Книга: Безумная медицина. Странные заболевания и не менее странные методы лечения в истории медицины
Назад: Случай в море
Дальше: Часть 5 Поразительные истории выздоровления
Невероятная хирургическая операция
У хирурга из Сан-Франциско Элиаса Самюэля Купера над кроватью был написан девиз на латыни: Nulla dies sine linea («Ни дня без линии»). Эту фразу произнес греческий художник Апеллес, чтобы описать свою безграничную преданность искусству. Купер тоже не хотел ни дня проводить бесцельно. Будучи ненасытным самоучкой, он спал всего четыре часа в сутки и за свои 40 лет сделал больше, чем некоторые за 80. Однако не все в его жизни было хорошо: он регулярно привлекался к суду, имел плохие отношения с коллегами и подозревался в выкапывании трупов ради своих занятий анатомией. Тем не менее он основал первую медицинскую школу на западном побережье Америки, стал пионером в использовании хлороформа и проведении кесарева сечения, а также сделал множество невероятно смелых операций.
Из всех своих достижений Купер особенно гордился одним — операцией, которую он без колебаний называл самой сложной из всех, что он когда-либо делал. Ей была посвящена статья в выпуске Medical and Surgical Reporter 1858 года, заголовок которой был как минимум преуменьшением:
Невероятная хирургическая операция.
«По просьбе комитета Окружной медико-хирургической ассоциации Сан-Франциско доктор И. С. Купер из того же города предоставил подробный отчет о проведенной им операции по удалению инородного тела из-под сердца!»
В 1857 году идея о хирургических вмешательствах внутри грудной клетки казалась пугающей. Такие операции иногда делали, например, при проникновении мушкетных пуль в легкие, но они считались крайней мерой. Они были очень опасными, поскольку при вскрытии грудной клетки воздух попадал в грудную полость, в результате чего мог произойти коллапс легких. В таких случаях у пациента развивалась дыхательная недостаточность, и он умирал от удушья. Кроме того, расположение инородного тела прямо под сердцем еще сильнее усложняло операцию. Многие хирурги считали, что даже прикосновение к сердцу способно его остановить. Первая операция на сердце состоялась лишь в 1896 году, отчасти потому, что многие эксперты считали вмешательства в этот орган невозможными.
«Доктор Купер не говорит, сколько времени заняла его невероятная операция, однако он упоминает, что «как минимум три четверти часа» ушло на обследование грудной полости зондом с целью определить месторасположение инородного тела. Это может дать читателю приблизительное представление о продолжительности всей операции».
По грубым подсчетам, операция заняла более двух часов. Это не так много по современным стандартам, однако вы многого еще не знаете…
Хирурги считали, что даже прикосновение к сердцу способно его остановить. Первая операция на сердце состоялась лишь в 1896 году.«Мистер Б. Т. Бил, 25 лет, из Спрингфилда, округ Туалэми, Калифорния, в компании других молодых людей, пребывавших в веселом настроении, решил пострелять из старой пушки. Они заправили ее порохом, поднесли спичку и попытались выбрать безопасное направление стрельбы».
Парни, мне так весело. Может, постреляем из старой пушки?
«К сожалению, сильный ветер раздул порох, и пушка выстрелила, прежде чем они успели отойти на приличное расстояние. Кусок железа, служивший временным казенником, вылетел при выстреле и попал в тело мистера Била с левой стороны ниже подмышки. Он сломал шестое ребро, вошел в грудную полость и остался лежать, как позднее выяснилось, под сердцем справа от нисходящей аорты. Он находился там с момента ранения 25 января 1857 года до его извлечения 9 апреля, то есть всего 74 дня».
Довольно странные обстоятельства. Тот факт, что «кусок железа» вошел в грудную полость мужчины, не убив его, весьма удивителен. Он с легкостью мог повредить множество важных структур, включая крупные кровеносные сосуды или само сердце. Поразительно, что после этого он прожил еще два месяца.
К 1857 году анестезия стала широкодоступной. Хлороформ и эфир угнетают дыхательную функцию, из-за чего повышается опасность внезапной смерти.«В состоянии полного изнеможения его привезли в город; из раны у него то и дело выходило по несколько десятков миллилитров гноя. Левое легкое перестало функционировать, причем, возможно, не столько из-за повреждения самого органа, сколько из-за скопления гноя в груди. Несколько дней подряд у него отходила кровавая мокрота. Он прибыл в мою больницу на Мишн-стрит восьмого апреля и всю следующую ночь страдал таким удушьем, что меня тревожили самые серьезные опасения о том, что он не доживет до утра».
Хирург предпочел бы дать пациенту «отдохнуть с дороги», но его состояние так обеспокоило врача, что тот решил провести операцию на следующий день. Доктор Купер не был суеверным человеком, но во время подготовки к операции у него появилось странное предчувствие. Выбирая и раскладывая свои инструменты, он почувствовал, что его особенно тянет к «неуклюжей и нескладной» паре щипцов, предназначенной для удаления камней в мочевом пузыре и не подходящей для операции, которую он собирался провести. Долго не думая, он бросил щипцы в карман и пошел в операционную.
«Операция. Пациента положили на правый бок и сделали восьмисантиметровый разрез в мягких тканях».
Когда хирург разрезал мышцы пациента, он обнаружил, что одно ребро было сломано и начало гнить, что, несомненно, было связано с инфекцией. Он увеличил разрез, чтобы он совпадал с первоначальной раной, и затем сделал небольшую паузу в связи с необходимостью перевязать две или три артерии, начавшие кровоточить.
«Когда рана была полностью вычищена, была совершена попытка найти казенник с помощью зонда. Когда она не увенчалась успехом, разрез был снова увеличен и ребра обнажены сильнее».
То, что было описано до сих пор, не показалось бы чем-то необычным в отчете современного хирурга о проведенной операции. Однако не стоит забывать о том, что пациент был в полном сознании. К 1857 году анестезия стала широкодоступной, однако хирург решил обойтись без нее. Возможно, это было связано с риском асфиксии: хлороформ и эфир угнетают дыхательную функцию, из-за чего повышается опасность внезапной смерти.
«Часть шестого ребра, успевшая сгнить, была удалена. За этим последовало отхождение приблизительно 300 миллилитров жидкости, напоминавшей венозную кровь, которая содержалась внутри кисты, прорвавшейся в результате удаления части ребра. Затем был проведен обширный, но осторожный поиск инородного тела с помощью зонда, который не принес результата. Поскольку воздух уже попал в грудную полость, я без колебаний удалил участки пятого и седьмого ребер, а также еще один кусок шестого ребра. Это было необходимо, чтобы освободить пространство для дальнейших поисков».
А теперь на секунду представьте себя на месте пациента: вы лежите в сознании, в то время как хирург отпиливает большие куски ваших ребер и тщательно копается внутри грудной полости.
«Некоторые очень жесткие спайки были разорваны пальцами, в результате чего вышло огромное количество гноя — не меньше двух литров, — который был никак не связан с жидкостью, ранее вышедшей из грудной клетки».
Весьма пугающее количество гноя — больше двух литров.
«В плевре было несколько больших отверстий, и в некоторых местах она была от четырех до шести раз толще нормы. Через эти отверстия можно было четко рассмотреть сокращения сердца внутри перикарда. Пациенту дали бренди, поскольку его состояние стремительно ухудшалось».
Ощущение того, что ваше сердце трогают пальцы хирурга, хоть и неболезненное, но не самое приятное.
Учитывая все то, что пришлось пережить несчастному мужчине, в этом не было ничего удивительного. Бренди использовался в качестве стимулирующего средства, но на месте пациента я бы попросил чего-нибудь покрепче.
«Левое легкое полностью перестало функционировать после отхождения гноя. Выпив приличное количество бренди, пациент вскоре начал оживать, после чего был возобновлен поиск инородного тела. На этот раз можно было прощупать различные части сердца и четко ощутить его сокращения, но о расположении инородного тела до сих пор было ничего не известно».
Ощущение того, что ваше сердце трогают пальцы хирурга, хоть и неболезненное, но не самое приятное.
«Пациент, казалось, пребывал в полном изнеможении. Бренди стали давать в неограниченном количестве».
Только на этом этапе (!) хирург задумался об анестезии.
«Изначально хлороформ не применялся из-за ожидаемого коллапса левого легкого при попадании воздуха в грудную полость, однако из-за реакции пациента его пришлось использовать в небольшом количестве, а затем продолжить манипуляции. Зонд был снова введен, и грудная полость обследовалась не менее трех четвертей часа, прежде чем удалось прощупать нечто похожее на металл, однако сказать наверняка, действительно ли это было инородное тело, не представлялось возможным».
Звучит так, будто в той ситуации было вполне достаточно небольшой дозы хлороформа для легкого седативного эффекта. Хирург продолжил свой эпический поиск проклятого куска металла.
«По всем предположениям кусок металла должен был располагаться в области непосредственно над диафрагмой. Из-за огромного количества гноя он вполне мог сместиться, а под действием силы тяжести — оказаться в нижней части грудной клетки. Когда его там не оказалось, сложно было представить, где еще он мог находиться; описать трудности последующих поисков было бы сложно, если не сказать невозможно».
В анналах ранней хирургии не зафиксировано ни одной операции, которая могла бы сравниться с этой по сложности и опасности. До изобретения рентгена найти маленькое инородное тело, которое могло оказаться в любом месте грудной полости, не убив при этом пациента, было поистине героической задачей.
«Никто, кроме самого хирурга, не в силах вообразить, сколько терпения требовалось для того, что было сделано. Это не хвастовство, а правда. Достаточно сказать, что после общего обследования одной стороны грудной полости последовал поиск по сегментам. Зонд проходил по отверстиям в плевре, которые, как позднее оказалось, не имели нормальной связи с окружающими структурами. В итоге зонд, линейно перемещавшийся по всей поверхности сегментов, под сердцем наткнулся на предмет металлической природы, однако пульсации органа были настолько сильными, что определить что-то наверняка с помощью инструмента было сложно».
Это феноменально. Доктор Купер осуществлял искусные манипуляции рядом с бьющимся сердцем, что стало нормальной хирургической практикой только десятки лет спустя.
Хирург просунул зонд в крошечное отверстие между самым крупным кровеносным сосудом тела и сердцем. Одно неловкое движение, и пациент был бы убит.«Стало очевидно, что месторасположение куска железа определено, и я попробовал сдвинуть предмет кончиком зонда, чтобы тот оказался в более удобном месте для его извлечения щипцами. Мне это не удалось, и во время маневров инструмент сбился с траектории, по которой он изначально нащупал металл. Пока я пытался восстановить траекторию, что усложнялось опущением некоторых оболочек, я понял, что первоначально зонд достал до куска металла, пройдя между нисходящей аортой и верхушкой сердца».
Это просто ужас! Хирург просунул зонд в крошечное отверстие между самым крупным кровеносным сосудом тела и сердцем. Одно неловкое движение, и пациент был бы убит. Доктор Купер пытался вытащить кусок металла, но раз за разом не мог его схватить. Ни один из инструментов, что подавал ему ассистент, не приносил результата, пока хирург вдруг не вспомнил о щипцах в своем кармане. Именно они ему и требовались.
«После того как кусок металла был повторно обнаружен, зонд ни на мгновение не сдвигался с него, пока пара длинных щипцов для литотомии не схватила и не вытащила этот инородный предмет. Это, однако, заняло несколько минут, поскольку кусок металла было сложно схватить даже после того, как щипцы уже прикоснулись к нему».
Наконец-то! Если даже читать об этом мучительно, вообразите, что чувствовал пациент. Его затянувшееся испытание подошло к концу, рана была перевязана, а он сам отвезен в палату. Его восстановление было долгим и трудным, но в начале августа он чувствовал себя так:
«Наружная рана целиком затянулась. Нет ни кашля, ни боли в правой половине груди. Аппетит хороший, и все функции системы в норме. С левой стороны грудная клетка чуть впалая, но верхняя доля этого легкого прекрасно восстановилась».
Левое легкое было практически разрушено травмой и последующей инфекцией, поэтому состояние пациента было поистине впечатляющим. Доктор Купер заканчивает свой отчет настолько восторженным отзывом о калифорнийском образе жизни, что туристические агентства Сан-Франциско вполне могли бы использовать его в рекламе:
«Поразительное восстановление пациента связано с его веселым нравом, крепким телосложением и воздействием нашего бесподобного климата, в котором пациент с весьма обычной травмой, которому обеспечен хороший уход, просто не может умереть» [20].
Его выздоровление действительно было поразительным. Пять лет спустя появилась новость о том, что
«с того времени он пасет стада на равнинах, женился и завел детей» [21].
Я сомневаюсь, что он лелеял такие надежды, пока лежал на операционном столе и чувствовал, как хирург прикасается к его бьющемуся сердцу.
Назад: Случай в море
Дальше: Часть 5 Поразительные истории выздоровления
