикута в Южную Каролину, на борту которого она находилась в качестве пассажира. Ребекке хотелось узнать, откуда они у моей матери, и под тем предлогом, что она-де журналистка и хочет написать о ней статью, она взялась охотиться за ней, чтобы взять интервью. Неужели тебе непонятно? Она лгала мне с самого начала. Ей от меня что-то нужно, и она использует с этой целью тебя.
Ребекка подошла к Джеку и, взяв его за руку, потащила прочь.
– Не надо ее удерживать, Джек. Пусть идет. Ей нужно успокоиться и прочистить голову, чтобы снова начать трезво мыслить. Она слишком расстроена, чтобы понять, что и как, и с ней бесполезно разговаривать.
Я не сводила глаз с Джека.
– Спроси у нее, почему она фотографировала витражное окно в доме моей матери. Мы знаем, что это какая-то подсказка, и у меня такое чувство, что Ребекка поняла, к чему именно. Или она уже сказала тебе, но ты от меня это скрываешь. Ладно, как хочешь. Но знай: у меня нет к ней доверия, а поскольку ты с ней, то у меня нет доверия и к тебе. – Я закрыла глаза, не в силах больше смотреть на него. – И я отказываюсь верить, что ты с ней не спишь.
Его взгляд мгновенно сделался колючим:
– Мне кажется, это тот самый случай, Мелли, когда говорят, мол, нечего на зеркало пенять…
Поняв, что он имеет в виду Марка Лонго и наш короткий роман до того, как мне стал известен интерес Марка к пропавшим бриллиантам, я залилась краской.
– Но ты ошиблась насчет Ребекки, – продолжил Джек. – Она приехала сюда, чтобы рассказать мне о своем открытии: оказывается, ее семья связана узами родства с Крэндаллами. Так что связь с твоей семьей – это просто случайное совпадение.
Я ехидно улыбнулась и не устояла перед соблазном закатить глаза.
– Джек, я твердо усвоила от тебя один урок: такой вещи, как случайное совпадение, не существует. – Я шагнула к двери, но напоследок обернулась еще разок: – Я больше никогда-никогда не желаю тебя видеть. Говорю тебе это совершенно серьезно.
Сказав эти слова, я вышла за дверь, пересекла лобби и, ни разу больше не оглянувшись, вызвала лифт.
