Глава 9. Тонкости темной стороны
9.1. Простейший бизнес на свете. — Лоховозка едет на честном слове. — Искусство восседания на мешке. — Главное в одном абзаце
Если денег надо сразу и много, велик соблазн перейти на темную сторону. Сразу и много выдают обычно там. Стратегия всегда сводится к одному: разыграть чужую жадность.
Самый простой способ — взять и не отдать. Пообещали. Собрали. Не отдали. Все, профит. Теоретически это преступление, но в пост-СССР, к сожалению, практически ненаказуемое. Удивительно, что это работает в XXI веке. В моем браузере половина рекламы что-то среднее между «инвестициями в нефть до 10 % в месяц» и «доход 36 700 рублей за час». Очевидно, что все эти рекламодатели — уголовники. Так или иначе, это статья УК РФ, но мало кто сядет в тюрьму. Худшее, что их ждет, — истощение кормовой базы.
Помимо «пирамид» и «форексов» существуют обычные, назовем их так, лоховозки. Отдача денег с одного лоха там поменьше, но сам поток, вероятно, больше. К тому же это уголовно не наказуемо. Суть бизнеса: народу предлагается чудо-оружие для заработка. Потом под видом меча-кладенца массово продаются гнилые палки. Все претензии снимаются заклинанием «доходность в прошлом не гарантирует доходности в будущем».
Такие лавки есть почти при любом банке, любом брокере. Ничто не мешает открывать их и частным лицам. Особое устройство психики даже позволит продавцу считать себя честным человеком. «Я хотел поделиться опытом», «хотел помочь людям». Там всегда хотят как лучше, но получается как всегда.
Большая часть интернет-ресурсов «по инвестициям» и особенно «по трейдингу» — обычные лоховозки.
Наконец, есть способ идеально легальный. Надо просто сделать карьеру в компании, где лежит куча клиентских денег. Миллионы долларов. Лучше миллиарды. Делать карьеру так же, как в любой другой организации.
Нужно ли для того, чтобы сделать карьеру в компании, управляющей чужим капиталом, уметь успешно управлять чужим капиталом? Мы знаем статистику: большинство хедж-фондов проигрывает рынку. Так что нет, успешно управлять чужим капиталом не нужно. Возможно, придется объяснить, что мешало управлять вчера, и доказать, что все получится завтра. Но это другие умения: из области софистики, рекламы, корпоративной культуры.
Итак, главное в этой игре — усесться на чужой миллиард. Или быть правой рукой того, кто усядется. Можно быть левой ногой у правой руки. Миллиарда хватит на всех. Если ты сидишь на нем достаточно плотно, ты захеджирован от всех рисков. Можешь потерять сколько угодно, все равно будешь миллионером. Если тебя за это уволят, не беда: в другом месте радостно возьмут как ценного специалиста с опытом экстремальных ситуаций. И да, если ты уже потерял чужой миллиард, в резюме можно намекать — меньше миллиарда не предлагать. Вероятно, меньше и не предложат. Главное — не ошибиться дверью в самом начале, чтобы где-то за ней пахло большим мешком.
Белая индустрия доминирует над черной. Если к нам относятся по закону — это уже кое-что, но еще не гарантирует, что все будет хорошо. Банки, биржи и брокеры нам необходимы. Есть даже услуги по принципу win-win. Поскольку неясно, где белая индустрия переходит в черную (вот, скажем, легальный брокер, но со специальным кипрским офшором для отъема средств), какую-то область назовем серой. Но это все равно индустрия.
Индустрия инвестирования живет с того, что различными способами переписывает часть состояния инвесторов на себя.
В глобальном масштабе премия индустрии — это тот процент, который она изъяла за год у всех инвесторов планеты Земля. При этом владельцы и работники индустрии могут сами выступать как инвесторы, но не стоит путать роли.
Давайте коротко означим основные правила. Просто соберем элементы пазла в одном месте.
Есть два премиальных фонда — для сильных игроков и для персонала игры. Оба формируются из взносов участников. Взносы для каждого свои. Дурак по определению платит большую долю своих сбережений, абсолютный дурак и платит абсолютно: 100 % своих денег. Рассмотренная ранее «игра на ничью» — это одновременный отказ участника от претензии на премию и от уплаты взносов. Важно, что одновременный. Да, взносы можно не платить или почти не платить, дело добровольное, отказ не требует особой квалификации. Но если ты подал заявку, что хочешь премию первого типа, ты сделал ставку. Если ставка не сыграет, платишь взнос как минимум в один из двух премиальных фондов, но, скорее всего, в оба. Иные, поняв, что им никогда не светит премия первого типа, начинают искать премию второго. Переходят на сторону индустрии. И скорее всего, на темную сторону — там платят быстрее, больше и веселее. Большую часть информации об игре создают именно эти люди, это их основная функция — генерировать информационный поток. Как правило, об игре вы узнаете от них. Но их информация всегда отравлена: восприняв ее, вы подписываетесь на уплату взносов, думая, что подписались на премию. Когда становится ясно, что из этого получилось, открываются пять путей.
1. Прокачивать скилл ради первого типа премии.
2. Согласиться на ничью.
3. Продолжать отдавать деньги, по глупости или из психологических мотивов.
4. Перейти на сторону индустрии, темную или посветлее, по вкусу.
5. Послать все к черту и покинуть игру.
Интересно было бы сравнить примерный размер двух премиальных фондов — «фонда чемпионов» и «фонда персонала». Но каков бы ни был размер, величину первого фонда в массовом сознании всегда завышают, а второго занижают. Хозяева и персонал индустрии зарабатывают лучше, чем клиенты. Но чтобы это продолжалось, клиенты должны считать, что все наоборот.
9.2. Хочешь нравиться одним дуракам? — Добродетель как хедж. — Опционная конструкция морали. — Эволюция дает добро
Какие могут быть основания не переходить на темную сторону околорынка, притом что это будет разумно, если оптимизировать по параметру денег? Менее разумно, если оптимизировать по иным параметрам. Или по совокупности параметров. Или поставить фильтр в оптимизации — жесткое ограничительное условие.
Например, оптимизировать по деньгам и репутации — уже не то же самое, что сугубо по деньгам. Можно, например, иметь много денег и десять тысяч человек, которым ты сильно испортил жизнь. Кто-то из них, возможно, пойдет в полицию, кто-то к бандитам, кто-то напрямик к топору. Но даже если никто никуда не пойдет, антирейтинг все равно давит. Кому-то не давит, но среднему человеку — давит. Можно выбрать умеренную сумму и сто раз услышать «спасибо», чем неумеренную и десять тысяч проклятий. Нельзя сказать, что это иррациональный выбор.
Можно создать свою тоталитарную секту: обычно это выгодно по деньгам и у вас будут очень преданные поклонники. Но для многих, кто мог бы справиться с этой задачей, роль была бы некомфортна. Жизнь ляжет, например, под такое правило: чем умнее человек, тем хуже он к тебе относится. Дураки к тебе тянутся, умные плюются. Если твоя референтная группа изначально не «дураки», жить с этим будет непросто. Хотя бы поэтому интеллигенту тяжело работать публичным мошенником. Его референтная группа, скорее всего, разумные неплохие люди. «Чем занимаешься, Иннокентий?» — «Да вот, открыл бизнес: продаю разведенную мочу носорога как лекарство от всех болезней». Дело не в том, будет ли такая гомеопатия иметь спрос, а в том, что твои близкие, коллеги, друзья по переписке в соцсети не оценят. Дочка не скажет с гордостью: «Мой папа — мелкий жулик». Автор, чьими книгами ты зачитывался, не знает о твоем существовании, но теперь, если узнает — сплюнет. Нет, понимаешь ты, разведенная моча носорога — это не мой бизнес.
Даже у одинокого мизантропа может быть референтная группа — он сам. Жизнь, проживаемая с неким достоинством, в целом лучше, чем проживаемая без него. Но нечто не дается за ничто. Иногда приходится отвергать заманчивые идеи. Например, не разводить мочу носорога даже при отличном спросе на продукт. Заметим, что речь не об этике. Речь по-прежнему о максимизации личной полезности. Комфорта, если хотите. У каждого психотипа — свой комфорт. Если человек по касте воин, ему может быть настолько некомфортна трусость в бою, что лучше уж помереть. Смерть не хорошо и не плохо, это никак, и это лучше, чем «с этим жить». Если человек по касте ученый, ему некомфортно иметь бизнес на лженауке. Очень некомфортно. Нет жертвенности в том, чтобы максимизировать свою комфортность.
Повторю: играйте от обороны, думайте о худшем возможном сценарии. Этой логики может хватить, чтобы остаться честным. «Страх и лень хранили меня от многих плохих вещей». Интересный вопрос: почему бы автору этой книги вместо ее написания не соорудить небольшую симпатичную лоховозку? Хотя бы попытаться? По компетенциям ведь ничего сложного.
Ради интереса я думал и эту мысль, думать всегда интересно. Но давайте представим худший случай. Он не в том, что я забрал чьи-то деньги и кто-то сильно обиделся, — это как раз издержки успешного бизнеса. Худший случай — это когда такую же гадость, как у меня, покупают в соседней лавке, с более правильным маркетингом. Заметьте, что в лохотронах, обещающих победу над рынком, часто трудятся большие профессионалы. Профессионалы в области маркетинга, рекламы, продаж. Допустим, я подался в мелкое частное жульничество, рекламную кампанию проиграл. Жулик-неудачник — что может быть смешнее? Пытался отбирать у детей конфеты, но был ими бит и изгнан.
Теперь положим, я решил пойти в просветители (вы заметили, что уже пошел?). Допустим, тоже ничего не вышло, но это уже кое-что. Можно сказать: «Я хотя бы пытался сделать мир лучше». Кроме того, процесс просвещения бывает интересным. Возьмем то же общение в соцсетях, когда человек делится мнением. Он еще не знает, повлияет ли оно на что-то, но люди по природе общительны, делиться информацией — занимательно. Иначе бы не общались. Итак, поход в просветители как минимум награждается в процессе. А вот обманывать клиентов — специфический труд. Радости в процессе там нет, все делается в расчете на результат, который не гарантирован. При худшем сценарии — 1:0 в пользу добра.
А теперь смотрим на самый лучший сценарий, венец карьеры. На темной стороне быстро-быстро переписать с клиентов на себя, грубо говоря, миллиард долларов. Но бесследно не получится. Если сделать все аккуратно, будете живы и на свободе, но риск, что убьют или посадят, все равно остается. Издержки этого риска не только в риске самом по себе. Вам с ним жить, а это вредно даже для идеальной нервной системы. Плюс издержки на быстрые перемещения и запутывания следов. И это пик карьеры, напомню, при условии, что выбрали торговать неправдой.
Если выбрали торговать правдой, то есть тем, что считаете таковой, — это Нобелевская премия по экономике плюс пакет всего, что к ней полагается. Денег будет меньше на порядки, даже с учетом пакета. Но есть мнение, что нобелевский лауреат социально успешнее афериста независимо от состояния афериста. Чудеса продолжаются — в случае максимального успеха светлая сторона успешнее.
А при среднем сценарии? Если у обоих наших персонажей получится кое-что, но не многое. Денег, давайте смиримся, будет больше у прохиндея. Символического капитала — у светлого паладина. Смотря что вам важно. Полагаем, что здесь ничья. Но у светлого парня словно бы куплен опционный стрэддл к портфелю ценных бумаг. Если дело пойдет сильно плохо или сильно хорошо, ему за это воздастся больше. Он как бы хеджирует риск и при этом умножает успех с плечом. Строго говоря, его позиция беспроигрышна. Ну, решил поиграть в просветителя. Ну, не выиграл. Как минимум развлекся в процессе и сам себе провел мастер-класс, уложил понимание в собственной голове ровнее, чем оно там лежало. Это уже минимальный профит на вложенное время. В отличие от него, второй парень может легко уйти в минус. Представьте, что черный трейдер взял в черное ДУ у черного-черного человека. Как водится, слил по-черному или, хуже того, перелил. А потом нашли почерневший труп.
Гипотеза в том, что можно вести себя хорошо, не будучи отягощенным альтруизмом. Мы видим, что, поступая исключительно по уму, в целом будешь не хуже тех, кто поступал по совести. При этом в твоем мире будет меньше химер и бонус: в сложной ситуации проще посчитать. Если бы этичность не давала эволюционных преимуществ, ее бы не было. Но это тема отдельной книжки.
9.3. Пролетарий уже не тот. — Хранители фондов, держатели рисков. — Поучаствуем в эволюции? — Есть такая услуга. — Творя ликвидность из ничего. — Поставки социальной справедливости. — Институт повышения рациональности. — Самый лучший Госплан с доплатой
В отличие от околорыночника, деятельность инвестора и трейдера этична. Хотя это жизнь, зачастую живущая чужой смертью.
Этику можете понимать при этом как угодно. Можете по Канту, как деонтологи: «Поступай так, чтобы максима твоих поступков могла стать всеобщим законом». Можете как утилитаристы: «Поступай так, чтобы максимизировать пользу мира». Спекуляции, не говоря уже об инвестициях, пройдут оба теста.
Касательно категорического императива — всё как за покерным столом. Трейдер хочет сделать с другими то же самое, что они хотят сделать с ним. И он хочет, чтобы они продолжали хотеть того же. Иначе игра закончится. Все находятся в игре добровольно и заинтересованы в ее продолжении, а продолжение будет при сохранении намерений сторон, идеально симметричных.
Касательно общественной пользы начнем с инвестора.
Чтобы кто-то мог ходить на работу, делать там определенные вещи и получать определенные деньги, кто-то другой должен за него выкупить экономический риск и отказаться от текущего потребления в пользу содержания фондов.
Именно это входит в понятие «инвестировать». И это не так сладко, как кажется.
В современном мире инвестировать можно начиная с любых сумм — раз, начать бизнес в постиндустриале можно без вложений — два. Наемный труд имеет возможность выступить как в роли предпринимателя, так и в роли инвестора, но не так уж спешит примерять эти роли. Сколько наемных тружеников хотя бы раз в жизни пробовали начать свое дело? Какой процент сознательно покупал акции? Очевидно, труду не так плохо, по крайней мере в развитых странах. Но чтобы ему было хорошо, кто-то должен быть инвестором.
При наличии неопределенности само «делание» чего-либо, осуществление реальной деятельности — становится поистине второстепенным в жизни; первостепенной проблемой или функцией становится решение — что делать и как это делать.
Централизация функций принятия решений и управления делается настоятельной задачей. Наиболее фундаментальным изменением является сама система, при которой уверенные в себе и азартные принимают на себя риск или страхуют сомневающихся и робких, гарантируя им заранее определенный доход в обмен на действительный результат труда…
И еще вопрос, кто кого эксплуатирует.
В современном мире скорее труд эксплуатирует капитал. Работник получает от нанимателя в среднем больше, чем получил бы при свободном обмене.
Труд защищен массой социальных гарантий в плане того, чтобы заиметь работу, удержать работу, получить что-то взамен работы. Труд выступает особым, привилегированным товаром, собственник которого, в отличие от собственников иных товаров, защищен внеэкономическим способом. Собственно, это и есть нормальное понимание слова «эксплуатация»: когда в экономическом поле одна из сторон совершает обмен, подкрепленный политической силой, в конечном счете опирающейся на насилие, актуальное или потенциальное. Это и есть расшифровка того, что такое привилегии. В феодальном обществе, например, привилегии были у феодалов, поэтому там, конечно, была «эксплуатация». Можно вспомнить общество, где привилегии были у буржуазии. Но в современном мире — наоборот.
Возвращаясь к пользе: крупный инвестор — это еще и менеджер поневоле. Услуги менеджмента, конечно, можно купить. Но есть мировая статистика: акции частных компаний дают доходность на пару годовых больше, чем акции государственных. А акции семейного бизнеса лучше тех, где капитал сильно размыт. Хочешь сделать хорошо — делай сам. Теоретически миллиардер может позволить себе ничего не делать, но это будет началом его конца.
Само решение крупных инвесторов инвестировать сюда, а не туда, развивать это, а не то — сильное управленческое решение. У обычного менеджера нет ресурса, чтобы принимать такие решения, но кто-то должен их принимать и нести ответственность за последствия. Что ж, ответственность инвестора обычно сильно превышает ответственность менеджера.
А мелкий инвестор — как бы участник собрания акционеров, причем сразу всей мировой экономики.
В обычный совет директоров его не пустят, его акции ничего не значат. На собрания акционеров компании миноритарию стоит ходить разве что из любопытства. Но мы всегда может продать одни акции и купить другие. Это и есть наш «голос», мы голосуем рублем и долларом за то, во что мы верим.
Если мы верим в правильные вещи, наш капитал будет расти, если мы ошибаемся — будет таять.
Те, кто голосовал разумнее, в следующем туре получат больше «голосов». А те компании, которые собрались расти, должны убедить нас как избирателей.
Заметим, как работает механизм: в пользу умных. Но быть умным здесь означает «верить в правильные вещи», то есть ставить на компании с большим потенциалом пользы и снимать ставки с аутсайдеров. Помогать расти тому, что должно расти, и помогать уйти тому, что должно уйти.
Мы все участвуем в игре «эволюция» как биологические существа. Но можем поучаствовать еще в экономической эволюции — игре примерно с той же логикой. Играть можно из любых соображений, но в длительном периоде выигрыш сопряжен с общественной пользой.
А в спекуляциях какой общественный прок? На самом деле «польз», приносимых трейдером, много. Есть простые, есть сложные. Самый простой ответ такой.
Спекулянт не нарушает закон, платит налоги и хотя бы этим полезнее тех, кто с ним борется.
Уклониться, работая на легальной бирже, практически невозможно, это очень «белая» деятельность по определению. Крупный успешный трейдер может на свои налоги содержать учителей, врачей и полицейских. Если вы его запретите, вы лишите их дохода. Мелкий трейдер еще не дорос до того, чтобы содержать на свои налоги детский садик, но он поневоле стремится к этому. Плохой трейдер сливает деньги, но часть их, кстати, тоже попадет в бюджетный мешок.
Второй ответ на вопрос «почему спекулянт хороший?» также будет коротким. Для либертарианца более чем достаточным.
Человек заключает сделки со взрослыми дееспособными людьми, не прибегая к насилию. Значит, он по определению оказывает услугу, ее польза не обсуждается — его контрагентам виднее.
Кто-то идет покупать за 60 рублей банку зеленого горошка в магазин, кто-то 1000 долларов за 60 000 рублей на биржу, кто-то миллион за 60 млн. Если кто-то идет за долларом или за горошком, значит, ему надо. Зачем, не ваше дело, даже не спрашивайте, не разводите дебаты о пользе зеленого горошка или акций «Лукойла». Тот, кто продал человеку нечто, что человек хотел купить, по той цене, которая его устроила, — уже молодец с точки зрения рыночной экономики. Или купил нечто, что хотели продать, ту же акцию «Лукойла». Нас не волнует, зачем ее хотели продать. О пользе и вреде соленых огурчиков пусть спорят диетологи. Экономисту важно, чтобы их можно было купить в шаговой доступности, недорого, без очереди и давки.
Третий ответ возникает, если немного углубиться в механизм торгов.
Спекулянт полезен как минимум потому, что нужен инвестору, создавая ликвидность и сужая спред.
Допустим, вы хотите купить некую акцию. Если массовых торгов по ней нет, вы ее, вероятно, так или иначе купите. Какой-нибудь банк выложит ее на витрину. Со спредом 10 %. В банке неважно, ликвид это, неликвид. Золото вроде ликвид, а спред по ОМС 10–12 %, по физическому металлу еще хуже. Сегодня купите, через месяц решите продать, котировки будут те же, потеряете 10 %. А в биржевом стакане будет спред 0,1 %. Для инвестора это незаметно.
Примерно ту же услугу, что крупные позиционные трейдеры оказывают инвесторам, интрадейщики оказывают позиционным трейдерам, маркетмейкеры — интрадейщикам и всем вообще. Они сужают спред. Это важно. Переходим к четвертой пользе.
Биржа как институт, помимо прочего, производит еще и справедливость.
Примерно так, как благотворительные фонды производят деятельное милосердие. В современном обществе хватает институтов, перераспределяющих деньги от сильных к слабым. Собес — важнейшая функция современного государства. Но справедливость — это не милосердие, не социальная защита, не «всем поровну». Это зачастую даже обратное. Справедливость про то, чтобы каждому возвращались последствия его принятых решений. Что посеял — то пожнешь.
Общество может существовать при абсолютном отсутствии любых собесов, но не может при абсолютном отсутствии справедливости. Оставим в стороне мораль, посмотрим как на систему. Важна обратная связь. Человек ведет себя как дурак — ему прилетает по лбу, ведет себя как умница — получает плюшки. Если эта обратная связь сломается и вознаграждаться начнут случайно взятые дураки, страна этих дураков скоро станет негодной для проживания.
Можно спорить, каким должно быть идеальное общество, но одно бесспорно: оно должно максимизировать оправданность рациональных стратегий.
Важно минимизировать случайность, злую волю и даже добрую волю, если она путает рационально выстроенную игру. Чтобы можно было сделать все правильно и получить правильный результат, а не рассчитать бизнес-схему и быть ограбленным, потому что не повезло. Так вот, биржа очень хороший механизм в плане справедливости. Деньги там перетекают от глупых — к умным, от жадных — к умеренным, от трусов — к стойким, от нервных — к терпеливым. Бывает, конечно, всякое: и случайности, и даже какие-то аферы. Но в целом порок наказывается, добродетель вознаграждается, рациональные стратегии — торжествуют.
А вот, пожалуй, самый сложный пункт в апологии спекулянта. И главный.
Биржа производит знание. В том смысле, как пишут о знании экономист Фридрих Хайек и физик Дэвид Дойч.
Уже шла речь про инвесторов: «Помогать расти тому, что должно расти, и помогать уйти тому, что должно уйти». Спекулянты делают то же самое — ставки на будущее, — только работают быстрее. Если вы ставите не на то, вы проиграете. Но что значит «не на то»?
В долгосроке вы не можете выиграть, ставя на решения, плохие для экономики в целом.
Даже если все сойдут с ума и массово ошибутся, жизнь поправит. Максимум, что получится у партии сумасшедших, — раздуть пузырь. Кто-то выиграет на нем, но большая часть купивших пузырь потеряет. Равным образом потеряет и партия, зашортившая что-то важное и нужное. Так, в долгосроке масса шортистов акций всегда теряет, а не зарабатывает.
Ставка типа «все умрут, а я останусь» — обычно плохая ставка.
Прагматически плохая для игрока, речь не о морали. Также плоха ставка на «мир сойдет с ума». Покупка любого массового сумасшествия в среднем — плохая покупка. Экономика обладает даром залечивать раны, приходить в чувство и идти дальше. Периоды бывают разные, но в среднем побеждает развитие. Можете жить в своем ритме и ставить против него — вы не отмените эволюцию, даже если обоснуете, почему вы правы, а она нет. Даже если захотите сильно-сильно. Даже если ваше мнение разделит миллиард человек. Единственным утешением будет то, что вместе тонуть не так страшно.
Хотите выиграть — ставьте на оптимальность, как ее понимает стохастическая природа больших эволюционных процессов.
Тот же тезис предельно просто. Давайте спросим себя: что производят финансовые рынки, взятые как единый институт? В рыночной экономике они делают то же самое, что Госплан и его подразделение Госкомцен в социалистической. Решают, какие будут сейчас цены и куда пойдут потоки. Цена в глобальном смысле — это сигнал. Изменяясь, она отменяет одни действия и запускает другие. При разной цене в мире происходят разные вещи. Переставьте ее, и вы измените будущее. Причем даже будущее тех, кто никогда не слышал об этих ценах.
Каким бы ни был мир, в нем должен быть институт, выдающий ценники.
Не важно, каким способом. Социалистам кажется, что лучше всего собрать много умных людей, дать им много компьютеров, поставить задачу, заплатить, и они посчитают.
В XX веке практически доказано и теоретически обосновано, что биржа, взятая как черный ящик, на выходе дает лучший набор ценников, чем Госплан.
Сейчас, возможно, это бы назвали нейросетью. И каждый биржевик — своего рода сотрудник этого волшебного черного ящика, маленький чиновник большого капиталистического Госплана. Только более эффективный, чем его социалистический коллега.
И вот что удивительно. Менее эффективный сотрудник ходит на работу, если ему за это платить, а более эффективный сам доплачивает за это. Комиссии и налоги — это плата за проход на рабочее место. При этом никто не сомневается, что чиновник Госплана — нужный, приносящий обществу пользу индивид. Может быть, не все получается, но никто не ставит под сомнение саму функцию. Раз государство наняло тебя что-то планировать — значит, ты нужен. А его коллега, делающий ту же работу лучше и задаром, под подозрением: может быть, отменить этого паразита?
Но обычно ограничиваются повышением платы за вход на работу.
