Глава 35

– Я Абакин, – поправил Андрей.

– Да хоть Великим магистром ордена Тянитолкай назовись, для меня ты Москвиным был, им и останешься, – отрезал Константин, – напился в дребадан и избил девочку.

– Нет, нет, нет, – испугался Андрей, – она ушла с тусовки целая, невредимая. Сказала мне: «Приходи в избушку». Я ответил: «Конечно, только ключи возьму от дома». Чего мне взбрело в голову их брать? Окна, двери настежь. Выпил много, вот и соображал туго. Помню, что отправился на кухню, там в шкафчике ключи хранились. Навстречу Светка Попова.

– Андрюша, за твое здоровье.

Сунула мне в руку стакан, я его машинально в рот опрокинул, и все! Дальше лохмотья воспоминаний. Вроде я в лесу около фермы, бегу… кавардак в голове. Очнулся дома в своей кровати, лежу одетый. Штаны порвал, на коленях ссадины, на ладонях кожа содрана. Похоже, шел на четвереньках, падал. Полез в душ, голова болит, похмелье адское.

– Пьяный часто не помнит, что натворил, – произнес Костя.

– Хочешь сделать из меня убийцу? – прищурился пасынок. – Ладно. Око, значит, за око. Решил меня за решетку отправить? Но я на свободе останусь, а ты туда сам попадешь. Хоть на мыло тут изойдите, но я Варю не мог убить, очень ее любил. Врете вы! Упал я, поранился, поэтому и в крови был.

– А кеды? – повысил голос Константин. – Они где? Кирилл их в навоз закопал.

– Нет, – подал голос Кузя, который смотрел в ноутбук, – у меня тоже вопрос возник. Если в избе нашли кеды, то почему про них на суде ничего не сказали? Дом осмотрели, весь хлам описали, но ни слова про обувь нет. После убийства год прошел, может, кеды какой-то бомж унес?

– Нет, – прошептала Татьяна, – Кирилл кеды домой принес, я их в печке сожгла.

Андрей расхохотался.

– Все это лишь слова. Теперь я говорить буду. Считаете меня убийцей Вари? Да на здоровье! Я-то знаю, что не трогал ее, не способен избить человека до смерти. Нет во мне темной ярости. А как обстоят дела с вашей совестью, Константин Петрович? Невинно убиенные по ночам не снятся? Думаете, никто не знает? Ха! Лизка по всему дому с визгом носилась, то одно уронит, то другое. О приближении девчонки за сто метров было слышно. Топает, сопит, вопит, вазу разобьет, какую-нибудь из мамашкиных скульптур свалит. Чума прямо! А я тихий, ходил молча, осторожно, по большей части в своей комнате модели собирал.

Андрей бесцеремонно показал на Костю пальцем.

– Я тебя мигом раскусил. И понял, мерзкая девчонка – родная дочь любовника матери. Отец был совсем старый, давно в отдельной комнате спал. Недалеко ему к жене идти, да не нужен ему секс. А Лизка вылитый твой портрет, та же морда. Ладно, черт с ней. Папа мой внезапно умер. Все решили, что он дряхлый, вот и уехал на тот свет. А я заподозрил, что Костя его поторопил к сатане в гости, подсыпал ему чего-то в кашку. Сейчас он тут про любовь поет. Да ладно! Богатая вдова не первой свежести и молодой водитель. Ему деньги были нужны, ей секс. Ситуация стара как мир. Не было чувств, один расчет. У меня в голове какие мысли вертелись? Поживет Константин с неуправляемой истеричкой некоторое время, уговорит на себя одного завещание составить, и сыграет маманька в ящик. А родному сыну что? Куку с маком. Я стал за отчимом следить. Все думали, что угрюмый Андрюша в детской заперся, а он по дому тенью ходил. Мамахен с молодым мужем по вечерам, поздно совсем, после постельных битв потрындеть любили. Я все слушал, записывал.

– Куда? – удивился Костя.

– На какой носитель? – ехидно уточнил пасынок. – На диктофон. Много чего услышал про тебя, ты жене про себя рассказывал. Родители отчима давно в лучший мир уехали. Константина дядька Михаил воспитал, холостой, бездетный, работал директором рынка. Внешне неприметный мужик, как все. А в реальности – миллионер. Это в советские-то времена! Бизнес у него был. На базаре полно мужиков из Средней Азии, они находили Михаилу девочек сирот или из бедных семей. Возраст вокруг пяти лет, и всех малышек должны были родственники содержать. А кому нужен чужой ребенок? Вот девку и сплавляли в Москву в приют, его директриса тоже была в деле. Как она малышку официально оформляла, понятия не имею. Девочка недолго в интернате жила, ее Гореловы удочеряли. За воспитание сироты глава семьи, где девка жить должна была, платил. Гореловы брали детей только у тех, кто на хлопке, кураге, фруктах миллионы сколотил. Дальше самое интересное. Девочка жила у Татьяны и Кирилла, получала аттестат, улетала за границу, типа учиться. А там спустя какое-то время свадьбу играли. И все были довольны. Кто еще был в деле? Директор рынка Сенин, его шофер Геннадий с женой. Михаил договаривался с клиентами, водитель девочек доставлял. Их прятали в фурах с товаром. Геннадий местного шоферюгу на дороге на машине босса встречал, малышку забирал, деньги водиле отдавал. В Москву сам ее привозил. Гореловым было хуже всех, им с детьми предстояло долго возиться. Но не забесплатно же! Потом Михаил умер. Ничего криминального, просто инфаркт. Его миллионов не нашли, он их в банке не держал, где-то заныкал, никто не знал где. Дома нашли сумму, которой хватило на похороны и поминки. Кому хата его досталась, я не знаю. Гоп-компания сначала притихла, но быстро воспряла духом. Вместо хозяина рынка всем рулить стала Анна, жена Владимирова. И конвейер снова заработал. Девчонок на аукцион выставляли. Кое для кого они были лакомым кусочком. Пятнадцать лет, полураспустившийся бутон, родни никакой, хорошо воспитана, послушна. Делай с ней что пожелаешь, никто не возмутится, никому она не пожалуется. Богатый родственник в Средней Азии доволен, он заплатил по своим меркам копейки. Сироту пристроил, не утопил в арыке, как это часто делали. Вся цепочка денежки получала. Я правду узнал незадолго до ДТП с бензовозом. Костя с Ингой поругался, та в очередной раз мужу заорала, что он без нее с голоду сдохнет. А он выпил немного и завопил: «Если захочу, богаче тебя стану». И все жене выложил. Почему Геннадий, бывший шофер Михаила, после смерти директора рынка на эту машину сел? Потому что банде требовался тайник для перевозки детей. А как его в легковушке оборудовать? Там только одну девку можно перевезти. Анна нашла мужика, который владел бензовозами, включила его в свою группу, и Геннадий начал работать. Владимирова пыталась привлечь к бизнесу Костю. Тот отказался, за что респект ему, но ментам о торговле детьми не сообщил. Жил Константин по-прежнему на деньги Инги, потом ему роль мальчика для битья при барыне надоела. Он решил свой бизнес поднять. А где первоначальный капитал взять? Дядькины деньги неизвестно кому достались, может, родне в Средней Азии? Но этого никто не знает. Конечно, можно у супруги попросить. Но, если все нормально покатит, Инга постоянно зудеть станет:

– Я из тебя «форбса» сделала, ты на мои бабки поднялся, да если б не я…

И дальше как по нотам. Вот он и решил занять, обратился к барыге. Почему не в банк? Там на кредит согласие жены требуют, а Константин не хотел Инге ничего говорить. Решил удивить ее невиданной прибылью.

Андрей посмотрел на Костю.

– Чего молчите, второй папенька? Не ожидали? Слушайте дальше. Май на дворе, Лизка во дворе бегает, Инга о дочке не волнуется, куда ей деться, все заперто-закрыто. Время одиннадцать часов вечера, но светло, тепло. И вдруг! Входит Лиза, голая, вся в крови, икает. Мать за сердце схватилась, Костя к ребенку бросился. Елизавета обычно истерику закатывала, если что-то ей было против шерсти, орала. А тут тихая! Я, когда подслушивал, еле-еле ее слова разобрал. И вот что узнал. Лиза играла во дворе, и вдруг появился дядька, ниоткуда возник, схватил малышку, раздел, бросил голую в заросли ежевики и заявил:

– Передай отцу: если через две недели не расплатится, ты покойница. Потом с Ингой разберемся. Константина в живых оставим, пусть жену и дочь вспоминает.

И исчез. Перепуганная Лиза, пока из зарослей вылезла, вся исцарапалась. Инга ее спать уложила и на мужа налетела. Вот тут он ей все и выложил. Про Михаила, Геннадия, про то, что сам он в этом деле участвовать может, его давно зовут, но он не хочет, про то, что ему надоело быть мальчиком для битья при жене, решил свой бизнес поднять, начальный капитал в долг взял, а отдать не смог. Его обманули, пообещали товар по сходной цене, деньги за него взяли, но ничего не привезли. Мамашка потребовала назвать ей сумму. Узнала цифру, чуть в обморок не упала. Короче, решили они Лизу дома держать. А она такая тихая стала, что даже мне ее жалко было. Сидит на одном месте, не шевелится.

Костя сделал резкий жест рукой.

– Понял, что ты все знаешь. Остановись.

– Еще чего! – фыркнул пасынок. – Ты мне помог? Вот и я тебе не желаю услугу оказать. Через пару суток раздался дикий вопль ночью из комнаты Лизы. Инга с Константином к ней бросились и видят: на полу сажа и никого нет. Хорошо, отец догадался в шкаф заглянуть. Дочь сидит там, трясется, заикается, еле-еле рассказала, что кто-то вылез из камина, пошел в сторону ее кровати, девочка заорала, пришелец юркнул в печь. Это стало последней каплей. Инга решила, что им с Лизой надо «умереть».