Глава 10. Как нам обустроить это?
10.1. Адаптация или смерть. — Это незаметно, но мир умнеет. — Волки учат овец рубить капусту. — Вас тоже касается. — До проблем надо дорасти
На первый взгляд биржа и особенно околобиржа может ужасать царящей там глупостью. Чудовищные цифры потерь на ровном месте. Чудовищная наглость околорынка. Но знание всегда начинает и выигрывает — это закон.
В широком смысле «знания» этот закон существует с момента появления жизни. Со временем расклад, если не случается катастрофы, смещается в сторону большей адаптации, понимаемой как более адекватные гипотезы об окружающем мире. Эти гипотезы встроены в ДНК березы и белки, они встроены в мемы Древнего Рима и представления участников рынка ценных бумаг. Неадекватное знание гибнет, как гибнет ДНК слабой белки. Адекватное знание получает в свое управление все бóльшие капиталы. В какой-то момент рыночный биоценоз меняется, адекватность модели плывет и естественный отбор делает свое дело.
Слоган рынков, как и слоган эволюции в целом: адаптация или смерть.
Можно сказать жестче: умней или сдохни. И мир умнеет. На бирже уже нельзя заработать на паттернах Ларри Вильямса, и это значит, что финансовые рынки умнеют. В начале 1990-х годов россиян проще было заманить в пирамиду, чем сейчас. Чем умнее народ, тем меньше в нем желающих ставить на бинарные опционы. Этот год похож на прошлый, но на длинных фреймах народы обычно умнеют. Возможны исключения, катастрофы и коррекции к основному тренду, но он остается трендом: знание начинает и выигрывает.
Даже если ничего не делать для финансовой грамотности населения, она все равно будет повышаться, сама собой.
Потому что действует правило «адаптация или смерть» и все глупые деньги оказываются там же, где слабые белки. А точнее, представления о жизни глупых денег оказываются там же, где ДНК слабых белок. Согласно поговорке, имеющий опыт меняет его на деньги, а теряющий деньги получает опыт. Поэтому финансовая грамотность в целом растет, пусть и болезненно. Этот процесс невозможно обратить вспять. При желании его можно ускорить, но те, кто имеют для этого возможности, обычно не имеют желания. Поэтому умнеем медленно и болезненно.
Главная ошибка в повышении финансовой грамотности населения — поручить процесс тем, кто заинтересован в его безграмотности.
Чем грамотнее население, тем меньший процент сбережений будет переписан на счета бирж, банков, брокеров. И примерно понятно, чему будет учить народ индустрия, если поручить дело индустрии.
Логичнее было бы привлечь тех, кто не претендует на средства обучаемого, кроме платы за обучение. Комиссия, состоящая из некоррумпированных профессоров и финансовых блогеров, была бы как минимум беспристрастна.
Что такое финансовая грамотность вообще? Представления о том, как можно сохранить и приумножить свои деньги, а главное — о том, как нельзя.
Для нормального человека это будут весьма пессимистичные откровения, похожие на содержание этой книжки. И к этому ядру набор блоков-факультативов. Как оптимизировать налоги, как оптимизировать ипотеку, как оптимизировать свой офшор. Не у всех есть офшор и ипотека. Даже не у всех есть налоги, а деньги иногда бывают у всех. Поэтому блоки факультативные. Заранее можно не проходить, но в нужный момент должны оказаться под рукой.
Почему это нужно и важно? Во-первых, финансовая грамотность — предмет универсальный, он касается всех. Все люди имеют отношение к деньгам, значит, всех и касается. К тому же предмет этот, очевидно, полезен. Разница между знанием и незнанием здесь выльется по итогу в деньги, равные нормальному доходу человека за годы его жизни. В-третьих, это несложно. То есть по уму предмет даже не вузовский, а скорее школьный.
Но есть проблемы. Главное, что мешало бы усвоению предмета в раннем возрасте, — отсутствие реального запроса. В 30 лет точно понятно, зачем это надо. Уже в 20 лет скорее понятно, чем непонятно. В 15 лет люди живут при домашнем коммунизме, деньги растут на родительском дереве. Пока дерево плодоносит, финансовая грамотность не ощутима как ответ на личный вопрос. Предмет можно актуализировать искусственно, оживить какой-то геймификацией. Взрослому человеку надо без всякой геймификации. Разница ощутима.
Просвещать лучше, чем запрещать, хотя бы по соображениям хрупкости. И это касается не только околорынка.
Как водится, представим худший сценарий. Самым плохим, глупым, коррумпированным просвещением сложно ухудшить положение дел. Положим, останется аудитория во тьме и невежестве. Останется, но не погрузится. Сложно намеренно сделать людей бо́льшими идиотами, чем они уже есть. Часто, если кажется, что людей оболванили, то, скорее всего, им просто разрешили побыть самими собой и не стесняться.
А вот если начать запрещать и сделать не так, то положение дел можно ухудшить. Глупцы или коррупционеры запретят не то, что нужно. Если хорошо постараются, им по силам получить худшую версию мира, чем была до.
10.2. Сам дурак или помогли? — Нет суждения без определения. — Что там вместо мотоцикла? — Четыре признака негодяя. — Улики из браузера. — В банде даже девочки. — Оставьте самоубийце его веревку
Уголовная статья за мошенничество, возможно, одна из самых неоднозначных для либертарианца. Советские статьи за спекуляцию, проституцию, гомосексуализм, нынешние статьи за продажу марихуаны и владение пистолетом либертарианцу как раз очевидны — их просто не должно быть.
Мошенничество отделяет от иного вреда то, что никто не применяет к жертве насилие. Хлопая ушами, она все делает добровольно. В результате теряет, но что это было — эксплуатация информационной асимметрии или уже преступление? Где грань?
Вам в дверь позвонили люди, пообещали за огромную цену лекарство от всех болезней, взяли протянутые деньги и убежали, ничего не дав взамен, — 100 % мошенники, это понятно. А если дали взамен некий аналог анальгина — это что? А если цена не баснословная, а обычная, но под видом панацеи продан анальгин? А если не позвонили в дверь, а завезли в аптеку то, что работать не может, но почему-то лицензировано, лежит на полке и рекламируется? А если некий товар просто рекламируется с превышением его реальных характеристик? Если в легком диетическом майонезе калорий окажется больше, чем вам обещано? А если это некое обещание абстрактного плана? «Самые вкусные в мире чипсы!» Вы поверили и купили, а они, о ужас, оказались не самые вкусные — подадите в суд? А чем этот случай формально отличается от анальгина, просунутого вам в дверь с наценкой в 100 раз?
Сложен именно вопрос формального разделения: где еще агрессивный маркетинг, а где уже прямой обман граждан. В рекламе обучающего видео по бинарным опционам вам обещали 17 320 рублей за час, а вы потратили не час, а неделю, и не заработали, а потеряли, и не 17 320, а 500 000. Это еще агрессивный маркетинг или уже уголовщина? Даже не по закону, а по каким-то вшитым в нас понятиям справедливости, на основании которых и пишут потом закон?
Еще раз — нам нужны формальные критерии. Суд не принимает доводов типа «посмотрите, сколько зла принесли эти упыри». Метафора «упырь» не является юридическим термином, да и «зло» — тоже. Но полагаем, принцип есть. И касательно околорынка, и вообще. Начнем с того, что не может быть основанием.
Нельзя судить за причиненный ущерб, если это единственное содержание претензии.
Если у человека аллергия на рыбу, ущерб от купленной сайры может быть выше, чем от удара в лицо. Если человек убился на мотоцикле, это обычно не повод подавать иск к производителям мотоцикла. Поэтому, например, не может быть претензии к брокеру «я слил свой депозит на бирже». Если вы сами так катались на мотоцикле, что упали, вам никто не должен — ни завод, ни магазин, ни светофор. Претензия принимается не по итогу событий, а по обстоятельствам. Вот если вам продали бракованный мотоцикл, пусть даже никто не убился, вам продали средство как раз для этого. Важно, что продали не как металлолом, а как мотоцикл. Допустим, брак выявлен, мотоциклы сняты с производства, проданная партия отозвана. И кому-то эта партия продана, но как металлолом. Покупатель в курсе, что он купил. Тоже все нормально.
Ключевой признак виновности: клиенту продали одно под видом другого, при этом разница существенна, невыгодна для клиента и продавец это знает.
Для либертарианца данное нарушение контрактного права может быть логически редуцировано к банальному воровству, а воровство — наказуемо. Шило меняют на мыло, но оказывается, что мыло не мылит, потому что это камень. Как минимум в таких случаях полагается вернуть шило, как максимум — заплатить сверх. То же самое будет со стороны покупателя, если он заплатит фальшивыми деньгами, зная, что они фальшивые. Мы специально берем «либертарианца», потому что это самый сложный в убеждении судья. Если он сочтет, что «казнить, нельзя помиловать», можно быть уверенным, что все остальные — от левого либерала до правого консерватора — точно голосуют за «виновен» и жаждут отмщения.
Для обвинительного вердикта осталось установить, что продавец услуг, продавая клиенту крайне вероятную потерю денег, знал, что именно он продает. Но выдавал это за нечто иное, например за «выгодные инвестиции».
Просто продать клиенту потерю денег недостаточно, иначе появилась бы претензия к казино: те тоже предлагают людям, по большому счету, расстаться с деньгами, но там все честно. Любой заходящий в казино осведомлен, куда он заходит и что шансы в пользу заведения. Здесь все нормально. Возможно, клиент казино покупает себе дорогой отдых. Возможно, он идиот, вчера родился на свет и считает, что рулетку придумали для того, чтобы он быстрее накопил себе на квартиру. Возможно, у него психические проблемы — все понимает, но не может остановиться. Возможно, надеется хитрым способом обыграть заведение. Неважно, его мотивы — это его дело, заведение перед ним чисто.
Если бы Forex-дилеры функционировали таким образом, это была бы эксплуатация человеческих пороков, но не преступление. Продавая торт двухсоткилограммовому человеку, тоже эксплуатируешь определенный порок и вряд ли улучшаешь его судьбу, но мы не штрафуем кондитеров.
Смешно и грустно, если немного вдуматься, что на большей части территории России запрещены казино — жесткие, но честные, если не крапят карты и не намагничивают рулетку, заведения, — но разрешен бизнес, отбирающий деньги клиентов с худшими для них шансами и под видом заботы.
При оценке ожидаемой потери денег клиентов нужно учитывать именно математическую вероятность. Всегда можно найти единичный случай человека, выигравшего при любых шансах. И в рулетку кто-то, возможно, выиграл целое состояние. Если бы у дилера никто не выигрывал, ему стоило бы поддаться и сделать счастливую Машу своим символом: смотрите, эта шубка сделана на курсе иены. Но продавая услугу, мы не продаем длину правого хвоста распределения, мы продаем математическое ожидание. И продавец, в отличие от покупателя, его знает.
Пусть будет презумпция невиновности. Новичок, в первый год торгов удвоивший капитал, может счесть себя гениальным. И берет чужие деньги в управление, еще веря, что действует к общей пользе. Почему бы не поделиться с миром своим талантом? У него еще толком нет статистики: ни по клиентам, ни даже по самому себе. Если бы он занимался этим десять лет, статистика бы появилась. Тем более она есть у компаний. Иногда все понятно без статистики: например, при вложениях в пирамиду.
Если вы видите в интернете объявление типа «инвестиции в золото, прибыль 1 % в день» — вина того, кто его подал, доказана только содержанием объявления.
Сбор денег под такое объявление — более сильное свидетельство обвинения, чем добровольное признание вины, потому что признание вины можно выбить. При обещании 20–30 % в год может быть непонятно, пирамида или нет. Но если компания говорит, что инвестирует в американские акции, но акций там нет и, добавим для педантов, нет деривативов, которые имели бы тот же смысл, что американские акции, — в разумном обществе адвокат был бы уже бессилен.
Не надо даже дожидаться заявлений от пострадавших. Чтобы взять террориста, не нужно дожидаться успешного исполнения теракта, так и здесь. Все признаки преступления есть еще до наличия жертв.
Для обвинения должны быть все эти пункты:
а. Некто начинает деятельность с намерением извлечь доход, а не бескорыстно: пункт чисто формальный, ему соответствуют практически все фигуранты в этом поле.
б. Деятельность сопряжена с тем, что «клиент» потеряет деньги, частично или полностью, или скорее потеряет, чем нет. В строгой формулировке: клиент отдает свои деньги в процесс с отрицательным для него ожиданием. Если некто случайно приобрел, а не потерял, он все равно считается пострадавшим, важно лишь, в какой процесс его вовлекают. Человека заставили играть в русскую рулетку, и он выжил — это не значит, что в отношении него не было преступного умысла.
в. Шансы клиента организатору известны заранее. Это следует либо из самой сути процесса (пирамида), либо из достаточной для суждения статистики. Если брал в ДУ один раз — еще не оно, если слил пять счетов и взял шестой — другое дело.
г. Клиент не поставлен в известность об этих шансах, а сознательно введен в заблуждение. Например, если мошенник скажет, что сделает на чужие деньги ряд случайных ставок, в случае успеха заберет себе половину выигрыша как гонорар, а проигрыш целиком ваш — он уже будет не мошенник, а честный человек, правда без клиентов.
Итак, четыре условия. Выполняются они или нет, обычно понятно из рекламной кампании. За ней всегда стоит тот, кто ее оплатил и кто будет бенефициаром. От вора, крадущего кошельки или мобильные телефоны, он отличается только масштабом деятельности.
Если есть подельники, они идут следом. Подельником считается тот, кто получал доход, зная, с какой именно деятельности его получает. Мы же не сомневаемся, что наводчик на квартиры для банды квартирных воров — член банды? Если симпатичная девушка в отделе продаж в курсе, чем это закончится для клиента, она член банды и обычно все знает. Девочка должна ответить. Не жалейте девочку, она вас не жалеет.
Собирать улики не понадобится, они все уже есть. Рекламные материалы, размещенные в интернете + логическое мышление, интерпретирующее бизнес-схему единственным образом, каким ее можно интерпретировать. Показания жертв, попавших в эту бизнес-схему, усилят обвинение, но, строго говоря, все уже понятно без них.
Допустим, рынок околорынка зачищен. Невозможно и даже вредно выдраить его до стерильной чистоты. Санитар леса не должен чувствовать, что он царь горы, но популяция хищников нужна в биоценозе, вопрос в ее численности и характере. Самый простой способ адаптации — сменить вывеску.
Ухудшенный вариант онлайн-казино должен честно сказать, что он ухудшенный вариант казино, и распахнуть двери для всех желающих. Даже пирамида имеет право существовать при соответствующем дисклеймере, например как вид азартной игры на любителя. Клиентский поток сильно сократится, но это будут ровно те люди, какие надо. Они хотят именно играть в онлайн-казино, и их не смущают ухудшенные условия. Это запрос взрослых, самостоятельных людей — и его надо удовлетворять. На то и санитар в лесу, чтобы глупость и странность имели свои последствия. Самоубийца имеет право купить не только веревку, но даже набор для самоубийц с детальной инструкцией. Протест вызывает положение дел, когда по наивности самоубиться может любой случайный прохожий, а наборы для самоубийц продаются в магазинах под вывеской о вкусной и здоровой жизни.
Есть понятие информации, обязательной к раскрытию. Например, любая компания, чьи акции в публичном обращении, обязана периодически предоставлять отчетность по определенным стандартам. Акционеры имеют право знать, что стоит за их акцией. Это нельзя скрывать и нельзя выдавать в произвольной форме. Стоит обязать к простой отчетности все компании, управляющие клиентским капиталом или оказывающие в этом услуги, пусть даже только посреднические.
Все биржи, брокеры, дилеры, паевые фонды, инвест-компании должны раскрывать главное. Статистика успешности клиентов. Во-первых, общая сумма: сколько денег было на входе и сколько это стоит сейчас. Во-вторых, расклад по группам: какой процент достиг того или иного результата. Например, какой процент инвесторов потерял более 20, 50, 90 % начальных средств. В-третьих, статистика по времени. Интересно же, как зарабатывали в этом году и как в предыдущем? И сколько времени в среднем занимает потеря 50 % всех средств.
Отчет в установленной форме должен увидеть любой клиент и расписаться, что с ним ознакомлен. Если подпись не стоит, компанию должны ждать санкции, неминуемо ведущие к ее разорению. Например, обязательство компенсировать такому клиенту любые его убытки. За подделку отчетности — отзыв лицензии.
Если статистику нельзя будет подделать и скрыть, ее придется улучшать. Бизнес, который по своей сути не может ее улучшить, исчезнет. Менее людоедский — выживет, но изменится. Одно это правило, но исполняемое предельно строго, перевернет всю игру. Мы окажемся в другом мире.
Важны именно формальные правила, которые можно прописать четко. Нельзя написать в качестве директивы от регулятора: «Возлюби своего клиента». Зато можно прописать, например, запрет предъявления результатов бэк-тестов без пояснения, что это бэк-тест и что такое бэк-тест вообще. Народ ведь доверчивый. Видит 123 % годовых на истории с 2010 года и думает, что это цифры реальной доходности.
10.3. Все рискуют, не все знают. — ЕГЭ по шахматам или все-таки поиграем? — Не стреляйте в консультанта. — Обеление черного ДУ
Те меры контроля околорынка, которые мы видим сейчас (2019 год, Россия), никуда не годятся. Ощущение, что их писали люди, слабо представляющие рынок. Например, ввели риск-профиль клиентов брокеров. «Укажите предельно допустимую для вас просадку портфеля». Как будто риск измеряется просадкой и как будто есть биржевые инструменты, гарантирующие просадку в пределах заданных процентов. Если кому-то кажется, что это облигации, пусть вспомнит 1998 год в России.
Нужно просто подождать, чтобы убедиться: инструментов без просадки не существует.
А можно ничего не ждать и сказать сразу: инвестиций без риска не бывает. Под риском и депозит в Сбербанке, и депозит в стеклянной банке.
В долгосроке самый надежный инструмент — акции, при условии, что портфель диверсифицирован.
Мы спорили с известной книгой «Триумф оптимистов», но с этим ее выводом по итогам XX века надо согласиться. Так вот, этот самый надежный инструмент чреват просадкой в 80 %. И это только в России, на недавней истории. Есть страны, где было 95 %.
Совет: если будете заполнять стандартную брокерскую анкету, в графе про допустимый риск пишите — «максимальный». Что бы брокер под этим ни понимал, вы сохраните себе больше степеней свободы. Далее, сохранив свободу, думайте своей головой.
Экзамен на сертификаты ФСФР — что это? Это такой углубленный ЕГЭ для экономистов. В режиме теста надо подтвердить знание вузовского учебника экономики, но у нас нет адекватных вузовских учебников по инвестированию. А если бы и были…
Квалификация игрока не высвечивается системой закрытых тестов.
Представьте, что нужно померить силу шахматиста, и его прогнали через систему закрытых тестов на эрудицию: как хорошо он знает историю шахмат, названия дебютов, как он решает шахматные задачи. Какая-то ерунда. Нет тестов для шахматистов, заменяющих саму игру. Вы рискнете поставить деньги на Иванова против Петрова лишь потому, что он перед экзаменом вызубрил больше вариантов сицилианской защиты? Однако считается, что вызубривший больше ответов на своем экономическом ЕГЭ лучше знает, куда вложить ваши деньги.
Есть мнение, чтобы финансовый советник рублем отвечал за неверный совет. «Неверный совет» здесь приравнивается к «просадка по капиталу глубже указанной в риск-профиле клиента». Имеется в виду просадка в моменте, лой на эквити. А отвечать рублем означает компенсировать эту просадку. Нельзя сказать, что мы большие поклонники финансовых консультантов. Но вот эта мера — вредная глупость, отменяющая профессию. Такая ответственность в перспективе разорит честнейших людей.
Давайте считать. У клиента миллион. Допустим, рекомендованная стратегия: держать половину денег в российских акциях. Это нормально, здесь нет подставы в плане риска, более рискован портфель без акций. Плата за консультации — 1 % от капитала в год. Несколько лет все хорошо. Советник получает свои 10 000, 11 000, 12 000. Потом кризис, портфель временно проседает. Без этого никуда. Капитал отрастет, но это потом. Сейчас клиент в ужасе требует, чтобы ему вернули 300 000. Кто-то будет давать советы на таких условиях?
О доверительном управлении скажем главное — оно неустранимо.
Можно сколько угодно запрещать черное ДУ, но ДУ настолько в природе человека, что найдет себе лазейку.
Все равно оно будет, как запрещенные проституция, спекуляция и гомосексуализм были в СССР. Одни люди всегда будут считать, что другие люди лучше них приумножат деньги. По крайней мере будут считать, пока не попробуют. Тем более не иссякнут желающие попробовать себя в роли управляющего. Запрещено напрямую — сделают накривую. Например, брокеры предлагают автоследование, по сути это легализованное ДУ.
Иногда делают в форме двухходовки. На первом ходе один клиент брокера разрешает другому смотреть, какие у него позиции. Или какие у него «торговые сигналы», что он купил, что продал. Это еще не ДУ. Смотрит и смотрит, может быть, принимает к сведению или не принимает. Если за просмотр брать деньги, то это информационная услуга, а если не брать, то даже непонятно что. Информационная благотворительность.
На втором шаге тот клиент, который смотрит, получает возможность, нажав кнопочку, получить у себя на счете те же пропорции инструментов. В дальнейшем эти пропорции будут поддерживаться, пока кнопочку не отжать обратно. Второй шаг всегда платный. Это еще одна информационная услуга. Две услуги, сложенные вместе, дают реальное ДУ на клиентском счете, но юридически оно в этой схеме не возникает. Абсолютно легальный вариант.
Еще один вариант оформления ДУ — «аренда программного обеспечения». Ставишь на свой счет чужой алгоритм и делишься прибылью. Или классика — один передает другому логин и пароль от торгового терминала.
Так, может, разрешить, раз всем так надо?
10.4. Ускорение, перестройка, гласность. — За базар ответят на базаре. — Каждый должен нести свой позорный столб. — Нассим Талеб одобряет. — Астрологам и психологам приготовиться. — Естественный отбор вместо искусственных тигров
Как отделить агнцев от козлищ в околорынке? Неважно, что они продают — ДУ, семинары, доступ к своим уникальным сайтам. Введем простое правило.
Деятельность в околорынке должна лицензироваться по факту публичной эквити личного портфеля. Условие необходимое и достаточное.
Нет истории — нет лицензии. Тем более ее нет, если нет своего портфеля. Сапожник должен иметь сапоги своего пошива и желательно на ногах, а не в темном чулане. Нельзя скрывать от людей свое искусство.
За отсутствие открытости — жуткие кары, несовместимые с профессиональной жизнью, вплоть до «возместить всё и всем». А если статистика в открытом доступе, то можешь не возмещать. То есть любой околорыночник обязан быть «рыночником», а там может продавать что угодно, хоть особую инвестиционную атмосферу, расфасованную в пакетиках.
При этом неважно, как он инвестирует или торгует. Важно, что нельзя стереть статистику и начать с чистого листа. Статистику ведет не он сам, не любящий брокер, а злые люди в специальном месте, равнодушные ко всему, кроме фактов. Рэнкинг могла бы вести биржа, но бирже это невыгодно. Невыгодно вести его честно и равнодушно. Но кто-то мог бы. Хочешь зарабатывать на своей экспертности — встаешь там на учет.
Довольно быстро все поймут, что важна только статистика, взятая из этого места. Любая другая, скорее всего, хитрый фейк. Нельзя будет вести в десяти местах десять грошовых портфелей, а потом предъявить тот, который посимпатичнее. То есть можно, но проверят. Эксперт был бы обязан ознакомить всех клиентов с этой статистикой. Под расписку и чтобы висело на первой странице сайта.
Еще одно право, которое торговец экспертностью должен дать клиенту: право на публичный нестираемый отзыв.
Любой из нас и так имеет на него право — на своей страничке в соцсети, например. Там никто не сотрет наш рассказ о том, как частный трейдер Эдуард взял наши золотые, закопал их на поле чудес, но ничего не выросло. Никто не сотрет, но никто и не увидит. Нет, частный трейдер Эдуард обязан предоставить право на отзыв на своем ресурсе. У всякого, кому нужны клиентские деньги, есть свой сайт.
Свобода слова священна, но не имеет отношения к праву писать что угодно на чужом ресурсе, и мы сейчас не о нем. Мы сейчас про священное право частной собственности и следующую из него охрану частных контрактов. Вася не может прийти на страничку Пети и написать «Петя плохой». Петя это сотрет, Васю забанит и будет прав. Наш трейдер Эдуард тоже не обязан учреждать СМИ для всех, кому он не нравится. Мало ли почему не нравится. Может, по личным мотивам или религиозным соображениям. Право на нестираемый отзыв возникает вместе с контрактом, оговаривающим покупку у Эдуарда неких услуг. Перевел 500 рублей за бюллетень «5 горячих акций нового сезона» — контракт уже заключен.
Общее правило: эксперт, получивший деньги, должен подставить за это свою репутацию.
Даже если это 500 рублей за текстовый файл. Иначе это асимметричный обмен. Совет никогда не дается со стопроцентной гарантией результата, иначе это просто отменит важнейшие практики, например медицину.
Но там, где нет гарантии результата, всегда можно сказать: «В этот раз не повезло». Именно с вами не получилось, а вообще-то я эксперт. Но так можно сказать каждому и легально продавать лишь плохие советы, ничем не рискуя, — у Нассима Талеба про это написано хорошо и много. Простейший вариант разделения риска: эксперт максимизирует подставленность своей репутации. А не минимизирует, как сейчас.
Вернемся к бизнесмену Эдуарду. Полагаем, цензура должна касаться только формальных моментов, не содержательных. Например, если критик не вступал с нашим персонажем в товарно-денежные отношения и напишет «некоторые прогнозы Эдуарда по рынку кажутся мне не вполне корректными» — эту критику можно стирать, а критика банить. Но заплативший деньги священен, и его пожелание «гореть мерзавцу в аду» должно остаться в истории.
Единственное, что может сделать продавец услуги, — ответить. Это не так мало, как кажется. Там, где речь о бизнесе, немного иная логика, чем у обычной сетевой перепалки. Важно лишь одно — доверие потенциальной аудитории, игра идет на это. Оскорбления в адрес Эдуарда как раз слабое свидетельство против него, это, скорее, характеризует писавшего, и характеризует плохо. «Нашего гуру оскорбляет какой-то хам», случайному хаму не верят, продажи продолжаются. Убийственным для репутации было бы перечисление фактов. «Вот уже три сезона в рассылке Эдуарда пять горячих акций, в среднем их доходность на 2 % меньше индекса, я устал, я ухожу» — вот это удар под дых. Однако если претензия необоснованна, ее легко отбить.
Аудитория здесь сильнее мотивирована на распознавание правды, чем в среднем аудитория интернета, и, скорее всего, поймет, кто выиграл битву в комментах. Если кто-то смущен просадкой портфеля на фоне падения рынка, кому-то мало альфы к бенчмарку в 15 %, потому что он хотел 150 %, — это очевидный случай неадекватного критика.
Там, где речь о деньгах, у рациональности неплохие шансы. Выше, чем обычно.
Наше правило именно на том и основано. То же самое касается психологов и астрологов. Любой бизнес, основанный на продаже экспертности, обязан иметь книгу жалоб и предложений на видном месте. Прописать законодательно. Лицензия считается полученной в уведомительном порядке, тебя никто не экзаменует, не проверяет, но ты обязан гарантировать клиенту его священное право. Если право не реализуется, бизнес незаконен. Гласность и обратная связь — простейший способ подкосить фейковую экспертность.
Рано или поздно главным экспертным сервисом в любой области должен стать сервис мониторинга самой экспертности.
Ее слишком много, и возникает запрос на обзор с метапозиции. В идеале это глобальная база данных на всех психологов, астрологов, биржевых гуру и прочих. Положительные отзывы здесь наименее ценная информация, в байесианском смысле — это очень слабые свидетельства. Очевидно, что нет такого шарлатана, у которого нет положительных отзывов.
Самым сильным свидетельством по Байесу будет разумно обоснованный отрицательный отзыв.
Чтобы понять, что перед нами, положительные отзывы можно даже не считать и не читать. Не важен даже массив отрицательных отзывов сам по себе. Существенна лишь рациональная критика и тот фактаж, что она использует в своей доказательной базе.
Собственно, так работает наука — с потрясающей эффективностью она отличает хорошие теории от плохих. Здесь нужен тот же подход. База данных на персоналии с агрегацией всей рациональной критики по их поводу.
Хотите улучшить положение дел — дайте грант на такой сервис метаэкспертного типа. Обычно прогрессоры говорят: «Мы будем как они, только лучше». Но можно поступить еще лучше — запустить эволюцию. Эволюция не дура, разберется сама. Ключевые слова для ее ускорения: база данных, агрегатор экспертности, рациональная критика, дискуссия.
